Читать книгу Кто всё решает - Наталья Родная - Страница 1
ОглавлениеКаждый из нас предан. Кому-то или кем-то.
Ф. Достоевский
Гомоновы
– Самое главное в жизни – быть честным перед самим собой! – сказал Семён Игнатьевич, наливая себе рюмку водки выше краёв, – Вот я: никого никогда не обманул, ничего нигде не украл, но «гол, как сокол», ну и что? Главное, сплю спокойно и людям смотрю в глаза открыто и честно.
– Ладно, пап, всё понятно, – ответила Даша, – Давай не будем маму расстраивать, ложись спать.
–Моя маленькая, моя хорошая, я тебя больше всех люблю, сбегай для отца ещё за одной, пока Кирилл не вернулся с работы, он меня совсем не понимает. И мать и Маша – все такие правильные, а что в душе у меня – знаете? Кто-нибудь интересуется вообще? Вот вы собак развели, а вы думаете, это игрушки? У них тоже есть душа, они чувствуют! Смотрят-то как преданно! Иди, что ли, выгуляй их. И, ладно, пивка купи. Деньги дам.
– Пап, да хватит тебе, пожалуйста, деньги дома нужны, ты же сейчас без работы, когда заказ ещё дадут? А у мамы и у меня зарплаты маленькие, я же ещё и учусь, хватит, прошу!
– Ладно, но как проснусь, чтобы пиво было. Хорошо?
–Хорошо, ложись.
Даша надела ошейники собакам и вышла во двор.
«Гармошки-матрёшки», – крикнул соседский Ванька и забежал за угол дома. Догнать его было нереально, да и не было никакого смысла. Разве объяснишь глупому мальчишке, что её маленький рост – это совсем неплохо и что нельзя судить о человеке по внешности. Как часто, применяя пословицу: встречают по одёжке, а провожают по уму, люди не доводят её до конца, то есть до ума. А только встречают и сразу провожают по одёжке. Потому что в наше время все куда-то спешат: спешат жить, любить, а мимо проносятся самые важные, самые нужные именно этому человеку жизненные ценности. А он в погоне за своим комфортом и благополучием не замечает этого, а что-то вернуть и изменить – увы, порой уже невозможно.
Даша и Маша Гомоновы родились в обычной рабочей семье. Обе невысокого роста, милые, добрые близняшки. Их часто дразнили, но они никогда не обижались. Старший брат Кирилл, как и их отец, Семён Игнатьевич, работал на судостроительном заводе, но по-прежнему, жил с женой и родными жил в трехкомнатной квартире, полученной отцом от предприятия двадцать лет назад. Квартира находилась на первом этаже пятиэтажного дома. Окна кухни и самой большой комнаты выходили во двор, а из окон маленькой комнаты и зала открывался прекрасный вид на балку, раскинувшуюся за домом. По утрам в приоткрытое окно доносились крики петухов с ближайших дач. И в душе пробуждалось особое, волнующее чувство тепла, уюта от нахождения в родном доме.
Наверное, каждый человек знает и помнит запах родного дома, его невозможно забыть. Когда надолго приходится уехать, то при возвращении душу заполняет особая теплота и разливается по всему телу. Входишь в дом – и чувствуешь себя защищённым от всех житейских невзгод. А как хорошо за дружным семейным столом обвести всех родных взглядом, и, мысленно обняв всех, глубоко вздохнуть и сказать: «Спасибо, что вы у меня есть!»
Девочки избрали другой путь, чем их родители и брат -Маша выучилась на медсестру и работала в больнице, а Даша поступила на заочное отделение экономического факультета местного университета. А пока подрабатывала дворником. Совсем ещё девчонки, неяркие с виду, в себе они несли чудесные миры, готовые открыться для искренних и глубоких чувств. Прекрасно и таинственно это первородное чувство любви, которое каждый человек может реализовать, но вот когда наступит это время, никто не знает.
Весь океан любви, бурлящий в сердцах, они выплеснули на животных. Три собаки породы карликовый пудель – две суки и один кобель – ухоженные, облюбленные. Собаки, как вечно маленькие, не взрослеющие дети, требуют к себе внимания, заботы. И всё им прощается, и ради одного невинного детского взгляда их глазок-бусинок так и хочется их гладить и баловать.
День за днем, месяц за месяцем жизнь семейства тянулась без особых взлётов и падений, но в постоянном ожидании какого-то важного события, предчувствия чуда, особого предназначения.
На дворе завывала метель, первый месяц зимы – декабрь -решил проявить себя во всю силу. Снег в Крыму явление нечастое, но этой ночью он лег на траву, на скамейки и на машины тонким слоем. Свет фонаря ловил маленькие белые мушки, летящие с неба…
«Вот и утро, пора вставать, – в сонной неге раскрыла глаза Даша, – а Машке везёт, хитрая, берёт отпуск всегда зимой и нежится в теплой постельке. Ладно, пусть нежится, люблю её».
Даша быстро оделась, застегнула ошейники своим питомцам, которые, немного повизгивая, послушно ждали её у двери.
– Тихо, не будите никого.
Осторожно прикрыв за собой дверь, она вывела всю собачью компанию в холодный и мокрый мир. Мелкий снежок сыпал с неба, ветер резкими порывами бросал в лицо колючие снежинки. Руки быстро замёрзли, стало покалывать кончики пальцев.
«Ах, ну почему я не надела перчатки? Всё спешка, спешка, так и простыть недолго… А какие собачки у меня красивые! Я их недавно сама подстригла, кучу денег сэкономила, а дополнительная копейка лишней не будет никогда»,– размышляла Даша.
Вдруг залаяла Альма.
–Тише, тише, разбудишь людей, иди сюда!
Но собака не унималась и уже начала захлебываться от собственного лая.
–Что там такое? Ох! Человек! А ну ко мне, быстро!
Животом на скамейке, лицом вниз, лежал человек. Даша сразу узнала дядю Колю из соседнего подъезда. Это был невысокий, видимо, в молодости очень привлекательный, но уже полноватый мужчина предпенсионного возраста. Он нередко прикладывался к бутылке, всё же оставаясь добрым и весёлым дядькой. Даша помнила, как в детстве он часто угощал их конфетами, и даже мог с получки купить несколько порций мороженого на всю дворовую ораву. Правда, его жена, тётя Маша, очень сильно бранилась – деньги-то из семейного бюджета, но как-то без зла, по-хорошему ругала. Своих детей у них не было, так и жили вдвоём: работа, дом, работа, иногда ходили на дачу. Последнее время дядя Коля сильно сдал, под глазами появились синяки, началась одышка. Его взгляд стал тусклым, а всегда опущенные уголки рта выражали глубокую душевную грусть.
Даша сильно испугалась, её сердце бешено заколотилось. Она отвела в сторону собак и привязала к дереву. Вернувшись к дядьке, осторожно тронула его за руку. Рука была тёплая. «Фу, слава Богу, живой!»
– Дядя Коль, дядя Коль, вставайте, как же вы так, давайте я вас домой провожу!
В ответ послышались какие-то булькающие звуки. От мужчины несло свежим пивным перегаром, брюки, ботинки были грязные. Вероятнее всего, он всю ночь просидел в пивной, а под утро просто немного не дошел до дома. Работяга, он вкалывал на том же заводе, где и её отец, только в другом цеху – кузнецом. От громкого молота он стал плохо слышать, поэтому постоянно переспрашивал, и при этом добавлял обязательно: «Что, что, моя хорошая?» – или,– «Что, мой хороший?». На него просто невозможно было обижаться.
Даша начала поднимать соседа за плечи.
– Вставайте, вставайте, ведь замёрзнете же. Боже, какой же вы тяжёлый! Миленький, поднимайтесь!
Он послушался и сел на лавке. Глаза его были закрыты, а губами он что-то пытался сказать. Но получался стон и тягучее: «Хорошо, хорошо, хорошо, хорошо…».
Дядька вытянул две руки вперёд, и когда Даша потянула за них, то он, покачиваясь, поднялся, но его глаза оставались закрытыми.
– Пойдёмте, пойдёмте, тётя Маша, наверное, волнуется.
Она залезла ему подмышку и, обхватив двумя руками за талию, мелкими шажками стала постепенно продвигать его к подъезду. Ей повезло – подняться надо было только на второй этаж. Даша позвонила в дверь. Тишина. Второй раз позвонила -никто не открывает. Она стала ощупывать карманы дяди Коли – из одного вывалились деньги: несколько бумажек по тысяче рублей и мелочь. Девушка аккуратно всё подняла и сложила обратно в карман. Другой карман был пуст.
– Где же ключи? Ах, ну где же тётя Маша?
– В сумочке на поясе, – ответил Николай Иванович, не открывая глаза и сильно пошатнувшись.
Даша еле успела перехватить руку и не позволила ему упасть. На поясе у него висела черная кожаная сумочка. Даша умело открыла молнию, достала ключи. Одной рукой удерживая соседа, другой открыла дверь. Проводив до ближайшего дивана, уложила его в одежде, только обувь сняла. Зашла на кухню, там царил полный порядок. На плите стоял казанок, а на столе лежала записка. «Котик, кушай плов, не забудь поставить в холодильник, вернусь в среду. Целую, Маша».
