Читать книгу Дети навсегда или приключения русского кота в Японии - Наталья Варламова - Страница 2

Когда я просыпаюсь, в доме пусто-тихо. За окном темно. Не люблю быть один. Я потягиваюсь, помахиваю хвостом – Ксения говорила, что он у меня пушистый, как у белки. Ха!

Да белка – это просто большая прыгучая хвостатая мышь.

Вдруг я замечаю, что принтер мигает мне зелёными и красными огоньками. Ага! Григорий стал забывчивым! Несколько шажков, и, легко скакнув на край урчащей машины, я заглядываю в пахучее отверстие. Лёгкий тёплый ветерок. Трогаю лапой гладкую пластинку, она шевелится. Карандаш стоит неподвижно. Трогаю ещё раз, потом решаю всё-таки посидеть в углублении – хозяин-то не видит.

Подумаешь, «три дэ, три дэ». Но как только я усаживаюсь, подобравшись и обняв лапы хвостом, что-то подо мной сдвигается, звякает, и я начинаю куда-то проваливаться. Я царапаю движущиеся желобки, устрашающе мяукаю, пытаюсь выгибать спину, но неведомая сила пихает и толкает меня в разные стороны, мигают огоньки, свистят и жужжат движущиеся трубки, что-то больно колет меня в бока и лапы.

И тогда я возопил-завыл так сильно, как вопил однажды, когда Жорка пытался засунуть меня в стиральную машину.

В тот раз я исцарапал ему щёку и плечо, и нас обоих отлупили полотенцем – за что меня лупили, я не понял. Я вою-вою изо всех сил, меня крутит и мнёт, давит на бока и вдруг… выбрасывает в воздух, как пробку из бутылки, которая может стрелять, когда приходят гости. Я кувыркаюсь и плюхаюсь с размаху на свои четыре лапы. Две лапы заныли от боли, но мне не до этого, и я стремглав бросаюсь под какую-то кровать. Сижу, сжавшись в комок, и никак не могу начать соображать – это я или кто? Где это я?

Начинаю зализывать ноющие подушечки на лапках, принюхиваюсь и, наконец, решаюсь выглянуть. Смотрю одним глазом – батюшки-светы! Так говаривала моя первая хозяйка, у которой я жил, когда ещё моя мама грела нас с братьями своим пушистым боком. Гляжу и не верю своим глазам – где же это я, батюшки светы! Кажется, я доигрался!

Нет, я не в болоте и не в огороде в крапиве, не на помойке и не в собачьей конуре.

Я в квартире. Но не в нашей с Григорием, а в совершенно – чужой. Пахнет так противно. Кажется, сижу я действительно под кроватью. Осторожно выбираюсь и запрыгиваю на неё. Какое-то странное одеяло, скользкое и холодное. Оглядываюсь. За окнами почему-то светло. Комнатка маленькая, как наша с Григорием кухня… Ой!

Жужжит и урчит, это он! Такой же принтер с огоньками и большим карандашом с густой краской на кончике – вот он, стоит у стены. Похоже, я выплюнулся именно из него, прямо под кровать.

Ну, нет уж, три дэ, ни за какие колбаски я теперь не только садиться в тебя не буду, даже и нюхать не желаю!

И я ещё раз лижу свои ноющие лапки. Вдруг слышу приближающиеся шаги. Замираю, вытянув шею и настропалив ушки. Точно – где-то пискнуло, прошуршало – вижу край отодвигающейся двери. Резко пахнуло …собачьим запахом. Бр-р, юркаю обратно под кровать.

Раздаётся женский голос, негромко напевающий неизвестными мне словами переливающуюся мелодию. Пока я, сжавшись в комок, весь обращаюсь в слух, оказывается, надо было глядеть в оба: собачий псивый запах волной накатывает прямо в нос, и я вижу перед собой два влажных тёмных глаза, свисающие уши и приоткрытую пасть с острыми зубками.