Читать книгу И оживут слова. Часть III - Наталья Способина - Страница 8

Пока я топталась у двери, Альгидрас успел повесить плащ на крюк и сейчас задумчиво разглядывал следы от моих мокрых ног, которые не успели вытереть служанки. Я глубоко вздохнула и, пройдя к столу, опустилась на лавку. Альгидрас никак не отреагировал на мои перемещения – все так же стоял, уставившись в пол, и это давало мне возможность беспрепятственно его рассматривать. А ведь еще несколько минут назад я приходила в ужас от того, что могу больше его не увидеть. Никогда. Какое же страшное слово «никогда». Я подумала о том, что никогда больше не увижу родителей, друзей, и, прислушавшись к себе, поняла, что ощущаю глухую тоску. Мысль же о том, что я могу никогда не увидеть Альгидраса, заставляла внутренности скручиваться в узел. Что со мной происходит? Как можно так сильно чувствовать?

Я разглядывала его так придирчиво, как только могла, и мне хотелось смеяться от абсурдности случившегося. Он абсолютно не относился к тому типу мужчин, который мне нравился. Да и с учетом его смешных девятнадцати даже как-то глупо было думать о нем как о мужчине. Так я пыталась убедить себя, а сама же разглядывала его профиль в отблесках камина и не могла оторваться. Да что же это такое! Ну ничего же особенного в нем нет! Значит, точно святыня! Дурацкая бездушная кукла! Впрочем, бездушная ли? Алвар верит, что нет. Я только открыла было рот, чтобы сказать, что Алвар поведал мне о Деве, когда Альгидрас вдруг резко повернулся ко мне и спросил:

– Ты можешь в точности повторить слова про Деву?

– Я… Да, наверное. Там было: «Говорят, что Каменная Дева знает, когда ее дети нуждаются в ней. Только нет у ней сил помочь, потому что опутали путы высокую грудь, да стынут ноги в сырой земле. И только обряды дают ей силу услышать своих детей. И плачет Дева не о погибших в тех обрядах, а о том, что с каждым днем голоса ее детей все тише».

Пока я говорила, Альгидрас не сводил с меня взгляда, и тени причудливо переплелись на его лице, снова делая его почти мистическим существом. Мне стало жутко. Непроизвольно я потянулась к лампе на столе и передвинула ее в сторону, чтобы отблески сместились. Впрочем, это несильно помогло.

– Она в Свири! – вдруг произнес Альгидрас, щелкнув пальцами.

Я разом забыла все свои горести.

– В Свири? С чего ты взял?

– Дева – Святыня воды. Ее могли привезти лишь водой. Унести далеко ее не могли, потому что любой человек, не относящийся к роду, который она хранит, не может находиться рядом с ней долго. Свирь же отстроили воины с севера.

– Да, – прошептала я, невольно вспоминая начало своего рассказа.

– Эти воины и привезли Деву в княжество.

– Подожди! Но они ушли, а Дева осталась. Как же тогда свирцы живут рядом с ней?

– Все просто. Она хранит их род. Род здесь не родство, а место, понимаешь?

– Как ваш остров?

Он кивнул.

– Но кто глава рода? Радим?

Альгидрас медленно покачал головой.

– Ты не поняла еще? – спросил он.

Я уставилась на него, лихорадочно соображая. Я слышала о роде, только когда он разговаривал с…

– Миролюб?! – воскликнула я. – Но как такое может быть? Он же даже не в Свири, он…

– Он в княжестве. А Свирь – часть княжества. Хранителем был его дядька. Теперь он.

Я почувствовала, как по коже бегут мурашки.

– Это все сон какой-то. А Миролюб знает?

Альгидрас развел руками, и я заметила, что повязка на его правой ладони почти размоталась.

– Ты нашел что-то полезное в свитках?

– Немного. Они были написаны до разделения Святыни. И мне кажется, части из них нет.

– Нет у Миролюба или он не показал тебе?

Альгидрас усмехнулся и снова развел руками.

