Читать книгу Портрет кавалера в голубом камзоле - Наталья Солнцева - Страница 3

Конец XIX века. Усадьба Останкино.

Рабочий Иван Тюнин, предки которого были крепостными у графов Шереметевых, ненавидел это поместье. Должно быть, еще его деды и прадеды гнули тут спину на господ, а теперь и ему приходится. Хотя и не рабская у него доля, все же живет он в жестокой бедности, трудится с утра до вечера, потом соленым обливается…

Иван копал землю лопатой, – размеренно, привычно, отбрасывая грунт в сторону и углубляя яму рядом с фундаментом восточного флигеля, который требовалось укрепить. В перерывах бегал с жестяным ведром по воду к колодцу позади двора, пил, отдуваясь, плескал в серое от пыли лицо.

Копать было тяжело. Лезвие лопаты натыкалось то на камни, то на ржавые железки, то на гнилые доски…

– Мать честная! – воскликнул Иван, заглядывая в раскоп. – Кажись, могилка…

Он отпрянул и перекрестился. Орудие его в самом деле разрушило трухлявый гробик, годящийся разве только для малолетнего ребеночка. В земле, между обломками гроба, желтели крохотные косточки.

– Мать честная… – шепотом повторил рабочий и наклонился ниже.

Среди косточек что-то блеснуло. Может, нательный крестик? Иван сунул заскорузлые пальцы в могилу, нащупал твердую круглую штуковину, достал и очистил от темного налета.

– Кольцо… небось дорогущее…

Кольцо было массивным, с каким-то знаком и гладким красным камнем в середине. Кто и зачем положил его в детский гробик? Вероятно, безутешная мать или скорбящий отец…

Иван воровато оглянулся – нет ли кого поблизости – и сунул перстень в карман грязных холщовых штанов. Схватил лопату, поспешно зарыл косточки поглубже, бормоча под нос слова молитвы… словно прося прощения у маленького покойника.

Вечером по дороге домой подошла к нему горбатая нищенка в жалких лохмотьях.

– Тебе чего, старая? – окрысился Иван. – Копеечку подать? Нету… не заработал еще! Сам гол да бос…

– Выбрось кольцо, Ванька! – злобно прошипела горбунья и погрозила ему клюкой.

– Тю-ю… ты кто такая, чтобы мне указывать?

– Выбрось кольцо в колодец позади усадьбы! Иначе сам туда нырнешь…

– Пошла прочь!

Только он замахнулся на нищенку, а ее уж и след простыл. Исчезла, будто растворилась в воздухе. Боязно стало Ивану, по телу дрожь прокатилась, аж зубы застучали. Откуда горбунья про кольцо узнала? Никак, подглядывала за ним, старая кляча?

Всю ночь он ворочался на лежанке за печью, ломал голову, как бы повыгоднее сбыть драгоценную находку. А поутру отправился в Москву, к знаменитому скупщику краденого на Хитровом рынке.

Тот долго вертел в руках кольцо, потирал затылок, думал.

– Ладно, беру. Сколько просишь?

Иван назвал баснословную, по его разумению, сумму. На удивление, скупщик не торговался и сразу выложил денежки. Не веря своему счастью, рабочий поспешил в трактир, – пить, закусывать, хвалиться неслыханной удачей.

На следующий день перстень был продан почтенному господину по имени Максим Карлович Геппенер. У того глаза загорелись при виде вещицы…

– Слыхал я, вы такими штуками интересуетесь. Решил шепнуть знакомому человечку.

– Где взял? – спросил Геппенер у скупщика.

– Один мужичонка в Останкине откопал. Там фундамент господской усадьбы укрепляют, он и нашел. Темный мужик, невежда…

– Беру. Сколько?

Барыга запросил втрое больше того, что заплатил Тюнину. Господин кивнул, рассчитался и, довольный, похлопал его по плечу.

– Ты помалкивай, милейший, какую вещь в руках держал и кому продал. Понял?

– Как не понять? Моя коммерция огласки не любит…

– Вот и хорошо.

Максим Геппенер был известным в Москве архитектором, выполнял муниципальные городские заказы. Тем же вечером, сидя в своем кабинете, он пристально рассматривал в лупу купленный перстень…

Ночью ему не спалось. Он оделся и вышел прогуляться по пустынным улицам, освещенным газовыми фонарями. Из темной подворотни ему под ноги метнулась косматая старуха в лохмотьях, похожая на ведьму. И предупредила, чтобы он как можно скорее избавился от нового приобретения.

Через пару дней на заднем дворе Останкинской усадьбы, в колодце, землекопы обнаружили труп Ивана Тюнина…

* * *

Подмосковье. Деревня Черный Лог. Наше время.

В январе, несмотря на холода и снежные заносы, Глория решилась на переезд в купленный накануне Нового года дом.

Купчая была оформлена нотариусом фирмы «Зебрович и партнеры», которую основал ее покойный муж. Глория настояла, чтобы продавец получил полную стоимость дома, определенную экспертами по оценке недвижимости.

– Ты должен взять эти деньги, Санта, – потребовала она. – Иначе сделка не состоится.

Великан горячо протестовал, но Глория осталась неумолима.

– Или ты берешь деньги, или… ищи себе другого покупателя.

Предыдущий хозяин приучил Санту к беспрекословному повиновению. Поэтому тот смирился.

– Знай, что ты в любой момент сможешь расторгнуть наше соглашение, – втолковывала ему Глория. – Ты не раб и не обязан работать на меня. Если наше сотрудничество не придется тебе по душе, ты волен будешь уйти, переехать куда угодно… и сумма, вырученная за дом, послужит своего рода страховкой. Эти деньги поддержат тебя на первых порах, и если ты станешь распоряжаться ими экономно, то…

Санта не мог этого вынести.

– Ваши слова ранят больнее, чем ругательства и проклятия, – обиженно бубнил он. – Вы хотите прогнать меня? Лишить последней опоры в жизни? Отнять все, что придавало смысл моему существованию?

– Не говори глупости…

– Лучше убейте! – не унимался седовласый верзила. – Хозяин приказал мне служить вам, как я служил ему. Я не смею его ослушаться…

– Только-то? В таком случае я освобождаю тебя от всех обязательств и данных обещаний.

– Я ничего ему не обещал… Таково было его желание, которое я прочитал между строк завещания.

– Ты умеешь читать между строк?

– Пожили бы вы с мое рядом с таким человеком, как Агафон, и не тому бы научились.

– Пойми, – терпеливо объясняла Глория. – Я не собираюсь нарушать нашу договоренность. Ты останешься в доме на прежних правах… и будешь делать все то же, что и делал. Однако если вдруг тебе надоест твоя роль и твое положение, – ты сможешь беспрепятственно покинуть Черный Лог и жить так, как захочешь.

Санта чуть не плакал, готовый любыми способами доказывать свою преданность.

– Женщине нельзя одной в глуши! Разве вы управитесь с хозяйством? Отопление, сантехника… водяной насос… электричество… – заунывно перечислял великан. – А кто будет смотреть за машиной? Привозить продукты? Работать в саду?

– В конце концов, найму кого-нибудь.

– Из местных вы сюда никого калачом не заманите. Они этот дом за версту обходят. Хозяина все уважали… и боялись. Страх сильнее желания заработать!

– Ну, так в Москве желающие найдутся.

– Посторонних людей к себе приближать опасно, – возразил Санта. – Тем паче в дом пускать. Нынче каждый… себе на уме. В деревне хоть все на виду, а городские – темные лошадки…

Глория закатила глаза и развела руками. Видит бог, она сделала все, чтобы Санта не чувствовал себя обязанным прислуживать ей, как прислуживал Агафону. Тот имел физические изъяны, которых у нее, к счастью, нет. Она сама в состоянии о себе позаботиться. И денег у нее достаточно. За полгода после гибели мужа она сумела вернуть фирме «Зебрович и партнеры» прежнее финансовое благополучие. Теперь Колбин доверяет ей, как когда-то доверял покойному Анатолию[1], – их отношения потеплели и стали почти дружескими. Она ясно дала понять Колбину, что не претендует на руководство компанией. Бразды правления останутся у него, а Глория будет помогать советами. Такой опыт уже принес неожиданно хорошие результаты, и Колбин с радостью согласился. Разумеется, он постарался скрыть эту свою радость. Чтобы вдова бывшего компаньона не слишком задирала нос.

– Агафон посторонних не нанимал, – гнул свое великан. – Мы с ним обходились своими силами. Если что-то починить требовалось, я сам это делал. У меня же золотые руки! Водка-злодейка мою душу чуть не сгубила, а хозяин меня спас. Не позволил на дно жизни скатиться… Вы с него пример берите, Глория Артуровна! Он не зря в захолустье поселился, от людей подальше, к природе поближе. Здесь красота, покой… и тишина…

Великан разошелся: то Агафона превозносил, то себя расхваливал, пока Глория не потеряла терпение.

– А как же клиенты? Как же те люди, что приезжали сюда? Зачем Агафон с ними встречался? Жил бы себе припеваючи в тишине и покое.

Санта смущенно отвел глаза. Упоминание о странных занятиях Агафона до сих пор повергало его в растерянность.

– Будто вы не знаете, – сердито буркнул он, отворачиваясь в сторону и разглядывая узоры на обоях. – У хозяина планида такая была…

– Судьба, что ли?

