Читать книгу Мужской стриптиз - Наташа Королева - Страница 2

За что люди любят цирк?

У меня есть право ненавидеть его с детства. Его рампу, его туш, его запах, его бесконечный драйв. Цирк имеют право ненавидеть те, кто слишком глубоко в нем утонул.

Я зябко кутаюсь в халат у панорамного окна. С двадцатого этажа одного из лучших отелей Вегас кажется бурлящим морем огней. Где-то внизу, за «линией прибоя», сияет крыша лучшего казино «Мираж». Там все и произошло.

Там – сказочная страна «Цирка Дю Солей», владения всемогущего канадского божества Ги Лалиберте. И где-то там Марк, его сияющий «мерс» уже ползет в пробке обратно. Репортеры, агенты и менеджеры наверняка навалились на него, как хищные муравьи на жирную гусеницу.

Им нужна я.

После того что случилось сегодня на сцене сказочной страны, Марк примет на себя главный удар. Ему не привыкать, импрессарио галактического уровня должен хорошо держать удар. Прежде мне стало бы жаль его, но не теперь. У меня нет сомнений, что мальчишка-акробат, пара клоунов из Нижнего, и любой из подписавших контракт, и я…

Мы все для него лишь проекты. Более прибыльные или менее. Каждого из нас родили не папа с мамой, а всемогущий продюсер Марк. Мы – плоды рук его и таланта его. Мы – никто до встречи с ним, до озарения, до благодати. Он разыскал нас там, где раньше был Советский Союз, и продал нас могущественному шапито «Дю Солей».

Он умеет любить, яростно и честно. Но случается и так, что человек любит вещь. Нумизматы обожают свои монетки, какие-то джигиты спать не могут без кинжалов, а где-то я читала, что моряки плачут и сохнут по своему затонувшему кораблю.

Марк умеет любить.

Ведь я его лучший проект.

Сегодня, как и много раз до того, я стояла под самым куполом, вдыхая обращенный ко мне страх и восторг. Внизу колыхалась нервная темнота, сотни глаз шарили по мне, сотни вспотевших сердец колотились часто…

Мне оставалось лишь разжать руки. И полететь им навстречу. Но что-то случилось за те четыре секунды отсчета.

Я имею право ненавидеть и любить свою работу, но не Марк. Он любил меня тысячу лет назад, но не эти голубые шатры, шатры лучшего цирка на планете… А может, он любил себя во мне, захлебывался в фонтане энергии, который я сумела в нем открыть?…

Теперь, спустя час, я жду его в номере лучшего отеля. После того, что произошло в казино. Он скоро явится. Наверняка менеджера проекта уже известили, а может быть, известили всемогущего Ги, хозяина цирка. Достаточно серьезный инцидент, угроза репутации. А потерять репутацию – разве можно представить что-то страшнее, ха-ха?

Меня трясет. Если бы я умела пить, напилась бы. Я знаю, что он скажет. Что я сегодня уничтожила все, что он строил десять лет…

Про цирковых детей говорят – «родилась в опилках». Мне не выпал счастливый жребий, не существовало той династии, которой следовало гордиться и продолжать. Существовали музыкальная мама, интеллигентный папа, три тетушки, две бабушки и пухленькая восторженная девочка, застывшая у ворот шапито.

Шапито приезжал в наш город трижды. Может и не три, а четыре, пять, шесть… Но в детской памяти остались зарубки от трех праздников. Девочка замирала, не дыша возле наспех сколоченной ограды, и готова была простоять там, на задворках провинциального украинского городка, сутки. Электрики тянули провода, монтажники вывешивали свет, грузчики раскатывали гигантские полотнища крыши и соединяли стеллажи сидений, а девочка не смела шелохнуться.

Меня тянуло даже не столько на зрительские места, сколько на арену. Там происходило диковинное чудо. Там переворачивался мир. Там руки, тела, голоса волшебников ткали звездное покрывало. Обыденность исчезала, я переставала быть собой, я сама становилась звездой, искоркой этого чародейства…

За что зрители ненавидят цирк?

Здесь люди каждый вечер рискуют жизнью. Они играют на острие бритвы, доводят волю и сухожилия, выжимают из себя последний сок. Но это личное дело каждого. Гораздо хуже то, что они выжимают силы из бессловесных братьев.

Девушка выкормила тигренка. Он вырос у нее на руках. Во время гастролей в Одессе тигр перегрыз ей горло. У Дурова слон растоптал дрессировщика. Спустя пару лет медведь разорвал того, кто его кормил. А тот случай со львом, и целая семья? Кровь, повсюду кровь…

Гений и император «Цирк Дю Солей», великий Ги Ла-либерте, двадцать пять лет назад постановил, что не будет мучить ни одно животное. За одно это, не имея в виду творческий гений, человек достоин поклонения. Когда Марк рассказал мне об этом человеке подробно, я не могла поверить, что меня пригласят. Тогда, почти десять лет назад, я соглашалась на малое…

…Час назад у меня оставалось четыре секунды на все. На то, чтобы выдохнуть, вдохнуть, качнуться влево-вправо на моем сказочном «велосипеде» и, набирая космический разбег, рвануть туда… Навстречу общему вздоху, всплеску, стону восхищения, веселому ужасу.

