Читать книгу Тень в море - Наурызбек Али - Страница 1

Ты уже Капитан

С недавних пор меня снова начали посещать странные сны. Долгое время у меня не было проблем со сном, и я успел отвыкнуть от них. Вот уже третью ночь я вижу нашу старую двухкомнатную квартиру с ее холодными стенами и покинутым видом. Освещения в доме не было, и только лунный свет мерцал сквозь шторы в гостиной, отчего квартира казалась мрачнее обычного. В сумраке невозможно было разглядеть расположения вещей, и я двигался чисто по памяти, как это делают незрячие люди. Конечно, назвать эти сновидения кошмарами сложно, но проснувшись, я ощущал тяжелый осадок в сердце, будто бы что-то ускользнуло у меня из-под рук, потерялось, и я даже не в силах вспомнить, что это было. Приснился мне и брат. Он сидел на своей кровати, уставившись в пустоту, и безмолвствовал, ни гласа, ни воздыхания в буквальном смысле. Он виделся мне угрюмым и грустным, так не похожим на себя. Его густые темные кудри поседели, и под томными глазами, и на лбу выглядывали толстые линии морщин. Он смотрел на меня как в детстве, задумчиво, без слов, со слегка приподнятыми бровями, но взгляд его больше не горел жизнью. На нем были дорогой смокинг и рубашка с тугим черным галстуком. Для того, кто обычно ходил в спортивной одежде и не любил все классическое, он выглядел необычно.

Я проснулся в шестом часу утра и не мог дальше уснуть. Мне привиделось лицо брата с прошлой ночи, и я взволновался, не произошло ли что-то плохое с ним. Такое бывает, когда долгое время находишься вдали от дома, начинаешь переживать из-за всякой мелочи. Я попытался позвонить ему, чтобы узнать всё ли у него хорошо, но номер был вне зоны доступа. Решив, попробовать снова после душа, я встал и открыл окно на балконе в надежде, что природа хоть как-то сжалилась над нами и погода за ночь стала получше, но горячий влажный воздух подул мне в лицо, и я в раздражении закрыл окно обратно. Стоя под струей холодной воды, я окончательно проснулся и пробежался в мыслях по деталям своего сна, половину которых начал уже забывать. Поняв, что память снова начинает меня подводить, я написал на запотевшем стекле душевой кабины: “позвонить брату перед работой”, но эта мысль так и не покинула кабину душа. Поскольку я встал пораньше, чем обычно, у меня в запасе оставался еще целый час до работы, и я занялся приготовлением завтрака. Я редко готовил и зачастую питался в дешевых забегаловках, как “Макдональдс”, “КФС” или же заказывал домой блюда в арабских ресторанах, поэтому сырых продуктов в доме было мало. В холодильнике я нашел два яйца, пару кусочков ветчины и несколько помидоров черри в консервной банке, и сделал из них омлет. За завтраком меня не покидало чувство, что я должен был сделать кое-что, но что именно я никак не мог вспомнить. Подумав, что по пути память прояснится, я отправился на работу, оставив немытую посуду в раковине.

Моя квартира располагалась в западной части Абу-Даби, в “Туристик Клаб”. Я снимал комнату на седьмом этаже в одном из восьми блоков, предоставленных для экспатов. Тут жили представители разных народов. Помню, в первые дни, когда переехал сюда, я с любопытством разглядывал постояльцев, даже не подумав, что тем самым могу доставить им неудобства. Так продолжалось до тех пор, пока один из моих соседей не подошел ко мне и не объяснил неделикатность моего поступка. В свое оправдание скажу, что там, откуда я родом, разнообразие внешности является редкостью.

На работу я добирался на автобусе. Остановка находилась в нескольких минутах от дома, но этих минут было достаточно, чтобы вся одежда покрылась потом. В этих краях круглый год светило солнце, и поскольку город находился на берегу моря, влажность воздуха была настолько высокой, что даже ночью стояла невыносимая духота. Поначалу я и пары метров не мог продержаться под солнцем, но за годы проживания, успел адаптироваться и теперь иногда выходил на пробежку. Только с запоминанием местности у меня по сей день проблемы. Может, причиной тому были ничем не отличающиеся друг от друга здания или же я страдал географическим кретинизмом, но без онлайн карты я часто терялся в городе.

Автобусы были разделены на две части. Впереди сидели женщины, а сзади мужчины, и в основном это были граждане Индии и Пакистана. Местные же арабы очень редко пользовались общественным транспортом. Метро в городе отсутствовало, поскольку в этом не было особой необходимости. По сравнению с Дубай в Абу-Даби туристов было относительно мало, и дороги не были заполнены машинами. Здесь по большому счету жили люди рабочие из разных стран, впрочем, как и во многих крупных столицах. Туристы, конечно, заезжали сюда после Дубая в качестве бонуса, но летом только отчаянный человек приехал бы в эту страну отдыхать. Возможно, это прозвучало довольно резко, но я знаю, о чем говорю. В такой знойный сезон никто не рискует выходить из дому по пустякам. Когда я только приехал сюда, летом пару лет назад, совсем зеленый, почти с пустыми карманами, первым делом отправился на пляж, но один раз нырнув в горячее море и вдобавок получив пару солнечных ударов, я больше в это время года ни на шаг не приближался к морю. Зато зимой здесь наступал настоящий рай, ради которого несложно было помучиться остальные девять месяцев.

