Читать книгу Нестрашные сны - Наталья Колесова, Наталья Валенидовна Колесова - Страница 7

Одно из направлений работы ее лаборатории, сказала Осипенко – исследование сновидений. Сонмология относится к наукам, которые лежат на стыке науки, психологии и… магии. При чем здесь магия? А разве то, что человек может научиться управлять своими снами, а через них – событиями в реальной жизни – не волшебство? Или предсказание грядущих событий, так называемое «дежавю»? Ведь все эти события и места мы когда-то видели во сне, но позабыли. А погружение в прошлое, когда мы способны увидеть, кем были в предыдущих жизнях? Во сне люди выпускают на свободу силы и чувства, которые днем держат под жестким контролем или даже не замечают.

Так что, сказала доктор магических наук, она будет работать с Агатой именно во сне.

То есть как это? Она должна придти в ИМФ, лечь на кушетку и заснуть? Просто какой-то сончас для детсадовцев! Агата честно предупредила, что с трудом засыпает днем, да и вообще «сова» от рождения. А ставить снотворное себе не даст – хватило ей укола Лема, от которого она проспала половину суток. И вообще, ей не нравится, когда она спит, а вокруг ходят незнакомые люди… И магия на нее не действует, продолжала Агата, укладываясь на кушетку. Кушетка оказалась очень удобной – ни твердая, ни мягкая – в самый раз. Тут Агата вспомнила, что не выспалась, потому что Стефи полночи трещала про суперпарня, с которым вчера познакомилась. Она все время знакомится только с «суперами»: кажется, те просто пасутся возле интерната в ожидании, когда же Стефани на них наткнется. А вот ее, Агату, они не замечают.

Или она их?

– Давай поговорим о твоих снах, – предложила Осипенко.

– Говорите, – согласилась Агата.

– Снятся ли тебе когда-нибудь кошмары?

– Да.

– Как часто?

– Сейчас почти постоянно.

– Что именно: пожар, падения, погони?..

– Инквизитор.

Осипенко моргнула. Глаза у нее большие, а ресницы хоть и длинные, но редкие. Поэтому кажется, что моргает большая сова.

– Инквизитор?

– Главный Инквизитор часто снится. Как он смотрит на меня, когда… ну, вы знаете.

Осипенко сжала губы, точно пытаясь удержать рвущиеся наружу слова – или все-таки мысленно произнесла их и поставила точку. Неизвестно как, но Агата поняла одну вещь: Инквизитор был одним из НИХ. Если б он попытался лишить магии кого-то из волшебников, это бы считалось преступлением, и его за это наказали. То, что он напал на интернатовцев – конечно, тоже «не есть хорошо», – но вот Агата, неизвестно откуда взявшаяся и неизвестно каким боком к волшебникам примазавшаяся, не имела права делать с ним то… что сделала.

Даже если она этого не делала.

Нона заглянула в свой неразлучный блокнот. Перелистнула страницы.

– Я нашла записи твоего школьного психолога: «Навязчивый кошмар преследует с самого раннего детства: в темноте чудятся серые тени». Это все еще продолжается?

Агата твердо встретила ее взгляд.

– Нет. После Котла – ни разу.

– Может, ты боишься каких-нибудь насекомых, животных, змей?

Агата пожала плечами:

– Да вроде бы нет… не особенно.

– Высоты, воды, огня?

– Ну уж точно не высоты! – Осипенко не поняла, почему она рассмеялась. Доктор магических наук хочет выяснить все ее страхи? Агата-то знает – боится, что умрет бабушка.

И что однажды уйдет Келдыш.

Нет, про Игоря она не скажет.

Не ей, точно.

– Агата, мне кажется, ты слишком напряжена и насторожена, – заметила Осипенко. – Поэтому наши исследования и топчутся пока на месте. Ты ведь не хочешь, чтобы они продлились все летние каникулы, нет? Я так и думала. Сейчас ты приляжешь и попробуешь уснуть. Будешь просто спать и видеть сны. Больше от тебя ничего не требуется. Поверь, многие бы из нас обрадовались возможности отдохнуть посреди рабочего дня. Мы прикрепим к твоим запястьям и лодыжкам датчики. В соседней комнате находится реципиент – маг, тоже погруженный в сон, который будет принимать твои сновидения…

– И он сможет увидеть мой сон?!

Осипенко улыбнулась. Снисходительно.

– Нет. Он будет лишь воспринимать твои эмоции и колебание твоей магии, если таковые будут. Только и всего.

– И как это вам поможет?

– О нас не беспокойся. Вообще ни о чем не беспокойся. Здесь ты в безопасности, так что можешь расслабиться и просто немного подремать. Только потом тебе придется пересказать мне свой сон.

Даже неприличный – как она голая стоит посреди города?

– И никаких уколов, снотворных или какого-нибудь гипноза? – спросила Агата подозрительно.

– Боже мой, конечно, нет! Мы соблюдаем закон и профессиональную научную этику, что бы там не внушал тебе куратор Келдыш.