Но я использовала отпущенные четыре секунды совсем иначе. Я застыла, ухватившись за тихо гудящие тросы. К счастью, прожектора еще не включили. Они не могли видеть мое лицо, искрящееся от блесток, излишне румяное, хищное лицо летающей пантеры. Неожиданно я осознала, что подо мной двадцать метров пустоты и убийственно твердый пол. Наверное, это не было страхом разбиться. Настоящий страх я преодолела лет в двенадцать, в Ялте, когда впервые прыгнула на том, самом первом, чудовищно нелепом «велосипеде».

Час назад я ощутила ужас, оттого что умру и не оставлю после себя ничего. Ничего, кроме маминых слез, обрывков шикарных афиш, блестящих костюмов, сотен фотографий, авиабилетов…

Мне – двадцать шесть, расцвет и сияние. Анастасия Арефьева, мега-звезда одного из семи шапито, принадлежащих канадскому «Цирку Солнца». Смешение стилей, отчаянный риск и хрупкая женственность. Эквилибр, силовая атлетика, гимнастика… и номер, который не может повторить никто. Мне двадцать шесть, ни семьи, ни уютного дома, ни детского смеха.

Если я сорвусь, если на мгновение мне изменит выдержка, если сморгнет или растеряется один из тех, кто страхует внизу, если залетит соринка в глаз, если лопнет лампа в прожекторе, если…

Спасибо тебе, дорогой Марк.

…спасибо тебе за то, что поднял меня и нес на руках эти годы…

…спасибо за то, что с тобой я научилась мечтать…

…спасибо, что угадал в восторженном утенке широкие сильные крылья. Спасибо, что влюбился. Ты одним взмахом вырвал меня из клещей провинциального забвения…

…спасибо за то, что долгое время я поистине была счастлива…

…спасибо тебе за то, что ты так умно и так доходчиво все объяснял – почему нам не надо иметь детей, почему это повредит моей карьере, почему нам будет лучше вдвоем, а не втроем…

…спасибо тебе за слезы, которые я тихо глотала, когда ты исчезал на неделю, хотя находился со мной в одном городе – в Сингапуре, Москве, Монреале, Лос-Анджелесе…

…спасибо за твою пробивную силу, твой цинизм и жесткость, твое брызжущее остроумие, которых так не хватало кругленькой робкой толстушке первые годы…

…спасибо, что ты приручил шестнадцатилетнюю девчонку. Приручил меня так, что даже когда мы уже спали под разными одеялами, я любовалась твоими сонными беззащитными чертами, вдыхала твой запах и была счастлива, что еще пару дней ты со мной, а не с кем-то…

…спасибо, что ты бился за каждый цент в моих контрактах, что ты избавлял меня от налоговых чудовищ, от лживой прессы, от армии шоу-обманщиков…

…спасибо за более чем скромные гонорары и проценты, которые ты мне благородно оставлял. За квартиру в Москве, которая могла бы стать нашей, но живут в ней только тени от проезжающих внизу машин…

…спасибо за то, что благодаря тебе я научилась ценить себя, научилась слышать людей, научилась закрывать глаза на ложь…

…спасибо тебе, что, несмотря ни на что, мы сохранили уважение друг к другу и теперь можем помогать, когда кому-то из нас нужна помощь…

…спасибо тебе, теперь я острее чувствую, что такое мой триумф. Это мимолетно и хрупко, как крылья бабочек, которых ты мне показывал в экзотическом Таиланде…

…спасибо за твой взгляд и твою улыбку, с которой ты ворвался в мою жизнь…

…спасибо тебе за то, что у нас не было ребенка…

Все это коснулось холодным крылом за четыре секунды. Родилось и окрепло четкое понимание, четкое, как завершенный кристалл. Если я сейчас и здесь разобьюсь, то никто не скажет – этот безумный трюк был так нужен миру! Возможно, мой удивительный велосипед выставят в каком-то особом цирковом музее и рядом повесят табличку – типа, на нем разбилась непревзойденная и единственная исполнительница, гордость монреальского цирка, такая молодая и яркая.

Но не гордость Украины и не гордость России. Там меня ждет в лучшем случае несколько коротких газетных заметок. Их разыщут, вырежут и, поливая слезами, будут сохранять мои тетушки. Родителям заметки обо мне не нужны. Они давно ждут назад счастливую девочку, которую в двенадцать лет посадили на первое уродливое колесо с педалями…

Час назад я сделала шаг назад. Впервые за десять лет я отступила. Если я погибну, никто не назовет меня мамой, никто не прижмется ко мне в страхе, никто не обнимет меня утром пухлыми ручонками.

Я сорвала ему программу. Я слышу, как Марк широкими шагами идет по коридору. Даже сейчас, даже теперь, наверняка зная, как мне хреново, он… работает. Работает на ходу.

– Да. Нет. Слушайте меня! Резюме, вашу кассету с выступлением, фото в плавках и крупный план… все вместе перешлите в мой нью-йоркский офис, ясно?

– Алло? Нет, не я. Вас встретит гардиан из вашего шоу. Мы вылетаем в четверг, билеты заказаны.

– Кто? Кто это?! Нет, силовиков не берем… Всех благ!

Щелчок замка.

– Настя, что ты натворила?!.

Я смотрю на него и не могу трезво думать. Это тот самый человек, который десять лет назад кидался к моим ногам. Это тот самый человек, которого я позавчера обнаружила с девками из «Миража».

Если бы он спросил сейчас: «Настя, тебе плохо? Настя, хочешь, плюнем на все, и уедем, и плевать на контракт?…»

Но он спросил, что я «натворила». И я осталась одна.