Читать книгу КИФ-6. «Современная война». Сборник рассказов - Наталья Сажина - Страница 8

Потоки дождя низвергались с неба, заливая оконное стекло. Казалось, что за пределами дома ничего не существует. Перестав пытаться разглядеть что-либо за серой, мутной пеленой, я оделся, спустился со второго этажа, сел в парадное кресло в гостиной, ощутив под пальцами его вельветовую мягкость, и, под дробь крупных капель, кинув последний, прощальный взгляд на фото в рамке, застрелился.

***

– Это не шанс! Это не везение! Ты правда не понимаешь, насколько это все усложнит? А какой это риск?

Ее руки нервно подрагивали, рядом с ней на столе лежала уже куча маленьких картонных коробочек, изодранных в клочья. Она подняла на меня глаза, заполненные слезами, и мне показалось, будто я рухнул в прорубь, утягиваемый течением, без единого шанса выбраться.

– Всего девять месяцев… всего девять, – тихо прошептала она. – Если продержимся, то нас уже не тронут.

– Всего? Всего девять? Мин, как только они узнают, они найдут нас, вот сразу, мы и дня не проживем.

– Мы все равно рискуем каждый день, – пожала она плечами. – Теперь хотя бы будет ради чего.

– Бога ради, Мин, они не позволят, как ты себе это представляешь? Будем скитаться и прятаться?

– Другие же как-то справляются.

– Да, но…, – я подошел к окну и взглянул на прогуливающихся по улице людей. Некоторые из них были с детьми. Я тяжело вздохнул.

– Сутхо, я устала жить, не зная, проснусь ли я завтра, не зная, сколько раз еще смогу увидеть, как сменяются времена года, сколько раз еще смогу сказать тебе, как сильно люблю. Я готова бороться, и решение я уже приняла, так что сделаю это, с тобой или без тебя.

Она продолжала говорить, надевая свое зеленое кашемировое пальто и закутывая голову в легкий бежевый платок. Пара кудрей непослушно выбились из под него, обрамляя ее бледное, тонкое личико. Зеленый – цвет надежды, говорят. Какая чушь.

– Завтра утром я регистрируюсь, Сутхо, поэтому, прошу тебя, дай мне знать, какое решение ты примешь.

Я не предпринял попытки проводить ее, просто продолжал неподвижно стоять, глядя на две красные линии на тесте, лежащем на столе, пока звук захлопнувшейся входной двери не вывел меня из оцепенения.

***

В 2032 году по миру прогремела новость, изменившая жизнь людей навсегда. Молодой ученый Карл Марков открыл способ преодолеть клеточный апостоз, то есть смог остановить клеточную смерть в живых организмах. Говоря совсем простым языком – этот умный малый открыл бессмертие. С тех пор человечество получило возможность наслаждаться не только вечной жизнью, но и вечной молодостью. После тяжелых двадцатых годов, омраченных пандемией, массовыми смертями, глобальными катастрофами и самым ужасным экономическим кризисом в истории это открытие показалось долгожданным наступлением золотых времен. Но радость была недолгой. Несмотря на тщательные старания правительств стран всего мира не допустить распространения технологии в массы, уже через десять лет на Земле больше практически не осталось стареющих людей.

Проблема перенаселения встала настолько остро, что решать ее пришлось самым кардинальным и жестоким образом. При рождении людям стали вживлять в голову чип, подключенный к центральной нервной системе. По достижении двадцати пяти лет он активировался. Миновав данный возрастной рубеж, носитель чипа переставал стареть, но при этом его жизнь превращалась в бесконечную русскую рулетку. Правительство ежедневно подчищало количество людей, сохраняя численность населения постоянной: сколько людей рождалось, стольким и отключали чип, что вело к мгновенной смерти. Извлечь его также было невозможно. Выбор падал на людей случайно, поэтому никогда нельзя было предугадать, сможешь ли ты осуществить задуманное на ближайшую жизнь, но, что было хуже всего, нельзя было знать наверняка, сможешь ли ты еще раз поговорить с близким человеком, обнять его. Это ощущение непрекращающегося страха вкупе с полной беспомощностью делало жизнь поистине невыносимой. Конечно, за очень большие деньги можно было купить себе годы жизни, однако даже один год стоил столько, что среднестатистическому человеку понадобилась бы целая жизнь, чтобы заработать нужную сумму. А целой жизни ни у кого не было.

