Читать книгу От дурного глаза - Наталья Степанова - Страница 12

История, которую я узнала от Ирины П., жуткая, но абсолютно правдивая. И не дай бог кому-нибудь из вас пережить что-либо подобное.

Росла Ирина у своих родителей единственной и ненаглядной дочерью. Хотя они ее без меры баловали, но это ее нисколько не испортило, а наоборот, подобно саду, за которым есть неустанный и хороший уход, она расцвела так, что прохожие оглядывались на очень красивую девушку. Парни сватались к ней наперебой, все с образованием и достатком. Но судьбе было угодно, чтобы обратила она свое внимание на Николая. Она не могла знать, что родители у него – коренные староверы. Не больно были улыбчивы, когда она к ним заходила, но она этого не замечала, все больше на Николая смотрела. Мало ведь кто из молодежи думает о том, что, выбирая себе мужа или жену, приобретаешь и родственников того, кого любишь.

После регистрации молодые стали жить у родителей Николая. Ирина еще только свадебное платье снимала, когда в комнату вошла мать Коли. Подперев руки в бока, она коротко бросила:

– Не охорашивайся, а разуй лучше мужа – так по нашей вере положено.

Ирина оглянулась на мужа, но он на нее не смотрел. Молодая попыталась перевести все в шутку, но в ответ услышала:

– Ты своего мужа любишь?

– Конечно, – ответила Ира.

– Тогда разувай или прямо сейчас собирайся и ступай назад к своим родителям, а если решила остаться здесь, то будешь делать все по нашей вере.

Чтобы не накалять отношений и не портить праздник, Ирина присела у ног мужа и сняла с него туфли. Постояв, свекровь вышла из комнаты.

Ирина стала шепотом выяснять у мужа, что это значит, но он стал ее целовать и дурашливо спрашивать, мол, разве ей не приятно ухаживать за мужем – так всегда было на Руси.

– Если ты меня любишь, то все стерпишь, все будет хорошо, – шептал он.

Но дальше все происходило по написанному свекровью сценарию. Молодой жене объявили, что институт придется оставить, так как семья переезжает в другое место, где живут их родственники. Ирина плакала, разговаривала с мужем. Ей было жалко бросать учебу и родителей, но и без Коли она себе жизнь не представляла.

Сборы были недолги. Зато добирались долго, сначала поездом четыре дня, потом автобусом, потом машиной, а затем на подводах, так как нужно было ехать тайгой.

Место было похоже на деревеньку, но она была огорожена глухим, высоким бревенчатым забором.

– Это что? Скит, что ли? – спросила Ирина мужа.

– Нет, скит – это старое название, а новое – община. Обществом живем, миром. Здесь нет того, что смущает душу человека. Ты не увидишь телевизора, тебя не будут искушать тем, что вредно твоей душе.

Обалдевшая от всего увиденного, Ирина подавленно молчала. Дом их был из дерева, на полу домотканые дорожки, множество сундуков и железная кровать, очень узкая. «Односпальная и то больше», – подумала Ирина и спросила:

– А как мы с тобой на такой узкой кровати спать будем?

И неожиданно услышала ответ, от которого впала в шок:

– Спать ты будешь на полу, а я на кровати. Баловать себя грех, плоть должна быть укрощена. Конечно, нам нужен будет наследник, но по необходимости я тебя буду звать к себе. И давай так: слушаться не будешь – буду бить, а матери будешь перечить – высекут тебя голую при всей общине. У нас здесь не забалуешь.

– Зачем же ты меня от матери взял и сюда в тайгу привез, разве здесь нет невест, которые воспитаны в вашей вере? – спросила Ирина мужа.

– Во-первых, невест действительно не хватает и многие выезжают в города и живут там до тех пор, пока не найдут себе жену, а затем возвращаются назад в общину. Во-вторых, ты красивая, здоровая, а это самое главное для детей, которых ты мне должна родить. Бежать не вздумай, опять же заблудишься, а вообще-то у нас здесь стерегут. Если изловят, живьем в яму зароют и туалет на этом месте поставят, общий нужник. Ты еще живая будешь в яме, а тебе на голову будут гадить, так что помни мои слова. Распорядок дня у нас такой. Утром община старообрядческие молитвы читает, затем едят. Сегодня, например, баня. Это значит, что ты будешь свекра мыть, да не вопи там, помни про выгребную яму, не очень-то сладко в ней сидеть. Если и пощупает тебя отец, с тебя не убудет.

Ирина попыталась возразить и тут же получила удар кулаком в висок.

