Читать книгу Плюс пятнадцать ради успеха - Наталья Ручей - Страница 10

– Так, и что с лицом? – доковыляв до лифта спустя минут десять, поинтересовалась Лариса. – Что с цветком, я даже спрашивать боюсь.

– А зря, – печально вздохнула я и, заметив, что на горизонте показались модели, поспешно шагнула в кабину и потянула Ларису. – У нас с цветком одно на двоих приключение.

– Врешь! – обвинила подруга. – Приключение – это что-то приятное, а у вас, судя по виду, произошла некая драма.

Она требовательно взглянула на цветок – тот, понятное дело, ничего ответить не смог. И тогда серые глаза подруги переключились на меня.

Я молчала. Ждала, когда мы уже поднимемся на первый этаж, и недоумевала: кто придумал сделать таким глубоким подвал? С каждой секундой произошедшее накрывало все больше и больше, и…

Безумно хотелось вернуться скорее домой, занять ванную на пару часов, отмокнуть в ней, поплакать вволю, смириться с тем, что я дура и неудачница, чтобы завтра никого не пугать своим траурным видом. И самое главное, чтобы родители не догадалась, как мне на самом деле сложно, и… что я до сих пор не оставила призрачную мечту стать моделью.

Поначалу неудачи на этом поприще еще можно было списать на элементарное невезение, а потом…

Пришла пора признать, что быть моделью – не для меня, и что симпатичное лицо – не гарант успеха и того, что тебя заметят. Я выбрала профессию, далекую от этого бизнеса, я хорошо училась, где-то я даже смирилась, но…

Принять правду никак не могла. Надеялась, трепыхалась, а сегодня…

Сегодня я прошлась каблуками по своей мечте, уничтожила ее, растоптала…

– Ну? – прервал мои терзания голос Ларисы. – Так…

Она взяла меня под руку и вывела из открытого лифта в холл. Требовательно взглянула в глаза, поняла, что я не реагирую, и состроила просительную рожицу большого кота, любимца семьи и вообще того, кого нельзя обижать, даже если он виноват.

– Ев, – простонала она и разве что хвостиком не вильнула. – Ну расскажи, а? Ну ты же знаешь, как я люблю сериалы… И понимаешь, что я теперь спать не смогу!

Увы, но это была чистая правда. Лариса настолько любила мыльные оперы, что если увлекалась, то всерьез и надолго. Пока не пересмотрит все, что есть в свободном доступе в интернете – не успокоится. Когда-то она так увлеклась сериалом, что два дня сидела перед экраном. Ее даже еда практически не интересовала. Принесу – поест, не разбирая вкуса. Забуду – так и сидит перед монитором.

На третий день мне пришлось сходить в офис провайдера и попросить, чтобы нам экстренно отключили интернет.

– А в чем причина? – попыталась затянуть процесс важная дама-оператор, к которой я обратилась с просьбой.

Благо, я вовремя заметила у нее на руке обручальное кольцо, а на столе семейную фотографию с мужем и двумя сорванцами.

– Да понимаете, – сказала я, – мой ребенок влез в порно-сайт и теперь…

– Мальчик? – хмыкнула она понимающе.

– Девочка, – печально вздохнула я.

– Девочке смотреть на такое лучше всего после свадьбы! – возмущенно воскликнула женщина.

Я удрученно кивнула, стараясь не рассмеяться. Знала бы девочка Лариса, что я о ней говорила и какое светлое будущее ей тут пророчили…

Но главное – результат. Интернет отключили через пару минут, даже не став намекать, что можно просто ограничить выходы к порно-сайтам. Мы ведь все взрослые люди и понимали, что сейчас столько рекламы на любом, даже детском сайте, что девочку надо срочно спасать!

К моему возвращению домой девочка успела попсиховать на провайдера, плотно поесть и немного успокоиться. Пока я варила кофе, она даже успела уснуть. А потом забыла о том сериале, утратила к нему интерес, и то ли больше настолько увлекательных не попадалось, то ли спать она полюбила больше, чем смотреть на живые картинки, но двухдневных марафонов с тех пор у нас не случалось…

Сейчас мне очень хотелось уйти из этого бизнес-центра, чтобы поскорее забыть, выветрить все мысли о проваленном кастинге, но… Я ведь больше сюда не вернусь. Никогда. Никогда-никогда, а Матеуш уехал, так что…

Мы разместились в креслах холла, вызвали по телефону такси, и пока ждали его, я все рассказала Ларисе. И о том, как меня сбил Матеуш, и о том, что я ему сказала вместо прощальных слов.