Вероятнее всего, тётя Маша уехала к своей престарелой матери в деревню. Но с какой любовью и заботой была написана записка!
«Надо же, столько лет вместе, и дядя Коля совсем не ангел, а любовь жива! Вот бы мне встретить такую любовь, чтобы везде вместе, за руку держась, преодолевать трудности. Чтоб любил меня, на руках носил, целовал. Чтобы Бог дал нам деток, красивых, умных. Ах, как я этого хочу!», – размечталась Даша, и приятное тепло подкатило к её сердцу. Она взяла пластиковую бутылку с минеральной водой из холодильника и поставила рядом с диваном. Дядя Коля, посвистывая, уже храпел на всю квартиру. Даша вышла и захлопнула дверь.
Собачки, поскуливая, ждали её, поочередно подгибая озябшие лапки. Девушка тихо зашла в свою квартиру, вытерла лапки питомцам и стала собираться на работу.
2. Коваленко
А на другом конце города жила девушка, словно абсолютно из другого мира. Вот так, сплошь и рядом, живут люди на одной планете, в одном городе, но совершенно разными жизнями. Высокая, стройная брюнетка Светлана с детства росла в любви и в роскоши. Узкий овал лица, прямой нос, высокий лоб придавали её внешности аристократический вид. Она рано осталась без матери, но её отец с лихвой, как ему казалось, восполнил этот недостаток материнской ласки и любви.
Отец Светланы, Фёдор Иванович Коваленко,– влиятельный, широко известный в городе человек. Высокий, широкоплечий, кареглазый мужчина средних лет, он занимал высокую должность в городском департаменте по земельным и имущественным отношениям. Свою ненаглядную дочь он пристроил работать в канцелярию, и теперь его душа немного успокоилась. Он очень тяжело пережил потерю матери Светланы, Ольги. Бедняжка, она умерла от онкологии, когда их малышке было всего три года.
Многократные попытки друзей познакомить его с хорошенькой женщиной не увенчались успехом. Закоренелый вдовец, влюблённый только в свою дочь, он, как неприступная крепость, стоял на страже своих чувств. Фёдор даже не смотрел в сторону противоположного пола. Бережно храня любовь и память о своей умершей супруге, он не находил места в своей душе для кого-нибудь другого.
Как же он был рад, когда Света и Игорь – сын его хорошего знакомого – стали встречаться. А сколько приятных хлопот принесла их свадьба, выбор квартиры, ремонт! Просторная двухкомнатная квартира молодожёнов на четвертом этаже новостройки, обставленная самой современной мебелью и новейшей бытовой техникой, сияла свежим евроремонтом. Большая гостиная и тёплая, уютная спальня в белых тонах, прекрасная панорама на город и бухту из окон кухни.
Свету все считали везунчиком. Она получила прекрасное образование, престижную работу, удачно вышла замуж. Её муж Игорь – капитан дальнего плавания, с машиной, квартирой, был и заботливым, и симпатичным – высоким, атлетически сложенным молодым человеком. Он с детства занимался греблей на байдарках. Ещё тогда, полюбив море, все силы приложил, чтобы выучиться и получить желаемую профессию. Целеустремленный, серьёзный, он безумно любил свою нежную лебёдушку – Светочку. Всё, казалось, было бы хорошо, вот только взаимности чувств в этом союзе не хватало. А ведь сердцу не роскошь нужна, сердцу нужно душевное тепло. И родную душу не заменят никакие сокровища мира, конечно, если у человека у самого душа чистая, добрая и ищущая… Поэтому не всё было безоблачно в их обеспеченной и, казалось, такой безбедной жизни…
Проводив мужа в рейс на шесть месяцев, Светлана погрузилась в тоску. Дом – работа, дом -работа. За окном метель, а в душе пустота. В очередной выходной день, ближе к полудню, в дверь кто-то позвонил. Света ещё нежилась в постели. «Кого там чёрт принес в такую рань!», – ругнулась девушка. Она гибко, по-кошачьи, потянулась, подняла ноги вверх, сделала упражнение «велосипед». Затем не спеша встала, подошла к двери. В глазке улыбался папа.
– Папа? Зачем так рано пришёл?
– Светочка, как же, я знаю, что ты одна и даже не завтракала, правда? Вот я тебе творожок принёс, как ты любишь, с клубничкой. Давай, давай, умывайся и есть, – тебе надо.
Он быстро перемешал творог со свежей клубникой, немного присыпал сахаром и присел на табурет. Света вышла из душа и шаловливо, почти по-детски, улыбнулась.
– Ой, спасибо, папуль, балуешь ты меня!
– Потому что люблю. Родная, я так хочу, чтобы ты была счастлива, я всё для тебя сделаю. Скажи: хочешь на своё 25-летие новый AUDI? Только скажи!
– Почему бы и нет, папочка, конечно, хочу! – пробормотала с набитым ртом дочка.
– Я открыл тебе счёт в банке, на двадцать пять тысяч, как подрастёшь, снимешь,– улыбался отец.
Света вскочила со стула и, громко чмокая, несколько раз поцеловала отца. Фёдор сиял.
– Ну ладно, ладно, я побегу, работы много, пара встреч сегодня. Ты на корпоратив новогодний пойдёшь? Дать на новое платье?
– Не, спасибо, папуль, у меня всё есть. Люблю тебя!
Проводив отца, Света подошла к окну, одёрнула занавеску, громко зевнула: «Ну и скукота… Снова маникюр, что ли, сделать? Надо себя держать достойно. А то встретят меня друзья Игоря, да и решат, что у него жена не следит за собой. Интересно, а он действительно меня любит или повёлся на деньги моего папашки? Скоро год, как мы поженились, и вроде всё у нас хорошо, и всё у нас есть, но скучно всё-таки. Обязательно надо куда-то съездить. Может, в Турцию, может, в Египет… Ммм… У папы денег попрошу, он даст, он добренький у меня. Татушку хочу модную. В Инете надо глянуть, вот Игорь удивится… Но какая же скукотища… Ленке позвонить, что ли?»
– Алло, Ленчик, привет! Рада тебя слышать, как ты? Давай сегодня вечером в клуб сходим. Как одеть нечего? Вообще не вопрос, заходи, найду что-нибудь для тебя. Да не парься ты – деньги тоже есть. Да отдашь когда-нибудь, когда разбогатеешь. Ладно, ладно, улыбаюсь… Жду.
Её подруга детства, Лена, жила в соседнем доме с мамой и двумя младшими братьями-близнецами. Тонкая, открытая душа, она искренне дорожила дружбой со Светой и очень радовалась, когда та вспоминала о ней и приглашала в кафе или просто посплетничать. Лена была немного ниже ростом, её большие карие глаза всегда вселяли доверие. Девушку очень любили все дворовые бабушки и дедушки: всегда поздоровается, поможет донести сумку до квартиры, сбегает в аптеку или в магазин. Для Лены это было нетрудно. Она всегда улыбалась, а на благодарности отвечала: «Да что вы, не за что! Берегите себя!»
У Лены очень рано умерла бабушка. Она её плохо помнила, но даже отрывочные воспоминания набегали тёплой волной в её душе. Когда-то бабушка, усадив внучку на колени, читала ей сказки и угощала румяными пирожками. Видимо, поэтому её и тянуло к старикам. Ей не хватало их мудрости и любви. И совсем они её не раздражали, а наоборот, умиляли.
Света отключила телефон: «Давно её не видела. Бедная – бьётся, бьётся со своими братьями, света белого не видит».
Лена пришла к подруге, как они и договаривались, к шести вечера. Светлана достала свои наряды и началась примерка. Света была на голову выше, поэтому все её вещи неестественно болтались на Лене. Но чёрные брюки-клёш Света подвернула два раза на поясе Лены, и они стали ей как раз. Затем пришёл черёд блузы горчичного цвета, её тоже пришлось подвернуть. Сложнее всего было сделать причёску на коротких волосах подруги. Света зачесала их вверх, как у дикобраза, залила лаком и повязала оранжевую ленту.
– О, «Бабетта идет на войну», ты просто чудо, моя красавица, – пошутила Света.
Лене нравились и причёска, и наряд, и макияж, она чувствовала себя уверенно.
– Ой, Светик, у меня зарплата будет только пятого, одолжи мне пару тысяч, а я, как получу, сразу отдам. Хорошо?
– Разберёмся, не парься.
Света надела свободное ярко-красное платье и распустила свои шикарные волосы. Тем временем Лена позвонила своему парню Антону и соврала, что будет помогать подруге по хозяйству целый вечер. Наконец девушки, при полном параде, выдвинулись в клуб.
Клуб находился в центре города, Света неоднократно отдыхала там с Игорем, а с Леной решила пойти впервые, – показать той «другую» жизнь. Сладкое название «Шоколад» создавало впечатление чего-то приятного, желанного и сладкого. Сразу за входной дверью стоял высокий худой охранник, проводивший «фэйс контроль» всех входящих в заведение. Вокруг вывески светились и крутились яркие огоньки, создавая праздничную атмосферу. Девушки зашли в заведение, улыбаясь и щебеча.
