Читать книгу Новогоднее кафе - Наталья Сапронова - Страница 5

Природа не переставала чудить. На следующее утро погода опять резко сменилась, застав многих врасплох – на дороге был сплошной лед, из-за чего покрытие больше стало походить на отполированное зеркало. В МЧС рекомендовали по мере возможностей оставаться дома. Вера перечить не собиралась. Загвоздка заключалась в том, что она понятия не имела, что делать со своим свободным временем, как им распорядиться. Пинать балду? Пуститься во все тяжкие? Почитать! Вера вопросительно окинула взглядом свой небольшой шкаф с книгами. Поначалу выбранная книга ее захватила, унесла в свой неизведанный мир, однако вскоре глаза начали слипаться. Спустя минут десять Вера закимарила, а когда очнулась, то поняла, что это деятельность не совсем то… или книга не та… или она не в том состоянии… или… Было столько «или», что быстро нашлось решение – заняться чем-то другим. Она доковыляла до своего письменного стола, выдвинула ящик и отыскала инструменты для создания эскиза своего внезапного душевного порыва. Сначала Вера вытащила краски. Затем оттуда была выцеплена неоднократно использованная кисточка. А там и холст не заставил себя долго ждать. «Почему бы не порисовать…как в старые добрые времена?» – эта мысль придала ей творческой энергии, которой так не хватало. Рука крепко сжимала кисть. Лоб покрылся испариной. Сердцебиение ускорилось. Последовал резкий выдох. Она открыла самую ближнюю баночку с гуашью. Обмакнула волосяной пучок в краске и прикоснулась им к полотну. Снова утопила в гуаши кончик кисточки, закрыла баночку, вымыла кисточку и оставила ее сушиться на столе. Вот и ладненько. Хорошего понемногу. После чего вынула из сумки планшет, открыла программу и принялась за создание логотипа для одной из компаний. Получилось все довольно быстро, ярко, запоминающимся. Вере на ум приходила лишь одна характеристика своего творения – сносно, но без души. Пришлось отложить планшет в сторону. Встав из-за стола, она было направилась на кухню, но, развернувшись, пощупала кисточку – нет, еще не высохла, открыла пузырек с краской другого цвета, чтобы опять закрыть и убрать в ящик подальше. Она и сама не понимала, зачем это все проделала.

– Та-а-ак… Чем еще бы заняться? На подоконнике пыль. Точно. Протереть ее.

В ее доме в принципе никогда не было бардака, но и генеральная уборка не производилась давно. Вера любила порядок, но хаотичный. Чтобы не на раз, два, три. Не шеренгой, а извилисто. Главное, чтобы в конечном итоге это создавало полноценную логичную картину мира. Художник с рациональным мышлением во плоти. Бывает ли такое? Раз она такая, значит, бывает. Недаром она выбрала свою профессию.

Оглядев все пространство вокруг, Вера поняла, что каждый предмет и угол кричали: «Одиночество». Так пронзительно и так истошно, что Вера зажмурила глаза и закрыла ладонями лицо. Неужели она достигла эмоционального дна? Да нет. Невозможно. У бездны дна нет, значит, боль бесконечна рассуждала Вера с оттенком гнева и обиды. Вытащить себя надо, как Мюнхгаузен за волосы. Подтолкнуть себя вперед еще чуть-чуть. Точно. Почему все говорят про первый шаг? Второй шаг не проще первого. Бремя прошлого вырывалось изнутри и начинало раздирать на мелкие части, как когда-то. В голову пришла гениальная идея – нужно было выгрести все барахло, как физическое, так и душевное. Все прочь. Вон из дома. Вон из души.

