Читать книгу Past simple - Наталья Путиенко, Алиса Чудная - Страница 3

Я сама не заметила, как накидалась. Все же, тяжелый в эмоциональном плане день догнал и огрел по голове. К началу аукциона мое настроение заметно улучшилось. Все вокруг казались милыми-премилыми. Я даже несколько раз порывалась потрогать лысину во-о-он того колобка, или потискать за щечки пожилую даму, почему-то так напоминающую бульдога. Лика едва успевала перехватить меня за локоть и оттянуть в сторону, чтобы хоть как-то привести в чувство.

– Дыши, мать, дыши, – шептала подруга, глядя на меня огромными от удивления глазами. – Чё тебя так от парочки коктейлей так вставило-то?

Я, естественно, не отвечала, ибо мой «плитык языкающийся» не располагал к членораздельной речи. А раз уж вышло так, то не стоило и тратить силы на попытку сказать что-то осмысленное. Ну ладно-ладно, хотя бы взаимосвязанное.

Предстоящий танец и поцелуй уже не пугал так. В груди гулко грохотало сердце, а в боку неприятно покалывала печень. Держись, родная! Я верю в тебя, верю в то, что этот вечер мы переживем. За этими мыслями последовали еще пару коктейлей… Мой грешок, если начала пить – не вижу края. Наверное, поэтому и редко пью, даже когда нахожусь в большой компании.

А дальше все было как в тумане. Вокруг становилось все больше и больше людей. То ли они без остановки прибывали, то ли у меня в глазах начало двоиться и троиться. Единственное, чему я была рада – все мои переживания, связанные с Глебом, ушли. Их вытеснил алкоголь и состояние эйфории. Мне хотелось веселиться, порхать словно бабочка, танцевать и петь, творить что угодно, лишь бы продлить это состояние еще хотя бы на чуть-чуть.

Вокруг слышны бессвязные вопли одобрения, свист и хлопки в ладоши. И я свысока смотрела на всю эту толпу, которая собралась вокруг меня. Мне настолько было хорошо, что я в толпе даже разглядела лицо своего утреннего знакомого. Присмотрелась – точно он. Только шорты и голый торс сменились костюмом антрацитового цвета, на котором то и дело вспыхивали и потухали блики от прожекторов, освещающих импровизированный танцпол.

Помахала ему рукой, натянув на губы подобие улыбки. Странный человек, вот вроде ничего плохого не сделал мне, а бесит. Прям ненавижу его синие глаза, смотрящие на всех свысока. ЧСВ-шный мудак, сто процентов. Привык к тому, что бабы к ногам падают.

И словно в подтверждение моих мыслей, на нем тут же повисла какая-то фря. Эх… Все мужики одинаковые. Это знание вдолбил мне бывший, показав всю степень своего сволочизма.

– Таньк, а ты уверена, что это хорошая идея? – спросила Лика во время одного из долгих вечерних разговоров по телефону. – Может, тебе ребеночка Бог послал? Оставила бы ты, жалеть же потом всю жизнь будешь!

– Уверена, – хрипло отвечала я, глядя на стакан, наполненный почти до краев коньяком.

– Блин, подруга… – начинает было Лика, но умолкает. – Просто знай, я всегда рядом, чтобы не произошло. Ок?

Кивнула, забыв, что она не увидит этого. Нас разделяют километры. Много километров. Около тысячи. И я их словно видела наяву. Каждый поворот, каждый город, каждую деревню, что попадались на пути. Каждую мысль, которая сопровождала меня в ту или иную минуту. Стоило закрыть глаза, как я снова читала смс от Инги. Рассматривала фотки, сделанные накануне в одном из клубов Москвы. Глеб и она. Она и Глеб. Обнимаются, улыбаются и счастливы. Мне не было места в их идиллии. Мне не было места в их жизни.

Я помнила, как собирала вещи в спешке, пытаясь проглотить злые слезы. Помнила взгляды родителей, которые, вопреки всему, не поддерживали, а лишь нагнетали своими замечаниями, что упустила такого перспективного мужика. Я помнила все: от и до.