В клубе было накурено. Дым, вперемешку с пылью, как густой туман, стоял в воздухе. По ушам била громкая ритмичная музыка, но никто не танцевал, так как все ещё были трезвы. Света и Лена сели за небольшой овальный столик около стены и заказали себе по коктейлю.
Сделав пару глотков, Лена почувствовала приятное тепло в животе. А Света загадочно улыбалась и подмигивала подруге.
– Я закурю, ты не против? Может, и ты хочешь попробовать?
– Нет, спасибо, у меня потом голова заболит.
– Ладно, смотри, что у меня есть, – промурлыкала Света и достала из сумочки маленький зелёный флакончик с аэратором, на котором были изображены обнажённые мужчины и женщины без голов.
– Что это? – удивилась Лена.
– Это нужно, чтобы расслабиться. Закрой глаза и вдохни поглубже.
Лена доверчиво и послушно закрыла глаза. Света обильно распылила в её сторону расслабляющую смесь. В сочетании с алкоголем смесь подействовала мгновенно. Сначала у Лены немного закружилась голова, затем по всему телу растеклась приятная нега, руки и ноги стали невесомые. Она изумленно подняла руки вверх и произнесла:
– Ой, кайф! Света, что это? Я сейчас взлечу! Пошли танцевать!
Допив коктейль, Лена ощутила невероятный прилив бодрости, глаза загорелись огнём, и в какой-то момент Света уже пожалела, что решила на Ленке испытать привезённую Игорем из Египта смесь для возбуждения. Она не знала её состав, а на себе попробовать боялась. Лена плавно, словно лебедь, выплыла на середину зала и стала кружиться, вскидывая руки вверх абсолютно неритмично музыке. Затем запрыгнула на маленькую сценку, повисла на пилоне, выгнувшись дугой. Слабая хореографическая подготовка стала видна сразу. Её танцевальные движения были неуклюжи и смешны, однако девушке казалось, что двигается она просто божественно.
Лена вошла в раж, и это не осталось без внимания противоположного пола. От соседнего столика поднялся хорошо выпивший, ладно сложенный молодой человек и смело двинулся к сценке. Его великолепный торс обтягивала темно-синяя рубаха, а джинсы были узкими, по последней моде. Сексуально покачивая бёдрами, он подошёл к Лене сзади, нежно обнял её за талию и начал плавно перемещать руки вверх. Лена же извивалась как змея, закинув ему руки на шею.
Света прикрыла глаза ладонью:
– Боже, что я наделала?!
Лена слабо осознавала, что происходит: перед глазами прыгали круги, в ушах звучала музыка, ей было хорошо и приятно. Парень резко развернул её лицом к себе, и они слились в страстном поцелуе. Лена жадно обняла его за плечи и нескромно прижалась всем телом.
– Во даёт! – Света глаз не спускала с разошедшейся подруги, – пора её отсюда вытягивать, а то непонятно, чем всё это может закончиться. Нет, всё-таки подожду чуток, пусть девочка оттянется.
Света вдохнула сигаретный дым и прикрыла глаза. А у Лены перед глазами мелькали картинки, без мыслей, только полёт, полёт, полёт!
Два парня подсели к Свете за столик.
–Это ваша подруга зажигает?
– Моя, а что? – с деланным равнодушием ответила Света и выпустила дым в лицо спрашивающего.
– Да ничего, просто задал вопрос, а с вами можно познакомиться? Меня Коля зовут, а моего друга Руслан. Вы танцуете?
– Я занята. А вы не хотели бы покинуть мой столик?
– Хорошо, хорошо, уходим, подругу не забудьте забрать, а то она здесь всё разнесёт.
Света вызвала такси и насилу усадила в него упирающуюся Лену. Довела её до квартиры и позвонила в дверь.
Когда Лена открыла глаза, вокруг было темно и тихо. «Где это я? Что было в клубе? Как же болит голова, тошнит. Ой, как страшно, я же ничего не помню, вот это отдых! Не пойду больше со Светкой никуда». Она приподняла голову и огляделась: это была её комната, вещи беспорядочно лежали на полу, она была раздета догола. Лена подняла с пола одежду. Даже на расстоянии от неё исходил приторный запах табака. В темноте нащупала свой халат и медленно пошла в ванную. Выходя из неё, лицом к лицу столкнулась с мамой. Её осуждающий взгляд окатил Лену ледяным потоком с головы до ног.
– Мам, я всё объясню, поверь, я не пьяная была.
– Ещё хуже, – сухо ответила мать и громко захлопнула дверь в комнату перед носом дочки.
Остаток ночи Лена спала плохо. Жутко болела голова, а на душе было тошно и противно. Она думала об Антоне, о себе, о Свете. Но всё равно винила только себя. Наконец, Лена отключилась, и ей приснился странный сон: огромная чёрная собака напала на неё и пытается укусить. Лена увёртывалась, отбивалась. И, наконец, просунула обе руки в пасть и разорвала её. Собака заскулила, поджала хвост и убежала. А Лена не чувствовала боли от укусов, только видела кровь, вытирала её и плакала. Сон прервал телефонный звонок:
– Ну что, стриптизёрша, ты живая? – смеялась в трубке Света, – ну ты дала стране угля! Помнишь хоть что-нибудь?
– Нет. Спасибо, что домой привела, не бросила. Что ты мне за штуку подсунула? Больше вообще никуда не пойду с тобой.
–Ладно, ладно тебе, – тараторила Света всё ещё смеющимся голосом, – забыли, я Антохе ничего не скажу.
Она была очень довольна тем, что наконец-то удалось развеять скуку, и её снова ее жизнь потекла скучно и однообразно.
3. Виталий
К новогоднему корпоративу Света готовилась тщательным образом. Причёску, маникюр, макияж она сделала в своем любимом салоне красоты. Новое светло-бежевое кружевное платье было почти невесомым. Оно льнуло к упругому девичьему телу и отлично подчеркивало его округлые формы.
В шикарном ресторане «Южная ночь», находившемся в центре города, собрались все сотрудники департамента земельных и имущественных ресурсов. После официального поздравления Фёдора Ивановича, коллеги стали активно выпивать, поздравляя друг друга с наступающим Новым годом. Через полчаса интенсивных поздравлений народ созрел потанцевать.
Света затмила своей красотой всех. Её оригинальное платье с открытой спиной и глубоким декольте ослепляло изящностью. Шикарная прическа была словно у поп-звезды, только что сошедшей с экрана телевизора. Девушка двигалась плавно, будто лебедь, притягивая слащавые взгляды коллег-мужчин и завистливые взгляды коллег-женщин. Сам Фёдор Иванович не пил, он готовился к важной встрече, поэтому, побыв немного за общим столом, он по-английски покинул своих подчинённых. Светлана же, немного потанцевав, поняла, что здесь абсолютно не интересно и скучно. Примерно в середине вечера она вызвала такси из женской комнаты и, так же, как отец, незаметно исчезла.
Такси подъехало к центральному входу ресторана через десять минут после вызова. Из него выскочил худощавый, среднего роста, прилично одетый молодой таксист. Он ловко обежал авто спереди, и, как заправский швейцар, распахнул перед Светланой дверцу.
В машине приятно пахло жасмином. Этот весенний аромат среди зимы навевал приятные весенние воспоминания о цветущих деревьях и тепле.
Весёлый водитель шутил и говорил безостановочно. Света смотрела как будто сквозь него. В голове пустота – абсолютно никаких мыслей.
– А давай чай попьём вместе? – робко спросил он.
– Почему бы и нет, – согласилась она, наверное, из-за скуки.
Авто притормозило рядом с миниатюрным кафе на углу улицы. Шампанское растеклось приятным теплом по телу, и так захотелось ласки, нежности… Она чарующе улыбнулась и немного наклонилась к парню, сама не заметив тот миг, когда их губы слились в долгом и сладком поцелуе.
– Поехали ко мне, ты мне нравишься, – шепнула Света. Соскучившись по мужской ласке, она готова была впиться в его крепкое, юное тело. Неудержимая жажда секса затмила сознание.
– Конечно, поехали, а зовут-то тебя как?
– Света, а тебя?
– Виталий.
– О, так звали мою первую любовь. Это, верно, знак, – улыбалась девушка.
Виталий был явно моложе, в нём было что-то детское, невинное, хотя говорил он приятным баритоном. Фигура почти мальчишеская, в общем, полная противоположность её мужу Игорю.
Под покровом темноты, словно два партизана со стучащими сердцами, молодые люди поднялись на четвёртый этаж, игнорируя лифт. Света беззвучно просунула ключ в замочную скважину, повернула его, и дверь плавно открылась. Виталик вошёл и, приоткрыв рот, стал разглядывать шикарную обстановку квартиры. Аромат весенних роз наполнял комнату и вливался в лёгкие щекочущей свежестью.
– Раздевайся и садись на диван, – почти приказала Света и вышла на кухню.
Парень понял приказ буквально. Когда она вернулась с двумя бокалами в руках, то чуть их не выронила, – Виталий снял с себя верхнюю одежду, рубашку и остался с голым торсом в одних джинсах.
