Читать книгу Невеста на замену - Наталья Соболевская - Страница 4

– Смена только началась, а я уже мечтаю, как окажусь дома и развалюсь на диване перед телевизором, – ворчливо заметила Ксюша, доставая из-под стойки новую упаковку салфеток.

Услышав высказывание девушки, я лишь уныло вздохнула.

Ксюша даже не подозревает, насколько она счастливая, по крайней мере, в сравнении со мной. Ей хочется как можно скорее отработать и вернуться домой, потому что её там любят и ждут, а это уже само по себе великое счастье.

Когда же я нахожусь на работе, мне совсем не нужно, чтобы время бежало быстрее. Здесь в кофейне я пусть не лучше, но и не хуже других, а в доме у Левашовых я человек второго сорта, никому не нужная и всем мешающая сирота, над которой, по их мнению, можно и нужно постоянно изгаляться. Мне уже казалось, Инесса ничем не сможет удивить, но вчерашний вечер это опроверг.

Ничего-ничего. Девятнадцать лет терпела и ещё потерплю. Не так много осталось. Моя цель: получить образование, найти достойную работу, упорным трудом добиться успеха и больше никогда ни от кого не зависеть. Эта мечта поддерживает меня каждый день и помогает не сбиться с пути. Поэтому ровно половину всех заработанных денег откладываю, чтобы сразу после получения диплома снять небольшую уютную квартирку, съехать от Левашовых и жить спокойно, счастливо и в достатке.

Сегодня я обслуживаю кассу, специально предназначенную для тех клиентов, которые не занимают столик в зале, а предпочитают брать кофе и всякие вкусности с собой навынос. Как по мне, работать за этой кассой— одно удовольствие: никакой нервотрёпки. Клиент заказал, оплатил, получил своё и ушёл. Если позже у него и возникнут претензии, то их выслушают его родственники, друзья, коллеги, в общем, кто угодно, только не я.

Как это часто случается, стоит мне лишь подумать, что сниму собственное жильё, как у себя в воображении мысленно начинаю обустраивать это гнёздышко. Представляю, какие выберу шторы, посуду, какую лампу поставлю на прикроватную тумбочку… Вот и сейчас, подавая девушке кофе и глядя на её бежевое платье с лёгким оттенком персика, я подумала, именно такого цвета штора для ванной будет неплохо сочетаться с плетёной корзиной для белья.

Пока досыпала в кофемашину зёрна, подошёл следующий клиент и сделал заказ:

– Латте, пожалуйста.

– Секунду, – на автомате попросила я, закончила с зёрнами и обернулась к мужчине, после чего мы оба остолбенели.

Только мне могло так сказочно повезти – из всех кофеин Адашеву понадобилась прийти именно в ту, где работаю я.

– Добавить в латте сироп? – преодолев шок, хрипло спросила я.

– Добрый день, Катерина, – пропустив мой вопрос мимо ушей, поздоровался Адашев и смотрит так, словно застал меня не в кофейне за кассой, а увидел, как я ночью на улице в короткой юбке предлагаю себя мужчинам за деньги.

– Здравствуй …те, – выдавила я из себя и ещё раз уточнила. – Добавить сироп?

– Нет, – отрезал он и, недоумённо оглядев помещение, развёл руками. – Что, чёрт возьми, ты здесь делаешь?

Взгляд Адашева, его тон, поза, это его неуместное «Чёрт возьми» буквально вывели меня из себя. Такое чувство, как будто я тут занимаюсь чем-то постыдным.

– А разве не видно? – выпятила грудь вперёд, демонстрируя на фартуке бейдж с именем и должностью. – Работаю.

– Зачем? Пётр Сергеевич в курсе?

– Не собираюсь отвечать на дурацкие вопросы, – прошипела я, приготовила латте, поставила стакан перед Вадимом и указала на терминал, – Можете прикладывать карту, – как только оплата прошла, встала на носочки и объявила: – Следующий, пожалуйста.