– Бедненький, – протянула она, а встретив мой вопросительный взгляд, бережно погладила желтый цветок. – Натерпелся сегодня.

А потом утешительно погладила меня по плечу и склонила голову. Вздохнула и печально буркнула:

– Если бы я видела, как он вас обижает, я бы, пожалуй, еще немного размялась.

И я рассмеялась.

Потому что знала: она говорит всерьез. И потому, что в который раз убедилась: если в чем-то катастрофически не везет, то все равно с такой подругой неимоверно трудно ощутить себя полным лузером.

Домой я вернулась в неплохом настроении: по дороге мы с Ларисой смеялись, правда, не помню с чего. А вот когда я оставила цветок на кухонном столе и под шутливые замечания подруги поспешила в ванную откисать, я поняла… Едва лязгнула щеколда, я поняла: все мое веселье нервное, напускное.

Я не хотела лежать в воде, не хотела блаженствовать – да, наверное, и не смогла бы.

Не знаю, сколько я просидела на бортике ванны, но потом разделась, забралась в нее и стала под душ, желая, чтобы меня обожгло жаром. Возможно, это выжжет воспоминания, возможно, поможет взглянуть на сегодняшний бесконечный день проще…

Поначалу я не ощутила температуры воды: она ведь действительно обожгла и вроде бы все как надо, а потом…

С визгом закрутила обратно кран и убедилась: да, предполагается, что именно отсюда должна литься горячая, а не ледяная вода. Но лишь предполагается, а по факту я околела! Обмотавшись полотенцем, я с возмущением вышла на волю.

– Ев! – прозвучал голос подруги, когда я проходила мимо ее комнаты. – Ев, зайди, а? Оценишь мои старания.

Меньше всего мне хотелось что-то оценивать, было только одно желание – лечь на кровать и рассматривать потолок. Но понимая, что подруга не виновата в моем плохом настроении, я зашла.

И улыбнулась, заметив, что она действительно старалась.

Очень-очень старалась.

Исключительно ради меня.

Компьютерный столик на колесиках был избавлен от ноутбука и передвинут от стенки к кровати. Теперь вместо техники он держал на себе бутылку шампанского, плитку черного шоколада и нарезку из фруктов. А еще два высоких бокала.

– Знаешь, – Лариса смущенно поерзала тапочкой по паркету. – Мне кажется, если какой-нибудь казус не оплакивать, а отмечать, это вытеснит негативные ассоциации.

– Если не приведет к алкоголизму, то да, – согласилась я.

И со столика перевела взгляд на то, что, собственно, и заставило меня улыбнуться – на подоконник. На котором, пока в поврежденном горшке, пытался обжиться хлорофитум. А рядом с ним стояли пять маленьких рюмочек, в которых пузато восседали лысые луковицы.

– Как думаешь, приживутся? – заметив мой взгляд, поинтересовалась о подопечных подруга.

– Думаю, ты не оставишь им ни единого шанса поникнуть, – честно ответила я.

Лариса улыбнулась – не польщено, а так, по-домашнему, по-приятельски, потому что поняла, что, говоря это, я имела в виду не только растения.

Посидели мы тогда хорошо, душевно, и шампанское было вкусным, и шоколад диетическим, так что Лариса съела его почти в одиночку. Утром я проснулась с легкой головной болью, но была даже рада: она отвлекала от скверных мыслей. И потом, зачем себя макать в негатив, если и без того все не слишком радужно?

Через несколько дней ссадины на моих коленях и ладонях начали заживать, а я смирилась с провалом. Читала литературу по профилю, просто читала литературу, попыталась вместе с Ларисой втянуться в какой-то новый и многообещающий сериал, но вместо того, чтобы следить за героями, ухаживала за цветником, размещенным на подоконнике.

– Ой, смотри, как переживательно! – волнуясь за красавца с экрана, которого пытались соблазнить сразу три девушки, Лариса пыталась зажечь интерес и во мне.

– Ага, – поддакивала я машинально и подкармливала хлорофитум в новом горшке.

В таком ритме прошли еще несколько дней, а потом мне позвонила секретарь Генриха Леславов… ой, тут попробуй запомнить… В общем, мне позвонила секретарь Леслава Генриховича и сообщила, что я принята на работу. И что желательно, если я не буду долго раздумывать, потому что вакансия срочная, а желающих масса. И да, они помнят, что я – студентка дневного отделения, но предлагают рассмотреть это как летний заработок. А после, если меня устроят условия, а я устрою непосредственное начальство, можно будет подумать о других вариантах.