Я работал в местной телекоммуникационной компании и завел себе много новых друзей. Хоть они не могли унять мою тоску по дому, но мне с ними всегда было весело. Мы устраивали пикники в пустыне, жарили мясо и перепробовали немало арабских сладостей, нередко оставались там ночевать. В кромешной тьме пустыня напоминала море, и песчаные сугробы были похожи на бушующие волны. Во всех походах мы ни разу не спали в палатке, но зачем-то все время таскали их с собой. Беспросветный туман ночи, упавший на Руб-эль-Хали, озаряли звезды, не уступающие по яркости темноте пустыни. Оттуда можно было даже увидеть Туманность Андромеды, если знать, куда смотреть. Мои новые друзья напоминали мне старых приятелей, с которыми я так же любил проводить время. По вечерам я оставался один в своей комнате, и бывали ночи, когда я не смыкая глаз, курил на балконе. Я оставил свою прошлую жизнь позади и не собирался больше возвращаться обратно, но иногда мне не хватало моего брата или Аскара рядом. Они бы сумели меня подбодрить в любой ситуации.

Компания наша предоставляла интернет-услуги частным и юридическим лицам, и моя работа заключалась в том, чтобы проверять соответствующие документы клиентов и подавать заявку в системе. На первый взгляд, кажется, что особых трудностей в этих обязанностях нет, но иногда, а в особенности под конец каждого месяца, мы работали по двенадцать часов без перерыва. Почему-то только в конце месяца люди вспоминали, что им нужны услуги нашей компании. Сегодня был как раз такой день и мне пришлось задержаться на работе еще на несколько часов. После утомительной смены я отправился в торговый центр “Марина”, который находился в другом конце города. Мне необходимо было купить новую клавиатуру, потому что клавиш на старой не доставало, а буквы на оставшихся уже стерлись из-за моей интенсивной писанины. Переносить свои чувства на бумагу когда-то было частью моей терапии, но со временем превратилось в хобби. Теперь все свое свободное время я проводил за компьютером, убивая зрение, отчего начал носить очки.

Только дойдя до остановки я вспомнил, что забыл зонтик в офисе, но обратно идти не было сил. По расписанию следующий автобус до торгового центра должен был приехать через десять минут, но мои ноги, словно вареное спагетти не позволяли мне простоять так долго, а голова вскипела как чайник от жары и еле держалась на шее. К счастью, стоило приподнять руку и такси было тут как тут. Я сел и повернул кондиционер на себя. Подумал, наверное, такой воздух дует у врат рая. Закрыл глаза и вспомнил, как стоял на вершине Мтацминды. Теплое чувство охватило грудь.

– Marina Mall, – грубый мужской голос с арабским акцентом словно ухватил меня за ноги, и в мгновение ока перетащил с прохладных вершин гор в горячую пустыню.

– Already? I wanted to stay little bit, – попытался я пошутить, но ни малейшее движение не увидел на его лице.

– Go,go,go. Now – ответил он нетерпеливо, и я вышел из машины.

Каррефур – так назывался супермаркет, находился на цокольном этаже торгового центра, и состоял из трёх громадных отделений. В первом продавались только продукты питания, во втором хозяйственные товары и одежда, а в третьем бытовая техника. Мне было нужно как раз-таки третье. Тут у меня была карточка постоянного клиента, и мне обычно делали скидку, собственно, поэтому я и поехал в другой конец города. Мне пришлось немного повозиться, пока мне не оказали помощь. Торговый консультант предложил мне механическую клавиатуру, яростно описывая её преимущества над остальными кусками пластика. В итоге я согласился, только чтобы его труд не пропал даром, хоть это и значило для меня потратиться в два раза больше запланированного. Стоя у кассы с этой “чудо-клавиатурой”, я услышал сзади, как кто-то назвал мое имя, и сделал это так четко и без ошибок, что на секунду мне показалось, что я дома. Я обернулся. Перед о мной стояла девушка на голову ниже меня, в платье песчаного цвета, с необычной для этих краев светлой кожей и с пышными темными кудрями. Я застыл в недоумении.

– Ты что, не узнал меня? – спросила она, искренне улыбаясь. – Это же я – Молли.

Я всмотрелся в ее черные глаза, и наверное, прошло полминуты, пока я не признал в ней пятнадцатилетнюю красавицу, которая изменила брату жизнь.

– Молли? – вопросил я в ответ, желая убедиться в том, что это правда была она, и у меня не галлюцинации от солнечного удара, как бывало в первые дни приезда.

– Кто же еще! – торжественно восклицая, она раскрыла объятья. – Сколько лет прошло, а ты все такой же.

Такая фамильярность меня не очень обрадовала. Похоже, что время не имело никакого влияния на ее отношение к людям.

– Твои комплименты всегда были двусмысленны, – ответил я, освободившись из ее объятий.

– Да, все такой же, – продолжала она, не отпуская мою руку. – Готова поспорить, ты думаешь, отчего же я назвала тебя по имени.

И вправду, я не мог припомнить, когда же она в последний раз называла меня по имени, и потупил глазами.

– Оттого, что ты больше не Матрос, глупый. Ты уже Капитан!

Немного успокоившись, мы решили поужинать. Я повел ее в ресторан тайской кухни на берегу Персидского залива, или, как сами местные называют его – Арабского залива. Солнце уже село, так что мы могли позволить себе посидеть на улице. Молли попросила место ближе к морю, поэтому нам пришлось прождать четверть часа, пока освободится столик, но оно того стоило. Волны бушевали и бились о скалы, и капли соленой воды стекали по ножкам нашего стола, хоть и брызги не доставали до нас.

– Ты, как всегда, выбираешь лучшие места, – сказал я, оглядываясь по сторонам.

Она фотографировала себя на фоне ресторана и пропустила мои слова мимо ушей. Лампы возле столиков горели перламутром. Я откинулся на спинку стула. Мои ноги-спагетти, наконец, расслабились. Говор посетителей. Умиротворение.

– Еда, – выкрикнула Молли.

Принесли наш заказ. Ей раки, а мне пад тай с креветкой. Как только я взял вилку в руку, она остановила меня.

– Постой, постой. Сначала сфоткаю.

Я смотрел на неё. Улыбка была такой же, как и раньше.

– Ну, рассказывай, каким ветром тебя сюда занесло? – задал я вопрос, который интересовал меня с минуты нашей встречи.