– Ты доверяешь ему? – сама не понимая зачем, спросила я.

– А ты?

– Не знаю. Он единственный, кто на моей стороне здесь.

Я сама не ожидала горечи, прозвучавшей в моем голосе. Тут же спохватилась, что Альгидрас воспримет это как упрек. Вероятно, он и воспринял, потому что вздохнул и, обойдя стол, сел напротив меня. Он протянул левую руку и легонько коснулся моих пальцев.

– Я не упрекаю тебя, – твердо произнесла я. – Ты и не должен ничего мне…

– Это пройдет, – негромко сказал Альгидрас.

Я усмехнулась и отняла руку:

– Да. Скоро все закончится, – c этими словами я посмотрела ему прямо в глаза.

Я не имела в виду свою смерть – чувствовала, что скоро закончится сама история. Ожидала, что он спросит, почему я так сказала, как сделал это однажды Миролюб, однако он лишь усмехнулся и покачал головой:

– Не так скоро, как тебе хотелось бы.

Я тоже усмехнулась, а потом не удержалась и зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Этот Миролюб со своими травами… Я чуть в лохани не уснула, – пробормотала я.

Альгидрас вдруг рассмеялся открыто и свободно. Я поймала себя на мысли, что впервые слышу его искренний смех.

– Что? – с подозрением спросила я, справедливо полагая, что у этого неожиданного веселья есть повод.

– Княжич! – в этом слове было столько восхищения, что я насторожилась, а Альгидрас пояснил: – Ему нужно было послать за мной и сделать какие-то свои дела. Как еще он мог оставить тебя тут одну и при деле? Только засунуть в лохань с травами.

– Так это он, чтобы я никуда не делась? – возмутилась я.

– Ну хорошо же придумал!

– Ну, знаете!

Я возмущенно встала и заметалась по комнате, дико желая кого-нибудь убить. Альгидрас смотрел на меня с улыбкой. И это меня тоже раздражало. Чтобы сменить тему, я указала на его повязку:

– Что у тебя с рукой?

Улыбка растаяла. Однако на его лице не дрогнул ни один мускул, когда он произнес:

– Поранился.

– Ты врешь! – рассердилась я. – Ты положил ладонь на ствол дерева, а Алвар его спалил.

И снова никакой реакции, лишь спокойное:

– Раз знаешь, зачем спрашиваешь?

– Я хотела посмотреть, что ты ответишь. И в очередной раз убедилась в том, что ты мне все время врешь.

Альгидрас отвел взгляд, но так ничего и не ответил. Некоторое время стояла тишина. Я отошла к камину, чтобы его не видеть. Мне было невыносимо обидно оттого, что он не считает меня за равную: врет, изворачивается, уходит от ответов. Я и так не задержусь в этом мире, так почему он тратит время на эти глупости?!

– Ты видела это во сне? – негромко спросил Альгидрас.

Я медленно обернулась, размышляя, удостоить ли его ответом, потом все же кивнула.

– Как?

– Глазами сына Миролюба. Не самое приятное времяпрепровождение, поверь, – я невольно поежилась.

– Как много ты видела? – осторожно спросил Альгидрас, внимательно разглядывая столешницу.

– Если ты о том, видела ли я, как ты едва не смыл пол-Каменицы ливнем, то да.

Он помолчал, а потом произнес:

– Я не знал, что получится с водой. Помнишь, я говорил, что квары ввели меня в обряд и взяли наш Священный Шар? Я понял, что пошло не так. Они дотянулись до Девы, но их ведун не смог управлять обрядом. Потому что рядом был хванский Шар, и тот едва не убил его, а впрочем, может, и убил. Неважно. Важно, что Дева вошла в тот обряд и признала меня своим.

Он замолчал, по-прежнему глядя перед собой.

– Это значит, теперь ты сможешь управлять не только воздухом, но и водой?

Альгидрас устало провел рукой по волосам, подергал край размотавшейся повязки.

