Читать книгу Следы богов - Наталья Солнцева - Страница 11

О сырьевой компании «Сибирь-нефть» ходили тревожные слухи. Вроде все было в порядке – финансы, заключение долгосрочных контрактов, перспективы развития, – а в воздухе витал некий тлетворный дух, скрыто, изнутри разъедающий налаженный бизнес. Что-то вмешалось в ход развития событий.

Разоренные заправки отремонтировали, и они заработали вновь. Широкова не столько беспокоили убытки, сколько психологическая атмосфера в компании. Сотрудники были напуганы. Он пытался выяснить, кто и почему на него «наехал», но… всюду натыкался на глухую стену.

Багиров сутками не спал, занимаясь розыском неизвестных, совершивших вооруженное нападение. Безрезультатно. Несколько угнанных автомобилей да расплывчатые свидетельские показания – вот и весь улов. Немного, учитывая профессиональную репутацию Багирова. Начальник службы безопасности лютовал: распекал нерадивых подчиненных, ругался, угрожал, обещал сказочные вознаграждения. Тщетно. Люди изо всех сил стремились оправдать ожидания руководства. Увы, это не помогало.

После «поминального дня» Павел с головой окунулся в работу. Он дневал и ночевал в офисе, пока не выдохся.

– Поезжайте куда-нибудь, развейтесь, – советовал Глобов. – А то еще вы свалитесь. Куда это годится?

В бандитской юности, о которой не принято было вспоминать, Паша имел кличку Варяг. Она не походила ни на его имя, ни на фамилию и пристала к нему случайно. По крайней мере все так думали. А он не разубеждал. Теперь многих, с которыми Широков начинал, не было в живых. Почти всех. Оглянувшись вокруг на одном из этапов своей стремительной карьеры, Павел Иванович увидел сплошь новые лица. Неумолимая Смерть сняла свою жатву с крепких рядов братвы. Не пощадила она и «крестных отцов». Всем досталось – то ли по заслугам, то ли по судьбе. Варягу повезло. Он не только выжил, но и выбрался наверх. Его боялись и уважали. К его мнению прислушивались. И вот… северный ветер испытывал его на прочность. Не дрогнет ли?

– Может, и правда отдохнуть? – согласился Широков. Он вдруг почувствовал неимоверную, непреодолимую усталость. – Справитесь тут без меня?

– Обижаете, Павел Иваныч, – вымученно улыбнулся старший менеджер.

Он и сам еле на ногах держался. Проводил шефа до машины, сдал с рук на руки водителю и двоим охранникам, свалился на диван и захрапел.

«Домой не поеду, – решил Широков. – Загляну лучше к Тане. Соскучилась небось. Сердится, что не звоню».

Ему в декабре исполнилось тридцать три года. Он не был женат, и сей факт ужасно мешал ему в политической игре. Свои интимные связи Широков держал в тайне. Разумеется, он имел определенные отношения с женщинами. Все они обрывались, не успевая перерасти во что-то серьезное. Более-менее постоянная привязанность появилась у него три года назад.

Его соратник по бизнесу Игорь Бобров был убит во время случайной перестрелки, которую затеяли пьяные охотники. Не повезло парню. По роковому стечению обстоятельств попал на линию огня. У Игоря осталась семья – жена и двое детей. Широков помогал, чем мог, поддерживал вдову в трудную минуту. Потом привык к ней. Таня Боброва оказалась кроткой, скромной и доброй женщиной, не испорченной деньгами и столичной жизнью. Она напоминала ему Эльзу. И он позволил себе обмануться, хотя бы на время.

Два одиноких человека решили заполнить образовавшуюся пустоту взаимной нежностью, участием и заботой. А поскольку они были мужчиной и женщиной, к этому со временем прибавилась постель. Обыкновенная история.

Широков ни разу не задал себе вопроса, а любит ли он Таню? Любовь в его понимании ощущалась по-другому. Но он ценил в интимных отношениях постоянство, искренность и бескорыстие. Все это Таня ему давала. Она была относительно обеспечена (поскольку Бобров до своей гибели успел кое-что заработать), умна и умела ценить то, что дарит ей жизнь. Столица так и не вытравила из Тани старомодную мораль и простоту чувств.

Ее роман с Широковым, если это можно так назвать, развивался исподволь – без бурных всплесков и страстных порывов. Отношения достигли своего пика, плавно выровнялись, потекли неспешно, естественно перерастая в привычную тепловатую близость. Обоих устраивало такое положение вещей.

Татьяна обрадовалась приезду Широкова.

Их свидания становились все более редкими, в основном по выходным. Появление Павла в будний день вносило ощущение давно забытого праздника. Он знал, что его не ждали, – привез с собой вино, целую корзину еды и подарки детям. Своих у него не будет, это он решил еще в юности. Так почему бы не позаботиться о сыновьях Игоря? Бобров был хорошим человеком, и мальчишки у него росли правильные – в меру боевые, в меру послушные, не по возрасту рассудительные. Старшему исполнилось девять, а младшему шесть.

– Дети уже спят, – шепнула Таня, целуя его в щеку. – Пойдем на кухню.

Широков не стал возражать. Ему нравилось ужинать на кухне, когда за окнами стоит синяя темнота, а вокруг абажура вьются мошки и ночные мотыльки.

Таня была хорошей хозяйкой. Она все умела, и домашние заботы совершенно ее не тяготили. Настоящая жена, верный друг и самоотверженная мать. Павел ценил в женщине именно эти качества, но… как ни странно, сексуальное влечение заметно слабело при их проявлениях. А может, сказывались внутренние барьеры. Таня напоминала ему об Игоре. Вряд ли Бобров обрадовался бы, зайди он в свою квартиру и застань там Широкова. С другой стороны – Игорь умер. Для него все закончилось, а Павел и Таня все еще ходили по земле, дышали, встречали весны и зимы, садились за стол и ложились в постель. У каждого, кто жив, существует потребность если не в любви, то хотя бы в ласке и внимании. Так Широков успокаивал свою совесть, которая нет-нет да и напоминала ему, что он залез в чужое гнездо. Как только не стало хозяина.

Глупо, конечно. Но избавиться от подобных мыслей он так и не смог. В гостиной висел на стене большой портрет Игоря, и Широков несколько раз ловил себя на том, что избегает смотреть на него.

«Я как будто в чем-то виноват перед твоим мужем, – не раз говорил он Тане. – Пойдем в другую комнату».

Наверное, она тоже испытывала нечто похожее. Потому что стеснялась обнимать и целовать Широкова при детях. В присутствии мальчишек он играл роль друга семьи, а она – безутешной вдовы. Обманывались ли дети? Этого ни он, ни она не знали.

Татьяна не строила никаких планов на будущее. После смерти Павла она твердо усвоила – в жизни ничего нельзя откладывать на потом и загадывать наперед. Бери, что дают, и благословляй каждый прожитый день. Иногда в будущее лучше не заглядывать.

– Почему ты ничего не ешь? – спросила она Широкова, который вяло ковырял вилкой салат из креветок. – Твои любимые креветки.

– Не хочется…

Красиво сервированный стол, дорогие продукты неизменно напоминали ему подвал из беспризорного детства, где такие же бедолаги делили с ним жалкую трапезу – буханку хлеба, селедку, несколько вареных картошек. Когда мать приходила домой пьяная и они с отцом затевали тягучий, изнурительный скандал, Паша убегал в подвал ночевать. У него было там свое место – несколько сколоченных вместе деревянных ящиков, покрытых старым ватником. Полуголодный, плохо одетый, Паша тем не менее отлично учился. Знания давались ему легко, и мамаши благополучных детей нередко приводили его в пример своим ленивым закормленным чадам: «Смотрите, лодыри, у Пашки отец-инвалид, мать-пьяница, а он учится на одни пятерки! Не то что вы! Ну, чего вам не хватает?»

– Таня, налей мне водки, – попросил он, отгоняя прошлое, которое не хотело отпускать.

Оно вставало перед ним в самый неподходящий момент – унылое, как заводской дым, стелящийся над закопченными корпусами, над пропыленными одноэтажными бараками. На их улице белый снег быстро становился серым, а зеленая травка – желтой и пожухлой.

– Что-то случилось? – участливо спросила Таня.

Она достала из холодильника водку, поставила на стол два стакана. В один налила половину, а в другой – чуть-чуть. Знала – Павел без нее пить не будет.

– Выпьем, что ли? – вздохнул он.

Водка показалась слабенькой, не ударила в голову.

– Пойду-ка я спать… – пробормотал Широков. – Постели мне в кабинете.

Кабинетом они называли маленькую угловую комнату, где стояли столик с компьютером и диван. Остальное место занимали стеллажи с книгами.

– Во сколько тебя будить? – спросила Таня, понимая, что он будет спать один, как и в прошлый раз.

Непрошеные слезы подступили к глазам. И тут же она укорила себя – своего мужика недавно схоронила, а уже по чужому убивается. Позор!

– Завтра суббота, – сухо сказал Павел. – Буду спать, сколько получится.

– Спокойной ночи…

Таня поспешно вышла, потому что слезы предательски потекли по щекам.

Излишняя предосторожность.

Широков уснул сразу, как только разделся и прилег на подушку. Сказались усталость и выпитая натощак водка.

Он сразу увидел себя в лесном домике, куда они с Зубром ездили охотиться на лосей. Весело трещали дрова в камине, а Зубр, румяный с мороза, наливал в чашки травяной отвар. Он тогда уже не мог пить ничего спиртного.

– Я к тебе за советом приходил, – брякнул невпопад Павел. – А ты мне ничего не сказал.

Зубров поставил чайник с отваром на стол, сел и, не мигая, уставился на Широкова.

– Берегись, Паша, – тихо произнес он. – Жаль, защитить я тебя теперь не могу. Не по моим зубам орешек попался…

Павел открыл глаза. Сон это был или спьяну пригрезилось? В кабинет через открытое окно светило солнце. Ему показалось, он и не спал вовсе. Только закрыл глаза и открыл…