– Ну да… судьба… Вот и вас она почему-то в Черный Лог забросила из столицы. Разве вы собирались в деревню переезжать?

– Нет… – честно призналась Глория. – Такого у меня и в мыслях не было.

– То-то!..

При этих словах Санта поднял вверх указательный палец и загадочно улыбнулся. А Глории стало невесело. Разве она думала когда-нибудь, что в двадцать восемь лет овдовеет?.. Что сама чудом избежит смерти?.. Что произойдет с ней нечто совершенно дикое, невероятное… о чем никому не расскажешь?..

Должно быть, это плата за чудесное спасение, которую взимают с нее ангелы-хранители. Или новый плен! Попала она, как в народе говорят, из огня да в полымя…

– Ладно… иди, Санта, – устало вымолвила она, опускаясь в мягкое кресло с высокой фигурной спинкой и гнутыми ножками, похожее на царский трон.

Глория сразу облюбовала его, и оно, кажется, тоже с радостью приняло ее в свои ласковые объятия. Для прежнего хозяина кресло было неудобным, – слишком громоздким. А для Глории – в самый раз. Она всегда мечтала о таком. Не зря же Агафон называл ее «моя царица»…

Образ карлика здесь в доме стал являться ей гораздо чаще. Этот странный человек с лицом принца и уродливым телом не успокоился, не угомонился в небытии… а продолжал докучать новой хозяйке своими саркастическими комментариями и зловредными фокусами. Он и после смерти продолжал довлеть над ее волей. Ему все удалось! Он навязал ей свое жилище, своего слугу, свои колдовские чары… и свою «планиду»…

– Тьфу ты! – тряхнула головой Глория. – Прочь! Сгинь…

В ту же секунду в проеме двери показалось румяное бородатое лицо Санты в обрамлении белоснежной шевелюры, подстриженной в скобку.

– Звали, хозяйка?

– О боже! – простонала она, прижимая ладони к горящим щекам. – За что на меня свалилась такая напасть?

Вечером прикатил из Москвы Роман Лавров – начальник охраны компании «Зебрович и партнеры». Поздравить с новосельем, поужинать вместе.

– Колбина не узнать, – сообщил он, внося в дом пакеты с продуктами. – Посвежел, помолодел и воспрянул духом. Понял, что без Зебровича бизнес не накроется. Кстати… как тебе удалось заслужить его доверие?

– Я просто делала то, что на моем месте делал бы любой толковый менеджер.

– Но ты никогда…

– Да, раньше я не интересовалась ни финансами, ни бухгалтерией фирмы, – не было нужды. Этим занимался мой муж. Теперь кое-что изменилось, если ты помнишь…

Глории не хотелось обсуждать ни отношения с Колбиным, ни свои деловые успехи. Она сама не могла объяснить, как сумела не только удержать компанию на плаву, но и добиться получения прибыли. Откуда ни возьмись, ей в голову приходили идея за идеей. Она отправилась к Колбину, – сначала тот и слушать не желал вдову. Но Глория преодолела его скепсис. Он рискнул запустить предложенный ею проект и… о чудо! Все прошло как по маслу…

«Деньги не любят суеты и натужных усилий, – неустанно повторяла она. – Отпустите ситуацию и пожинайте плоды».

«Легко у вас получается, Глория Артуровна!» – сомневался бывший заместитель ее мужа, а ныне глава компании.

«Вы предпочитаете трудности, Петр Ильич?»

Разумеется, он желал бы зарабатывать много и без лишних усилий. Но разве это возможно? Разве не упорный труд – основа жизненного благополучия?

Невольно вспоминая покойного компаньона, Петр Ильич вынужден был признать, что тому все давалось играючи. Бывают же везунчики?! Баловни фортуны!

В ответ на это перед его глазами вставала картина страшной гибели Зебровича, – искореженный «мерс», окровавленное тело, – и Колбин тут же корил себя за неуместную зависть. Стыдно…

Компаньон, который заправлял бизнесом, умер в результате аварии, и Колбин остался один на один с банками, партнерами и непредсказуемым кризис – ным рынком. Не ощути он себя утопающим, ни за что не схватился бы за соломинку в лице вдовы Зебровича. А так… обстоятельства вынудили.

Надо признать, после случившейся трагедии Глория стала другой. В ней изменилось все, – от манеры одеваться до фамилии. Она прекратила флиртовать со всеми подряд, транжирить деньги и глупо хихикать.

Но человек не в состоянии полностью перекроить себя. Должно быть, Колбин был несправедлив к Глории. Он имел о ней предвзятое мнение. Пришло время пересмотреть старые подходы.

Из яростных противников они постепенно превратились в добрых приятелей.

Она обезоруживала Колбина своей невозмутимой доброжелательностью и дельными советами. Где та капризная избалованная гламурная дамочка, бесившая его своими дурацкими выходками? Глория, которая недавно путала дебет с кредитом, вдруг обнаружила недюжинные способности к бизнесу. Правда, это были чисто интуитивные подсказки… но игра стоила свеч. Колбин отважился на эксперимент и не пожалел.

Временами его посещала смутная догадка, что не все чисто с этой «прекрасной вдовой». Однако в чем именно закавыка, он понять не мог. Может, вся хитрость в перемене фамилии?

Тот же вопрос волновал и Лаврова. Он даже заинтересовался генеалогическим древом Голицыных. Неужто Глория в самом деле княжеского роду-племени?..

Подтвердить это, равно как и опровергнуть, оказалось не просто. Голицыны дали многочисленное разветвленное потомство, и проследить все линии рода не представлялось возможным. Не хватало сведений о десятках представителей княжеской фамилии, которые ведь тоже сочетались браком, рожали детей…

Кроме того, появились однофамильцы, которые вообще не имели отношения к родословной Голицыных. Разбираться в сей путанице Лавров не стал. Лень, да и времени жалко. Какая ему разница, из тех самых Голицыных отец Глории или нет? Главное, она больше не Зебрович. Она вернула себе девичью фамилию и этим поступком как бы отмежевалась от своего прошлого.

Лавров ревновал ее к мужу, когда тот был жив, а теперь, когда она овдовела, продолжал ревновать к кому-то неведомому… кто мог появиться на ее пути и кем она могла увлечься. По сути, ревность к несуществующему мужчине – фантому, созданному воображением Лаврова, – казалась сумасшествием. Но тем не менее…

Смешно сказать, он ревновал Глорию даже к бывшему хозяину дома, в котором она поселилась! В доме витал дух чертова карлика, – то ли колдуна, то ли безумца, выдававшего себя за мага и прорицателя. Хотя… после мучительного самокопания Лавров пришел к выводу, что каждый человек по-своему безумен. Он тоже не исключение. Разве его отношения с Глорией нормальны? Вернее, никаких отношений еще и в помине нет, а ревность уже гложет. Закрутить с хозяйкой служебный роман было бы дурным тоном. А иного не получится. Она – совладелица фирмы, он – подчиненный. Правда, между ними завязалась взаимная симпатия… даже дружба. Опять-таки – странная дружба. Он любит Глорию… она позволяет ему проявлять свои чувства. Умеренно. Чуть только у Лаврова закружится голова, ему тут же укажут его место. Тактично, корректно… и оттого еще более оскорбительно.

Он не понимал ее. Она не искала взаимопонимания. Принимала нелепые решения. Совершала несуразные поступки. Каким ветром Глорию занесло в Черный Лог? Променять светскую жизнь на прозябание в деревенской глуши… Да она здесь засохнет от скуки!

Лавров до последнего наделся, что Колбин не даст ей денег на покупку дома. Однако полученные благодаря вдове дивиденды вынудили его раскошелиться.

– Ты не будешь бояться жить здесь? – спросил начальник охраны, разглядывая гобелены со сценами королевской охоты.

– Санта не даст меня в обиду.

– Я не это имел в виду. Сама атмосфера тебя не гнетет? Ты почти ничего не поменяла, – ни мебели, ни обоев… ни люстр…

– Зачем? Меня все устраивает.

– По комнатам не бродит тень карлика?

– Пока видеть не доводилось, – солгала она.

Глория собиралась сегодня заночевать в доме первый раз, и Лаврову было это известно. Он нарочно пугал ее. Вдруг попросит остаться?

Она не попросила.

На ужин великан запек гуся с яблоками и подал красное вино из запасов Агафона. Молчаливый и насупленный, он с проворством вышколенного официанта накрыл на стол.

– Ты сносно готовишь… – похвалил его стряпню Лавров.

Слуга не удостоил гостя даже взглядом. Он старался угодить хозяйке, а на Лаврова ему было наплевать.

– Я не считаю Санту надежным охранником, – заявил Лавров, когда тот удалился. – И вообще, зря ты отказалась от камер наружного наблюдения.

– Мне не нужны камеры. Агафон как-то обходился без них! И я обойдусь.

– Ну-ну…

Лаврова все раздражало. Вкусный ужин, отменное вино, отсутствие страха в глазах Глории и, главное, то, что она не просила его провести с ней первую ночь под крышей мрачноватого дома.

– Ей-богу, здесь свили себе гнездо призраки, – сказал он, поеживаясь. – Именно в таких жилищах они и селятся.

Глория пожала плечами.

– Решила похоронить себя в этом медвежьем углу?

– Наоборот, начинаю новую жизнь, – возразила она.

– Неуютно мне тут, – признался Лавров. – Поеду, пожалуй… Спасибо за угощение.

Хозяйка не стала его задерживать…