– А мне не нужен никакой ветер, глупый, – ответила она в своей беспечной манере, – я могу просто расправить крылья и полететь.

Подол ее платья развевался на ветру, обнажая белокурые колени.

– С этим сложно поспорить.

– Отдыхать приехала, что мне еще тут делать, – добавила она с удивлением.

– В такую-то жару?

– А когда меня это останавливало? – она смахнула волосы с лица и заложила ногу на ногу. – Ты же меня знаешь, дорогой.

Я уже привык к непринужденности ее тона и более не обращал на это внимания.

– Как всегда, идешь против устоев и ненавидишь правила? Уж я-то хорошо знаю.

Молли ничего не ответила и лишь покачала головой. Перевела взгляд в сторону моря и сказала уже посерьезнее:

– А я все-таки посмотрела все эти страны.

Мы замолчали. Она была так же красива и юна, как в день нашей первой встречи, а тонкие цепи морщинок, которые появлялись вокруг ее глаз и губ, когда она улыбалась, делали ее образ лишь женственнее. Один лишь нос выглядел по-другому, похоже, что она избавилась от горбинки.

– Одна? – спросил я, желая прервать молчание, тем самым озадачив ее.

– Что одна?

– Путешествуешь одна?

– Нет, конечно, – подмигнула она, вернувшись в свое веселое состояние, – с ухажером.

– Ясно, – ответил я с некоторой грустью в голосе, которую скрыть у меня не получилось. – Ты совсем не изменилась.

– Правда? А мне кажется, я набрала пару лишних килограммов. Много лет все же прошло, – она встала, увлекшись темой, и покружилась. – Хотя это в платье не так заметно. А может, ты и прав. Тебе виднее. Легче судить, когда имеешь в голове ясный образ человека до и после. А у меня взгляд совсем притупился.

– Да. Правда, – подумал я, пропуская ее бессмысленный лепет сквозь уши. –Ты в точности такая же, как и прежде, но это касается только внешности. Что случилось с прежней, плюющей на стандарты Молли?

Она кружилась перед о мной. Ее платье цвета пустынного песка развевалось на ветру. Ее тонкие ноги кокетливо шагали вокруг стола. Женственные руки возвышались над ее головой, но она больше не имела никакого влияния над о мной.

– А вот ты возмужал, – продолжила она, – стал намного выше и бороду отрастил.

– Спасибо.

– Только постричься не помешало бы, а то сложно узнать в копне волос прежнего тебя.

– Я ни не хочу быть похожим на старого себя, – ответил я, – поэтому и поменял образ, чтобы не видеть в отражении отголоски прошлого.

Молли снова села. Мои слова взволновали ее. Я увидел, как лицо ее искривилось, и веселое настроение тут же сменилось на озабоченное и виноватое.

– Прости меня за то, что оставила тебя одного, – промолвила она полушепотом.

– Не извиняйся, – сразу ответил я, как бы показывая, что ожидал этих слов, – я и сам не хотел тогда тебя видеть.

Конечно, я соврал, но так было правильнее. Копаться в прошлом, когда раны уже зажили, все равно что пытаться собрать осколки разбитого стекла руками. От того и другого больше вреда, чем пользы.

– Наверное, так надо было, – согласилась она, – В любом случае я рада, что встретила тебя тут. Шанс один на миллион, кто бы мог подумать, что так может свезти человеку.

– И вправду, – ответил я, скорее ради того, чтобы хоть чем-то ей ответить, нежели согласившись с ней.

– Кстати, твоя Настя вышла замуж за одного очень перспективного молодого человека, и я была подружкой невесты на их свадьбе.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить о ком она говорит. Молли смотрела в ожидании моей реакции, но мое равнодушие разочаровало ее.

– Я рад за нее, – снова соврал я. – А что с Аней?

– Ее я не видела, пожалуй, с выпускного.

– Ах, да, начинаю припоминать. Хотя все это уже неважно.

– Ты прав. В любом случае нам обязательно нужно наверстать упущенное как-нибудь, – продолжила она. – Я бы могла рассказать о своих путешествиях, а ты мог бы почитать мне свои стихи. Ты ведь пишешь?

– Я только за, – ответил я незамедлительно, проигнорировав её вопрос.

Она попросила счет.

– Запиши мой номер.

Я записал. За ней заехал ухажер, а я решил пройтись пешком. Она обещала позвонить мне и встретиться еще раз, как освободится, но этого звонка я так и не дождался. Возможно, к лучшему.

Пришел я домой ближе к полуночи, и долго просидел, переваривая в голове случившееся. Я никак не мог себе представить, что когда-нибудь снова увижу её, да еще и в другом краю земли. Перед глазами отчетливо всплыл её образ с нашей последней встречи, когда она стояла в прекрасном платье и махала мне вслед. Мы даже не успели толком попрощаться. Хотя если подумать, никто из нас и не догадывался о том, что мы виделись тогда в последний раз. Эти размышления сильно взволновали меня, что я забыл переодеться, и некоторое время сидел на своей кровати уставившись в пустую стену. Уведомление в телефоне привело меня в чувства. Я разблокировал телефон и увидел напоминание в календаре на девять часов вечера о том, что я должен проверить заметки. Со всей беготней на работе, я иногда становился забывчивым и писал для себя заметки в телефоне, чтобы, придя домой смог вспомнить свои планы, например: какой фильм я хотел посмотреть или какую книгу собирался прочитать. Но в этот раз я точно знал, что буду делать и поставил телефон в беззвучный режим. Я переоделся, включил компьютер и установил новую клавиатуру. Благо завтра была пятница, и мне никуда не надо было спешить. Кстати, надо заметить, что в Эмиратах, как и во многих арабских странах, отдыхают с пятницы, а началом недели считается воскресенье. Пятница у мусульман считается священной, и в этот день в мечетях читают Джума намаз. Это связано с тем, что мусульмане верят, что именно в этот день был сотворен первый пророк, в этот день он вошел в Рай и в этот день он был выведен из Рая. Это как суббота у иудеев и воскресенье у христиан. Поначалу было сложно привыкнуть к такому календарю, когда весь остальной мир пользуется другим, но со временем человек может смириться со многим, если в этом есть необходимость.

