Читать книгу Мы под небом - Наталья Владимировна Уфимцева - Страница 3

Он шёл по тропинке мимо голубых, нарядно украшенных елей, мысленно ругая себя за то, что поспешил. Не готов был сыщик Степан Кузьмич Кошкин к встрече с этой женщиной. Несколько месяцев назад её муж, бизнесмен Вадим Семенович Зорин был найден на рассвете мертвым.

Причиной смерти послужило отравление нейролептиками. Он сидел в кресле, запрокинув голову, и со стороны могло показаться, что человек расслабившись, задремал, опустив свободно правую руку, распахнув предварительно ворот рубашки. Именно поэтому никто не осмеливался его потревожить. И только в обед жена бизнесмена, Екатерина Сергеевна Зорина, обнаружила, что он не дышит.

Степану Кузьмичу было многое не понятно в этом деле. Для какой цели Зорин принимал эти лекарства, что его беспокоило? Где он их взял, у кого позаимствовал? Кто ему их выписал, посещал ли Зорин в принципе такого специалиста? И где хоть какой-то след присутствия этих таблеток в кабинете? Здоровый, успешный человек зачем-то принимает лошадиную дозу препарата, от которого у него происходит паралич дыхательного центра и остановка сердца. Присутствие алкоголя в крови лишь усилило действие лекарства, не оставив никаких шансов на спасение. Возможно, какое-то время Зорин ещё существовал, находясь в коме, но об этом никто из его окружающих не знал, или быть может всё шло согласно тайному замыслу помраченного ума преступника, решившего пригласить смерть к хозяину дома вне её собственного расписания.

– Парадоксально, крепкий, здоровый мужчина желает успокоить свою нервную систему, что называется, насовсем, не находите, Степан Кузьмич?

– Не нахожу. Не обращаться к врачам, отнюдь не означает быть здоровым.

Спорить с начальством следователь Кошкин не любил. В принципе в силу возраста и убеждений, он ни с кем давно уже не спорил, но возникшее, как ему казалось, из небытия времени следственное дело было тупиковым.

– Возможно, но Зорин в прекрасной физической форме, жена красавица, взрослый сын. Может у него какие – то проблемы с бизнесом.

– Насколько мне известно, там всё в порядке.

– Ну, тогда я не знаю. А нет ли у господина Зорина какой-нибудь тайной страсти?

– Это что, например?

– Да что угодно, игра. Может он проигрался в пух и прах.

– До пуха и праха, Дмитрий Сергеевич, ему лет пять играть придется, не вставая.

– Напрасно вы так думаете. Люди и не такие состояния проигрывали.

– Нет, он не игрок.

– Тогда женщина.

– Какая женщина?

Полковник Рындин, импозантно пройдясь по кабинету, повернулся к сыщику.

– Роковая.

– Это жена что ли?

– Ой, Степан Кузьмич, дорогой вы мой музейный экспонат, ну, причём тут жена?

– Так это вы на любовницу намекаете?

– Я не намекаю, я рассуждаю.

– Вы его жену видели, вот эта точно роковая. Такой прихлопнуть раз плюнуть. Я бы на его месте не рисковал.

– Так может он так рискнул неудачно? Кто был в доме, когда это случилось?

– Прислуга, жена, сын, брат покойного Зорина, жена брата и племянница.

– Ого, собрание, какое. С кем он общался более тесно?

– Со всеми.

– Хорошо. С кем он пил вино, перед тем как…

– Один.

– Вот вам и первое обстоятельство.

Кошкин, прибывая в своих мыслях, потерял нить начальственного повествования.

– Обстоятельство чего?

– Причины для беспокойства нервной системы. Полный дом людей. А он уединяется в кабинете и выпивает сам с собой.

– Может он о чем-то думал.

– Вот, о чём?

– Да кто ж теперь скажет. Может, ему надо было сосредоточиться.

– Если бы он сосредоточился, то, скорее всего мы бы не имели то, что имеем. Или он был не в курсе?

Степан Кузьмич грустно посмотрел на полковника, полного позитива и свежих идей. Пади разбери теперь.

– Не в курсе чего?

– Того, что пьет уже на брудершафт со смертью.

«Да, вы сегодня, Дмитрий Сергеевич, кладезь мыслей и афоризмов», сыщик перевел диалог в другую мысленную плоскость. Что с того был он в курсе или не был он там. Скажите лучше, кто этот курс ему организовал. И пил Зорин в гордом одиночестве не свойственное его гастрономической привычке красное грузинское вино, не коньяк, как полагается. Правильно. Может он и не собирался сосредотачиваться, а просто ждал человека, для которого и открыл вино. И что стоило ему или ей, потом унести второй бокал?

– А как там вдова? Я слышал, она до сих пор носит траур?

Мысль о ней синхронно совпала с неожиданно заданным вопросом.

– Да.

– Что говорит?

– Молчит. Если бы у неё была возможность, она бы спустила меня с лестницы, причем молча, не проронив ни звука.

– Знаешь, что, Степан Кузьмич, ты там поаккуратней, не геройствуй и ничего там у неё не пей и не ешь.

– Да мне там, Дмитрий Сергеевич без веских оснований делать нечего, а ем я исключительно домашнюю пищу, приготовленную от души и с любовью.

Покидая кабинет начальства, Кошкин почувствовал, как проголодался. С удовольствием он извлек из своей видавшей виды папки исключительно домашние пирожки. Маленькие румяные треугольнички хранили тепло заботливых рук его жены, его Евдокии. Перетертая с жареным лучком картошечка и грибочки с золотистым куриным филе. Да, с такими пирожками никакие нейролептики для поднятия настроения ни к чему.