– Давай! Часть хотя бы. Не дрейфь, – стиснув зубы, Вера сделала резкий вдох и выдох и принялась за дело. Начала, естественно, с малого – мытья всей посуды, которая только у нее была. Затем плавно перешла на перестановку мебели на кухне – стол сюда, стулья лучше отставить подальше. На них виднелась пыль. Так оставить все было нельзя. Ой, до конца подоконник не вытерла же – вон пятнышко. Стоя с тряпкой в руке, она остановилась ровно в середине процесса. Может, на этом все. И так сойдет. Опять готова бросить на полпути. Дело застопорилось. Как связать все ее действия в одну смысловую картину? Где взять трамплин? Чего-то недоставало… шума… Но больше никаких глупых передач. От них пухла голова. Музыка – это другое дело. Бетховен. Нет-нет-нет. Ноктюрны Шопена? Ее любимые в свое время. Тоже нет – сейчас такие композиции удручали. Значит, что-то еще. Кантри? Регги? Современные мелодии? Но какие они? Грустные, забавные? Кто нынче в моде?

– Невообразимый выбор. Ну что я за балбеска такая? Даже музыку не в силах подобрать. Пойду-ка я лучше на улицу выйду, – досадливо цокнула Вера. Голос ее отдавался глухим эхом от стен. Она столько лет отказывала себе в удовольствии слушать музыку, и теперешнее непонимание того, чего она хочет, только расстраивало.

Внезапно за окном огромный пласт снега свалился откуда-то сверху и с грохотом ударился об отлив подоконника. Вера со смесью изумления и праздного любопытства, распахнув настежь окно, зачем-то высунула голову на улицу и почувствовала морозный воздух, пронизывающий до печенок. Снаружи играла самая лучшая музыка на свете – природная. От всего происходящего за окном не могла отпугнуть ни стужа, резко проникшая в квартиру, ни риск слечь с температурой. Нельзя было не насладиться той ослепительной красотой, которая предстала взору. Вера скукожилась от холода, стоя возле окна в одном длинном шерстяном свитере на пуговицах на голое тело и в бархатных бежевых тапочках. Ей было все равно. Пусть хоть и заболеет. Но не проморгает ни одну секунду того, что происходило во внешнем мире. Это было бы непростительным упущением.

Причудливая погода с эмоциональным надрывом и одновременно с легкостью писала в реальном времени зимнюю симфонию, играя с визуализацией и звуковым сопровождением. Сверкающий серебристыми огоньками снежный покров толщиной примерно в метр равномерно распределился по всему периметру вокруг близстоящих домов. Столь невероятный и притягательный, он практически полностью сливался с фоном молочных небес, что создавало иллюзию сплошного холста, чуть отличающегося более темным оттенком сверху. На его поверхности возникали белые пушистые крапинки из ниоткуда – такие тихие и такие девственные. Они просто материализовались из чистого воздуха, хаотично кружились, постепенно растворяясь в нижнем пространстве полотна, сотканного из белоснежных нитей. Секунду спустя снежинки заново возрождались, как птица феникс, беспрерывно проходя по своему замкнутом циклу. Этот феномен сопровождался завыванием ветра, который вторил минорной ноте природы и еле слышным скрипом гнул деревья в разные стороны. Ветер, как волк, взывал к луне, еще не успевшей удалиться на покой, когда солнце по праву уже заняло свое место на небесном своде. Звуки плакали, надрывались, умирали, но вместе со снегом, который то усиливался, то сходил на нет, находили в себе силы воскреснуть, чтобы мечтать, жить, парить в невесомости. Они не боялись умереть по тысячному разу. В них не было слышно страха жить, несмотря на то что их счастье было так скоротечно.

Удивительное зрелище. Вере так захотелось стать частью всего этого и вместе с ветром, нет, лучше впереди него бежать, не оглядываясь назад. Мчаться сломя голову, со скоростью света, огибая все препятствия и погружаясь в самые отдаленные уголки мира, недоступные человеку. Жалко, что никому не дана такая роскошь. Вера всего лишь человек, не знавший покоя. Возможно, это единственное, что связывало ее с тем, что творилось за окном. Но там была гармония. А в ней нет. Все эти сущности одного мира слаженно выполняли свои функции, не отставая и максимально дополняя друг друга, чтобы создать произведение искусства, которое, за редким исключением, не было никем оценено в полной мере, если и вовсе не проигнорировано большинством. Порывы ветра периодически смахивали остатки серебряного пуха с покачивающихся веток, освобождая место новому, более совершенному снегу. Вся эта красота хлопьями разлеталась по округе и превращала еще такой накануне тусклый мир в сказку, полную волшебства и надежды на лучшее. Вера неотрывно смотрела вперед. Она случайно мельком взглянула наверх на луну, и ей ТАК захотелось завыть, что аж заложило уши. Голова затуманилась, и Вера полностью ушла в себя. Сколько она так простояла, сложно было сказать. Мысли, которые крутились в голове, вызвали ощущение тяжести внутри. Не так-то это просто – взять все и отпустить. В горле образовался ком. Слезы подступили к ее глазам. Но она сдержалась.

– Озябла. Бр-р-р-р. В такую погоду только дома сидеть. – Съежилась Вера, плечи ее по инерции передернулись. Закрыв окно, Вера, сначала нарочито ссутулившись, стряхнула с себя все ненужное, как тот ветер, а затем выпрямилась и с высоко поднятой головой приняла решение повысить себе настроение. Выбор музыки моментально стал очевидным и непритязательным. Скоро Новый год, Рождество. Все было банально до нельзя – песни просто обязаны быть соответствующими, под стать наступающим праздникам. Только веселые, не медленные, не грустные. Жизнерадостные, вселяющие бодрость и оптимизм. В итоге нужный плейлист появился в ее телефоне за пять минут, были надеты наушники с прекрасным шумоподавлением, после чего музыка была включена на полную громкость. В ней не было страха потревожить соседей или отсутствия нужной громкости в технике. Просто наушники полностью погружали ее в мир прекрасных звуков, где была только она и нужная ей мелодия, со всеми нюансами и переходами.

Уборка продолжилась в других комнатах. Вера плавно перетекала от одного места в другое: каждый уголочек, каждая полочка, под диваном, возле дивана, за диваном – все было вылизано. Музыка же все громыхала в ее ушах, а она все чистила, мыла, оттирала. Все молча, через силу, улыбаясь и говоря, что она счастлива, что она молодец, что со всем справится, одна, ну и пусть. Однажды она поверит в то, что счастлива. Главное, не стоять на месте. Касалось это и уборки. Зал, затем прихожая, а там и ванная комната. Где-то Вера убирала дважды. Маленькие шажочки превратились в гигантский скачок, небольшая уборка трансформировалась в генеральную. Круг замкнулся – Вера вернулась на кухню. И тут до нее дошло – все вымыто до бела. Она доделала уборку до конца! Не бросила на полпути. Она сделала это. Она – молодец. Ей захотелось поощрить себя. Какао с молоком. Открыв холодильник, Вера ахнула – она купила все. Кроме молока.

– Дура, – разрыдалась Вера. Но вмиг взяв себя в руки, она рукавом свитера вытерла слезы и произнесла вслух еще раз: – Дура, что ревешь на ровном месте. И вообще не дура. Молодец. Подумаешь, молоко забыла, – шмыгнув носом, Вера потянулась за своим телефоном и заказала его на дом. Заодно и шампанское. На всякий. Она терпеливо ждала, пока ее заказ везли. Заняло это буквально минут пятнадцать. Поставив бутылку игристого в холодильник и налив себе горячее какао с маленькими зефиринками, Вера выпила его почти залпом. Она никогда не понимала, как можно пить что-либо теплое. Настенные часы сигналили о том, что день незаметно подошел к концу, было уже за полночь. Вера обрадовалась. С чувством выполненного долга, уставшая, но довольная, она угрелась в своей просторной кровати, включила на небольшую громкость первый попавшийся новогодний фильм и легко и быстро задремала, в то время как за окном мерзли редкие прохожие, только возвращающиеся под ночь домой.

На следующее утро опять все подтаяло.

– Зиму лихорадит в этом году. Причем по-страшному. Есть вероятность того, что глобальное потепление… – верещал какой-то эксперт на одном из центральных каналов.

– Надоело. Когда же все это прекратится? Пусть будет мороз. Хоть и лютый, но стабильно лютый. Не могу дома сидеть, – выглянув в окно с мольбой в голосе, прошептала она.