– А почему все-таки я? – немного опешив, я начала уточнять причину, хотя надо было сразу и наотрез отказаться. – Из-за знания языков?

– На собеседовании были кандидаты со знанием пяти иностранных и со стажем свыше двадцати лет, – отстраненно заметила секретарь, и прежде чем я выявила еще большее удивление, озвучила основную причину. – Предполагаются командировки. Весьма продолжительные. Одна из них в скором времени. А все дамы, которых вы видели, слишком привязаны к детям и внукам. Кстати, у вас с этим как? Есть ли дома кто-то, кого страшно оставить надолго и без присмотра?

Разговор застал меня в комнате Ларисы, так что я машинально взглянула на заметно приободрившийся хлорофитум, на подругу, сделавшую звук телевизора тише, и подумала, что они справятся. Они уже друг к другу привыкли, да и лук начал корни пускать, так что выживут без меня.

– Нет, – ответила я собеседнице. – Только, знаете…

– Вы были когда-нибудь в Лондоне?

– Собиралась, но не успела.

– У вас отличный шанс побывать в Лондоне уже этим летом.

Я задумалась, а Лариса, прислонившая ухо по другую сторону от моего телефона, отстранилась и отчаянно закивала.

– А мой непосредственный начальник – женщина или мужчина? – не торопилась я соглашаться.

– Мужчина, – секретарь явно улыбнулась, и я почти ощутила тепло, с которым она подумала о моем предполагаемом шефе. – Но не волнуйтесь, командировки – это бизнес, а не повод затащить вас в постель.

– Да? – неуверенно протянула я.

– О, да, – усмехнулась женщина. – Во-первых, он вас не видел, и, соответственно, у него не могло возникнуть этой идеи. Во-вторых, чтобы соблазнить женщину, не обязательно везти ее так далеко и вводить компанию в траты. В-третьих, ему бы отбиться от тех желающих, которые сами на него вешаются.

– А он отбиться не может? – я почему-то представила одного из хлюпиков, по которым, бывало, сохла Лариса. Несколько дней сохла, а потом забывала о них.

– А его все устраивает, – ответила секретарь. – Да и у вас это должно унять некие страхи. Так как? Может, не будем оттягивать, и придете завтра? Узнаете больше об обязанностях, увидите сумму оклада, познакомитесь со своим шефом…

Я согласилась.

А уже завтра поняла две удивительные вещи. Первая заключалась в том, что в Ирине Матвеевне явно пропал дар гипнотизера. Она говорила уверенно, спокойно, располагала к себе собеседника, даже не видя его. А уж при встрече… Эти ее домашние пирожки и улыбка…

Я расслабилась, я уже была согласна попробовать поработать и почти прониклась симпатией к своему будущему шефу: с таким восторгом она рассказывала о том, какой он хороший руководитель…

Но когда дверь открылась, и в кабинет вошел тот самый хороший руководитель…

Я поняла, что двадцать девять этажей – это слишком мало, чтобы избежать нелепых случайностей. И что надо было включить логику, а не чувства. Думала, что покатаюсь по миру – развеюсь, забуду о том, что случилось на подземной парковке…

Но ведь понятно же, для кого мог искать помощницу личный и бессменный секретарь Леслава Ковальских? Конечно, понятно! Даже элементарно!

Для сына своего шефа. Для Матеуша Леславовича Ковальских. Для холодного питона, который, едва войдя в приемную, впился в меня зеленым взглядом и отрывисто выдал вердикт:

– Не подходит.

После чего прошел к себе в кабинет и плотно закрыл за собой дверь, оставив меня краснеть и бледнеть перед опешившим секретарем.

Пожалуй, это был единственный раз, – других не припоминаю, – когда мне сильно, очень сильно захотелось сделать несколько физических упражнений. И не из легкой атлетики, танцуя с ленточками. А из бокса. Ну, или футбола. Там тоже есть красивые и действенные элементы, на просмотр которых некоторые просто напрашивались!

Но я сдержала нелепый порыв, поднялась со стула, на котором ожидала прихода шефа, и улыбнулась Ирине Матвеевне.

– До свидания, – сказала я и прежде, чем она возразила или, не дай Бог, начала извиняться за тех, кто этого недостоин, добавила: – Сожалею, но возможный руководитель меня не устроил.

После чего вышла из приемной и мягко, но плотно прикрыла за собой дверь.