К голове, рукам и ногам Агаты прикрепили датчики. Еще один Осипенко прилепила ей на грудь : точно собралась снимать кардиограмму. Все провода тянулись и исчезали в перегородке – может, к спящему в соседней комнате реципиенту? Так когда-то приковывали цепями узников … Но ведь она может запросто снять эти датчики, если вдруг что-то не понравится? Когда Агата легла на спину, прямо перед ее лицом появился слабо светящийся синий шарик. Она протянула руку – потрогать его – но шарик ловко отпрыгнул вверх.

– Агата, не мешай нам работать! – сказала Осипенко.

– А что это?

– Один из приборов. Хватит вопросов, мы и так уже много времени потеряли, закрывай глаза…

– Я не усну.

– Хорошо, тогда просто полежи с закрытыми глазами. Я выключу свет, чтобы он тебе не мешал.

Агата послушно закрыла глаза: и правда, как в детском саду! «Поворачиваемся на правый бочок, ручки под голову, глазки закрыва-аем!» Но она уже выросла и никогда не спит днем…

Агата съехала в сон, точно по пологой длинной синей горке. Мимо и сверху неслись стены, снег, вода, разноцветные тучи, ветер раздувал ее волосы, неожиданно темные, длинные и прямые, как не подстриженный конский хвост… Она летела и летела, а потом вдруг поняла, что впереди ожидает обрыв, черная пропасть. Скорость все увеличивалась, а уцепиться было не за что, руки и ноги не слушались, она уже летела кувырком…

И Агата представила, что просто соскальзывает с обрыва в воду. Плюх! Вода была теплой, янтарно-светлой, она видела сквозь нее рыб и свои шевелящиеся ноги. Плыла лениво, щурясь на яркое солнце, впереди ее ждал веселый зеленый берег…

Солнце вдруг погасло. Нет, не так – на солнце наложили черную пленку – оно пробивалось сквозь эту пленку еле-еле, мир потемнел и обесцветился. Стало холодно. Агата быстрее зашевелила руками-ногами, но встречное течение упорно отбрасывало ее от берега прочь. Взметнулись мутные волны; летели на нее, несли и кружили, но Агата совершенно не боялась, зная, что ее вынесут в безопасное место…

Они и вынесли – выбросили на песчаный берег, а когда Агата оглянулась, то и само море тоже превратилось в песчаные волны-барханы.

Пустыня ждала ее: невозмутимая, красивая необычной мрачной красотой. А разве бывает красота обычной? Агата поднялась на ближайший бархан и очутилась перед высокой деревянно-резной, обвитой красной атласной лентой, аркой. Очень светло – казалось, что там нет ничего, кроме этого белого света. Агата шагнула под арку, краем глаза заметив шевеление: ленты начали ползти по арке спиралью, словно змеи по дереву. Очертания комнаты проступали медленно. Намеками, тенями, акварелью… Самым четким было окно: высокое, узкое, составленное из цветных стекол-ромбиков. И человек в красном длинном плаще перед ним. Белые волосы забраны черным бархатным бантом в хвост, доходящий до лопаток. Агата еще с любопытством оглядывалась, когда человек резко обернулся – красный плащ взлетел за его спиной, точно широкое единственное крыло.

Кто ты?

А ты? – спросила Агата.

Человек медленно шагнул вперед – черные сощуренные глаза его бегали, как будто он ее не видел.

Кто ты? – повторил мужчина. – Покажись!

Резко размахнулся, раскидывая перед собой какую-то пыльцу-порошок. Частички порошка, попавшие на нее, замерцали зеленоватым светом. Агата вытянула руки, повернулась, разглядывая себя: да она просто сияет! Теперь человек смотрел прямо на нее. Глаза его расширились.

Девушка? – спросил он. – Ты девушка или демон? Откуда ты взялась? Как смогла попасть сюда?

Сон становился все занимательней и занимательней. Надо запомнить, рассказать потом… кому-то.

Куда – сюда?

Он протянул руку – и отдернул, почти коснувшись ее светящихся пальцев.

Уходи. Уходи, пока можешь!

Почему?

Агата оглянулась вслед за его взглядом. Арка позади нее наливалась красным…

Быстрее!

Толчок в спину был самый настоящий.

Агата лежала на кушетке и смотрела на поднесенную к лицу руку. На пальцах медленно гасло зеленоватое свечение.

– Что тебе снилось?

Она вздрогнула от резкого голоса Осипенко. Та нависла над кушеткой, рядом стоял еще какой-то мужчина. Агата завозилась и села.

– Ну… много чего.

– Я ее потерял, – сказал мужчина, присев на край кушетки. – Так резко, словно защитную стену поставили, не пробьешься. Она умеет контролировать свои сны? А защищаться?

– Господи боже мой, да ничего она еще не умеет! – раздраженно откликнулась Осипенко.

Агата подумала и решила не обижаться – и правда, она умеет разве что с кошками разговаривать. А, может, среди магов это каждый второй умеет?

Осипенко сложила на груди руки.