У Светы помутилось в голове, горячий чувственный поток прихлынул изнутри к горлу, и ей безумно захотелось пить. Виталий уже успел откупорить бутылку шампанского и невинными огромными светло-бирюзовыми глазами смотрел на Свету снизу вверх.
Как река, долго сдерживаемая плотиной и вдруг вырвавшаяся за её пределы, Света уже не могла сдержать бурлящей в ней страсти. Она нервно налила полный бокал шампанского и залпом осушила его. Двумя руками она толкнула парня, так, что он упал навзничь, и стала судорожно целовать его грудь, живот, плечи. Он прикрыл глаза и полностью отдал себя в лапы искусной и нежной хищнице. Когда всё закончилось, девушка несколько минут лежала на груди парня и громко дышала. Виталий почувствовал влагу на её щеках.
– Ты плачешь?
– Нет, мне просто очень хорошо. Никогда такого не чувствовала.
Они молчали. Было слышно, как потрескивает свечка-таблетка, плавающая в вазочке с лепестками роз.
– Сделай кофе. Мне тоже хорошо. Можно, я закурю?
Хищница накинула шелковый халатик и, став вдруг домашней кошечкой, выскользнула на кухню.
Кофе до утра так и остался нетронутым…
«О, какие необыкновенно бирюзовые глаза у него, и эта родинка на щеке. Как же он нежен…. Какие сладкие слова!». Она будто утонула в нём, и какой короткой показалась та ночь – самая короткая и самая сладкая в её жизни.
Утро. Зачем оно наступает? Хотя бы ещё пару часов, хотя бы ещё пару минут… Но рассвет беспощаден, хотя свеж и светел. Как давно она не встречала рассвет! Да никогда она его и не встречала! Это прекрасное явление природы всегда проходило без её присутствия. И вот он крадётся сквозь шторы, сначала розовой тонкой полоской, затем медленно появляются очертания предметов, находящихся в комнате, вокруг всё светлее и светлее, и вот уже полностью обнажается реальность происходящего.
Жизнь расцвела новыми красками. Очень удобно: никто никому ничем не обязан, только одно удовольствие. Встречались в основном по выходным, так было удобно и ему и ей. Чаще на съёмной квартире, а несколько раз Виталий приходил к Свете домой под покровом ночи. Приходил поздно, чтобы не быть замеченным и узнанным соседями.
В конце мая пришел из рейса Игорь. Счастливый, влюблённый, он даже подумать не мог, что немного поправившаяся жена уже на втором месяце беременности от другого мужчины. Два месяца дома пролетели, как один день. Даже покупка новой машины почему-то совсем не обрадовала Светлану. Она стала раздражённая, недовольная и злая. Только после звонка, известившего, что Игоря срочно вызывают в рейс, она растаяла и заулыбалась.
Встречи с любимым мужчиной Светлана ждала с замиранием сердца. Она таяла от его голоса, сердце каждый раз начинало выскакивать наружу, и кружилась голова. «Сегодня скажу, что беременная. Он, конечно же, поднимет меня на руки, расцелует и отвезёт в двухкомнатную квартиру, к маме. Так, стоп! А что скажет отец? А муж? Как им всем объяснить, что полюбила другого? Ах, будь что будет, я люблю, я счастлива, я на край света готова пойти ради него!» Света закрыла глаза и представляла свадьбу с Виталием: их счастливые лица, рождение малыша, кружева, коляску, погремушки, счастливого дедушку (своего отца). Садясь в такси, она ощутила приятную дрожь по всему телу в предвкушении встречи с любимым и важного разговора с ним.
«Здравствуй, любимый! Я беременная!», – восторженно пропела Светлана, и прикрыла глаза от счастья. Виталий стоял, оторопев, затем осмотрел её сверху вниз холодным, ничего не выражающим взглядом, затем, всё так же молча, развернулся и пошёл в обратном направлении. Мелкий дождик стал накрапывать, и каждая капелька сливалась с её слезами. Она хотела броситься за ним, упасть ему в ноги, умолять, плакать, но гордость не позволяла. Внутри что-то оборвалось и рассыпалось мелкими иголками по всему телу. Она стояла долго, подняв голову к небу, и миллионы мыслей крутились в её голове: «Убить себя? Убить ребёнка? Что? Что же делать?» Она ненавидела себя, ненавидела его, ненавидела ребёнка. Солнце погасло, мир стал серым и скользким.
«Муж всё поймет, отец осудит и не станет помогать. Аборт? Уже поздно. А если вообще не будет никогда детей? Страшно. Не хочу терять мужа, расстраивать отца и портить себе жизнь. Я ещё не нагулялась, я ещё мир вообще не видела! Решено – буду скрывать! Через шесть месяцев муж вернётся, всё будет хорошо. И всё станет так, как было раньше, благоприятно и комфортно».
С каждым месяцем она всё больше ненавидела ребёнка, из-за того, что не могла надеть любимые вещи, из-за того, что округлившийся живот сковывал движения. На работе заметили, что Светлана поправилась, хотя она старательно утягивалась корсетом и начала носить широченные джемпера. На все вопросы коллег Светлана отшучивалась: «Скучаю без мужа, кушаю по ночам», и мечтала поскорее избавиться от мешающего живота. Ленке почти не звонила, и та ей особо не надоедала. А если всё же перезванивались, то каждый раз старалась найти отговорку, чтобы не встретиться.
4. Облегчение.
А на другом конце города Даша, как обычно, выгуливала собак в парке и с умилением смотрела на карапузов, бегающих, падающих, вопящих, но таких милых и желанных. Она хотела деток, молила Бога, чтобы послал удачное замужество. Вот оранжевый мячик подкатился к ногам, и малыш в ярко-салатной курточке подбежал, внимательно посмотрел на девушку, улыбнулся и поскакал к маме. «Вот бы у меня был такой сынок!», – размечталась она.
В жизни чудес не бывает, всё заранее спланировано свыше. Пути Господни неисповедимы, иногда они сводят абсолютно разных людей самым необычным и жестоким образом…
Последние месяцы беременности были самыми сложными и физически, и морально. Света с нетерпением ждала отпуска. Вдавливая живот в корсет, а сверху надевая балахоны, она ходила на работу и с ужасом представляла, что кто-то из коллег заметит и расскажет отцу о её положении. Наступил долгожданный отпуск. Стоял морозный февраль, а дома каждый угол стал ненавистным, каждая подушка казалась каменной.
– Когда же всё это закончится? Как же ты мне надоел, как же я тебя ненавижу! Всю жизнь мне портишь, не могу никуда пойти, не могу никому ничего рассказать. Быстрее бы всё началось и кончилось. Ай, опять по мочевому ударил! Только боль от тебя! – Света металась по квартире, не находя места.– А вдруг я умру? Бывает же при родах! Нет, всё будет хорошо, я всё подготовила, я всё узнала, прочитала. Отнесу на другой конец города, никто и никогда ничего не узнает.
За окном стемнело, когда у неё начались резкие периодические боли. «Это схватки»,– догадалась девушка. Света набрала полную ванну достаточно горячей воды. Погрузившись в воду, она стиснула зубами скрученное белоснежное вафельное полотенце. От боли потемнело в глазах. «Главное -не потерять сознание!», – стучало в голове.
Вода лилась из крана тонкой струйкой. «Ах, как же больно, давай, давай! Света, ты справишься, ты сможешь, давай!», -уговаривала себя девушка. Шум льющейся воды звучал в ушах, чуть потрескивала лампа в потолочном светильнике. Вода в ванне сперва порозовела, затем стала алой. Ещё один потуг, снова боль, темнота, боль, и, наконец-то, облегчение. Ребёнок выскользнул в воду. Она приподняла его рукой. Скользкий, синюшный, он издавал слабый стон, а его тёмные слипшиеся волосики отливали антрацитовым блеском. «О Боже, мальчик!» – вырвалось у неё. Она положила его на подставку в ванной, ребенок почти не шевелился, лишь тихо стонал. Около получаса девушка ещё лежала в ванной, в голове водопадом гремела тонкая струйка воды и, как трактор, грохотала электрическая лампочка. Сквозь дикий шум, звучащий в её мозгу, она услышала тихий стон ребенка.
– Да заткнись, ты, задушу! – внутри неё кипела ненависть, смешанная с болью, сознание помутилось. Лошадиная доза обезболивающего средства, выпитая заранее, действовала безукоризненно. В какие-то мгновения ей казалось, что это страшный сон, только надо проснуться и всё пройдет. Но он не проходил. Она крепко зажмурила глаза на несколько секунд, надеясь, что это всё-таки сон. Открыв их, она снова увидела младенца и гримаса ненависти и отвращения искривила до неузнаваемости её смазливое личико. Она не испытывала никаких других чувств к этому маленькому и беззащитному живому существу. Завернув его кое-как в плед, Светлана сунула свёрток в большую сумку, второпях оделась и вышла в морозную ночь.
Она долго шла пешком по холодным темным улицам, а младенец в сумке стонал, кряхтел и никак не успокаивался. Пальцы болели от тяжёлой ноши, сердце стучало так, что Светлане казалось, что его услышит кто-то в ближайших сонных домах и выглянет в окно. Но все проёмы были черны, хотя её взгляд перебегал от окна к окну, пытаясь уловить случайно появившееся лицо.