«Проклятье!», мысленно выругалась я, пока смотрела на удаляющуюся спину Вадима. Он же первым делом побежит докладывать Левашову, где меня встретил, тот потом расскажет Инессе и Рине, и всё, нет у меня больше работы.

Попросила Ксюшу подменить меня на десять минут, стянула с себя фартук и помчалась на улицу.

– Вадим, подожди, – закричала я, когда Адашев уже открывал дверцу машины. – Нам нужно поговорить!

– Садись в салон, на улице невыносимо жарко, – велел Адашев и, не дожидаясь моих возражений или других предложений, скрылся внутри автомобиля.

Мало того что придётся упрашивать Адашева хранить мою тайну, так ещё и делать это придётся в ограниченном пространстве машины. Эта мысль заставила меня нахмуриться и подумать: «Стоит ли работа того?»

«Конечно, стоит» – решила я и нырнула вслед за Вадимом в авто.

Дорогими машинами и их шикарным интерьером меня не удивить: Левашовы регулярно обновляют свой автопарк не реже одного раза в три года и тратят на это целое состояние. Однако салон автомобиля Адашева меня поразил, но не своей ценой, а идеальной, я бы даже сказала, хирургической чистотой, порядком и обалденно приятным запахом. Подозреваю, что последний пункт, заслуга не ароматизатора, а парфюма самого Вадима.

– По сравнению с твоей стерильной чистотой, у меня в машине настоящий бардак, – захлопывая за собой дверцу, брякнула я, причём зачем это сказала, не поняла, Адашев и так обо мне невысокого мнения, незачем было усугублять.

– Да, я люблю порядок, ты об этом хотела поговорить? – положив правую руку на руль и глядя не на меня, а в лобовое стекло, язвительно поинтересовался Вадим.

– Нет. Дело в том, что Левашовы не знают о моей подработке, и я была бы тебе очень признательна, если бы это не изменилось.

– То есть ты просишь меня соврать?! – выплюнул мужчина и впился в меня осуждающим взглядом.

– Не соврать, а всего лишь промолчать, – пояснила я спокойным ровным тоном.

– А разве соврать и промолчать – это не одно и то же? – не унимался он.

Вообще-то, для меня два этих понятия равны, но сейчас я не могу в этом признаться.

– Пусть небольшая, но разница есть, – осторожно заметила я. – Ты меня очень выручишь, если промолчишь.

– Тебя может быть, а как насчёт Петра Сергеевича? По-твоему, он не должен знать, что ты его позоришь?!

Обидные слова мощным ударом разрушили весь мой самоконтроль, от резкого прилива крови заполыхали щёки, а нахлынувшая волна злости заставила дрожать руки.

– Позорю?! – сорвалась я на крик. – Чем? Тем, что работаю?

– Ты неправильно меня поняла, – в свою очередь, рявкнул Вадим. – Дело не в самой работе, проблема в том, как ситуация выглядит со стороны. В обеспеченной семье успешного бизнесмена воспитываются две дочери ровесницы – родная и приёмная. Родная занимается только учёбой, а приёмная работает официанткой. Какой вывод сделают люди, если об этом станет известно общественности? Что Левашовым глубоко наплевать на приёмную дочь, как и на её потребности, поэтому бедная девочка вынуждена трудом зарабатывать себе на жизнь. Катя, эти люди тебя не бросили, столько лет заботились о тебе, а ты вместо благодарности их подставляешь. Пётр Сергеевич – щедрый человек, и я уверен, он выделяет тебе достаточно средств, зато зная твой характер, готов поверить, что ты работаешь ему назло.

Сглотнула. Что я вообще здесь делаю? Какой смысл разговаривать с человеком, который навесил на меня ярлык паршивой овцы и ко всем моим словам глух. Верным решением было больше ничего не доказывать и вернуться в кофейню, но откровения сами собой начали слетать с языка.