Мне и в голову не приходило, что когда-нибудь я напишу рассказ о Молли с братом, но если подумать, какую роль в наших жизнях она сыграла, и какая история в итоге из этого вышла, то это был лишь вопрос времени, когда я перенесу все на бумагу, а наша сегодняшняя встреча потревожила мои давно забытые воспоминания, чем ускорила процесс.

Ремарк не утопаем

Мы жили на третьем этаже хрущевки по улице Абая. То был старый пятиэтажный дом с облезлыми стенами и зловонными подвалами. Район был древний и забитый такими же многочисленными следами Советского Союза. Квартира состояла из кухни, ванной и двух комнат. Кухня была таких крошечных размеров, что даже три человека помещались туда с трудом. Ванная находилась с левой стороны прихожей, и была совмещена с туалетом. Пройдя прямо по узкому коридору можно было попасть в гостиную, где стоял новый раскладной диван, который мама использовала в качестве кровати. В углу возле окна расположился телевизор со стеклянным экраном и весом не уступающим среднему холодильнику. Соседи постепенно переходили на плазменные экраны, а мы все еще пользовались старым. На полу лежал ковер с безвкусными узорами – достояние людей советской эпохи, и шторы бобового цвета отлично дополняли картину. Пройдя дальше гостиной можно было попасть в спальную, которую мы с братом нехотя делили. Тут царил бардак. Солнцезащитная пленка на окне затемняла комнату так, что на первый взгляд она казалась убранной. В шкафу не было места для моих книг, и я хранил их под двуспальной кроватью. Брат спал на ней один – привилегия старшего ребенка. Так хотелось мне думать, и не считать причиной свой беспокойный сон.

Лето. Я окончил десятый класс. У меня не получалось в полной степени насладиться каникулами. Учителя запугали нас заключительными экзаменами, результаты которых якобы решат наше будущее, и я готовился к последнему учебному году. Вместо привычного безделья, мне пришлось изучать не интересующие меня предметы. Беззаботная юность почти подошла к концу, а я ничего с этим не мог поделать. Будни мои стали однообразны: еда, сон и книги. Рядом с загоревшими знакомыми я смотрелся как альбинос. Бледный как мел. Но был в моих зубрежках и плюс. Между делом я успел увлечься художественной литературой и теперь с утра до вечера не мог оторваться от историй. Книгу за книгой я проглатывал залпом, не успев понять их смысла. В тот день я дочитывал “Триумфальную Арку”, когда открылась дверь в комнату. В дверном проеме, как в раме, стоял брат.

– Так и знал, – прокричал он басом, от которого становилось не по себе, – опять ты за свое. Сколько можно уже? Выходи сейчас же.

– Чего надо?

– Выходи, или полетишь в окно!

– Я читаю, – ответил я равнодушно, не отрываясь от романа, и краем глаз увидел, что он был в рубашке и в джинсах, а запах его парфюма охватил комнату.

Он присел рядом, пытаясь закрыть руками книгу.

– Мама просила вывести тебя на свежий воздух.

– Я вам что, баран?

– Упрямишься уж точно, как баран, – начал он уже раздражаться.

Мы с ним любили поспорить о мелочах, но редко ругались всерьез. Бывало, в детстве, чтобы приучить меня, он мог ударить в живот или применить на мне приемы борьбы, но на этом наши разногласия заканчивались.

– Давай уже, Матрос, – продолжил он настаивать, – а то новых книг ты не увидишь. Это мамины слова.

– А че это ты так вырядился? Спортивку постирал?

Он немного замешкался с ответом, но все же набрался уверенности.

– Я хочу тебя познакомить кое с кем.

– С чего это вдруг? – отвлекся я наконец от чтения и приподнял взгляд.

Брат выглядел смущенным, что случалось очень редко. Слегка помятая рубашка на нем смотрелась забавно. Он даже причесал свои жесткие кудри, о которые обычно ломаются расчески.

– С того, что для меня это важно, и к тому же для тебя будет полезно развеяться. Не то сидишь целыми днями за своими книгами. Вот настоящая жизнь, – он открыл окно, и в комнату тут же подул вечерний прохладный ветер. Запах свежих листьев, смешанных с его парфюмом, пощекотали мне ноздри. – Твои выдумки ничему тебя не научат. Вон там ты по-настоящему познаешь то, что написано в сотнях страниц.

– Ладно, только дай десять минут, – согласился я, отчасти от любопытства, а отчасти зная его упрямую натуру, и положил “Ремарка” в рюкзак

– Все равно не оставишь?

– Тебе что, мешает?

– Как хочешь, – ответил он, не обращая внимания на мою дерзость, – через десять минут, если не выйдешь, уеду без тебя.

– Так езжай, я-то тут причем? – буркнул я себе под нос и начал переодеваться, на что он одарил меня сердитым взглядом, но вышел, ничего не ответив.

Брат одолжил машину у дяди. Это был старый фольксваген форд, цвета темной морской волны, с битым передним бампером, дверь с пассажирской стороны, сколько я себя помню, не открывалась, но он мог бы дать фору любым новеньким иномаркам. Я сел на переднее пассажирское сиденье. Пристегнул ремень безопасности. Машина завелась со второго раза.

– Стартер надо проверить, – сказал брат про себя.

– Что?

– Вот если бы ты больше интересовался мужскими вещами, знал бы, о чем я говорю.

Я промолчал. Мы поехали. Его друг отмечал день рождения на даче. Только доехав, я понял, почему брат так нарядился, но меня не предупредил, и я был в футболке и в бриджах.

