Читать книгу Когда выбираешь свободу - Наташа Черноокова - Страница 4

– Юрка-а-а-а!!! Юрка!

Юрка обернулся на звук голосов. Вдалеке над верхушками высоких трав и ромашек, словно поплавки на воде, подпрыгивали головы мальчишек. Он узнал их. Это были его младшие братья. Юрка заулыбался во весь рот и помахал им рукой. Он был всегда рад их видеть и особенно сейчас, когда в поле было жарко и скучно. Хоть и было только утро, но солнце уже жарко грело макушку через панамку, и из гущи ароматных трав поднимался звон. Внизу, у самой земли, было уже не прохладно, а сладко-душно, и приятно грело ноги, обутые в стёртые сандалии. На поясе у Юрки болтался полотняный мешочек, в который он по просьбе бабушки собирал цветки ромашек. Бабушка потом делала из них отвары, чаи и лечебные настои. Юрка не роптал и выполнял всё, о чём она просила. Так получилось, что он с рождения жил у бабушки, помогал ей и дяде-инвалиду. Он любил и бабушку, и дядю, но по родительскому дому и братьям скучал сильно. Вот и сейчас, когда он увидел, как три маленькие фигурки продираются сквозь густые и высокие травы и радостно машут ему руками, сердце его наполнилось теплом и счастьем. Юрке шёл тринадцатый год, и он был самым старшим среди братьев. Следом, младшим по возрасту, был Мишка, за ним – Петрусь, и самым маленьким из всех братьев, равно как и самым любимым, был Ванюшка.

Мальчишки торопились и бежали, стараясь высоко поднимать ноги, чтобы перепрыгнуть через зелёные волны, что делало их похожими на молодых козлят. Ванюшку и вовсе почти не было видно, лишь его белёсая макушка пушистым одуваном золотилась среди зелени трав. Он сильно отставал от старших, хоть и старался изо всех сил. Но ему было всего четыре года, а травы были слишком густы и высоки. Он то и дело спотыкался об них и нырял головой в самую гущу. Размазывая ладошками сопли по щекам, он, сопя, поднимался и снова бежал за братьями, но видел, что уже хорошо отстал от них. Наконец он просто устал и совсем обиделся, остановился и заревел во весь голос. Мишка услышал его рёв и, вернувшись за ним, подхватил на руки и потащил впереди себя. Ванюшка, счастливый и чумазый, с размазанными по щекам коричнево-зелёными полосами, обхватил брата за шею.

– Приве-е-ет! – закричал Юрке Петрусь и замахал рукой, в которой болталась серая сумка. – Мамка пирожков напекла!

Ребята повалились в траву рядом с Юркой. Петрусь достал из сумки газетный сверток с расплывшимися жирными пятнами и литровую банку с молоком.

– Мы сначала до бабушки побежали, думали, что ты дома, – деловито разворачивая газетный сверток и пытаясь разложить его на примятой траве, сказал Мишка. – Но бабушка сказала, что ты здесь, и чтоб мы отнесли всё к тебе и покушали вместе с тобой!

Мишка, сияя, наконец расправил газету, и тёплые ещё пирожки румяно и аппетитно развалились перед мальчишками.

– Ешь! – сказал Мишка и потянулся к банке с молоком, чтобы открыть её.

– Ну и вы тоже налетайте! – сказал Юрка и откусил сразу почти полпирожка.

– Не-е… – сглотнув слюну, отозвался Петрусь. – Сначала ты поешь! Мы уже завтракали! Давай-давай!

– Дак уже ж почти обед, можно и перекусить, – с набитым ртом, подмигнув, проговорил Юрка и протянул один пирожок младшему брату. – Держи, Ванюшка!

Ванюшка аж подпрыгнул и радостно схватил пирожок чумазой ручкой. Он очень хотел пирожок, но знал, что они предназначались старшему брату, поэтому ни за что не взял бы сам.

Мальчишки все вместе умяли пирожки, выпили молоко и довольные растянулись в густой траве. Лишь непоседа Ванюшка, получивший существенную подпитку своей и без того неуёмной энергии, носился рядом и гонял кузнечиков. Мишка рассказывал Юрке последние за минувший день новости. Вчера Юрка не встречался с братьями и поэтому пропустил часть событий. Оказалось, что их общий враг, хулиган и задира Вовка Мещеряков со своими дружками, прознав, что Мишка и Петрусь гуляли без Юрки, из кустов обкидали их комьями грязи и провоцировали на драку.

– Знаешь, если б не баб Маришка, которая шла следом, – с жаром говорил Мишка, – то мы б им наваляли так, что они б это на всю жизнь запомнили!

Мишка сжал ладонь в кулак и погрозил невидимому врагу.