Автобус, который вез меня в совершенно неизвестный мне город. Единственный рейс, на который удалось достать билет. И плевать, что это другая страна. Плевать, что никто не ждет меня там. Главное – убежать. Убежать от всех.

Это потом придет осознание, что бежать от всех бессмысленно, ведь главный враг, от которого невозможно скрыться – это я.

А тогда мне казалось, что я поступила правильно. И даже тест, простенький дешевый тест, купленный в аптеке на последние деньги, казался приговором. Две полоски. Две чертовы красные полоски. И хоть они не пересекались, для меня же служили крестом. Крест на свободе, крест на работе, крест на спокойной жизни.

– Лик, ты сможешь занять мне немного денег? – шептала я, словно в горячке.

– Совсем все туго? Сейчас переведу, – согласилась она. – Только умоляю, подумай хорошо! Это грех, Танька. Большой грех!

Помотала головой и, наклонившись, взяла одну из бутылок, стоящих на барной стойке. Как я сама на ней оказалась – не вспомнила бы даже под страхом смертной казни. Два больших глотка в надежде вернуть эйфорию, которая сменилась жгучей болью в груди. И через несколько минут я снова готова плясать, оставив свое прошлое за тонкой шторкой, сотканной алкоголем.

Лицо знакомого не исчезло. Он все также стоял в тени, чуть поодаль от толпы, и внимательно смотрел на меня. Это подстегивало сделать что-то совсем уж крышесносное. Чтобы показать этому богатому козлу, на что я способна.

Пальцем легко подцепила тонкую, сотканную из невесомости, бретельку и стянула ее с плеча. Смотри, мой хороший. Смотри, до чего может довести отчаяние. А его слишком много накопилось внутри.

– Эта процедура займет совсем немного времени, – вещала полная женщина, сосредоточенно записывая что-то в истории болезни. – Пару часов, и мы отпустим вас домой.

– Домой? – вздрогнула я, комкая пальцами бумажную салфетку. – Но это же хирургическое вмешательство… Разве вы не должны потом меня наблюдать еще в течении некоторого времени?

Женщина отложила в сторону ручку и, скрестив руки на груди, практически впервые посмотрела на меня. Внимательно так посмотрела.

– Дорогуша, знаете, сколько женщин ежедневно приходят к нам с похожей проблемой? Да если вас всех наблюдать – мест не хватит даже в коридоре.

Я кивнула, и уставилась на свои руки. Господи, до чего же стыдно! И страшно! И все внутри противилось этому шагу, этому решению.

– Может, вы все еще разок обдумаете? – тихо и как-то ласково сказала доктор. – У вас отличные физические показатели для беременности. Да и жизнь еще вся впереди, зачем брать грех на душу?

– Нет, – покачала я головой. – Это уже решено, спасибо.

Она протянула мне направление, и я поспешила убраться из этого кабинета. Хотелось сделать глоток свежего воздуха, чтобы выветрить из легких этот медицинский запах. Запах, который ассоциировался у меня с болью, со страданием, с чувством невосполнимой потери. Потери, за которую я буду проклинать себя оставшуюся жизнь.

Мгновение, и все вокруг поменялось местами. Теперь, вместо яркой наряженной толпы, я видела лишь газон с примятой травой. Он качался перед глазами, будто смеялся, издевался, пытался убедить меня в моем же сумасшествии.

– Это перешло все границы разумного, – звучали надменные нотки в голосе. Голосе, который был до боли знаком. – Если тебе на пробку наступать нельзя, какого черта ты так накидалась?

Попыталась что-то сказать, но новое осознание того, что снова перекинута через чье-то плечо, как мешок с картошкой, выветрило напрочь все из головы. И это казалось таким удивительным и раздражающим одновременно. Кто бы ты ни был – я не вещь! Не игрушка! Нельзя вот так вот брать и уносить меня куда-то, в тенистую часть одной из множества аллей, подальше от улюлюкающей толпы.

– Ты добилась, чего хотела? – голос Славы, моего родного и любимого брата, вызывал у меня страх. Никогда не слышала его таким отстраненным и холодным, как сейчас. – Да если бы не ты…

– Что случилось? – спросила я, прижимая ладонь к груди, в которой гулко билось сердце.

– Это правда, что ты беременна? – неожиданный вопрос выбил весь воздух из легких.

– Откуда… – начала было я, но была перебита братом.

– От верблюда, – заорал Слава так, что в моих барабанных перепонках зазвенело. – Наблядовалась? Всего достигла, о чем мечтала? Я рад! Безумно! Особенно радовался, когда мать с отцом разбились, потому что рванули тебе, дурище, мозги вправлять!

– Прости, – прошептала я. Хотя понимала – никакое «прости» не вернет мне обратно дорогих людей.

Да, мы повздорили. Да, мама и папа до последнего поддерживали Глеба несмотря на то, что тот мне изменил с моей лучшей, на тот момент, подругой. Да. они стояли за него горой даже тогда, когда я не смогла дозвониться до него, после чего мне снова позвонила Инга и попросила больше никогда не беспокоить их. Они. Были. На. Его. Стороне.

Сейчас же, я не могла простить им этого, но не могла простить и себя.

– Засунь себе его куда подальше, – уже более спокойно сказал Слава. – Я собираюсь продать все и свалить из этого чертового города. Твою долю, как долю наследницы, я переведу на карту. И пропади ты пропадом. Живи, как хочешь. У меня больше нет сестры.

Короткие гудки раздавались в трубке, а я все слушала и слушала их, надеясь, что сейчас они замолкнут и я снова услышу голос брата. Я верила в то, что это глупый розыгрыш, который затеяли, чтобы проучить непутевую дочь. Но гудки не стихали. Они продолжали звучать в унисон с ударами сердца.

Холодная вода касалась моего лица. И я в ужасе распахнула глаза. Перед лицом возникла чаша небольшого фонтанчика, что-то вроде тех, которые ставят на улице для всех делающих утолить жажду. Чья-то рука энергично зачерпывала воду, после чего елозила по моему лицу, смывая с него слезы, воспоминания и макияж, над которым Лика трудилась добрых полчаса.

– Прекратите, – жалобно пискнула я, пытаясь выпрямиться, но рука, сжимающая шею сзади, лишь грубо подтолкнула еще ближе к фонтану.

– Даже не подумаю, маленькая мисс, – хриплый голос прозвучал зло. – Пока не протрезвеешь – не отпущу.

Я было открыла рот, чтобы ответить что-то на это, но тут же получила новую порцию воды в лицо. Ладно. Ладно! Я реально оценивала свои силы, и что из борцовского захвата мне не выбраться. А значит, осталось смириться и покориться обстоятельствам.

– Очухалась? – через некоторое время, отпустив меня и даже посадив на лавку, спросил Вадим.

Кивнула, мрачно уставившись на свои руки. Стыдно-то как… Нет, протрезветь полностью я не успела, однако мозг включился и теперь пашет исправно, то и дело подкидывая картинки из того, что я творила.

– Мне кажется, ты не перестанешь меня удивлять, – нахмурился он. – Даже не знаю, как быть теперь дальше.

– А как быть? – спросила я, украдкой бросая взгляд на мужчину и тут же обратно, на свои руки.

– Может, жить? – предположил Вадим. – Тебя что-то гложет?

– Не страшно, – покачала головой я. – Это прошлое, я с ним научилась жить.

– Не надо жить с ним, надо отпустить. Напиши письмо. Кому угодно, хоть самой себе. Все-все мысли изложи на бумаге. А потом сожги. И пепел развей по ветру.

– И как? Помогает? – спросила я, как-то безошибочно ощутив, что этот злюка, хотя бы раз, но проворачивал такое.

– А вот ты мне потом об этом и расскажешь, – рассмеялся Вадим. – Идем, я провожу тебя в уборную. Впереди еще аукцион, который ты чуть не сорвала своими плясками на барной стойке. И я намерен побороться сразу за два лота.

Я покраснела, догадавшись, что имеет ввиду мужчина. Какие именно лоты.

– Не стоит, – улыбнулась. – Танец я и так могу тебе подарить. Бесплатно. За то, что помог прийти в себя.