Дальше была не жизнь, а кошмар. Она действительно парила свекра, и он стащил с нее одежду и там, зажав на лавке, изнасиловал ее. Спала она на полу, вставала раньше всех, работала в огороде, убирала в доме, стирала, готовила. Кроме этого, было еще хозяйство. Со скотиной она никогда раньше не имела дела, и ей всегда доставалось за то, что она делала что-нибудь не так.

Иногда муж звал ее в комнату, но, перед тем как заснуть, отправлял ее на свое место, на пол. А вот свекор стал все чаше приставать к ней, и она, опасаясь побоев, подчинялась их старообрядческому закону, больше уже не сопротивлялась. Свекровь спала так же отдельно от своего мужа, как и она. Свекор оставлял Ирину в своей постели на всю ночь – либо она ему приглянулась, либо и правда в нем проснулась к ней любовь, не зря же говорят люди: «Седина в бороду, бес в ребро». Только он действительно сдержал слово, сказанное ей однажды ночью.

Жить ей стало легче, она стала дольше спать. Ей давали сливки и белый хлеб, свекор давал даже сахар к чаю, от которого она уже отвыкла.

Как-то, когда она была у свекра в постели, он стал обиженным тоном говорить, что она его мало ласкает – видимо, не ценит добро, – и поэтому он опять сделает ее жизнь суровой. Ирина, испугавшись, стала оправдываться и говорить, что любит его и только его, но просто сильно скучает по своей маме. Результат сказанных слов был полной неожиданностью для нее. Свекор стал ей говорить, что в его власти очень многое, что он непростой человек и владеет тайными знаниями.

– Колдун, что ли? – удивилась вслух Ирина, а про себя подумала: «Да он еще и ненормальный».

Но свекор ответил спокойно и даже с каким-то достоинством:

– Да, я колдун. Если хочешь, могу тебе показать образ твоей матери.

Сказав так, он встал, открыл сундук и достал из него огромную черную книгу, завернутую в головной платок. Затем он зажег свечи, начертил круг и поставил Ирину в этот круг. Сам сел на сундук и велел стоять и молчать. С шепота он перешел на речь, слова были незнакомыми, не вполне внятными. Все быстрее и быстрее говорились какие-то слова, и у Ирины поплыла комната перед глазами, ей показалось, что она двигается и летит. Захотелось на что-нибудь опереться, так как было ощущение, что еще немного – и она упадет откуда-то сверху вниз. Неожиданно она увидела свою мать, та двигалась около нее и абсолютно не замечала свою дочь. Затем она пропала, как и появилась. Свекор закрыл книгу и стер круг с пола. Ирина озиралась по сторонам, не находя объяснения тому, что же это было. Она стала спрашивать свекра, но тот начал требовать ласки, обещая после любовных утех ответить на любой ее вопрос.

Когда все закончилось, Ирина от свекра узнала следующее: община эта непростая и он в этой общине – глава. Если даже он велит кому-либо из общины поджечь себя, то все будет сделано немедленно и никто не задумается над приказом. Он вообще может очень многое, а его дед мог даже в скотину обращаться, правда, самому свекру не все передано, да ведь и того, что он знает, хватит за глаза.

– У меня много женщин, и у многих от меня дети. Только вот такой красивой, как ты, у меня еще не было, и ты беременна от меня, хотя сама еще этого не знаешь.

– А муж? Он-то как на это будет смотреть? – спросила Ира.

– А его не будет – я соперников не терплю.

И действительно, Иринин муж пропал, пропала куда-то и свекровь. На вопрос, где они, свекор ответил:

– Дал я им по удавке, они в лес пошли и повесились. Я же тебе говорю: все, что я захочу, так и будет.

Ирина больше не трудилась, в доме шмыгали какие-то старухи, варили, убирали, исчезали. А свекор совсем потерял голову – видимо, и вправду сильно любил свою молодую сноху или жену. Название трудно подобрать в такой ситуации. В ее комнате появилось зеркало, чего нельзя было иметь ни одной женщине в общине. Разглядывая себя, Ирина дивилась, не веря, что и вправду это она такая красивая. Белая, нежная кожа и румянец, подобный нежной заре. Волосы были густые и длинные. Только талия пропала – она ждала ребенка.

Родился мальчик, и к нему приставлены были две няньки. Свекор любил Ирину какой-то болезненной, даже страшной любовью. Он ревновал ее, и она была свидетелем, как он позвал одного парня из общины, подал ему ремень и сказал: «Иди и закончи свою жизнь, как Иуда» – и что-то добавил, похожее не то на странную молитву, не то на заклинание. Парень вышел и пошел в лес. Больше его не видели.