– Когда они уже угомонятся? – задумчиво провожая взглядом облака, мелкими барашками проплывающие над развалившимися на траве мальчишками, произнес Юрка.

– А когда наваляем, тогда и угомонятся, – негромко отозвался Петрусь.

– Может, нам с ними как-то поговорить? – спросил Юрка и сел, глядя на братьев сверху вниз. – Не всё ж решается с помощью кулаков… Выяснить, кто чего добивается, что не нравится…

– Ага! – с сарказмом отозвался Мишка. – Может, с кем-то и можно договориться мирно, но не с Мещеряковым. И так ясно, чего он добивается и что ему не нравится. Он же за отца мстит, забыл?

Нет, Юрка не забыл. Юрка отлично помнил эту историю. Громкую для их небольшого поселка и неприятную.

Отец мальчишек, Иван Васильевич Смирнов, был очень уважаемым человеком не только в родном селе, но и в райцентре. Почетный фронтовик, герой Великой Отечественной войны, сейчас, в мирное послевоенное время, он занимал должность председателя сельского совета. Был строг, но справедлив не только с чужими, но и со своей семьёй. А отец Вовки работал начальником в МТМ. Случился инцидент, виной чему послужил алкоголь, и если б об этом не стало известно Ивану Васильевичу, то потихоньку тот случай замялся бы и забылся. Но Иван Васильевич был принципиальным и честным. Разбирательства были громкими, и в итоге Вовкиного отца исключили из партии, а на работе перевели в простые механики. Вследствие этого Мещеряков старший ещё больше запил и обозлился на всех. Вовка стал частенько попадать под его горячую руку. Поэтому злости у Вовки на Ивана Васильевича хватало. А так как отомстить непосредственно виновнику своих бед он не мог, то его сыновья были очень подходящей мишенью. Юрку он побаивался: тот был старше на год, крепче и выше почти на голову, а вот Мишке и Петрусю частенько прилетало.

Юрка сорвал травинку и в задумчивости намотал на палец.

– Надо что-то придумать, – сказал он.

– Ну да! – подхватил Петрусь. – Подловить как-нибудь и намылить ему шею хорошенько, чтоб знал наших!

– Ага… – негромко отозвался Мишка. – Только Мещеряков, как назло, один никогда не ходит. Всюду в сопровождении своих дружков. Как трус.

Петрусь заливисто рассмеялся, зажмурив глаза.

– Конечно! – воскликнул он сквозь смех. – Как же ему без свиты? Ему ж каждый второй навалять хочет! Он пока до дома дойдёт – все фингалы соберёт, коли без охраны будет!

Юрка хмыкнул, завязал травинку в узелок и щелчком запустил в гущу травы.

– Ладно, – сказал он и поднялся на ноги. – Разберёмся. Я дальше собирать, а то мало совсем.

– Мы ж помогать пришли! – спохватился Мишка и тоже вскочил на ноги. – Сейчас быстро управимся и гулять! Ага?

– Ага! – согласился Юрка, и мальчишки принялись за работу.

Вместе всегда веселей: и работа быстрее спорится, и время быстро пролетает. Вместе всегда здорово… И Юрка чувствовал себя одиноко, когда вечером ему приходилось одному возвращаться к бабушке. Он любил бабушку, и ему хорошо жилось с ней, но все же родителей и братьев ему очень недоставало. Он скучал по ним. Скучал по перешептываниям с братьями перед сном, когда иногда оставался с ночевкой в родительском доме. Мать в комнате на полу расстилала огромное ватное толстое одеяло, и мальчишки все устраивались спать на нём, под одним покрывалом, как котята. И не могли наговориться. Скучал по маминой стряпне. Бабушка, конечно, не хуже, а может даже и вкуснее готовит, но мамина была особой. В родительском доме даже пахло по-другому… Когда он был помладше, то, засыпая в бабушкином доме, он, бывало, даже плакал. Но став старше, он убедил себя в мысли, что бабушка старенькая, дядя, бабушкин старший сын и брат мамы, инвалид, и надо ведь им помогать! Как же они одни? Вот и получилось, что у него, у Юрки, почётная и важная миссия – помогать своим близким. С этими мыслями жить ему становилось легче, и на душе было не так тоскливо.

Вот и сейчас в три пары рук мальчишки быстро наполнили матерчатый мешочек и выполнили Юркину норму сбора цветов на сегодня. Даже Ванюшка помогал! Правда к концу он уже разнылся: было жарко и хотелось пить. Поэтому мальчишки работали быстро и вскоре уже неслись по полю в сторону бабушкиного дома. Ванюшка счастливый восседал на плечах у Юрки и хохотал во всё горло.

– Впел-лё-од! Впелёд, мой конь! – кричал Ванюшка и размахивал руками. – Ул-ла-а-а!