Незнакомый район, мусорные баки стоят вплотную к лесопосадке, мёртвая тишина, только шум гнущихся от ветра сосен. «Кину сразу в бак, чтобы не нашли», – зловещие мысли туманят голову, руки трясутся, уши заложило и уже кажется, что сердце стучит именно там – в ушах. «Главное, чтобы никто не увидел! Главное, чтобы никто не выглянул случайно в окно. Всё – дело сделано»!
Полупустой бак от резко брошенной в него ноши глухо бухнул, а затем немного зазвенел. Света отряхнула руки, как после чего-то липкого и грязного, вытерла пот со лба и быстро, почти бегом пошла вниз с горки. Ей казалось, что вот-вот кто-то её догонит и накажет за преступление. Сконцентрировав самые плохие мысли, через сто метров девушка побежала.
5. Находка
Наступало февральское морозное утро. В Крыму снег большая редкость. Его отсутствие – помощь в преступных планах. В первых лучах солнца на траве блестела изморозь, дул холодный, пронизывающий до костей северный ветер, но птички уже проснулись и, перепрыгивая с ветки на ветку, весело щебетали. Даша успела убрать половину территории, собрала мусор в огромный мешок и медленно тащила его к контейнеру. Высыпав мусор, Даша вдруг решила заглянуть в бак. Неведомая сила потянула её это сделать. Встав на цыпочки, она оперлась на холодный железный край и увидела большую полурасстёгнутую сумку, из которой выглядывал кровавый свёрток. Первая мысль: «Кто-то разделывал рыбу и выбросил потроха». Но вдруг: «О Боже!», -свёрток зашевелился! – Щенки!», – решила Даша. Перегнувшись, она чуть не свалилась в контейнер, перчатки вмиг примерзли к холодному железу. Еле дотянувшись, она потащила тяжёлую сумку к себе. Вытащила, положила на землю и развернула. То, что увидела девушка, она не забудет до конца своих дней. Это было страшное зрелище: в свёртке лежал ребёнок, с пуповиной, почти чёрный, но живой, издающий тихий стон. Слёзы застилали глаза, замерзали на щеках и так резали, что было больно смотреть. Ни секунды не раздумывая, Даша сняла куртку, свитер, оставшись на морозе в футболке. Подняв ребенка, она прижала маленькую живую ледышку к своему телу, накинула сверху куртку, села на лавочку и вызвала милицию и скорую помощь.
Ей не было неприятно, наоборот, ей было так хорошо, как никогда в жизни. Она чувствовала стук маленького сердечка. Даже не поняв – мальчик это или девочка, всем своим сердцем, всей своей юной и нежной душой она уже искренне и сильно любила этого маленького человечка. И почему-то знала, что никогда уже с ним не расстанется…
Скорая и полиция приехали почти одновременно. Из машины с красными крестами вышли молодой санитар и пожилая женщина в голубом комбинезоне. Даша аккуратно достала из-под куртки младенца и передала в руки женщины. Их взгляды встретились, сердце защемило, и по спине пробежал холодок… «Неужели я его никогда не увижу?», – подумала она.
Врач как будто бы услышала её немой вопрос и спокойно сказала:
– На детский комплекс повезём, в реанимацию. Как зовут-то тебя?
– Даша, – еле слышно прошептала девушка, – я увижу его ещё?
– Дай Бог довезти…
Водитель включил сирену, и машина, набирая скорость, помчалась вниз с горки. В это морозное февральское утро звук сирены, как лезвие ножа, резал по сердцу и разрывал тишину спящего района.
Даша сидела, не шевелясь, она словно до сих пор ощущала своим телом тепло маленького человечка, и, как ей казалось, по-прежнему чувствовала биение его сердечка.
– Гм, гм, вы обнаружили младенца? – раздался вдруг мужской голос, – разрешите представиться: следователь Рыков Александр Сергеевич.
Даша подняла взгляд. Перед ней стоял худой, невысокий, чисто выбритый молодой человек лет двадцати пяти, с красными от недосыпа глазами. Он был одет в короткую кожаную куртку на подстёжке. Видимо, куртка его слабо грела, и он периодически втягивал шею и поправлял повыше воротник.
– Да, я. Я здесь работаю дворником, я обнаружила ребёнка в мусорном баке, вон в том, крайнем.
«Да, очередной «висяк», – подумал Рыков, – ну почему мне так везёт, эх, снова выспаться не дали».
– Расскажите подробно: во сколько это было, видели ли кого-либо, и чей это свитер?
– Это мой, можно я оденусь, я замёрзла?
– Конечно, конечно! Правда… ну да ладно, одевайтесь.
Рыков отвернулся и посмотрел на своего напарника Свизова. Тот сидел за рулем, постоянно зевая и подмигивая, как бы говоря: «Что делать, брат, работа у нас такая». Даша быстро оделась, подошла к баку.
– Видите, здесь плед в крови, в него ребёнок и был завёрнут, как кукла.
– Так… а вы никого точно не видели? Может, кто-то мусор выбрасывал, когда вы убирали?
– Нет, никого, да и кто в такую рань мусор выбрасывает?
– Выходит, что выбрасывают, только не мусор, а детей, – как-то печально произнёс он и опустил голову, – Вам придется проехать с нами и составить протокол.
– Извините, Александр, можно, я подъеду через час? Мне надо переодеться. Вы скажите адрес!
– Улица Рабочая, 2, отделение полиции. Кабинет №16, я вас жду к восьми, потому что в девять я сменяюсь, не опаздывайте, пожалуйста.
Даша сложила инвентарь под лестницу в подъезде и закрыла подсобное помещение на тяжёлый замок. Пока шла домой, душа чуть не разорвалась: «Господи, хотя бы довезли, хотя бы спасли! Как он там? Такой маленький, такой беззащитный, родной. Я теперь не смогу без него жить, как же мне сказать маме, папе? Это всё так непросто, я послана ему, а он послан мне. Богдан! Я его назову Богданом, я сделаю всё для него».
Она зашла в квартиру, когда ещё все спали. Из комнаты родителей доносился свистящий храп отца. Он вчера опять перебрал и весь вечер о чём-то спорил с мамой. Старясь никого не разбудить, Даша осторожно открыла дверь в ванную, приняла душ. Выходя, столкнулась лоб в лоб с Машей.
– Я не поняла, а почему ты не на работе? Ладно, я в отпуске, а ты? Ещё восьми нет.
– Маша, Машенька я всё расскажу, когда вернусь, а сейчас надо в полицию.
– В полицию? – громко воскликнула Маша, – что случилось?
– Тише, тише, я всё расскажу, когда вернусь.
– Ты что, я же не выдержу, я с тобой, по дороге расскажешь.
6. Подруга
Света вернулась, приняла душ и без чувств упала на диван. Ей ничего не снилось, она как будто провалилась в тёмную пропасть и зависла в воздухе. Проснувшись, она почувствовала резкую боль в животе. По ногам текло что-то горячее, она попробовала встать, но боль не давала даже возможности пошевелиться. «Хорошо, что не надо идти на работу, неделя отпуска ещё есть, приду в себя как-нибудь. Хорошо, что всё закончилось так благополучно, я свободна, я молода, красива, вернётся Игорь, и я буду самая счастливая на свете», – думала Света, периодически кривясь от боли. Прошел час, но боль не стихала и не давала возможности пошевелиться. «Что же делать? – Свету лихорадило, – кого звать на помощь? В больницу нельзя: сразу поймут, что сама рожала, вдруг найдут ребёнка – это срок. Мне никак нельзя в тюрьму, я там пропаду и отца подводить нельзя. Ах, как же всё-таки больно! Позвоню Ленке, она моя палочка-выручалочка, она поможет точно!» Света взяла телефон, но, едва набрав номер, потеряла сознание.
Увидев входящий вызов Светланы, Лена очень обрадовалась, ведь она её не видела уже три месяца. Света постоянно отказывалась от встречи, аргументируя это плохим самочувствием или плохим настроением. Подруга не любила навязываться, поэтому, позвонив три раза подряд в течение недели, решила, что Света просто не хочет её видеть, и больше не стала звонить. Она знала непредсказуемый характер Светланы, которая могла вспыхнуть, как спичка, из-за какой-нибудь мелочи, даже повысить голос на подругу, а потом позвонить через день, как ни в чём не бывало и ласковым голосом пригласить в кафе. Лена никогда не обижалась, у неё не было этого чувства внутри, и зависть ей была вообще не знакома. Ей всегда казалось, что Света нуждается в её защите и заботе, что она хрупкая, тонкая, и что её всегда надо поддерживать. Все жизненные трудности были ей по плечу, ведь для своих двух младших братьев она была и нянька, и сестра, и мать.
