Читать книгу Лабиринт Ворона - Наталья Солнцева - Страница 12

Он спускался по лестнице вниз, ступенька за ступенькой, минуя оскаленные пасти вырезанных из дерева чудовищ. Входная дверь клуба беззвучно распахнулась перед ним и так же беззвучно захлопнулась. Кромешная тьма на мгновение поглотила его, и тотчас по обе стороны вспыхнули светильники в виде факелов.

– Ничего не изменилось, – пробормотал Карелин, оглядываясь.

По-прежнему мрачное великолепие окружало его. Черные с серебром стены, красная плитка пола, свисающие с потолка грубые кованые люстры, массивная мебель из натурального дерева… огромный стол, стулья с высокими готическими спинками. Наверное, за таким столом сидели верные рыцари короля Артура…

Посреди пиршественного зала – открытый очаг из закопченных валунов, над ним висит на цепях начищенный до блеска котел. А вот и Благородная Голова!

Голова на постаменте, задрапированном алым шелком, не шелохнулась, не подмигнула ему в ответ. Она была поразительно похожа на настоящую человеческую голову – глаза, волосы, слегка приоткрытый рот с поблескивающими зубами…

Матвей вдруг вспомнил иссиня-желтую мертвую голову Монса в спальне императрицы и содрогнулся. Царь Петр порой бывал страшно, бессмысленно жесток…

– Желаете сделать заказ?

Администратор, как и положено служителям преисподней, возник бесшумно, подобно призраку. В кельтских преданиях остров Гвалес – одно из названий «иного» мира. Пир на этом острове именуется гостеприимством Головы.

Парень в строгом черном костюме, белой сорочке и галстуке-бабочке вопросительно уставился на посетителя. Они с Матвеем не узнали друг друга. Вряд ли это был тот самый администратор, который работал в клубе четыре года назад[10].

Матвей решил прикинуться новичком. Он переживал дежавю.

– Что это за гадость? – спросил он, показывая на Голову.

– Гадость?! – поперхнулся парень.

– Именно! Вам не кажется, милейший, что подобное… изображение… способно испортить аппетит любому человеку? Особенно женщине. Я хочу пригласить в ваш клуб свою даму, а тут… это!

– Позвольте, но Голова Брана[11] – наша специфика, – покашливая, объяснил администратор. – Согласно верованиям древних кельтов, это талисман, который защищает от зла. Кельты обожали отрубленные головы! Они бальзамировали их и хранили в доме.

– Хм… – скептически скривился Матвей. – Талисман, значит…

– Наш клуб – один из лучших! – заученно тараторил парень. – В ночь Большого Пиршества здесь, прямо на глазах наших гостей, готовится фирменное блюдо… свинина, сваренная в волшебном котелке. Угощение для богов! Воспользуйтесь гостеприимством Головы – и вы не пожалеете! Во время пира наши гости забывают обо всем… пока не откроется заветная дверка, которая пробуждает их память.

Матвей невольно бросил взгляд на то место в стене, где скрывалась маленькая дверца, сплошь испещренная загадочным кельтским орнаментом. Парень перехватил его взгляд.

– Вы совершенно правы! – возликовал он. – Она находится там! Это портал из одного мира в другой…

– Шутите?

– Приходите на Большое Пиршество и сами убедитесь…

– Хорошо, хорошо, – перебил его Матвей. – Я все понял. Какие у вас цены?

– О-о! – закатил глаза администратор. – Цены соответствуют уровню нашего клуба.

Он назвал цифру, от которой у любого здравомыслящего клиента помутилось бы в голове. Да этот «Гвалес» – очень прибыльное заведение! Аврамов не солгал…

Матвей сделал вид, что колеблется.

– Большинство столиков на Самхейн уже заказаны, – сообщил парень. – Это то же самое, что Хэллоуин. Главное шоу состоится в ночь с 31 октября на 1 ноября. Вы, наверное, в курсе.

– Весьма приблизительно…

– Кельты считали эту ночь промежутком безвременья, когда возникает мост между мирами и духи свободно проникают куда захотят.