– Всех порешу за тебя, – говорил он ей, тиская ее в постели. – Своих не пожалел, а чужих сотру с лица земли. Так что смотри не играй глазами с мужиками, не вводи меня во грех.

Чтобы удивить и привязать ее к себе, он показывал ей огромное количество золота и говорил, что у него всего много. По ее просьбе он не раз вызывал образы матери и отца, она смотрела на них уже без того страха, что в первый раз. Смотрела, как смотрят на изображение в телевизоре. Он развлекал ее тем, что вызывал грозу и показывал разные чудеса. Если бы кто-нибудь раньше рассказал ей об этом, то она бы никогда не поверила.

Однажды свекор пришел сердитый и стал ей говорить, что ему нужно ехать в город, но и ее он здесь не оставит. Говоря это, он все швырял, метался, и на него было страшно смотреть. Наконец он подскочил к ней и схватил ее руками за шею, как бы желая задушить, но не душил, а держал крепко, глаза его были безумны, и он ей говорил:

– Ты молода, ты красива, а я стар. Иногда я хочу убить тебя, чтобы ты не досталась никому. Если я буду умирать, я, наверное, так и поступлю. А пока я жив, ты будешь только моя. Я не могу не ехать, но и тебя не оставлю. Если ты надумаешь убежать от меня, знай, я клянусь своей вечной душой, что сила моя и мертвые духи тебя отыщут. Я уничтожу тебя. Или нет, я уничтожу нашего сына. Вот какое наказание будет тебе за побег от меня. Я ведь знаю, как ты любишь мальчишку!

Ирина вырвалась, говоря, что у нее и мыслей не было бежать, так как она его любит и зря он ее ревнует и обижает: никто, кроме него, ей не нужен. Понемногу он успокоился, но сказал, что собирается оставить сына в общине до их возвращения.

– Лучше уж убей, но без Володеньки я никуда не поеду, – возразила она свекру.

Приехав в город, Ирина улучила момент и сбежала вместе с сыном, а через день с ее ребенком случилась непонятная болезнь. Не стал закрываться рот, и слюна текла по подбородку. Сын боялся вида унитаза, кричал и упирался и ни за что не хотел садиться на унитаз. Потом он стал бояться есть, кричал, что подавится, и врачи положили его в психбольницу.

Ирина ясно слышала, как ее зовет свекор, крик был так реален, что она оглядывалась в ужасе по сторонам. Когда в очередной раз Ирина пришла к сыну в больницу и ждала в коридоре, она познакомилась с женщиной, которая и рассказала ей о моем существовании и моих книгах. Так мы познакомились с несчастной женщиной, которая и сама уже была на грани сумасшествия. Мне пришлось ради спасения Ирины и ее ребенка применить способ, к которому я стараюсь никогда не прибегать. Ирина свободна, ее мужа (свекра) больше нет, Володя выздоровел и теперь учится в школе, он хороший и способный мальчик.

Способ уничтожения врага я рассказывать не буду по вполне понятным соображениям, а вот один из способов снятия староверческого заклятия я вам разъясню.

Прежде чем начать, обойдите все пороги в вашем доме и на каждый встаньте обеими ногами. Затем берут атаме (нож), одним ударом отсекают голову черному петуху. Держат его за лапы и двигаются с ним так, чтобы капли крови из его шеи образовали круг. Ставят в этот круг больного, крестят его рукой, но не ото лба больного человека, а так, чтобы крест получился выше головы и волос и до самого пола. Отсчитайте от круга семь половиц и, стоя там, читайте:

Господи, Ты создал весь мир за неделю. Благослови, Господи, для меня число семь! Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Я, Божия раба (имя), на седьмой половице моя нога, под моей ногой сердце моего врага. Заклинаю его цифрой «семь» и повелеваю окаменеть моему врагу, одеревенеть. Путаю я ему его знаки, его слова, отупей, окривей его голова, его мозг, все его чресла, всегда и на перекрое. Бога слово первое, мое второе, а раба (имя) – слово никакое. Как мертвые, недвижимые, руками не двигают, ногами не стучат, глазами на людей и на меня не глядят, так и, мой враг (имя), окостеней, одеревеней и мыслить против меня не посмей. Снимаю я заклятье с рабы Божией (имя) честным крестом, седьмым числом. Слово мое твердо, дело мое лепко и цепко. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь.