Читать книгу Опоздавшие на поезд в Антарктиду - Наталья Труш - Страница 1

– Как вам моя колымага? – с улыбкой спросила Анна.

– Достойная колымага! – с уважением ответил Артем и похлопал машинку по пыльному боку.

– «Запорше»! – гордо отрекомендовала машинку Анна. – Знаете, Ракитин говорит, что это «родственник» «порше» – однозначно! Ну а после модернизации и у меня сомнений не осталось.

Оранжевый, как апельсин, «горбатый запорожец» был гордостью редактора автомобильного журнала «Конь железный» Анны Стриж. В свое время его разобрал до винтика, а потом усовершенствовал, насколько смог, отец Анны – скучавший на пенсии офицер-отставник. Был у него гараж утепленный, в котором он с утра до вечера пропадал, доводя до ума это чудо автотехники. Анна с матерью беззлобно посмеивались над ним и радовались: пусть батя лучше железками гремит, чем пьет.

– Будешь ты, дочка, на нем еще кататься и меня благодарить, – говорил отец, но Аня отнекивалась: «Горбатый запор» – это позор для всей семьи!»

Однако прошло какое-то время, и этот лупоглазый малыш стал таким модным, что к отцу то и дело приходили покупатели и предлагали за него хорошие деньги. И теперь уже Анна убеждала папашу не продавать старенький автомобиль.

– Пап, вот руки дойдут у меня, и я доведу его все-таки до ума, – говорила Анна, продолжая ездить на «девяносто девятой», которая досталась ей от мужа.

Потом ее пригласили работать в автомобильный журнал, и она за короткий срок обросла нужными знакомствами в автомире. Один из ее новых знакомых – известный автогонщик Сергей Ракитин – стал активно за ней ухаживать. А когда узнал, что у Анны в отцовском гараже пылится такой раритет, как «горбатый запор», уже усовершенствованный умелыми руками отставного военного, загорелся сделать из него конфетку.

– Анечка! – как-то совсем уж по-свойски обозвал Ракитин редактора. – Доверьте мне вашего малыша, и вы не пожалеете! Я ведь не только ездить быстро умею! Я еще и строю машинки.

Анна сначала отнекивалась, а когда Ракитин напросился посмотреть «горбатого», отказать ему не могла.

– Хорошо! – согласилась она. – Вот папа приедет с дачи на выходные, и я вас позову.

Может быть, и не позвала бы она его, даже, скорее всего, не позвала бы, так как меньше всего хотела бы кого-то трудоустраивать и нагружать своими проблемами. Но в ближайший выходной Ракитин позвонил и сказал, что, как застоявшийся в стойле конь, бьет в нетерпении копытом.

– Анна! Я готов! И я от вас не отстану!

– Ну, если не отстанете… – Анна сказала адрес. – Позвоните, как подъедете.

Ракитин ездил на какой-то сумасшедшей «субару», черного цвета с вкраплениями серебристого песка, с агрессивной мордой, с нарисованными языками пламени, которые вырывались из-под низкого брюха. Анна была уже знакома с его «лошадкой»: про Ракитина и его железного коня год назад они подробно рассказывали в журнале.

Она увидела, как «субару» аккуратно въезжает в ее кривой двор, будто крадется, и вспомнила, как эта машина несется по трассе. «Волчица!» – говорил о ней Ракитин, любовно поглаживая горячий после дикого бега бок.

Анна с отцом спустились во двор. Батя благоговейно раскланялся с гостем – Анна немножко рассказала ему о великом гонщике.

– Алексей Тимофеевич Егоров! – представился отец.

Ракитин крепко пожал ему руку:

– Сергей.

Они прошли дворами за дома, где располагался гаражный кооператив. К счастью, землю эту в полосе отчуждения у железной дороги не могли заграбастать строители для возведения жилого дома, и поэтому кирпичные гаражи преспокойно стояли, радуя своих хозяев-пенсионеров.

Машинку выкатили на улицу, открыли капот и багажник, распахнули дверцы. Анна тоже с любопытством заглядывала внутрь и слушала, как отец рассказывал Ракитину родословную «старичка».

– Ну вот, движок заменил, новенький воткнул, от «шестерки». Пришлось, правда, много чего под него переделать. Да по большому-то счету тут, Серега, от «горбатика» только шкурка и осталась! Но зато какая! Железо очень хорошее! Ну, он у меня как сыр в масле катался, в лучшем масле, скажу тебе! – хихикнул Тимофеич.

Что правда – то правда: к технике Егоров относился с большой любовью, и машинка у него была ухоженной.

– Прокатимся? – спросил Ракитин.

– Дык, я за! – ответил Егоров.

– А вот я, пожалуй, пешком прогуляюсь! – решила Анна.

– Напрасно вы, Анна Алексеевна. – Ракитин устроился за рулем. – Смотри-ка, поместился! А думал – не влезу! Так что, Анна Алексеевна, вы с нами?

– Нет-нет, я пешочком, накаталась! А вы послушайте нашего «горби» в работе! А потом приходите чай пить.

Двери машины захлопнулись с грохотом. Ну а что бы вы хотели-то? Не «порше-кайен»!

А вот двигатель работал ровно и красиво. Поехали!

Анна помахала им, повернулась и тихонько пошла к дому. А через час примерно отец с гостем пришли, грязные, возбужденные. Оказывается, застряли где-то за стройкой, выносили машинку на руках. Пока умывались, без умолку болтали, обсуждая достоинства «горбатого». Анна прислушивалась. Достоинств, на удивление, было много.

– Анна, – сказал за чаем Ракитин, – мы с Алексеем Тимофеевичем уже обо всем договорились: я беру вашего «горби».

– Как это «беру»? Не-е-е-т! Сергей, корова нужна мне самой!

– Какая корова, дочка? – не понял батя.

– Та самая, что в твоем гараже стоит! Это стишки такие, детские, – уточнила Анна.

– Вы не поняли, – перебил ее Ракитин. – Я берусь довести вашего красавца до ума. И в техническом плане, и, как бы это правильно сказать, в эстетическом. Не будем воздух сотрясать. Я нарисую эскиз того, что можно сделать из этого парня, и будете вы, Анна, кататься на замечательном ретроавтомобиле, если вам дорога эта тема! Для города ваш малыш – просто находка. Но я вам гарантирую, что и на трассе он не уступит многим.

Анна с интересом посмотрела на него:

– Сергей, насколько я знаю, это удовольствие не из дешевых!

– А пусть вас это не заботит!

– А что это вы так щедры ко мне?

– А вы мне нравитесь! – выпалил Ракитин и прикусил язык.

– Ну, ежели нравлюсь…

– Ну и из любви к искусству тоже, – добавил Ракитин довольно.

Когда он уехал, отец Анны, поправив штору на окне – он наблюдал, как «субару» с агрессивной внешностью аккуратно выезжает по лабиринту двора, – довольно потирая руки, сказал с улыбкой:

– Классный парень! Классный гонщик! И в машине знает все! Я только слово скажу, как он уже понимает, о чем речь. Ох, Анька, присмотрись к нему. Он-то к тебе точно уже присмотрелся. А «горбатого» я ему без сомнений доверю.

Через неделю Ракитин привез Анне эскизы, и она ахнула!

– Это может получиться из нашей машинешки?! – спросила, с восторгом рассматривая рисунки. «Горбатого» на них было не узнать. Современный автомобиль неизвестной марки, да еще и с аэрографией по бортам.

– Получится! – без сомнения ответил Сергей.

Еще через неделю он забрал машину в свою автомастерскую, и сколько Анна ни просила его показать ей промежуточный вариант, он не соглашался. А через восемь месяцев во двор к Анне въехало, сверкая, как новогодняя елка, оранжевое чудо.

То, что сделал с автомобилем Ракитин, только чудом и можно назвать. От «запорожца» там остались лишь крыша со стойками. Про железные внутренности Анна слушала рассеянно, зато Тимофеич выспрашивал у Сергея все технические подробности. А вот комфорт такого автомобильчика женщина могла оценить по достоинству. Во-первых, он стал двухместным, а потому более просторным, чем был. Удобные высокие сиденья от иномарки-японки, спортивный руль от нее же, мягкая обивка, красивая панель приборов, освещение салона. Да, еще кондиционер и люк на крыше! И двери не клацали больше при закрывании, а аккуратно, как у импортного холодильника, без звука вставали на место.

– С места до сотни разгоняется за десять секунд, ну и сто девяносто пойдет по трассе легко. Как хорошая иномарка! – нахваливал малыша Ракитин. – Но душа у него осталась запорожская: горбатая, простая и бесхитростная!

– Сергей! Это вы все сами?! – У Анны слов не было выразить свой восторг. – И как я теперь буду с вами расплачиваться?

Это она, конечно, кокетничала. Пока Ракитин занимался ее «горбатым запором», между ними возникли отношения сердечные и совсем не детские. Отец Анны, когда узнал об этом, обрадовался так, что на радостях принял на грудь лишку и долго объяснял своей супруге, как так получилось, что он нарушил свое обещание больше «ни-ни».

– Осталось сделать аэрографию, – сказал Ракитин, вручая Анне ключи от «апельсина». – Я уже и с мастером договорился – лучшим в Питере.

Анне идея понравилась. Только с поправкой на собственную экстравагантность она решила не просто заказать аэрографию на автомобиль, а сделать все самостоятельно. А что?! Художественная школа за плечами как-никак. Осталось взять уроки у хорошего мастера и расписать свой «апельсин».

– Здорово! А ты можешь договориться с ним, чтобы он меня в ученицы взял?

Ракитин не удивился. Он уже хорошо знал Анну. Она просто обожала учиться. Говорит, что с возрастом ей жить становилось все интереснее и интереснее. Для нее жить значило познавать что-то новое. Она постоянно чему-то училась: вышивать крестиком, расписывать бутылки, лепить из глины, клеить из папье-маше, шить игрушки, вязать из меха и плести лапти. Теперь вот аэрография. И непременно машинку свою расписать самостоятельно. И учиться непременно у лучшего в этом деле мастера.

Лучшим оказался художник с необычной фамилией Шабовта и именем Артем. Анна прошерстила Интернет и нашла немало интересного о нем. А работы какие! Настоящие полотна написаны на бортах джипов и прочих серьезных машинок. От зверюшек и бабочек до бронепоезда и батальных сцен времен финской войны.

«Ну, такого совершенства я, конечно, не достигну, – подумала она. – А вот что-то не очень сложное – запросто!»

Анна позвонила Артему, грамотно представилась, сославшись на знакомство с Ракитиным. Попросила встречи и в ближайшие выходные уже показывала Артему свою «колымагу».

– Совсем даже не колымага! – похвалил «горбатого» Шабовта. – И поработали над ним так, что он сегодня больших денег стоит. Не продаете?

– Нет! – рассмеялась Анна. – А колымага – это я любовно, конечно, мальчика зову!

– Какой пробег? – поинтересовался Артем.

– Ну, пробег, как вы сами понимаете, в данном случае никакой роли не играет. Машинка практически новая. Ну, если совсем конкретно, то… – Анна заглянула в салон, – тридцать одна тысяча кэмэ. Как от Питера до Антарктиды и обратно.

– До Антарктиды? Интересно. – Шабовта внимательно посмотрел на Анну. – А Антарктида, простите, при чем?

– А, не обращайте внимания. Так, детская мечта…

– И все-таки какой год у машинки? – снова задал вопрос художник.

– Папа купил ее в мой день рождения, стало быть… Ну, словом, машинке, как мне, много!

Артем едва заметно усмехнулся. И Анна едва заметно покраснела: тьфу, глупая женщина, прокололась!

– И теперь вы хотите сделать машинку единственной и неповторимой? – спросил Артем, сделав вид, что не заметил прокола.

– Правильно! Именно это я и хочу! Но! – Анна сделала паузу, интригуя собеседника. У нее это очень театрально получалось. – Но! Я хочу это сделать сама!

– Прекрасно.

– Артем! Мне нужна ваша помощь. – Анна снова выждала, а потом выдала: – Я хочу, чтобы вы меня научили.

Артем не стал ей читать лекцию про то, что это сложно и затратно. Спросил только, умеет ли Анна хоть немного рисовать.

– Немного как раз и умею – в художественной школе училась. А у вас есть ученики?

– Бывают.

– Ну вот! Возьмите меня в ученицы!

Художник внимательно посмотрел на просительницу. Тетка, возраст на глазок не определить, хотя понятно, что не двадцать и не тридцать. Судя по всему, все у нее в жизни нормально. Машина вот, раритет почти, ретро. С Ракитиным знакома. А хочет возиться с красками и растворителями. Чудная!

Вообще-то он если и брал учеников, то с оговоркой: во-первых, образование должно быть художественное серьезное, во-вторых, во время учебы школяр должен был ему помогать в его работе. Шли к нему в основном парни молодые. А тут – тетенька. Но за нее сам Ракитин просил. Ему даже интересно стало.

– Хорошо. Покупайте аэрограф, и начнем учиться.

Хозяйка рыжего «апельсина» радостно воскликнула:

– Йес!

И крутанулась на каблуках.