– Вы имеете в виду… оттуда – сюда? – Матвей, дурачась, показал на дверцу в стене, скрытую за складками багрового занавеса.

Администратор поправил бабочку и серьезно подтвердил:

– Разумеется. И отсюда – туда тоже.

– Занятно… Пожалуй, я сделаю заказ. Какую вы предпочитаете форму оплаты?

– Любую. Вам повезло! Обычно у нас еще с лета все расписано, кроме служебных столиков. Но один господин… вынужден покинуть страну, поэтому я внесу вас в список вместо него.

– Будьте любезны.

Парень выполнил свой служебный долг и успокоился. Он не боялся упустить клиента: в клубе на Хэллоуин ежегодно бывает аншлаг. Не этот, так другой забронирует столик на ночь Большого Пиршества. Толстосумы обожают острые ощущения. В этой жизни они уже почти все испробовали и теперь желают прикоснуться к загробным тайнам. Отличный способ облегчить их набитые валютой кошельки!

– Какое будет шоу? – осведомился Матвей, пока администратор оформлял заказ.

– «Охота на ведьм» – с ритуальным сожжением молодой и прелестной колдуньи… У нас все подобные вечеринки костюмированные. Вы в курсе?

– Дежавю!

– Что? – обернулся к нему парень. Он опять закашлялся, деликатно прикрыв губы платком.

– Ничего… вам послышалось…

– Как вас записать? Господин…

– Брюс, – вырвалось у Матвея.

– Хорошо, господин Брюс, – не моргнув глазом, повторил администратор. – Все в порядке. Гостеприимная Голова будет вас ждать и вашу даму! Вы не пожалеете, что выбрали «Гвалес». Милости просим на пир! Деньги должны быть перечислены на наш счет не позже завтрашнего числа.

Он расплылся в белозубой улыбке. Матвей ответил тем же…

* * *

Москва. Август 1917 года

Второе письмо из сундучка, приобретенного на Кузнецком, повествовало о печальной судьбе благодетеля прибывшей в столицу иностранки. Дама сия изъяснялась по-английски… однако, судя по всему, свободно владела и языком московитов. Из чего следовало, что либо адресат сих посланий не понимал по-русски, либо Сьюзи намеренно использовала английский, как средство предосторожности. На случай, если письмо ее попадет в чужие руки. Вряд ли на то время в Москве нашлись бы люди, сколько-нибудь прилично понимающие английский. Может, двое-трое сведущих толмачей в Посольском приказе, и только.

«Уж не шпионка ли она? – гадал Ольшевский. – Уж не прислала ли ее из Англии знаменитая секретная служба королевы Елизаветы?[12] Стоп… во второй половине семнадцатого века в Англии уже правили Стюарты…»

Он отправился в кладовку и зарылся в книги. «История Англии» оказалась в самом низу, под стопками журналов и потрепанными томами энциклопедий. Ольшевский уселся прямо на пол и принялся лихорадочно листать страницы… Им овладела странная одержимость, как будто от того, разгадает он тайну писем или нет, зависела его судьба. Какое, в сущности, ему было дело до событий более чем двухвековой давности? Но тайнам возраст не вредит – напротив, он придает им значения. Шутка ли – разобраться в хитросплетении интриг, доселе неизвестных ни публике, ни даже ученым мужам? Ольшевский чувствовал: он близок к открытию, которое способно перевернуть его жизнь. Если бы он мог видеть наперед…

– Стюарты… – бормотал он, пробегая глазами по строчкам. – Англо-шотландская королевская династия… Ведут свою родословную от рыцаря Флаголта из Дола… Это совсем седая старина! Нет ли чего поближе? Ага, вот… Ведут свою родословную от Вальтера, шестого Стюарта… так… Вальтер женился на Марджори, дочери короля Роберта Брюса… и в 1371 году их сын занял трон Шотландии под именем Роберта II… Несчастливые монархи… Вечные неудачники! Стюартов преследовали ранние смерти, казни… семеро из них всходили на трон несовершеннолетними… Так… Карл I, король Англии, Шотландии и Ирландии… обезглавлен в 1649 году… Уже рядом! Дальше… Карл II Стюарт, война с Кромвелем[13]… бегство из страны… бездетный брак… умирает в 1685 году…

Ольшевский застыл над раскрытой книгой в напряженном размышлении. Закат династии Стюартов… середина семнадцатого века… Англия… Московия… Он искал связь. Настойчиво пытался провести линию, которая соединила бы Стюартов и московский царский дом… Не было такой линии. Единственное, что пришло ему в голову, – Брюсы, которые покинули свою родину и решили служить русским царям…

Он бросил «Историю Англии» и кинулся на поиски другой книги.

– Брюсы… так-так… Ага! Во время Великой английской революции прибыли в далекую Московию искать чинов и заработка… Служили верой и правдой… Роман и Яков Брюсы отроками поступили в потешное войско будущего императора Петра I. Дед их, потомок шотландских королей, скончался в 1680 году, в чине генерал-майора, сын его Вилим дослужился до полковника и погиб под Азовом… а внук, Яков Вилимович Брюс, стал ближайшим другом и соратником Петра Великого…

– Боже мой! – воскликнул потрясенный Ольшевский. – Брюсы имели прямое отношение к династии Стюартов!

Ему казалось, он вот-вот поймет что-то важное, и у него откроются глаза. Мысли его ходили по кругу и возвращались в исходную точку без ответа. Какой ответ он желал бы получить, филолог толком не знал.

Во втором письме Сьюзи сообщала, что поселилась в деревянном, но довольно удобном доме Волынского в Китай-городе, который любезно предоставил ей светлицу на втором этаже – девичью комнату, до замужества занимаемую его сестрой. Что из окошка светлицы виден храм с золочеными куполами и слышно, как звонят колокола. Несколько слуг ведут хозяйство Волынского, а сам он каждый день верхом отправляется на службу к царскому двору…

«Знатные московиты одеваются богато, – писала Swarthy. – И повсюду их сопровождает свита, а при езде по городу – до пятидесяти человек пешими. Жены боярские без двух десятков слуг на улицу не показываются. Наряды у них яркие, из парчи и бархата, шиты серебром и золотом, оторочены мехом, сапожки на каблуках. Я в своем темном платье и купленной по дороге епанче[14] выгляжу монашкой. Волынскому представилась путешественницей, ищущей достойного применения своим способностям. Он, кажется, поверил. В Москве много иноземцев: немцы, греки, поляки, голландцы… Одни к ним относятся терпимо, другие ненавидят. Часто можно услышать возмущение: какая, мол, нужда нам в заморских обычаях? Предки наши обходились без них, и мы обойдемся… Но явной вражды московиты не выказывают.

Молодой государь сам говорит на польском, греческом и латыни, покровительствует искусствам, особенно театру, устроенному отцом его. Традиции сии поддерживает и царевна, которая переводит с французского Мольера и пробует сочинять собственные пьесы. Весьма похвальные стремления, дивные в сей отсталой стране.

Живя в доме Волынского, я заметила его повышенное внимание и участие к моей персоне. Он решил сделать мне подарок – сундук с одеждой, приличествующей его сословию. Я восхищенно перебирала чудесные вещи, но вынуждена была отказаться. Лучше мне ходить в том платье, к которому я привыкла и которое не будет вызывать ко мне излишнего интереса. Ведь у меня нет ни слуг, ни свиты, я хожу по городу одна и не хочу привлекать любителей поживиться…

Волынский обиделся и несколько дней со мной не разговаривал. Раньше он спрашивал, где я так хорошо научилась их языку, и часто исправлял ошибки моей речи. После моего отказа от подарка он как будто отдалился от меня. Я испугалась, что мне придется искать другое жилье, но опасения мои были напрасны. Волынский остыл и даже попросил у меня извинения. Однако с тех пор я стала ловить на себе его долгие пристальные взгляды, а однажды застала его в своей светлице. Надо ли говорить, как сие насторожило меня? Я решила немедленно съехать и прямо заявила ему об этом. Он смешался, побагровел и… сделал неожиданное признание. Оказывается, он испытывает ко мне нежные чувства…