– Я часто слышала от разных людей, как должна быть благодарна Левашовым, ведь они взяли меня к себе и удочерили. Только никакой благодарности я не чувствую. Наоборот, я на них злюсь. Последнее дело – брать в дом ребёнка, если он тебе не нужен и как кость в горле. Если бы они не взяли меня, я бы попала в детский дом, а там у меня был бы большой шанс оказаться у людей, которые мечтали о ребёнке. Специально изучала этот вопрос, здоровых младенцев от благополучных родителей охотно усыновляют. Люди за них, можно сказать, борются. Пусть я оказалась бы в семье со средним или даже низким достатком, это не имеет значения, главное – меня бы любили. А в доме Левашовых только гнобят. Пётр Сергеевич ещё куда ни шло, но Инесса и Рина… На ужине я не проливала на себя вино, и этих чёртовых часов не ломала, и много чего не делала, в чём меня обвиняли, каждый случай даже не вспомнить. А насчёт сколько денег мне выдают на расходы, суди сам, – сказав это, я сняла левый кроссовок и продемонстрировала Адашеву подошву. – Как думаешь, обувь с дыркой я ношу тоже исключительно назло из-за дурного характера, или всё-таки из экономии?

Адашев сначала долго изучал кроссовок, потом хмурым взглядом скользнул по моим джинсам, футболке и по потрёпанному чехлу мобильного телефона, что лежал у меня на коленях.

– Сколько Пётр Сергеевич выделяет…

– Стоп, – прервала я Адашева. – Не надо тут разводить следствие, и вмешиваться не надо, я не ищу справедливости, и жаловаться на Левашовых я не хотела, всё-таки они дают мне крышу над головой и кормят. Всё, что прошу – не говори никому о моей работе здесь. Иначе я потеряю даже этот небольшой доход. Я не могу заставить тебя молчать, решение за тобой, – с этими словами открыла дверцу машины, вышла и поспешила обратно в кофейню.

После смены к кофейне добралась до дома Левашовых около восьми часов вечера, с пульта открыла ворота, заехала на территорию, а увидев возле гаража припаркованный автомобиль Адашева, в прямом смысле, как ребёнок, захныкала.

Так и знала, что он даже до завтра не подождёт и сегодня приедет. Ещё бы, ведь ябедничать на другого человека – это такой кайф. Наверняка он уже всё выболтал Левашовым и не только про мою работу, но и то, что я про детский дом и удочерение другими людьми говорила. Представляю, как в приступе праведного гнева хмурился Пётр Сергеевич, и как его змеища жена на пару с дочуркой охали и цокали языками.

Каждый шаг в направлении дома давался мне со скрипом внутреннего сопротивления, с трудом сдерживала желания, развернуться и убраться отсюда куда глаза глядят. Однако уехать – это не выход, после ночёвки вне дома придётся выслушивать гораздо больше упрёков.

Уже поднималась по ступеням крыльца, когда из дома вышел Адашев, прикрыл за собой дверь и смотрит так, словно ему есть что сказать.

– Ну и? – протянула я с вызовом, чтобы он не молчал истуканом, а начал уже говорить.

– Хотел предупредить, чтобы ты не переживала, я ничего о твоей работе не сказал и не скажу, даю слово.

Первой мыслью было, что я неправильно Адашева поняла, но прокрутив в голове фразу ещё раз, смысл его слов не изменился.

Ого, неожиданно. Да после таких сюрпризов, можно и в людей начать верить.

– Ты сейчас такая растерянная, потому как даже не сомневалась, что поступлю иначе, я прав? – с весёлой искоркой в глазах спросил он.

– Так и есть, – не без смущения призналась я, не увидев смысла отрицать очевидное. – Но я ошиблась, чему очень рада. Ты меня здорово выручил. Спасибо.

– Не за что, – отозвался на мою благодарность Вадим, я ему улыбнулась и, не зная, что в этой ситуации ещё можно сказать или сделать, обогнула мужчину, чтобы зайти в дом.

– Катя, на одну секунду ещё задержись, – попросил он, и я обернулась. – Это тебе, – Адашев протянул мне белый почтовый конверт, и я только сейчас отметила, что всё это время он держал правую руку за спиной.

– Что это? – с подозрением покосилась на конверт, не предпринимая попытки его взять.

– Два билета в театр на постановку «Спартак». С часами действительно какая-то идиотская ситуация произошла, ты дома осталась. Пригласишь подругу, сходите, развлечётесь. Зрелище стоящее. В общем, как-то так.

Смотрю на Адашева и не верю глазам, он что смущён?

– Мне бы и одного молчания хватило, билеты – это перебор, но я их приму, – сказала я, взяла конверт, убрала его в сумку, ещё раз поблагодарила Вадима и довольная ускакала в дом.

В непривычно приподнятом настроении проскользнула мимо пустынной гостиной, завернула в коридор, ведущий к моей спальни, но не успела сделать и двух шагов, как меня грубо схватили за локоть и буквально затащили на кухню.

– Ты кем себя, тварь, возомнила? – Рина резко развернула меня к себе лицом и, навалившись всем телом, прижала к стене.

– Это ты что творишь, опять приступ бешенства начался?! – зашипела я, толкнула её от себя, и хоть Рина выше и крупнее, она отшатнулась. Танцы в клубе по три часа два раза в неделю не только развивают выносливость, но и держат мышцы в тонусе.

– О чём вы с Вадимом разговаривали на крыльце, что он тебе дал? А ну, показывай, – Рина вцепилась в мою сумку, но я взяла в плен её указательный палец и начала выворачивать, из-за чего она всхлипнула от боли и отпустила.

– Если интересно, о чём разговаривали, вали к жениху и спрашивай у него, – крикнула я, развернулась и направилась к выходу.

– На, получи! – услышала я злорадный возглас сестрицы и следом в голову прилетело чем-то тяжёлым.

– Совсем кукуха поехала? – зажмурившись и пригнувшись, прошептала я, чувствуя как кружится голова.

Осторожно прикоснулась к макушке, на которую пришёлся удар, и проверила, не сочится ли кровь. Убедившись, что открытой раны нет, оглядела пол и ужаснулась. Сестрица в порыве ревности метнула в меня не чем-нибудь, а молотком для отбивания мяса. И мне ещё крупно повезло, молоток лишь скользнул по голове, иначе бы в доме у Левашовых на кухне сейчас лежал мой хладный труп с проломленным черепом.

И это уже вообще не смешно.

– Ты чуть не отправила меня на тот свет, – прорычала я, глядя в безумные и одновременно довольные глаза Рины.

– Считай это предупреждением. В следующий раз не промахнусь. Так что, если хочешь жить, обходи Вадима минимум за пять километров.

Рина шагнула вперёд, подобрала с пола молоток и вернула его на место.

– Пожалуешься кому-нибудь, я просто заявлю, что всё было наоборот. Кому из нас поверят, ты в курсе.

– Ты только что чуть не убила, но вместо того, чтобы испугаться, как ни в чём не бывало, продолжаешь угрожать. Рина, с таким отношением к жизни, ты добром точно не кончишь, – заметила я и тут же пожалела об этом, она уже выходила из кухни, пусть бы топала дальше, не надо было ничего говорить.

– Нет, это ты, сиротинка, со своей наследственностью не кончишь добром. Загнёшься точно так же, как шлюшка мать и папаша-пропойца. Это же как надо было обдолбаться, чтобы на ровном месте врезаться в столб?!

Я многое могу пропустить мимо ушей, но только если не трогают моё самое сокровенное – родителей.

– Закрой свой поганый рот, – рявкнула я и залепила Рине звонкую увесистую пощёчину.

– Что здесь происходит? – раздался голос Адашева, и сестрица, как по волшебству переоделась из волчьей шкуры в овечью.

– Она меня ударила, – одну руку прижимая к щеке, а другой указывая на меня, страдальчески заскулила Рина.