– Думаю, да. Я смог вытащить из воды тебя, хотя ты уже ушла на глубину и вода была студеная. После меня ранили на корабле, и я упал за борт, но не утонул. А должен был бы.

Я вспомнила эту историю. Тогда я еще волновалась о том, что должен был чувствовать Радим, оставив раненого побратима в воде. А теперь оказывается, что тому ничего не грозило.

– То есть ты теперь не можешь утонуть? Хотя бы теоретически?

– Теоретически? – наморщил лоб Альгидрас.

– Я имела в виду, может ли случиться так, что ты утонешь?

Он помотал головой:

– Нет. От воды я точно теперь не умру.

«С ума сойти!»

– А что насчет огня? – спросила я.

– А что с ним?

– Ты разжигал костры из мокрых веток весь путь до Каменицы!

Альгидрас скроил такое лицо, будто у него случился приступ зубной боли.

– Ну? – я уперла руки в бока.

– Ну, вы же мерзли, – невпопад ответил он.

– Я не спрашиваю тебя, почему ты это делал. Я спрашиваю, как?

– Не знаю. Правда, – добавил он, увидев мой скептический взгляд. – До того я не пробовал, надобности не было. А тут взяло и получилось. Я… просто захотел, и все.

– Обалдеть! – не удержалась я. – А ты не мог захотеть, чтобы дождь прекратился?! Мы неделю грязь месили!

– Да если бы я знал, что получится, неужели, думаешь, не захотел бы?! – с досадой воскликнул Альгидрас.

– Ну не знаю. Ты у нас явно любитель трудностей. Может, ты всю дорогу искренне такой погодой наслаждался.

Альгидрас посмотрел на меня с укором.

– Почему тебе повинуется святыня Алвара? – спросила я.

Мне было очень интересно, признается ли он, что в монастыре в нем появился огонь.

– Не знаю. Может, оттого, что Алвар близко?..

«Не признался. Что и требовалось доказать. Ладно, вернемся к Деве».

– Ты сказал, что Дева в Свири. Она хранит свирцев как род и Миролюба как главу рода. Кстати, почему Миролюб, а не князь?

– Спроси у него, как пластина с заговором попала к нему. Я не знаю.

– Получается, что святыня хранит любого жителя княжества?

– Святыня хранит только главу рода, остальным она позволяет быть подле себя.

– Но почему ты думаешь, что она до сих пор в Свири? Ведь Миролюб или его ли дядька, или тот, кто был до этого самого дядьки, могли сто раз перенести Деву на другое место. Стремна – не единственная река в княжестве!

– Миролюб, положим, не мог.

– Почему?

– Потому что это без меры удивило бы Радима.

– Ты знаешь Радима год. Это могло быть до тебя!

– Радим рассказал мне о Свири все, что знал. И про Святыню он не знает вообще!

– Так уж и все? – хмыкнула я, и Альгидрас совсем по-мальчишески вздернул подбородок.

– Радим. Не. Знает, – отчеканил он, убеждая то ли меня, то ли себя самого. – И Миролюб тоже не знает, где находится Святыня. Иначе не горел бы так мыслью разгадать свитки.

– Святыня – не то, что можно положить в карман или даже сундук! Как можно было спрятать ее в Свири даже от Радима?

Альгидрас потер лицо ладонями и устало произнес:

– Я не знаю.

– Ты ничего не знаешь! – раздраженно буркнула я. – Зато урожай теперь поливать можешь.

Альгидрас убрал руки от лица и вновь посмотрел на меня с укором. Да и плевать!

– Зачем Миролюбу свитки? Он хочет найти святыню? – спросила я.

– А вот это ты тоже спросишь у него. Я не могу заглянуть ему в голову.

– То есть в мою можешь, а в его нет? – не удержалась я от шпильки.

– В твою тоже не могу. Просто чувствую то, что чувствуешь ты.

Я снова отвернулась к камину, злясь на саму себя. Он чувствует, а я нет. Разве это честно?

– А Алвара ты чувствуешь? – спросила я.