– Есть шанс того, что все сдвинется и мы погрузимся во мглу не до 8 утра, а, например, до 10 или 11. Отсюда у нас возникнет много проблем со здоровьем, как физическим, так и психическим. Во тьме ничего хорошего нет… – Эксперт в телевизоре никак не унимался.

– Почему же… Тьма и свет. Одно не может существовать без другого. Кроме того, спим мы в темноте, а не при свете. Восстанавливаемся. Это плохо, что ли? – парировала Вера.

– …любые природные катаклизмы человечеству придется принимать со смирением…

– После чего он бросил микрофон и ушел в закат. – Вера нажала на пульте кнопку «выключить».

Вера взяла телефон в руки. Он по-прежнему молчал.

– С работы никто не пишет, не звонит, самой, что ли, позвонить и узнать, как дела? А смысл? – со страдальческим видом пробормотала Вера. – Что со мною будет дальше?

На следующее утро погода была такая же мерзопакостная, как и накануне. Вера и в этот раз осталась дома. Так и просидела день, два, а там уже наступил декабрь. Наконец солнышко засияло и озарило мир, так отчаянно нуждавшийся в этом. Вера встала достаточно рано и, увидев первые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь макушки деревьев, не заставляя себя, искренне улыбнулась. Она поймала себя на мысли, что при виде небесного светила снова захотелось жить, творить, радоваться. Погода в это день действительно благоволила. Больше не было мочи сидеть дома. Все, что можно было сделать, было сделано. Останься она хоть на секунду дольше в квартире, то разложит себя и свои проблемы на атомы. Мысли уведут не в ту степь. Они могут обмануть. Ей не хотелось расковыривать рану, ей хотелось вылечить ее. Значит, пора идти. Искать лекарство. В кафе. Оно не давало ей покоя.

Нога, хоть и ныла и покалывала при ходьбе, все же подживала, и стало легче передвигаться. Натянув на себя синий свитер и темные джинсы, накинув сверху зимнее пальто, захватив с собой шапку и, конечно же, на этот раз перчатки, Вера выдвинулась на улицу и затрусила в сторону кафе. Со стороны ее походка выглядела комично. Зато удобно. Вере удалось найти способ ставить травмированную ногу на землю таким образом, чтобы было и не больно, и не опасно.

Дойдя до переулка, Вера посмотрела в сторону знакомой улицы, которая, по идее, могла сократить ее путь на этот раз наверняка. Она знала ее досконально, каждый сантиметр. Но эта улица давно была под запретом для нее. К тому же снова экспериментировать с маршрутом не особо хотелось. Вера сжала кулаки и, не останавливаясь ни на секунду, повторяла как заклинание: «Пусть оно будет открыто в такую рань. Только бы оно было открыто». Она шла в каком-то трансовом состоянии, ноги ее сами вели, а многочисленные следы на выпавшем ночью снегу указывали нужное направление. «Неужели все ринулись в это кафе?» – с удивлением подумала Вера. Не может быть такого. С другой стороны, наверное, это ранние пташки, которые хотят вкусно позавтракать перед трудным и долгим рабочим днем. Кому-кому, а ей-то не знать такой распорядок дня. «Судя по всему, кафе и правда мега популярно. – усмехнулась Вера своему предположению. – Вот приду, а там уже и мест-то не будет, а вдруг тот парень хамоватый передо мной зайдет и последний свободный столик займет, а может, и вовсе кафе будет закрыто и придется возвращаться. Охохох, ты ж пастух своих мыслей, вот и собери этих баранов в кучку. Скачут хаотично, никакой дисциплины, – пожурила себя Вера. – Не накручивай себя. Хорошо. Приду и увижу. Была не была».

В таком темпе Вера добралась до кафе довольно быстро. В нем все так же было много народу, но не как в прошлый раз. Предсказуемо, что места возле окна были заняты. Зато столик возле стены с гирляндами между кухней и камином был вполне себе ничего, туда она и села, ко всему прочему там был лучше обзор. Вера принялась подмечать происходившее вокруг, рассматривать посетителей. От нее не ускользала ни одна мелочь. Первое, что обнаружила Вера, – контингент пришедших. Народ был деловым, занятым. Бизнесмены и бизнесвумен. Фрилансеры и просто изнеможденные и невыспавшиеся работники среднестатистических компаний. А ведь Вера угадала. Ухмыльнувшись своей проницательности, она продолжила созерцать и собирать по мельчайшим деталям пазл, который в итоге трансформировался в пеструю мозаику, хаотично, но так органично распадающуюся на мелкие осколки по всему кафе.