Народу было много. Большинство гостей были приглашены братом. Его встретили так, будто он был виновником торжества. В целом у него было множество друзей. Если один его друг, допустим, со школы, не был знаком с его другом с работы, то в конечном итоге они знакомились через брата и становились друзьями. Иногда даже лучшими друзьями. А в одиннадцатом классе, он стал чемпионом страны по боксу среди молодежи и тем самым умножил количество знакомых. Теперь он мог поехать в любой город и быть как у себя дома.

Дачный участок оказался огромным. Впереди стоял дом с мансардой розового цвета, обращенный к улице не фасадом, а тыльной частью. Наверное, для того чтобы наблюдать за прекрасным садом, который раскинулся сзади дома и привлёк мое внимания своим разнообразием. Я нигде раньше не видел такое количество деревьев и цветов, от дубов и роз до таких растений, названий которых не каждый садовник бы угадал. Я решил осмотреться. Брата тут же потащили в самую гущу праздника. Летом ему исполнилось двадцать один, и за последние годы он незаметно превратился в высокого молодого мужчину, со спортивным телом и чертовски прямым характером. Из-за его доброго нрава и простодушия его ценили как хорошего друга. К тому же он обладал несравненным чувством юмора, которое делало его незаменимым украшением любого рода посиделок. На его фоне я становился невидимым. Мне только через четыре месяца исполнялось семнадцать, а я все еще был на голову ниже него. Кроме того, мне приходилось постоянно бороться со своей проблемной кожей. С чувством юмора дела обстояли еще хуже. Люди, узнав, кто мой брат, всегда ожидали от меня искрометных шуток и веселья, но поняв, что я совсем не похож на него, их интерес ко мне угасал. Конечно, если судить только по внешности, я был куда интереснее его, но если бы мне пришлось выбирать, скажем, в качестве девушки, я бы предпочел того, кто смог бы рассмешить меня, чем наскучить своей болтовней о книгах.

Я прошел дальше от дома по натоптанной хозяевами тропинке. Она пролегала между деревьями, и доходила до самой речки за участком. Ночь выдалась ясной. Луна и звезды освещали небо. Листья шелести под дуновением легкого ветерка. Теплый, густой запах смолы наполнял воздух. Спокойствие. Тишина, беспокойная только стрекотом кузнечиков, уханьем совы и пением ночных птиц.

– Идеальное время для чтения – пробормотал я про себя, перепрыгивая деревянный забор у подступа к берегу.

Я вытащил “Ремарка” из заточения, чтобы разделить с ним этот красивый миг. Побережье зарастало камышами. Между ними был проделан троп из деревянных досок до маленькой баржи для лодок. Я осторожно пошагал по ним, но одна из досок была неустойчивой, и наступив на неё, моя нога соскользнула. Я упал на одно колено, а вторая нога полностью оказалась в воде. Мне захотелось ударить себя за свою неуклюжесть. Поднявшись, я продолжил идти, но приблизившись к барже, увидел темный силуэт, сидящий на краю. Он не двигался и пристально наблюдал за мной. Меня охватил страх. Я медленно попятился назад. Силуэт не отрывал взгляда от меня. Я сделал рывок назад, чтобы убежать, но снова поскользнулся. Попытался ухватиться за ветку камыша. Она оторвалась. Меньше, чем через секунду я был под водой. Всплыв на поверхность, я увидел уплывающую от меня “Триумфальную Арку”. Одной рукой я взялся за основание тропа, а другой попытался спасти роман. Я был плохим пловцом, поэтому побоялся отпустить руку и упустил книгу. Выйти из воды с отяжелевшей одеждой оказалось еще сложнее. Я забросил правую ногу на доски и двумя руками подтянулся, расцарапав себе все тело. Тем временем силуэт подошел ко мне. Им оказалась девушка в длинном платье облачного цвета. На шее у нее блистала серебряная цепочка с кулоном в виде ключа размером с булавку. Она посветила на меня своим телефоном и взорвалась в диком хохоте. Я покраснел от злости, но прикусил язык. Если бы она была парнем, я ее, скорее всего, саму столкнул бы в воду.

– Надо же, ты утопил Ремарка, – сказала она, так беззаботно, будто знала меня всю жизнь.

– Это мои проблемы, а ты иди куда шла, – ответил я сквозь стиснутые зубы.

– А я никуда и не собиралась. Сидела тут себе спокойно, пока ты не напугал меня.

– Это я-то? Я напугал? Ты… – от злости я не нашел что сказать и уставился на нее свирепым взглядом.

– Ладно. Извини. Не злись ты так! – ответила она таким дружелюбным тоном, что мне стало совестно за свою ярость.

Я промолчал и пригляделся. Она была одного роста со мной, с очаровательным круглым лицом, прямым носом с горбинкой и пышными кудрями. На мой пристальный взгляд, она ответила короткой улыбкой.

– Давай высушим тебя.

– Ничего страшного, – ответил я виноватым тоном. – Мне казалось, тут никого нет, хотел почитать в тишине. Извини.

– Не извиняйся. Я думала, один из этих пьяных идиотов решил поплавать здесь и упал, не удержавшись. Но пьяные люди не ходят с книгой в руках.

– Да, пожалуй, это выглядело смешно со стороны.

Она захохотала. У нее был неудержимый смех, который никак не вязался с ее обликом. Увидев, что я опять начал хмуриться, она протянула мне свою руку. Я растерянно пожал её.

– Раз уж мы теперь друзья, у тебя нет повода злиться на мой смех.

– Наверное, – ответил я.

Мы пошли тем же путем обратно. Каждый раз, когда я шагал, мои мокрые кроссовки издавали раздражающий хлюпающий звук. Это забавляло девушку. В свое оправдание она показывала мне свой мизинец, намекая, что мы друзья и я не должен на нее злиться. Невозможно было держать зло на такое наивное существо, которое по-детски верило, что, пожав руки, люди становятся друзьями. А мы даже и имени друг друга не знали.