Альгидрас молчал так долго, что я все же обернулась и наткнулась на внимательный взгляд.

– Зачем тебе?

– Интересно.

– Я могу его чувствовать, – медленно проговорил Альгидрас.

– Тогда отчего ты не видишь, что он желает тебе добра?

– О! Узнаю Алвара! Только он умеет за одну беседу предстать душой нараспашку, полной смирения и самых добрых мыслей! Не верь ему! – резко закончил Альгидрас.

«Святыня не может навевать чувства!» Кто-то из них врет или же ошибается…

– Меня ты чувствуешь, потому что нас связала святыня. Я тебя, вероятно, потому же. Но при чем тут Алвар? Вы же не… – я запнулась, не зная, как закончить мысль.

Но Альгидрас понял.

– Нас тоже связала Святыня. В монастыре было несколько десятков братьев, но именно Алвар… – теперь уже запнулся Альгидрас. – Это тоже связь. Только иная.

– Поясни!

– Не нужно это тебе! Достаточно запомнить, что Алвар опасен и ему нельзя верить.

Альгидрас смотрел мне в глаза раздражающе прямым взглядом, и я поняла, что он не ответит.

– Ладно. Вернемся к Деве. Допустим, Миролюб ее не переносил, но это могли сделать до него!

– Не могли. Есть кое-что еще. Помнишь, в Свири, когда меня посадили в клеть, я сказал, что не погибну?

Я медленно кивнула.

– Тогда я почувствовал Святыню впервые. Ее силу и защиту. Сперва я разозлился. Думал, что Радим перехватил у кваров хванский Шар. Я ведь не помню весь путь до Свири. И я подумал, что весь этот год Шар был в Свири, а Радим ни словом не обмолвился. Но это был не Шар.

– Как ты понял?

– Святыни чувствуются по-разному. Тогда я решил, что просто забыл за год, как это. А когда мы ехали в Каменицу – я ведь в первый раз отъехал так далеко от Свири, – по пути я услышал Шар.

Я вновь подошла к столу и села напротив Альгидраса.

– Где?

– На середине пути. Он был западнее нас.

– Карты княжества у тебя, я так понимаю, нет, и что там западнее середины пути в Каменицу ты понятия не имеешь?

Альгидрас улыбнулся и качнул головой:

– Карты вправду нет, но есть добрый люд. Там Ждань, сгоревшая девятнадцать весен назад.

– А сейчас там что?

– Гиблое место, которое все обходят за мили окрест. Угадай почему?

– Потому что хванский шар не та святыня, которая хранит местный добрый люд? – приподняла бровь я.

Альгидрас снова мне улыбнулся, и я не смогла сдержать ответной улыбки, поймав себя на мысли, что пикироваться с ним по-доброму – это совсем не то, что спорить всерьез. Тут же вспомнились слова Алвара, сказанные об Альгидрасе: «…злить его отдельное удовольствие, но огорчать это другое. Я не люблю его огорчать».

Альгидрас кашлянул, смущенный то ли моим пристальным взглядом, то ли перехваченными эмоциями. Я спрятала улыбку, разгладила подол на коленях и спросила:

– Ты поедешь с нами в Свирь?

Он коротко кивнул.

– Я еще хотела спросить, – начала я, но он меня перебил, разом напрягшись:

– Позже – у нас гости.

Я услышала, как громко хлопнула соседняя дверь, подождала несколько секунд, глядя на нашу дверь, но та так и не открылась.

– Ты уверен? – спросила я.

Вместо ответа Альгидрас пружинисто поднялся с места и, к моему удивлению, распахнул ставни на окне. В комнату тут же ворвался сырой воздух, пламя в камине заколебалось. Альгидрас же немного отошел от окна и встал перед ним, вглядываясь в темноту. Я некоторое время смотрела то на него, то на окно и когда уже совсем было решила, что он все-таки сошел с ума, в комнату бесшумно скользнули два человека. Я волевым усилием подавила вскрик, зажав рот ладонью.