Мать Елены, – маленькая, рыженькая женщина, как лисичка работала бухгалтером на заводе. Приходя с работы всегда сильно уставшей, Антонина Петровна долго лежала на диване. Тёмные круги под её глазами показывали, что с сердцем не всё в порядке, к тому же она часто жаловалась на головную боль и упадок сил. Лена всё понимала и жалела мать. Бывало, прибежит с работы – и поесть приготовит, и уроки у младших проверит, и подзатыльников им надаёт. Отец их оставил, когда мальчишкам было по три года; мол, нашёл другую любовь. Что ж – это жизнь. Этот вопрос никогда не обсуждался в семье. Отец добросовестно платил алименты. А так как успел завести ещё двух малышей в новой семье, то на своих детей времени у него не оставалось.
Как часто бывает, мужчины со временем отвыкают от своих родных детей, даже забывают об их существовании. И сердце у них не болит и душа не ноет. Бывает…
– Алло, Светочка, я слушаю тебя, – выпалила взволнованная неожиданным и долгожданным звонком Лена. Но в трубку донёсся только слабый стон, – Света, Света! Что с тобой? Где ты?
Сердце бешено заколотилось, и нехорошее предчувствие сдавило грудь, дыхание стало прерывистым, в горле пересохло:
«Боже, что же с ней? Надо отпроситься», – пронеслось в голове. Лена сразу же набрала номер Светы, но её телефон не отвечал. Она быстро, но аккуратно сложила документы в стопку, выключила компьютер, умышленно, как от боли, скривила лицо и направилась прямиком к кабинету директора.
– Пётр Петрович, здравствуйте! Можно к Вам по личному вопросу? – от волнения Лена раскраснелась, голос её стал неровным, плюс добавила отработанную гримасу боли.
– Что с тобой, Леночка? Приболела?
– Да, вы знаете, ещё с утра плохо себя чувствовала, но думала, что вольюсь в работу и пройдёт, но что-то всё хуже и хуже, живот очень болит. Можно, я отлежусь? А завтра всё сделаю, обещаю.
– Конечно, ничего же нет сейчас сверхурочного, середина месяца, до отчёта ещё далеко. Иди, иди, Нина Павловна подстрахует, поправляйся.
Лена давно нравилась Петру Петровичу, но он, как солидный женатый человек, боялся в этом сознаться даже сам себе. Просто любовался ею, а общение доставляло ему глубокое эмоциональное удовольствие. Поэтому он просто смаковал каждую случайную возможность поговорить с Леной.
Лена выпорхнула из офиса, как бабочка, и понеслась к подруге. Ключи от её квартиры были в сумочке, так как раньше очень часто Света просила присмотреть за квартирой в её отсутствие, полить цветы, проветрить. Забежав в квартиру, Лена поразилась тяжёлому и странному запаху. Ванная была открыта, горел свет и слышался звук воды, льющейся тонкой струйкой. Заглянув в ванную, Лена увидела на полу капли крови и испачканное бельё. Холод пробежал по спине, горло сдавило:
– Света! Света! Где ты?
Она вбежала в комнату и увидела бледную, как простыня, подругу, нащупала пульс, – слабый.
– Господи, Света! Да что же случилось? Очнись, прошу, миленькая!
Она принесла прохладной воды и обтёрла лицо Светланы. Та глубоко вздохнула и открыла глаза.
– Лен, Леночка, слава Богу, что ты пришла! Леночка, я, наверное, умру! Я такой грех совершила,– расплакалась Света, – я ребёнка убила, своего, и себя убила…
– Какого ребёнка, ты бредишь, ты не была беременная.
– Была, Лен, была, не от мужа только скрывала от всех. И от Игоря, он ничего не знает, и от папы. Клянись, что никому не скажешь, я доверяю тебе. Если предашь, – я погибла, ты ведь не погубишь меня? Не предашь? Клянись!
– Да, клянусь, клянусь! Разве я когда-нибудь предавала? Светочка, что же ты наделала?
Она прижала её голову к своей груди. Света беззвучно рыдала, подёргиваясь всем телом. Лена почувствовала, что она очень горячая.
– Так, тебя надо спасать! Давай вызовем скорую.
– Нет, меня посадят, они поймут, что сама родила, а от ребёнка избавилась.
– Да стой же, как избавилась? ты же не убивала. А где он? – вдруг опомнилась Лена.
– Я его в мусорный бак бросила на другом конце города. Наверное, уже вывезли. Точно погиб, мороз-то какой!
Лена смотрела Свете в глаза. Она старалась осмыслить всё услышанное, но разум отказывался верить в это. Света не отвела взгляда в сторону, а смотрела в упор на подругу. Она пыталась понять: предаст или не предаст? Поможет или сбежит? Поймёт или осудит? Лена на несколько секунд потеряла самообладание, но потом, как будто очнувшись, взяла себя в руки и объявила:
– Деньги есть? Наличные?
– Есть.
– Я вызову частного врача, приплатим немного. Риск, конечно, есть, но тебя терять тоже страшно.
– Вызывай, будь что будет.
Лена вызвала частного гинеколога, потом протёрла полы, проветрила квартиру, замочила бельё.
7. Живой!
Даша и Маша зашли в кабинет следователя. В этот момент он заполнял какие-то бумаги. Затем резко поднял голову, и на его лице выразилось неподдельное удивление.
– Ой, а кто из вас Дарья Гомонова?
– Я, – тихо сказала Даша и шагнула вперёд сестры.
– Присаживайтесь, и вы, и ваша сестра, присаживайтесь.
В кабинете Рыкова было прохладно и пыльно. Папки с делами громоздились, где только можно: внутри и сверху хиленького фанерного шкафа, на навесных полках, на рабочем столе следователя, даже на полу. Среди них не наблюдалось никакой систематики. На столе стояла пепельница с противно пахнущими окурками. Окна были заклеены скотчем и, возможно, от никотина скотч приобрел слегка рыжеватый оттенок. Было ясно, что этот кабинет чисто мужское помещение, в котором женская рука никогда не наводила чистоту и порядок.
– Так, Дарья, заполните, пожалуйста, вот здесь и здесь данные вашего паспорта. И подробно расскажите: во сколько точно, и при каких обстоятельствах был найден малыш.
После слова «малыш» Дашино сердце бешено затрепетало, руки затряслись так, что стало невозможно держать ручку. Она взглянула на Александра и сдавленным от глубокой душевной боли голосом спросила:
– Вы не знаете, живой он или нет? Довезли ли его?
– Откуда же я знаю? Но раз мне не сообщили о смерти, значит, живой. Иначе совсем другое дело надо было бы заводить, а это столько писанины, поверьте мне. Ладно, давайте о главном, только рассказывайте всё по порядку.
– Вышла из дома в полседьмого, ещё даже не рассвело, никого не видела, убирала. Машина белая проехала, но около баков не останавливалась. И всё. Я пошла мусор выкидывать, и обнаружила его.
Перед глазами нарисовалась пережитая картина. Она будто снова почувствовала на груди тепло маленького и беззащитного существа. Глаза наполнились слезами, и Даша разрыдалась.
– Александр Сергеевич, позвоните, пожалуйста, на комплекс, умоляю Вас! Я не могу, сердце разрывается, как он там, мой маленький.
– Хорошо, хорошо, да не волнуйтесь же вы так. Прямо, как за родного! Так, значит, никого не видели, – продиктовал сам себе Рыков. – Вот здесь поставьте: с содержанием ознакомлена, дата и подпись. Всё, спасибо, вы свободны.
– Как свободна? Узнайте, позвоните, дайте мне какую-нибудь справку, что это я его нашла.
– Вы что, девушка, мы таких справок не даём.
«Совсем у девчонки крыша поехала от пережитого», – решил Рыков.
– Вы поезжайте на детский комплекс, там всё узнаете. Вы, конечно, большая умница, что спасли ребёнка, но это наш человеческий долг. Мы вас вызовем, если что, хорошо?
Даша, кивая головой, молча стала продвигаться спиной к выходу. Как только вышли из кабинета, Маша крепко-крепко обняла сестру и прижала к себе.
– Не плачь, родная, я с тобой, мы найдём малыша. Успокойся, хорошо?
Она поцеловала Дашины глаза, и та, почувствовав поддержку родного человека, мало-помалу успокоилась.
Выйдя из полиции, девушки сели на маршрутку и поехали на детский комплекс. За окном мелькали голые деревья, серое небо нависло над городом и Даше казалось, что оно давит своей громадой, а она такая маленькая, и так мало в этой жизни зависит от неё.
Из окошка справочной в детской больнице выглядывала пожилая женщина. В этой маленькой комнатке, очень тёмной из-за отсутствия солнечного света, горела настольная лампа, а стены были увешаны различными цветными открытками. Вероятно, бабушка коллекционировала их. Дешёвые очки с толстыми линзами делали её глаза неестественно огромными, по сравнению с мелкими чертами лица. Очки висели на кончике носа и, чтобы посмотреть на посетителей, ей приходилось вздёргивать подбородок вверх. На коленях у дежурной лежало какое-то вязание, видимо, носочки для внуков.
– Здравствуйте! Извините, пожалуйста, нас интересует ребёнок, которого сегодня доставила скорая помощь в реанимацию.
– Здрасте, здрасте, у меня нет такой информации. Идите к заведующей отделением детской реанимации. Приёмные дни: понедельник, среда, пятница с 10-00 до 12-00.
– Ой, а уже двенадцать, извините, а у кого можно узнать о ребёнке?