Вот сидела парочка за одним столиком, но по разные стороны баррикад – мужчина и женщина. Они постоянно пикировались, подкалывали друг друга, но никогда не переходили красные линии. Нажимали на газ, не забывая, где тормоз. Мужчина был мягче, женщина поядовитее. Пока они обменивались колкостями, им удалось решить несколько рабочих задач. И довольно продуктивно. «Они созданы друг для друга», – Вера чуть наклонила голову влево. Ее лицо расслабилось, и глаза перестали щуриться. Сеточка морщинок бесследно исчезла с ее прекрасного лица.

Жесты этих двоих, манера речи, взгляды – все говорило о том, что им предстоит долгий путь к осознанию того, что их отношения могут перерасти в нечто большее уже совсем скоро. Но не испугаются ли они, не устроят ли саботаж самим себе, вот тот вопрос, который не давал покоя Вере какое-то время. Затем она переключилась на небольшую компанию справа от нее, сидящую ближе к окну. Они так рьяно продумывали следующий шаг по совершению «сделки века», как они ее назвали, что не всегда замечали, как выдавали все секреты своей фирмы, все ходы и манипуляции, которыми мог бы воспользоваться их конкурент, если бы был где-нибудь поблизости. В эту мозаику добавился негаданный фрагмент – уборщица. Та решила воспользоваться азартом этой компашки и незаметно смыть тряпкой грязь с пола, стекающую с их ботинок. Чистота в помещении – залог успеха. Очевидно, это было ее мотивом, про себя усмехнулась беззлобно Вера. Вот те работенка.

Были и те, кто держался особняком. Одни постоянно кому-то названивали, узнавали последние данные, чтобы впоследствии вбить их в таблицу Excel – надо же, кто-то их до сих пор использует. Другие же молча сидели за своими ноутбуками и занимались насущными делами за чашечкой ароматного кофе, попутно поедая свеженький пряник в форме елочных игрушек. Запах стоял обворожительный – имбирь вперемешку с мускатным орехом и корицей. А вот и еще фрагмент головоломки – повар. Он все выглядывал в зал через окошко, чтобы удостовериться в том, что всем нравились его произведения искусства. «Уж больно сильно он переживал за реакцию, – подметила для себя Вера. – Прям как маленький ребенок, нуждающийся в одобрении родителей… Да я ж такая же».

Через четверть часа Вера почувствовала журчание в животе. Вяло облокотившись руками на стол, она приподнялась и направилась за горячим шоколадом и небольшим блюдцем с кислой малиной, которая особенно подчеркивала будоражащий вкус напитка. Вера поймала себя на мысли, что ей уже не было так одиноко. Находившиеся там люди были незнакомцами, но тот кипиш, который они создавали вокруг себя, был таким привычным, что Вера поняла – она жутко соскучилась по работе. Необязательно своей. А именно по той атмосфере суетливости, что помогала забыться и одновременно чувствовать, что делаешь что-то нужное, что-то ценное.

Откуда ни возьмись послышался гул машин, как на эстакаде в час пик. Вот только нигде не было видно проезжавших автомобилей, да, было припарковано несколько недалеко от кафе, но чтобы целый поток… Шум улицы становился все громче, а бибиканье машин все агрессивнее. Скрежет от тормозов нарастал. Визг сирены скорой помощи и вовсе пронесся будто в метре от нее. Это уже было что-то из ряда вон выходящее. Вера нахмурилась. Появилось заметное напряжение во всем теле. Не сходит ли она потихоньку с ума? В эту секунду с грохотом слонопотама вошел охранник с двумя огромными коробками, которые он сбросил с себя как штангист сбрасывает тяжеленный снаряд на пол. Шум исчез.

– Осторожно. Там внутри все хрупкое, – послышалось в том же углу, в котором Вера расположилась, придя в кафе в первый раз. – Вряд ли кто-то захочет иметь дело с чем-то разбитым.

– Или с кем-то, – тихо встряла Вера, надеясь, что на таком расстоянии ее не услышат… и осеклась. Это было сказано неожиданно громче, чем хотелось бы. Мужчина, сидящий в углу, оглянулся. Это был он, тот самый с первого ее посещения. Бабочки в ее животе запорхали с новой силой. Вера тут же перевела взгляд в пол, потирая пальцами рук сжатые губы, и, немного ссутулившись, начала отбивать ритм ногой, чтобы успокоить нервы. Ох уж это смущение. И зачем она только решила прокомментировать. Ладно, ляпнула, и забыли. Однако возникло непреодолимое желание провалиться сквозь землю.

– Поставь коробки по обе стороны елки, так любой желающий сможет поучаствовать в декорировании этого замечательного места. Доброжелательность – наше все.

– А вдруг кто украдет игрушечку или ненароком… – охранник на секунду прервал свою речь, его лицо помрачнело, и он с ужасом произнес: – Или даже и того хуже… специально разобьет?

– Чудной ты. Только что чуть не расхреначил все.

– Ну я ж не специально. Ноша тяжелая, между прочим. Так все-таки – вдруг кто позарится?

– Может, и так. Потенциальные риски потерь даже близко не перекрывают возможности приобретения.

– Завернул, – охранник скривил губы в ухмылке, почесал затылок и все никак не унимался. – Ну ладно – украдут, а вот разобьют вдребезги, намусорят, не уберут за собой, а мы не заметим и поранимся. Больно поранимся. Кому от этого пользы?

– Предположим. Но никто не говорит, что не надо быть осмотрительным. То, что разбилось, можно либо починить, либо заменить на что-то более стоящее, что-то лучшее. Появляется место для чего-то нового. Ненужное всегда можно заменить на нужное. А вот улыбки, счастье, радость от того, что позволяешь кому-то поучаствовать в таком важном жизненном процессе, как декорирование самого сердца нашего кафе, ничем не заменить, а нарядить елку – это ж вообще святое. Все это пробуждает доверие у людей. Им хочется возвращаться к нам. Кажется, ничего особенного – ты всего лишь позволил им стать частью праздника. Но все же… Однако это не означает, что мы теперь не должны радоваться жизни, празднику и тем, кто искренне хочет войти в нашу так называемою обитель. Не так ли? – с лукавой улыбкой обратился он к внимательно слушавшей их Вере, которая правой ладонью подпирала подбородок, а локтем одноименной руки упиралась в стол. Та автоматически направила взгляд на него, затем опустила голову и тут же снова посмотрела на незнакомца, поняв, что обращаются к ней.

– Наверное, – немного замешкавшись, ответила она, пожимая плечами. После чего она притворилась, что занимается чем-то ну очень важным, только бы к ней не обращались опять. Смотря на экран своего телефона и постукивая указательным пальцем по губам, она периодически поднимала брови для создания нужного эффекта. Мужчина не понял или не захотел понять намека и продолжил вовлекать Веру в разговор:

– Как вам наши украшения, игрушки?

– Скромненько, – нехотя заметила Вера, отрываясь от телефона.

– Справедливо. Но мы только начали. Обещаю, что со временем станет лучше. Намного. А вы заметили наш потолок?

– Потолок? – переспросила Вера. – Нет. А надо?

– Без раздумий. Это наша гордость.

Вера задрала голову и ахнула. Потолок был украшен композицией из светящихся звезд и снежинок, свисавших чуть ниже. Креплений не было видно, поэтому создавалась объемная картинка, наполненная воздушностью и сказочностью. Снежинки будто парили в воздухе, а звезды периодически мерцали, как бы подмигивая и приветствуя тех, кто решится посмотреть вверх. Сам потолок был высокий, бездонный, темно-синего цвета, что создавало иллюзию ночного неба.

Это привело Веру в замешательство.

– Фантастика. Как в волшебном мире сказок.

– Красота. Согласен. А как наш камень преткновения? – не унимался он.

– В смысле? – не сразу сообразила Вера.

– Елка. Это краеугольный камень Нового года, но здесь это камень преткновения. Все время спотыкаешься о него. Хочется, чтобы эта красавица была безупречной. Но всегда найдется тот, кому что-то в ней да не понравится. Надо найти правильный стиль.

Вера устало вздохнула.

– Вы действительно хотите знать мое мнение?

– Всенепременно.

Вера оглядела елку и отрапортовала:

– Сама елка прекрасна, добротная, я бы даже сказала: практически идеальная, но чего-то ей все-таки не хватает.

– Я же говорил. Чего же?

Вера впервые пристально взглянула в глаза мужчине и застыла на мгновенье, пытаясь понять, что же он от нее хочет, чего пристал. Может, понравилась, или ему скучно, а может, его задел ее первоначальный комментарий, ведь она влезла туда, куда не просили. Нет. Все не то. Так что же? Ее тянуло к этому незнакомцу. Она продолжила всматриваться в него. Мужчина как мужчина – не красавец и не урод. С неизменной легкой щетиной. Вроде средних лет или чуть старше, сложно сказать при таком освещении. Его глаза блестели от огней гирлянд, и не было возможности понять, какого они цвета, однако с уверенностью можно было сказать, что в них смешались доброта, любопытство, мудрость и щепотка лукавства. При появлении на его лице легкой улыбки возле его глаз материализовались милые гусиные лапки. В нем чувствовался стержень. В нем был провокационный задор. В нем маячили сочувствие и внимательность. Прекрасное сочетание, подумала Вера, не сдержалась и зачем-то улыбнулась ему. Пришлось себя мысленно одернуть: «Дура, не влюбись!» Загадочный, харизматичный, явно не боявшийся проявить инициативу. Он излучал теплоту. Вере было сложно бороться с нарастающим чувством душевной приязни к нему. По ходу, это было обоюдно.

– Так чего же не хватает? – по-прежнему не сводя с нее глаз, с хитрым прищуром переспросил он.

– Даже не знаю. Наверное, внимания к деталям. Игрушки слишком систематично расположены на ветках. Нет чувства уюта. Понимания того, как сделать ее более привлекательной для окружающих.

– Вы можете поучаствовать, – мужчина немного наклонил голову вбок, указывая таким образом в сторону елки. – Исправить можно все.

– Я не знаю как.

– Попробуйте. Рискните. Я вам подскажу, если что. Я рядом. У нас сегодня стартует первая акция.

– До этого разве не было? – брови охранника сделались домиками.

– Та была пробная.

– А-а-а.

– Прошу, – мужчина со щетиной перевел взгляд на новую знакомую и указал на елку.

Вера было приподнялась с кресла, но тут же вернулась на место.

– В другой раз. Тем более вокруг елки уже образовалась группа желающих.

– Значит, в другой раз, – наконец мужчина со щетиной оставил ее в покое на какое-то время и продолжил что-то обсуждать с охранником, стоявшим слева от него. Музыка стала громче. О чем говорили эти двое, было не разобрать. Да и все равно. Вера пожурила себя за чрезмерную открытость. Непонятно, что это за человек. Она опять напридумывает себе небылицы, поверит в мечту. А потом что? Долго и больно будет с ней расставаться. «Рискни, говоришь?..» – затосковала Вера. Ни о каких попытках речи и не шло, ведь там и вправду образовалась небольшая кучка людей, одетых в костюмы и жадно рассматривающих шарики из первой коробки. Охраннику нравились увлеченность и вовлеченность этих людей, но на его лице прослеживались определенные опасения – не уроните, не разбейте.

«Не переживай. Они все выглядят презентабельными, с крепкой хваткой. У меня на работе есть парочка коллег в таких же костюмчиках. Такие же важные. – мысленный кульбит увел ее внутренний диалог в мир воспоминаний о работе. – Люблю ли я свою работу? Да. Своих коллег. Некоторых, наверное… не особо… Но я больше не могу терпеть хамство к себе. Тянуть всех. Так тоже нельзя. Позволила им сесть себе на шею. Может, проглотить и забить? Ну уйду я, найду другое место. А что, если… Да нет. Вдруг не нужна нигде?»