– Итак, мы тебя слушаем!

– Ну, сначала я ехала по какой-то горке, потом сорвалась в пропасть, потом чуть не утонула в море…

– Это мы всё знаем! – Осипенко забарабанила пальцами по локтям. – Что тебе снилось потом?

– А… арка из красных лент посреди пустыни… за ней был человек… черноглазый, с белыми волосами… или в парике?.. в красном плаще…

Агата проследила за взглядами имээфовцев и открыла рот. В воздухе медленно кружилась и мерцала золотистая картинка: арка и маленький человек в красном. Под ее изумленным взглядом картинка растаяла. У них здесь в ИМФ рассказ сопровождается голографическими иллюстрациями?

– Можешь добавлять детали поподробнее и почетче, – подмигнул мужчина. Это и есть ее застенный реципиент? – Понятно, тебе приснились Агнус и его Алая арка. Вчера на ночь, наверное, "Легенды Магии" перечитывала?

– Нет, а кто такой этот Агнус? Дадите почитать? Интересно?

– Рассказывай все в подробностях! – перебила доктор магических наук. Пока Агата добросовестно докладывала, Осипенко сверлила взглядом ее лоб, точно пыталась увидеть сон прямо в агатиных мозгах.

– Юра, давайте-ка взглянем на последние записи Агнуса.

– Вы думаете?.. – мужчина вскочил с кушетки.

Агата с любопытством следила, как они разворачивают большой пожелтевший свиток, доставленный выдрессированными Осипенковскими лаборантами – казалось, те и говорить-то не умеют, а только выполнять распоряжения. Юрий водил пальцем по строчкам, бормоча:

– Ух ты, а это позавчера появилось… Интересный у него результат, хоть и методы, конечно…

– Юра, не отвлекайтесь!

– Угу… а это что? Нет, это мы уже видели… Ага, вот оно! «И был явлен мне то ли сон, то ли видение: девица в мужеской одежде беспрепятственно прошла через огненный рубеж моей Арки и вопросила: «Кто ты?»

Ученые оторвались от свитка и поглядели на Агату. Лаборанты тоже уставились. Агата осторожно всем улыбнулась.

– Ну да… все так и было. А что это такое?

А оказалось это легендой, которую проходят на уроках волшебной истории младшие школьники, все, кроме нее, конечно. В средневековье некий могущественный маг по имени Агнус, преследуемый с одной стороны инквизицией, с другой – страждущими помощи волшебника, в отчаянье замкнул сам себя в своей алхимической лаборатории с помощью огненной Алой арки, сквозь которую никто не может войти… но и никто не может выйти (Хм, а в огнеупорных костюмах они не пробовали?). Будучи сильным магом, Агнус смог обеспечить себя питьем и пищей, ингредиентами для исследований и даже односторонней связью – записи его опытов и размышлений регулярно появляются в так называемом Свитке Агнуса, который территориально принадлежит столичному ИМФ.

– Так этот Агнус бессмертный?

– Нет, понимаешь… – Осипенко задумалась, как бы понятней объяснить невежественной подопытной. – Он замкнул себя и во времени, то есть времени для него попросту не существует. Да, можно сказать, что Агнус вечный – как вечен и Магический Институт.

– Ваш ИМФ, – понятливо кивнула Агата. И опять не угадала. Оказывается, имеется теория единого Магического Института, раскинувшегося во времени и в пространстве. Любой костерок, разведенный первобытным шаманом для принесения жертвы, любая средневековая лаборатория алхимика, любой современный магический полигон, – все это Институт, беспрерывно развивающийся и разрастающийся. Даже уничтоженный какой-либо катастрофой участок этого странного организма некоторое время продолжает существовать, подпитываемый постоянно прибывающей магией.

Агата ткнула пальцем – не уверена, что в нужную сторону:

– Как половина вашего ИМФ?

Осипенко кивнула.

– Да. Благодаря эху мортимеровской магии половина здания все еще существует, но не здесь, не в нашем материальном мире, и попасть туда не представляется возможным. До сих пор не представлялось.

Осипенковский оценивающий взгляд Агате не понравился. Но тут она вздрогнула.

– И тогда мама… она все еще может быть там… как бы жива?

Осипенко прищурилась.

– В некотором роде.

– И я… я могу ее увидеть?

– Такая вероятность не исключена. Во всяком случае, ты можешь попробовать. С нашей помощью, разумеется.

По дороге в интернат Агата, конечно, поняла, что Осипенко специально подзадоривала, чтобы она не противилась экспериментам, чтобы у нее, как говорится, появился стимул сотрудничать. И все же – представить только! – она сможет увидеть маму! Может, даже поговорить с ней…

Келдыш по телефону сказал, чтобы она не очень на это надеялась. Один сон – хм, сон? – еще ничего не значит. Но Агата все равно должна держать его в курсе.

«Легенды Магии» оказались и в интернатской библиотеке. Стефи заметила, что самое время в экзамены сказки читать, и уселась разрисовывать себе ногти.