– Не знаю, девушка, не отвлекайте, видите: очередь создаётся.
– А мы не уйдём, пока вы нам не поможете. У вас вообще сердце есть?
– Что это вы словами бросаетесь, есть, конечно!
– Моя сестра его спасла от смерти, нашла в мусорном контейнере, а вы: не отвлекайте…
– Да вы что!? Сейчас, сейчас узнаю, у меня там дочка моей подруги работает, Лизочка. Сейчас, сейчас! – Алло, алло, Лизочка, это тетя Клава. Да, да, всё в порядке. Лизочка, скажи, сегодня младенчик к вам поступил, мальчик, найдёныш. Что, что? Живой? Ну, слава Богу! Спасибо, Лизочка, ох, как-то и на душе тепло стало.
Клавдия Кирилловна, улыбаясь, положила трубку, затем подняла свои огромно-увеличенные глаза.
– Живой ваш найдёныш, Вам повезло и ему.
Она снова улыбнулась, и её лицо сделалось в мелкую-мелкую складочку, и показалось очень родным и близким. Поблагодарив старушку, девчонки вышли на улицу. Легкий морозец раскрасил их здоровым румянцем, они шли, держась за руки, молча улыбались, и каждая думала о своём: Даша о малыше, Маша о Даше, ей так хотелось, чтобы её сестра была счастлива.
«Живой, живой, слава Богу! Скоро я буду мамой, у меня будет сын. Богдан, я назову его богом данный, Он же мне его послал», – мечтала Даша.
Девчонки, смеясь, ввалились в квартиру. Собаки, как по струнке, сидели в коридоре, чуть дыша, и смотрели на них грустными глазами-бусинками.
– Что, заждались, наши хорошие?
– Не то слово,– взревел из кухни отец,– вы с ума сошли, уже обед, а собаки с утра не выгулянные, да ещё вдвоём ушли, мне, что ли, нужны эти суки?
Отец вышел в коридор в растянутых выцветших спортивных штанах, с взлохмаченными волосами и глазами, покрасневшими от гнева и алкоголя. Густой перегар наполнил всю квартиру. Отец уже вторую неделю не работал из-за отсутствия заказов на предприятии. Девочки прижались друг к другу. Они не переносили, когда отец напивался, хотя искренне любили его и не раз приводили его пьяного с улицы, раздевали и укладывали спать.
– Пап, зачем же ты так? Мы тебе сейчас всё объясним. Зачем напился? Мама ведь расстроится.
– Выгоню всех нафиг, устроили тут псарню, а мне терпеть эту вонь?
Сестры поняли, что сегодня отцу лучше ничего не рассказывать. Они молча застегнули ошейники собакам, и вышли на улицу.
– Маша, как ты думаешь, отец разрешит усыновить ребёнка? А мама что скажет, интересно? А Кирилл и его Надя? Ой, как тревожно мне, так всё непонятно. Но я чувствую, что всё будет хорошо. Понимаешь, не могу объяснить тебе, но чувствую, вот тут, – Даша показала на живот немного ниже солнечного сплетения.
Маша только пожимала плечами, она не хотела расстраивать сестру, понимая, что шансов забрать ребёнка у неё очень мало. Они жили вшестером в трёхкомнатной квартире с тремя собаками. Девочки занимали самую маленькую комнатку, в которой две кровати стояли друг напротив друга, а около окна был письменный стол, на котором стояли компьютер и принтер. Бежевые китайские занавески добавляли уюта, подоконник пестрел цветами. Бледно-розовые обои на стенах в некоторых местах уже немного отклеились и явно требовали замены. Сёстры никогда не жаловались и не возмущались, что их комната проходная с родителями, а у старшего брата отдельная и намного просторнее, чем у них. Они понимали, что Кирилл женился, что у него с Надей уже семья и, возможно, они скоро заведут детей.
Даша оглядела комнату и глубоко вздохнула: «Здесь даже кроватку поставить негде, не будет у меня малыша, никогда! И папа ещё себя так ведет… Как же мы все устали от его скандалов!».
Она упала на подушку ниц и разрыдалась. Сестра села рядом и стала гладить её по голове.
– Успокойся, родная, всё будет хорошо, я помогу тебе, чем смогу. Посмотри на меня, ну-ка, повернись, пожалуйста, ты веришь мне?
Даша повернулась, её большие зелёные глаза, полные слёз, приобрели ярко-изумрудный цвет.
– Какая ты у меня красивая! Всё наладится.
В коридоре хлопнула дверь, но послушные и воспитанные собаки даже не повернули головы. Они чувствовали, что зашёл кто-то из родных. Это была мама, невысокая, полная женщина лет сорока пяти. Мелкие морщинки в уголках глаз придавали её лицу грустный и усталый вид. Конечно, она очень уставала от тяжёлой работы на заводе. Но в её необыкновенных, разноцветных глазах, один из которых был карим, а другой зелёным, неизменно лучились добро и нежность. Когда-то в молодости она услышала, что если у людей глаза разного цвета, то это говорит о непредсказуемости их характера и бесстрашии. Зато вежливости, щедрости и терпения им не занимать. Также такие люди очень любят внимание и не стесняются его требовать от окружающих. Все эти качества она находила у себя и даже немного гордилась ими. Как преданная, любящая мать, она жила заботами о детях. Своего мужа, Семёна Ивановича, она когда-то очень любила, в молодости он был весёлым, компанейским парнем. Семён всегда поражал её своей начитанностью, воспитанностью, галантностью. Но его ревность, постоянные упреки и склонность к алкоголю постепенно погасили огонёк любви в её сердце. Принимая свою нынешнюю жизнь как нечто неизменное, как свой долг, свой крест, который она обязана безропотно нести, она жила с ним из-за детей, из-за жалости и больше всего из-за безысходности. У неё даже не возникало мыслей о размене жилья, разводе. Забота о детях, муже, собаках – вот её жизнь, вот смысл её существования. При всём при этом в доме Гомоновых всегда царил идеальный порядок. Дети с детства были приучены к труду. И даже, несмотря на присутствие трёх собак, никто не увидел бы здесь ни шерстинки на мебели, ни огрызка от костей на полу.
8. Следователь
Уже перевалило за двадцать один час, а Рыков всё сидел в своем пыльном кабинете и заполнял бумаги. Его взлохмаченные волосы торчали нечёсаными вихрами, рубашка липла к телу, и он чувствовал, что ему давно пора в душ. А ещё хотелось пива и отдыха, но надо было завершить начатое. Он всегда старался довести любое дело до конца. Сослуживцы считали его упёртым и очень толковым, как говорится, он был «следователь от Бога».
«Да, нелёгкое дело досталось с этим младенцем, а завтра «Бог» с утра вызовет (начальник Рыкова Денис Сергеевич Богатов, по прозвищу «Бог», был очень строг с подчинёнными). Опять будет доставать, долбать, никогда ему не угодишь. Да, сложно всё-таки залезть в мысли к начальнику и понять, что же он хочет… И хорошая всё-таки девушка Даша, есть в ней какая-то загадка, вроде, обычная она, а глаза глубокие, душа чистая. Никогда таких девушек не встречал. В основном все хотят погулять, развлечься, каких-то побрякушек себе накупить, навесить и думать, что они самые модные. А она другая, какая-то необыкновенная и обыкновенная одновременно. Наивная девчонка, как ребёнок, думает, что сможет забрать малыша. Да кто ей отдаст! Уже, наверное, попал в лапы наших социальных служб, лишённых всяких человеческих чувств, – только отчётность у них важна… Ох, странные чувства, понравилась она мне, что ли? Не пойму…»
Александр аккуратно сложил листки в папку дела под номером 745, потянулся на стуле, громко и сладко зевнул: «Устал, утро вечера мудренее, завтра с утра предстоит беготня по больницам и поликлиникам. Да, Серёге не перезвонил, звал же пива выпить». Рыков взял мобильный и набрал номер друга.
– Алло, Серёга, привет! Нет, сегодня не получится, завтра тяжёлый день. Да, и ты будь здоров, кстати, помирился со своей? Нет? Ладно, встретимся, поговорим. Давай, пока!
Он вышел на улицу, ветер завывал в проводах, а с неба что-то сыпало, похоже, снег с дождём. Подняв воротник, он бегом подскочил своему «опельку», сел, поёжился от холода, завёл. Пока машина прогревалась, хотел найти какую-нибудь музыку, но по радио что-то беспрерывно говорили, говорили. Слова дикторов уже не укладывались в голове, наверное, от усталости и от многообразия мыслей, теснившихся в ней. Рыков отключил приёмник и поехал по ночному городу в полной тишине.
Утром, собрав все документы, Рыков без пятнадцати девять был около кабинета Дениса Сергеевича. «Бог» – крупный, лысоватый, солидный мужчина, всегда чисто выбритый и в накрахмаленной рубашке, был образцовым примером для сотрудников. Он никогда не кричал, не выражался матом, но его категоричные фразы, произносимые командным голосом, всегда чётко доходили до сознания подчинённых. Ничего не повторяя дважды, он требовал неукоснительного исполнения своих распоряжений, переспрашивать было не заведено, поэтому все внимательно ловили каждое его слово. Кабинет начальника блистал чистотой, на стене висел портрет действующего президента и флаг России. Рыков всегда ощущал какую-то внутреннюю тревогу, входя к начальнику.