После страдальческого вздоха Вера покачала головой. «Не думать», – опять промелькнуло в ее голове. Просидев неподвижно минут пять, она краем глаза уловила компанию, состоящую из трех очень деловых людей – мужчины и женщины среднего возраста, а также молоденькой девушки – длинноволосой брюнетки лет двадцати. По поведению и манерам было видно, что девушка была не по годам умная, самородок, но жутко неопытная в отстаивании своих интересов. Она явно боялась высказывать свои предположения, но когда все-таки решалась, то сопровождающие ее коллеги снисходительно и умиленно смотрели на нее как на дурочку и предлагали свои варианты решения проблемы, которые были именно тем, о чем говорила девушка, но сформулированы другими словами. Ей явно было обидно, но ничего поделать с собой она не могла – характер еще не выработался. Не было того стержня, который помогает выжить в этом непростом мире.

Вера вперилась взглядом в эту молоденькую брюнетку. Возникло жгучее желание подойти и прижать эту девушку к груди, как маленькую саму себя, поддержать ее словами: «Не переживай. Я тоже когда-то такой была. Умная, но глупенькая. Храбрая, но трусиха. Все будет. Всенепременно. Набьешь шишки и поймешь, осознаешь свою силу. Превратишься в мастера своего дела. Только потерпи». Бесцеремонные коллеги продолжали демонстрировать свое превосходство, упиваясь звуком своего голоса. Девушка тяжело вздохнула. На лице было написано, что она знает, как поступить, как разрешить проблему, как сформулировать задачу. Если бы ее только услышали. Вера пыталась телепатически внушить, что та может все.

– Давай же, – на полкорпуса наклонившись вперед, Вера, сама того не замечая, мысленно посылала брюнетке телепатический приказ действовать, взять себя в руки и показать, чего она стоит. Коллеги девушки повели себя в тот момент до неприличия по-хамски – мало того что они ее перебивали, так и вообще перестали слушать. Ее просто там не было. Пустое место. Глупая девчонка.

И тут Вера вспомнила себя, как ей приходилось отстаивать свои права, свою веру в себя. Она четко помнила момент становления себя как профессионала в своем деле. Ей нужен был волшебный пендель, так необходимый и той девчушке. И Вера его получила. Болезненный опыт тоже опыт. Его нельзя обесценивать. С другой стороны, что ей еще оставалось тогда – либо ты, либо тебя. Слава богу, Верино чувство самосохранение не подвело тогда. Внезапно мужчина за тем столиком потянулся и встал. Он подошел вальяжно к коробке с игрушками, взял шарик, покрутил его в руках, попытался пожонглировать им, но неудачно – тот упал и разбился вдребезги. Мужчина метнулся обратно на свое место. В ту же секунду вернулся из подсобки охранник, увидел осколки и проворчал: «Ну? Что я говорил?» Затем пристально оглядел всех посетителей, которые не обращали ни на что внимания, занимаясь каждый своим делом. Его опытному глазу не составило труда заприметить виновного. Скорее всего, он определил его по тому, что тот немного запыхался и не успел восстановить дыхание после своей небольшой пробежки. Охранник хладнокровно направился к компании.

– Это вы? – сердито начал он свой допрос.

– Понимаете, тут такое дело, – немного подумав, женщина решила прикрыть своего друга и резко повернулась в сторону девушки, указывая на нее пальцем. – Наша коллега решила помочь вам нарядить елку, ну и не рассчитала. Ну вы знаете, мы, женщины, такие прекрасные, но такие порой неуклюжие. Разве можно на нас сердиться? – Она подмигнула молоденькой коллеге, прося поддержать и подтвердить ее слова.

«Ну это уже ни в какие рамки не лезет. Только не мямли. Не давай этому сброду себя обижать», – начала накручивать себя Вера. Пуще прежнего она молила про себя, чтобы девушка проснулась и встала на свою защиту. Как когда-то она.