Читать книгу Сновидения - Наталья Сергеевна Крылова - Страница 3

Туман. Прохладная невесомая пелена. Необыкновенная, обволакивающая тишина. Здесь нет ни ветра, ни запахов, ни ощущения тяжести в собственных ногах. Он обволакивает всё, как сама вечность, поглощая звук, свет и время. Сквозь эту дымку проступают образы, легкое движение вдоль дороги. Вот прорисовываются четкие контуры: старуха в платье забытого фасона, на миг поворачивается к вам, и в её глазах мелькает неуловимое узнавание, прежде чем она растворяется в сияющем мареве. Мальчишка с деревянной саблей, его беззвучный смех вибрирует в тишине, словно упавший в воду камень. Они появляются и исчезают. Как ожившая фотография, выхваченная из потока времени. Солдат в запыленной гимнастерке, балерина в застывшем па, женщина с коромыслом – все они здесь, на обочине вечности. Они часть дороги. Мимолетные, как мысль, и вечные, как сама память. Мы так боимся небытия, тишины, пустоты. Мы молимся о свете, о покое, о вечной награде. Но что, если наша вечность будет зеркалом, отражающим не наши лучшие моменты, а самые навязчивые? Вдруг наша душа – эта квинтэссенция всего? И тогда один обречен вечно биться на ринге, где нет ни побед, ни поражений, только изматывающий танец с собственной тенью. Аплодисменты – сухой стук костей, а крики «давай!» – не поддержка, а вечное напоминание, о том, что, если остановишься – исчезнешь. Другой будет до скончания веков травить одни и те же байки, вглядываясь в пустые глазницы своей аудитории, в этом аду, где нет ни новой шутки, ни живого смеха. Его ад – не в огне, а в невозможности замолчать. В этом и состоит весь ужас ада. Не в расправах демонов и не в ледяном холоде. А в том, что мы сами, своими привязанностями, своими амбициями, своей жаждой любви и признания, строим себе личный, идеальный ад. Или рай? Кто знает. Для боксера – ринг и есть его небеса. Для юмориста – сцена и есть его блаженство. Возможно, безразличные законы мироздания просто дают нам то, о чем мы так отчаянно кричали при жизни. Не то, что заслужили, а то, чего хотели всем нутром. А в конце оказывается, что наша страсть, доведенная до абсолюта, до вечности, и есть самая изощренная пытка. Жизнь после смерти… Быть может, это не награда и не кара. Это – последняя и самая честная проекция нашего «Я». Зал, полный скелетов. И твоя вечная роль на сцене, с которой нет ухода. И самый главный вопрос, который стоит задать себе сейчас, пока мы ещё живы: а на какую пьесу я обрекаю себя в вечности?