– Доброе утро, Денис Сергеевич.
– Да, да, Рыков заходи, – сказал подполковник, не отрывая взгляда от ноутбука, -ты ведёшь дело о младенце? Дело в том, что о нём пронюхали журналисты и поместили в рубрике «криминал» в газете, к тому же взялись вести своё внутреннее расследование, представляешь? Выкладывай, есть ли какие-нибудь зацепки?
– Пока ничего, работаю, – ответил Рыков, опустив глаза в свою папку с бумагами.
– Я думаю, что ты парень толковый, справишься, не такие дела раскрывал. Если нужна помощь, обращайся, выделим помощника. Вот, к примеру, Игнатова, он молодой, шустрый, ему опыта набираться и набираться. Ну, давай, с Богом!
После этой фразы Рыков мысленно улыбнулся, но виду не подал.
– Жду рапорт в пятницу. Всё ясно?
– Так точно. Разрешите идти?
– Иди…
Александр вышел из кабинета, его волнение улеглось. Он чувствовал, что начальник, хотя и вредный иногда бывает, но его фраза «с Богом» всё изменила и подействовала умиротворяюще, почти по-родственному. Пройдя по коридору, он заглянул в кабинет своего друга Василия Иванова, тот чаёвничал с Димкой Игнатовым, помощником следователя, месяц назад распределённым в их отделение после юридического института. Совсем ещё молодой и рыжий парень, с детскими чертами веснушчатого лица, ярко-зелёными глазами и пухлыми розовыми губами, Игнатов совершенно не выглядел деловым и серьёзным, поэтому Рыков при встрече с ним всегда непроизвольно улыбался.
– Ну что, студент, собирайся, хватит чаи гонять, есть работа. Жду у машины, по дороге всё расскажу.
Не успела машина прогреться, как Димка уже сидел на переднем сидении. Стараясь придать лицу серьёзность, он надвинул чёрную шапочку на брови и пристально посмотрел на Рыкова.
– В общем, придётся помотаться. Коротко: найден младенец в мусорном контейнере.
– Да ты что? Живой?
– Да живой, живой. Чудом остался жив. Свидетели опрошены, протоколы составлены. Теперь главное: надо найти мамашу. Рожала, вероятнее всего, дома, возможны осложнения. Даю тебе на проверку Нахимовский и Ленинский районы, женские консультации и частные клиники. Я возьму Гагаринский район и Балаклаву, хотя маловероятно, что оттуда дошла, но надо проверить. Северную сторону отбрасываем, ночью катера не ходят. Хотя, нет. Проверим позже. Вечером позвонишь, доложишь. Всё понял?
– Понял. А когда младенца нашли?
– Вчера утром, в Нахимовском районе, но не факт, что мамаша оттуда. Да, отследить будет сложно, возможно, она вообще не становилась на учет. Но знаю, что это без последствий не обходится, поэтому всё надо проверить и оставить контакты, чтобы сразу сообщили нам, если что. Профессионал по любому увидит послеродовые симптомы. Ну, ты понимаешь, взрослый парень.
– Да, всё ясно, высади меня на Малашке. До вечера!
9. Капнов
В квартире Светланы Коваленко раздался громкий звонок в дверь. Лена, помешивая чай на кухне, вздрогнула, и ложка со звоном нырнула в стакан. Она бросилась к двери, отворила и немного удивилась: стоявший на пороге высокий, темноглазый мужчина лет тридцати мало похожий на врача. Одетый в чёрную дорогую дублёнку, с небольшой кожаной сумкой на ремне через плечо, без шапки, из-за чего от мороза его уши покраснели, с первого взгляда его можно было принять за бизнесмена, или процветающего адвоката. Лена сразу обратила внимание на его руки,– какие-то женственные, с аккуратно и коротко подстриженными розовыми ногтями. Аромат дорогого парфюма ударил ей в нос.
– Доктора вызывали? – с улыбочкой спросил мужчина, – Можно пройти? Меня зовут Пётр Борисович. Что у Вас случилось? Где больная?
– Здесь, здесь, проходите, пожалуйста.
– Где можно помыть руки?
Он разулся, продемонстрировав безукоризненно белоснежные носки. Лена провела его в ванную, а затем подвела к Свете. Пётр Борисович оценивающе оглядел комнату и сделал для себя соответствующие выводы о финансовом состоянии пациентки. Лишь после этого он, наконец, перевёл взгляд на Свету. Глубоко вздохнул и присел на стул, подставленный к кровати.
– Ну, рассказывайте, – сказал он, улыбаясь на все 32 зуба.
Ответной улыбки не последовало. Светлана была очень бледна, под глазами синели два круга, не поднимая головы, пересохшими губами она пыталась сказать что-то внятное, а получалось…
– Понимаете, доктор, я… В общем, у меня…
– Кровотечение у неё и температура, – перебила Лена, сделайте что-нибудь, назначьте уколы, таблетки какие-нибудь. В больницу мы не поедем, я умею колоть и внутримышечно, и внутривенно. Насчёт денег не беспокойтесь, есть деньги! Сколько это будет стоить?
– Подождите, подождите, мне необходимо сначала осмотреть пациентку, потом я назначу лечение. Чем вызвано кровотечение? Можете выйти, я осмотрю её.
– У Светы нет секретов от меня, я её сестра, – двоюродная. Правда, скажи, Света!
– Девушка, я частный врач, я могу развернуться и уйти, если вы будете противоречить.
Лена вышла за дверь, но, приложив к ней ухо, стала внимательно вслушиваться, чтобы вовремя ворваться и вставить своё слово. Прошло примерно десять минут, и врач позвал Лену.
– Девушка, у Вашей сестры послеродовое кровотечение и горячка, без профессиональной медицинской помощи она может умереть. Да, кстати, где ребёнок?
Света, услышав слово «ребёнок», потеряла сознание, а Лена, несколько секунд не могла произнести ни слова, лишь открывала рот, как выброшенная на берег рыба. Ей в голову ударила горячая волна.
– Ребёнок? Какой ребёнок? Какая послеродовая? Вы ошибаетесь, доктор…
– Так, я вызываю полицию…
– Стойте, пожалуйста, понимаете… тут такое дело… Доктор…
Лена взяла его за руку, сжала так, что ее ногти впились в его бархатные руки, и посмотрела прямо в глаза. Она неотрывно, не моргая, вглядывалась в них своими огромными карими глазами, её руки тряслись, на лбу выступили капельки пота.
– Доктор, от Вас зависит жизнь человека, понимаете «жить или не жить», мы готовы заплатить любые деньги, любые, только скажите: сколько.
У Капнова бешено заколотилось сердце, ноги ослабли в коленках, он никак не мог собрать свои мысли, и, наконец, взяв себя в руки, выдал:
– Я подумаю…
– Прошу, умоляю, спасите Свету, сделайте что-нибудь, пожалуйста.
Капнов вырвал лист из блокнота, глубоко вздохнул, громко сглотнул слюну и начал что-то быстро записывать. Во время записи он постоянно глубоко вздыхал, а Лена не отводила от него взгляд. Как мокнущий под дождём и замерзающий котёнок смотрит на большого человека, как на своё единственное спасение. Ещё секунда, и она готова была разрыдаться.
Капельки пота выступили на лбу доктора, он быстро вытер их тыльной стороной ладони, ещё раз глубоко вздохнул и произнёс:
– Держите рецепт. Я выписал лекарство для системы и уколов, бегите в аптеку, покупайте, разберёмся.
Света находилась без сознания. Бледная, с впавшими глазами, она лежала на спине и прерывисто, негромко дышала. Лена взяла в руки листок с рецептами и недоверчиво посмотрела в глаза Петру.
– Сколько? Чтобы вы молчали…
– Пять, нет, шесть, а лучше десять тысяч долларов, – сказал Капнов и почувствовал запах своего пота – от волнения он стал мокрым, как мышь.
«Это же уникальная возможность поправить наше с Нинкой финансовое положение! А я так хочу купить «матрёшку»! Рискованно, конечно, но кто не рискует, тот не пьёт шампанского, все так живут. Главное, чтобы не загнулась, а, судя по обстановке, она заплатит», – бурлили мысли в голове Капнова.
– Да, точно десять, желательно, сразу.
– Будут деньги. Клянитесь, что никому не скажете, я Вас из-под земли достану, у нас связи.
Лена выбежала из квартиры, предварительно закрыв дверь на дополнительный замок, чтобы врач не улизнул. Хорошо, что аптека находилась в соседнем доме. Быстро купив необходимые лекарства, Лена, перепрыгивая через две ступеньки, понеслась вверх по лестнице. Сердце, казалось, скакало на две ступеньки впереди неё, а в голове стучали тысячи молотков: «Только бы выжила, только бы помог!»
Когда Лена ворвалась в квартиру, Капнов стоял около окна, и по выражению его лица, можно было понять, какое эльдорадо мыслей вертится в его голове.
– Давайте, делайте, что надо. Деньги будут, у Вас есть карточка в Сбербанке?