Брат стоял у входа в дом. Он подбежал к нам и спросил:

– Где вы были? Я повсюду вас искал.

– Позже расскажу, ты умрешь со смеху, – ответила девушка, не переставая смеяться. Она обладала смехом, который заражал всех.

– Не сомневаюсь, – сказал брат, прижав девушку к себе и поцеловал ее в губы. Я не понимал, что происходит.

Он осмотрел меня с ног до головы, стоящего, как провинившийся ребенок, которого отчитывают родители.

Матрос, вижу, ты воспользовался моим советом и тут же окунулся в жизнь.

Девушка захохотала еще громче, и брат вместе с ней. Я был рад, что смог поднять им настроение, хоть и оказался в неловком положении. В конце концов, брат своими шутками лучше всего мог научить самоиронии.

– Еще и с Молли успел познакомиться. Молодец!

– А мы уже давно знакомы, – ответила она спокойно.

Я посмотрел на девушку. Ее губы растянулись в широкой улыбке, обнажив белоснежные зубы, и я увидел лунный свет, отражавшийся в ее черных глазах.

– Так и есть. Я – Молли.

Время перевалило за полночь. Пьяный гул гостей только начал набирать обороты. Брат был в числе немногих трезвых, и мы решили уйти, воспользовавшись суматохой. Молли села на переднее сиденье рядом с братом, на место, которое всегда принадлежало мне. Брат рассказывал смешные истории со своих соревнований, которые всегда были уместны. Молли поглаживала его жесткие волосы. Мы выехали с дачного участка. Ночной город блистал в новом для меня цвете.

– Посмотри, там, в пакете должна быть моя спортивка, – сказал брат, не отвлекаясь от дороги, – простудишься еще. Мама меня потом убьет.

– Как предусмотрительно с его стороны взять с собой запасную одежду, – подумал я. – Он, наверное, часто ходит на такие вечеринки.

– Я вытащил спортивный костюм на два размера больше моего и уставился на брата.

– Не бойся, Молли не будет подглядывать, – подмигнул он через зеркало заднего вида.

– Обещаю, что не буду смеяться, – ответила та, улыбаясь.

Я кое-как переоделся и положил свои вещи в пакет. Выглядел я неуклюжее, чем в своей мокрой одежде.

– То, что надо. Элегантно, – оценил брат, – не в обиду этому слову. Ладно, не хмурься. Сейчас я тебя накормлю. Тут открылось отличное заведение, где делают невероятно аппетитную шаурму. Я вижу, что ты проголодался. Совсем обвис.

– Ура, – обрадовалась Молли, – что может быть лучше, чем обжираться ночью?

Она прильнула к губам брата. Я отвел взгляд. Молли заметила, что мне неудобно в положении третьего лишнего.

– Ты не обращай внимания. Он так шутит.

– Я-то лучше всех знаю, – ответил я.

– Лучше всех он знает только как не выходить из душа часами и качать бицепс, – вмешался снова брат. Краска залила мое лицо, но Молли это позабавило.

Заведение располагалось около набережной. Его окружало много молодых деревьев. Это был переделанный двадцатиметровый морской контейнер, цвета ржаного хлеба, с панорамным окном, который смотрел в сторону реки. Внутри было душно, хотя посетителей кроме нас не было. Мы решили сесть на улице. Нам организовали столик во дворе заведения. Молли попросила не приносить лампы, так как света фонарей вдоль набережной было достаточно. Мы заказали каждому по одной шаурме, и у Молли оказался самый большой кусок.

– Ты не смотри на мои размеры, я все осилю, – ответила она на мой удивленный взгляд.

Я рассмеялся. Мы молча приступили за поздний ужин. Я ел мало, хоть и умирал с голоду. Мне было немного неловко кушать в присутствии красивой девушки. А у нее аппетит был хороший. Судя по тому, как они без стеснения ели вместе и заботливо кормили друг друга, я предположил, что они уже довольно долгое время встречаются. Брат почему-то только сейчас решил нас познакомить. Раньше он редко что-либо скрывал от меня.

– Ну, Матрос, рассказывай, – Молли снова заговорила первой. Мне казалось, она смогла бы разговорить кого угодно своим непринужденным тоном.

– Что рассказывать?

– Не знаю. Например, почему твой брат зовет тебя Матросом?

– Это долгая история.

– Ничего, время у нас есть, – ответила она и многозначительно посмотрела на брата.

Брат залился румянцем. Его глаза словно сияли чем-то возвышенным, чего мне было не понять. На него сложно было смотреть без улыбки. Поймав мой взгляд, он снова стал серьезным.

– Рассказывай давай, – продолжила она, – я от тебя все равно не отстану.

Настойчивости ей было не занимать, и я бы не отвертелся простым объяснением. Ей нужна была вся история.

– Ладно, только взамен ты расскажешь мне свою историю.

– Договорились, – она решительно протянула мне свою руку, и я пожал ее.

– Как ты знаешь, мой брат… – начал я.

– Постой, – перебила она меня, – чувствую, будет интересно. Надо заказать чай.

Она заказала чайник марокканского чая, и не дала мне продолжить, пока не принесли ее заказ. Я начал свой рассказ:

"Итак. Как ты знаешь, брат является заядлым рыбаком. Он всегда им был. Ему посчастливилось больше времени провести с отцом, когда я был совсем маленьким. Брат ездил с ним на рыбалку каждые выходные и после этого полюбил плавать. Отец купил ему рыболовную удочку и научил ею пользоваться. Они сутками обсуждали море, разновидности морских и речных рыб, прогнозировали погоду, чтобы выбрать подходящий день для выхода в море. Я не понимал и половины того, о чем они говорили, и честно, иногда ревновал отца. Даже когда он покинул нас, брат продолжал плавать без него. Мог выйти в море, целыми сутками не приходить домой и возвращаться через пару дней с несколькими мешками рыбы. Сперва я думал, что он скучает по папе, и таким образом выражает свои чувства к нему."