– Договорились, – похлопал меня по плечу Вадим. – Но я все же повоюю. Азартен, каюсь.

– Было бы с кем, – пошутила я.

– Поверь, после феерии, что ты устроила, желающих отбоя не будет.

Поплутав немного по темным аллеям, мы вышли к маленькому домику. Я удивленно посмотрела по сторонам, пытаясь понять, в какой части базы отдыха мы вообще находимся, но мой топографический кретинизм в очередной раз сыграл со мной злую шутку.

Вадим коротко постучал в дверь, и прислушался к шорохам, раздающимся изнутри.

– Сейчас откроют, – кивнул он, даже не поворачиваясь ко мне.

И действительно, спустя несколько секунд дверь распахнулась. На пороге стояла приятная женщина, лет сорока – сорока пяти. Увидев Вадима, она было открыла рот, но тот, видимо, подал ей какой-то жест, после чего она коротко кивнула и перевела на меня взгляд.

– Поможешь прекрасной леди привести себя в порядок? – спросил Вадим, наконец-то поворачиваясь ко мне. – Проходи. Это Галина Петровна. Прекрасная леди, которая воистину творит чудеса, в чем ты сейчас, собственно говоря, убедишься, – улыбнулся он и снова посмотрел на женщину. – Я тут подожду, хорошо?

– Ой, ну скажешь тоже, Вадюша, – засияла Галина Петровна. – Может на кухоньке чаю выпьешь? Пока мы с… – она растерянно посмотрела на меня, и я тихонько прошептала свое имя. – Танечкой наведем марафет.

– Нет, я к тебе лучше перед сном загляну, – вернул улыбку Вадим, и решительным шагом направился в сторону неприметной беседки, которая находилась чуть поодаль.

Я не успела опомниться, как оказалась буквально затянута внутрь домика. Подгоняемая легкими похлопываниями по спине, дошла до комнатки – хозяйской спальни, судя по интерьеру.

– Сейчас сиди и не двигайся, я быстро просушу твои волосы и постараюсь вернуть им былую укладку. А потом поправим макияж. Как в лучших салонах красоты мира я тебе не обещаю, но и мои руки на кое-что еще годятся, – щебетала Галина Петровна, порхая вокруг меня, притихшей. – М-да… А платье совсем испорчено. Пятна и разводы от воды, да еще и тушь растеклась. Тебя Вадюша умывал?

Я кивнула, опустив голову, пока женщина колдовала над моими волосами. Действительно, Лика не поскупилась на макияж. Намазала щедро, от души. Да так, что, когда Вадим елозил по моему лицу своей лапищей, вода, смешанная со смытой косметикой, попала и на платье.

– Может, не стоит это все? – спросила я, тяжел вздохнув. – Все равно в таком платье я никуда не пойду…

– Стоит, – перебила меня Галина Петровна. – Сейчас подберем тебе что-то из гардероба моей дочери… – она на мгновение умолкла, после чего принялась тараторить с удвоенной скоростью. – У вас один размер. Она такая же была – миниатюрная, хрупкая, словно хрустальная ваза. Мне даже казалось, что дотронусь до нее и все, она рассыплется… Подними-ка голову, посмотри на меня.

Ватным тампоном, смоченным в каком-то отваре, Галина Петровна хорошенько протерла кожу, смывая остатки косметики, вернее, разводов от нее. А потом ее руки запорхали вокруг, то и дело меняя кисточки, щеточки, спонжи… Я не успевала уследить за ее действиями, и после очередной попытки плюнула на это дело и закрыла глаза.

Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем услышала восхищенный вздох Галины Петровны.

– Какая же ты красавица! – прошептала женщина, подталкивая меня к гардеробу. – Сейчас, секундочку, я достану платье Леночки. Оно, как нельзя кстати, будет к твоему образу воздушной принцессы.

– Воздушной принцессы? – переспросила я удивленно. Нет, я не высокомерная особа, но все же… Если там бальное платье, то мне звиздец. Точно стану главной обсуждаемой новостью этого вечера.

– Вот! – гордо возвестила Галина Петровна, протягивая мне платье нежного фиолетового оттенка. – Переодевайся! А твое платье я приведу в порядок и передам Вадюше. А еще лучше, забегай ко мне на чай. Посидим, поговорим, я тебя печеньем домашним накормлю.

Я слушала ее в пол уха, рассматривая воздушное великолепие, которое держала в руках. Вот уж точно, что платье принцессы… Дерзкой и уверенной в себе. Необычной такой, неканонной.

Спустя пять минут с удивлением смотрела на себя в зеркало. Облегающее, выгодно подчеркивающее грудь и талию, платье казалось волшебным. От пояса вниз шла юбка, которая едва достигала колен, но была настолько воздушная, что мне чудилось, будто меня нарядили в колокольчик. Ткань была прошита серебристыми нитками, которые в свете лампы загадочно поблескивали, создавая эффект глянца. И это было чудесно.

– Ну вот же! Нравится? – порхала вокруг меня женщина, то вскидывая руки и бросаясь что-то поправлять, то снова умиленно улыбаясь, разглядывая со стороны.

– Вы фея? – ошарашено спросила я, забыв даже как дышать.

– Ой, тоже скажешь, – покраснела Галина Петровна, довольно улыбаясь. – Засмущала меня, старуху.

– Нет, я серьезно! Как вам удалось это? – не унималась я, продолжая рассматривать свое отражение.

Каштановые локоны крупными волнами спускались на плечи, словно красивейший водопад. Макияж был нежным, совсем незаметным, но настолько удачно подобранным, что мне и самой стало казаться, что я – принцесса из сказки, которая от нечего делать решила прошвырнуться на пару деньков в реальный мир. За впечатлениями, так сказать.

– Вадюша наверное уже заждался, – всплеснула руками Галина Петровна, и в следующую секунду меня уже тянули за руку к выходу. Однако, у самой двери, она остановилась и, строго взглянув на меня, сказала. – Не обижай его. У него жизнь тяжелая очень. Много боли и горя. Может услышал Бог мои молитвы? Послал ему тебя? Подумай хорошенько, прежде чем причинить ему боль. Он не прощает. А теперь все, иди!

Я оказалась вытолкнутой из домика на улицу, где уже ждал Вадим. Он нервно поглядывал на часы, расхаживая взад-вперед. Однако, заметив меня, остановился и оценивающе окинул взглядом.

– Очень даже… неплохо, – выдавил он, хватая меня за руку. – А теперь пошли, нам спешить надо.

– Неплохо? – взвилась я, едва поспевая за мужчиной. – И это все, что ты можешь сказать? Ни стыда, ни совести у тебя нет!

– Вот именно этой же фразой Галина Петровна сопровождает каждое свое нравоучение, – рассмеялся мужчина.

А до меня, как до жирафа, только сейчас начала доходить одна вещь. Что же, тормоз тоже механизм, это утешает.

– А что ты здесь делаешь? Я думала, что мистер Оставьте Меня в Покое по вечерам сидит в своей берлоге и рычит на своих псов, соревнуясь в злости, – выпалила я, хорошенько вдохнув воздух. И в следующую секунду пребольно стукнулась носом о спину Вадима, который замер, как вкопанный.

– Язычок спрячь, мисс Я Танцую Стриптиз Лучше Всех, – грубо ответил он, поворачиваясь ко мне.

В свете неполной луны его глаза казались бездонными. Их недобрый блеск меня пугал и манил одновременно. Дико захотелось прикоснуться к его щеке холодными пальцами, провести линию и очертить губу. Я едва подавила в себе этот глупый порыв.

А вот мужчина сдерживаться не собирался. Наклонившись, он жадно поцеловал меня в губы. Дерзко и нагло, словно пытаясь доказать, что в любом нашем споре он все равно выйдет победителем. А после я почувствовала боль.

– Дебил? Кусаться зачем? – обиженно отпрянула от него я, касаясь пальцем нижней губы.

– Случайно вышло, – рявкнул он и снова поволок меня в сторону базы отдыха.

Дурдомик какой-то… На колесиках. Передвижной цирк из одного клоуна, а меня угораздило не только взять билеты, но и попасть в первый ряд.