Ванюшка поначалу казался Юрке совсем невесомым, но, даже не добежав до конца поля, Юрка выдохся и перешёл на шаг. Ванюшка склонился к Юркиной голове и обнял ручонками.

– Устал? – заботливо спросил он. – Ну отдохни… А потом ессё побегаем!

Юрка засмеялся. Приятна ему была забота младшего братишки.

Дома бабушка попыталась накормить мальчишек обедом, но на столе стояла большая тарелка со стопкой свежеиспечённых блинов, поэтому все, галдя и толкаясь, накинулись именно на них. Бабушка покачала головой и принесла плошку со сметаной.

– Дак сядьте ж по местам! Всем достанется! – говорила бабушка, подвигая табуретки к столу.

Она была небольшого роста, сухонькая, но крепкая. И по сути, она не была ещё старой, просто тяжёлая жизнь сделала своё дело. Её голубые слегка выцветшие глаза в лучах уже хорошо сформировавшихся морщин светились добротой, но голос был тверд и молод. И бабушку слушались все. Даже отец мальчишек. Юрка слышал, как мать однажды, разговаривая с дядей Серафимом, своим братом, рассмеялась и сказала, что если отца боятся все, а отец боится тёщу, значит тёща – самый большой авторитет на селе. И ведь так и было. Юрка частенько замечал, как отец, рослый и крепкий, пасовал спорить с этой маленькой женщиной и вёл себя так, словно мгновенно превращался в маленького мальчика. Но внуков своих бабушка любила бесконечно и беззаветно. Особенно Юрку.

Когда он родился, родители Юрки жили в бабушкином доме, и главной нянькой была, конечно же, бабушка. Она почти не отходила от внука и была хорошей помощью для своей дочери. А потом через два года родился Мишка, и родителям от колхоза дали квартиру в новом двухквартирном доме. Это была хоть и не большая, но с тремя комнатами квартира, с кухней, верандой и приквартирным участком. Сзади домов были понастроены сараи для скота, сеновалы и подсобные строения, закреплённые за каждой квартирой. Родители были счастливы! Но когда они переезжали, бабушка не смогла сдержать рыданий. Очень она горевала, что Юрку увозят. И родителями было решено оставить старшего сына с бабушкой. Ну вроде как и бабушка довольна, и матери полегче, и для маленького Юрки смена обстановки не станет стрессом. Так и остался Юрка жить с бабушкой. А летом так и все мальчишки, ну кроме разве что Ванюшки, жили практически на два дома. То все кучей у родителей, то у бабушки. А жарко летом! Так настелит бабушка одеял тёплых на полу в большой комнате, и мальчишки, набегавшись и наигравшись за день, кто как, вповалку засыпали на этих одеялах. У бабушки почти как дома, только лучше! – так братья говорили Юрке и даже немного завидовали.

Вот и сейчас Петрусь, наевшись блинов и поглаживая себя по животу, сказал:

– Хорошо тебе, Юрка! Вот погуляем, ты потом домой придёшь, а у тебя опять блинов целая куча! Ешь не хочу!

– Да-а, хорошо мне! – широко улыбаясь, согласился Юрка и с лукавым прищуром глянул на брата.

– А я вам с собой заверну, перед сном покушаете, – донёсся от плиты голос бабушки.

– Да вот ещё! – воскликнул Юрка. – Не буду я ни с кем делиться! Обойдутся, и так вон жирные какие!

Юрка метал озорные искры в братьев.

– Кто это жирный?! – подхватил Мишка.

– Вот ведь куркуль! Для братьев зажал, буржуйская морда? – едва сдерживая улыбку, медленно протянул Петрусь.

Ванюшка с полным ртом медленно жевал и следил непонимающим взглядом за братьями.

– Да смотрите на себя. Жир аж из штанов вываливается, и пуговки на рубашках того и гляди отскочат, – сказал Юрка, медленно вставая. – О! Смотри-смотри, у Михи аж щёки заблестели!

Петрусь оглянулся на Мишку, и в этот момент Юрка соскочил с места и помчался к двери. Мальчишки опомнились и, поняв, что их провели, с громкими воплями кинулись следом. Ванюшка открыл рот и уставился на бабушку, которая всплеснула руками и воскликнула:

– Вот шалопаи!

Она выглянула в окно, где по двору бегали её внуки, и, вереща, накидывались друг на друга. В конце концов они свалились в траву, и эта куча-мала стала кататься, махая руками и ногами. Ванюшка вышел на порог и, глядя на старших, завыл. Как это так, его не взяли играть? Бабушка смотрела на всё это и неодобрительно качала головой. Брови её хмурились, но лицо озаряла невидимая внутренняя улыбка.