– Ближе к сути, – прервал меня брат.

– Да что ты перебиваешь его, – вмешалась Молли. – очень интересно рассказывает.

Он ничего не ответил. Заметив его озлобленный взгляд, я напрягся. Если бы не было рядом Молли, я бы, наверное, сильно пожалел о сказанном. Он не любил мои разговоры о прошлом, особенно связанные с отцом, но я уже начал повествовать об этом, и к тому же Молли могла его успокоить, поэтому я продолжил:

"В общем, со временем я понял, что он по-настоящему полюбил море и жить без него больше не может. Мне было одиннадцать. Он тогда впервые взял меня с собой. На дворе стояла весна, и погода только успела затихнуть. Мама уехала на работу. Она тогда работала вахтовым методом, полмесяца была вдали от дома, и мы оставались одни. Брат целую зиму ждал рыболовного сезона, и когда день настал, ему не с кем было меня оставить. В то время я сходил с ума от фильмов про пиратов, но даже не мечтал, что когда-нибудь мне удастся выйти в открытое море. Представь себе мое удивление, когда брат ввалился в комнату со словами: “Собирай вещи, братишка. Сегодня ты поплывешь под моим командованием и будешь матросом у меня на корабле. Я научу тебя ловить рыбу и выживать на море."

Молли захохотала. Она смеялась так сильно, что ей не хватало воздуха. Любой, кто наблюдал за ее смехом, нашел бы это забавным. Но в то же время в ней не было ни намека на лицемерие.

– Так вот почему. Теперь понятно.

Брат прижался к ее шее и жарко поцеловал. Она откинула голову назад. Оба заливались в смехе.

– Это не вся история, – напомнил я о своем присутствии. – Наверное, впервые я так много болтаю. Даже не хочу останавливаться.

Брат одобрительно взглянул на меня, и я продолжил:

"Мы поехали в сторону дамбы. Оттуда через реку можно было выйти в море. Дамбу давно снесли, но район до сих пор так и назывался. Нас сопровождали двое друзей брата, которые ничем, кроме рыбы, особо не интересовались. К счастью, дорога занимала не более четверти часа, и мне не пришлось с ними беседовать. Место слияния реки с морем густо зарастало камышами. Мы начали косить выход для моторной лодки, и после двух часов изнурительной работы смогли перетащить лодку. Мы разместили рыболовные сети там, где река вливалась в море. Не знаю, было ли это законным в то время, но меня, вдохновленного пиратскими историями, это мало волновало. Закончив со всей скучной работой, мы поплыли. Погода стояла теплая, и вода была спокойная. Берег начал отдаляться от нас, и вскоре совсем пропал из виду. Это было мое первое знакомство с бесконечностью под названием море, и до того дня я ни разу не испытывал таких ярких эмоций. Оно будто не имело никаких границ. Сливалось с небом за горизонтом. Будто если плыть без остановки, можно было найти край света и узнать все тайны, которые миллионы лет хранило в себе это божественное явления природы. Мне не хотелось возвращаться обратно. Я хотел плыть до тех пор, пока не найду остров сокровищ и не сражусь с кракеном, пока соленая вода не залечит мне раны и палящее солнце не прожжет мне кожу, пока штормы не закалят мое тело и опасности, поджидающие на каждом шагу, не укрепят мой характер. Прохладный бодрящий ветер унес меня в далекие края. Я не мог оторвать свой взгляд от изящества и величия Каспийского моря."

– Какая красота, – воскликнул юный я.

– Точно, – ответил брат. – Знаешь, что Каспийское море прозвали морем только из-за его огромных размеров? На самом деле это самое большое озеро в мире. Находится на границе между Европой и Азией. С севера на юг – 1200 километров, а с запада на восток – 435. Можешь себе представить?

– 1200? – переспросил я, понятия не имея, насколько длинное это расстояние.

– Да. Например, чтобы добраться от одного конца нашего города до другого, нужно проехать всего лишь 25 километров. Это около пятидесяти точно таких же городов, как наш.

– Ничего себе, – выразил я свое удивление. Но больше всего я удивился тому, что он знал это наизусть.

– Да, посмотри туда, – продолжил брат, и указал на запад. – Там находится Россия. А вот на той стороне Иран и рядом Туркменистан. Теперь понимаешь, какие размеры у этого прекрасного моря?

– Понимаю.

– Каждый раз я смотрю на все эти направления и мечтаю однажды поплыть туда. Увидеть, какие там живут люди, высокие ли они или низкие, с большими или узкими глазами, со светлой или темной кожей, чем они питаются и любят ли они это море, как я, всей душой. Какие красивые девушки там живут и как они умеют любить. Я бы мог обо всем этом прочитать, но ничего не сравнится с тем чувством, когда ступаешь на новые земли, дышишь незнакомым тебе воздухом и прогуливаешься по неизвестным тебе улицам. Это как родиться заново. Тебе приходиться все изучать сначала и познавать себя с новой стороны. Ты чувствуешь себя первооткрывателем, Магелланом, Колумбом, кем угодно, но только не тем, кем был раньше. Понимаешь?

“Он остановился, как бы ожидая моего ответа, но я был сильно взволнован и не смог произнести ни слова.”

– Когда-нибудь я смогу увидеть эти страны, проплыву к Черному морю, затем в Красное море, может дальше и в океан. Увижу другие материки, а может быть, останусь там и никогда не вернусь обратно. И таких морей столько, что мне одной жизни не хватит посмотреть их все, но я не собираюсь останавливаться. Однако какими бы огромными и бескрайними они ни были, Каспийское море останется моей первой любовью. И если ты будешь почаще выходить со мной, возможно, когда-нибудь сам станешь капитаном.