Но существовал иной способ продлить себе жизнь – завести ребенка. С момента официальной регистрации беременности и вплоть до одиннадцатого дня рождения обоим родителям давалась амнистия и их исключали из смертельной лотереи.

Мин явно рассчитывала на этот способ. Казалось бы, что может быть проще? Но в реальности дела обстояли совсем иначе. Практически сразу с введением нового общественного уклада появилась преступная прослойка, заботящаяся о том, чтобы новую жизнь получило как можно меньше людей. С годами противостоять им становилось все сложнее: они были абсолютно безжалостны, убивая будущих матерей, отцов и любого, кто представлял угрозу.

Поговаривали, что они были проектом правительства, которому также были невыгодны условия одиннадцатилетней амнистии. Они имели данные о всех и каждом, поэтому спрятаться от них было практически невозможно. В народе их называли киллинерами (от англ. kill + clean). Я не знал, как уберечь Мин от них.

В нашем обществе быстро привыкаешь к смерти. Мать умерла на следующий же день после моего одиннадцатого дня рождения, отец прожил дольше – он успел побывать на моем выпускном, но порадоваться моему поступлению в университет уже не смог. Впрочем, мне сильно повезло, большинство моих сверстников были круглыми сиротами с куда более раннего возраста. Все быстро привыкают к смерти. Я думал, что привык. А потом встретил Мин. Прошло три месяца с тех пор, как ей исполнилось двадцать пять, и для меня они оказались самыми мучительными в моей жизни. Каждый вечер я ложился и не мог уснуть из-за отвратительно щемящего чувства тревоги, снедающего изнутри, настолько сильного и реального, что перехватывало дыхание. А потом просыпался с тем же чувством, только усиленным в разы, которое не прекращалось, пока я не видел ее сонную улыбку. Только тогда я мог ощутить отступ паники и счастливую мысль, что у нас в запасе есть еще один день.

Теперь она хотела пойти на верную смерть. Я не знал, как защитить ее. Если бы я мог, я бы отдал свою жизнь, чтобы она жила. Но мысль о ее смерти была мне невыносима.

***

– Их нашли.

– Вместе?

– Вместе.

– Обоих…?

– Обоих…

Тело Мин сотрясалось в беззвучных рыданиях. Я старался держаться, хотя бы ради нее.

– Ситхо, им оставался всего месяц, всего один! Какими же надо быть чудовищами….

Мне нечего было ответить ей. Мысль, что нашим друзьям не хватило месяца, что после всего, через что им пришлось пройти, киллинеры все-таки смогли их выследить, приводила меня в ужас и навевала мысли о невероятно злом роке.

Лу и Мин…. А ведь они планировали то, как будут скрываться и прятаться несколько лет, еще до того, как достигли двадцати пяти. Все было продумано до мельчайших деталей, но даже это не помогло. Куда нам, Мин? Мы и дня не продержимся…

***

У нас не было возможности обезопасить себя. За все эти годы любые попытки противостоять киллинерам заканчивались плачевно. Короткие, но кровавые гражданские битвы, если их таковыми назвать можно, ни разу не увенчивались победой обычных людей.

Ситуация виделась мне абсолютно безвыходной. У нас не было ни единого шанса выжить. Решение далось мне непросто. Я всегда считал себя сильным человеком, но я ни за что не смогу пережить смерть Мин, особенно будучи не в силах ее спасти. Поэтому я решил избежать предстоящих душевных мук. Прости меня, Мин, за самый сволочной и трусливый поступок, который я собираюсь совершить.

Потоки дождя низвергались с неба, заливая оконное стекло. Казалось, что за пределами дома ничего не существует. Перестав пытаться разглядеть что-либо за серой, мутной пеленой, я оделся, спустился со второго этажа, сел в парадное кресло в гостиной, ощутив под пальцами его вельветовую мягкость, и, под дробь крупных капель, кинув последний, прощальный взгляд на наше с Мин фото в рамке, застрелился.