“Я ничего не смог ответить. Такой свободной и безупречной была его мечта. Я смотрел на него, такого пылкого, горящего жизнью и готового на все ради исполнения мечты, и то ли от соленого ветра, то ли ослепляющего солнца, я невольно прослезился. В тот день он в первый раз не сдержал обещание. Я не научился ловить рыбу, но взамен он научил меня чему-то более прекрасному. Мы весь день просидели в лодке, наблюдая за бессменными символами вечности и мечтая о том, чтобы уплыть вместе куда-то далеко, где даже звезды сияют по-другому. Ребята наловили кучу рыбы и смотрели на нас в замешательстве. Брат объяснил им, что всего-то хотел показать мне море. Мы поплыли к берегу.”

– Я покажу тебе один трюк, – добавил он на обратном пути. – Вставай, сейчас я познакомлю тебя с жизнью, и ты никогда не захочешь умирать.

“Брат подал мне руку, и мы встали у носа лодки. Он попросил водителя надавить на газ.”

– Закрой глаза. Дай ветру власть над своим телом.

“Я закрыл. Время замерло. Мир вокруг меня исчез. Лишь двигатель и волны нарушали тишину. Прохладный ветер пытался сдуть меня с лодки, но я держался крепко. На мне была тонкая футболка, но мне не было холодно. Мне было чертовски хорошо. Я улыбался навстречу своей судьбе. Раскрыл свои объятия неизвестности и был готов ко всему, что мне уготовано. В тот день я любил жизнь всем своим юношеским сердцем.”

– Вау! Ты так красиво рассказываешь, – воскликнула Молли, как только я закончил. – Я чай свой забыла выпить.

– Я просто пересказал слова брата.

Брат сидел в глубоком раздумье. Некая грусть наблюдалась на его лице, но голос Молли привел его в себя.

– А вот в это я не поверю, – продолжила она, поднявшись с места и обратилась к брату. – Ты и вправду таким был?

– Матрос слегка приукрасил, – спокойно ответил брат.

Он смотрел на нас потерянным взглядом, как будто только проснулся. Молли вплотную подошла к нему и спросила:

– Но ты говорил все это?

– Уже не помню, – избегал брат ответа.

– Ничего я не приукрашивал, – добавил я. – Все так и было.

Она уселась на колени брата и пристально глядела ему в глаза.

– Я хочу знать, что случилось с тем мечтателем?

– Я все еще тут.

Нет… – начала она, но брат поцеловал ее, не дав ей закончить.

Молли вдруг сорвалась с места, будто током ударенная. Она подняла руки, словно собралась нас благословить, и сделав драматическую паузу сказала:

– Мы должны это повторить. Все вместе.

– Непременно, – ответил я, заразившись ее энергией.

– Только и тебе надо найти девушку, – добавила она. – Ничего, у меня много подруг.

– Мне это ни к чему.

Лицо брата снова украсила улыбка, и повеселев, он добавил:

– Сейчас он скажет, что у него есть книги.

– Вот именно, – ответил я, уверенный в правоте своей позиций.

– Да, ладно тебе, братишка. Не будешь же ты всю жизнь с книгой, – продолжил он и захохотал, – блин, я только что представил его… но это слишком.

Молли ущипнула брата, и он успокоился.

– Послушай, Матрос, – обратилась она ко мне, – ты говорил, что тогда, на море, раскрыл свои объятия неизвестности и был готов к чему угодно. Раскрой их снова.

Она ждала моего ответа, но я промолчал.

– Я обожаю книги, – продолжила она после паузы, – и все, что связано с ними, так же, как и ты, но твой брат прав. Реальность гораздо интереснее. Ничто не сравнится с лучшими годами наших жизней. Повзрослев, ты поймешь, что именно в юности человек испытывает любовь во всей ее красе. Позже ты уже не сможешь познать возвышенности невинных прикосновений и не насладишься страстным поцелуем, как в молодости.

– Ладно, не будем об этом, – прервал я ее вдохновленную речь, и подумал откуда такое дитя может знать, что чувствует взрослый человек. – Ты обещала рассказать о себе.

Молли пришлось немного подумать. Она снова села, и похлопав ресничками, продолжила:

– Мне нечего сказать, кроме того, что я люблю читать, пробовать все новое и путешествовать. Хотя, ты уже догадался обо всем этом. Родители у меня из Армении. Они приехали сюда в девяностые годы, и я родилась в этой стране. Мое настоящее имя – “Мөлдір”.

– Постой, – перебил я ее, – ты армянка, но у тебя казахское имя?

– А что в этом такого? Папе понравилось значение имени – прозрачно-чистая. Он говорит, я единственная, кто очищает его жизнь, делает ее красивой.

– Даже не представляю почему он так думает, – вмешался брат улыбаясь.

Молли ущипнула его снова и продолжила:

– Это все, что я могу сказать. Если хочешь узнать меня лучше, почаще выходи с братом, и я тебе покажу. Может быть, и я смогу увидеть тех мечтателя и храбреца из твоего рассказа.

– Хорошо.

После ужина мы решили прогуляться по набережной. Я узнал, что Молли имеет большую библиотеку дома, состоящую в основном из старых книг, и что она так же, как и я обожает художественную литературу, любит читать стихи вслух и смотреть старые фильмы. Она была единственным ребенком в семье. У ее папы был бизнес, а мама занималась домашними делами. Мы разговорились и нашли много других общих интересов. Ближе к утру мы отвезли ее домой, и они с братом еще долго целовались в подъезде, не обращая внимания на меня ожидающего в машине. Я задремал и проснулся, когда брат заводил мотор. Мы, наконец, поехали домой.

– Ну, как она тебе? – спросил брат по дороге.

– Намного лучше той истерички из школы, – ответил я не думая.

Мы посмотрели друг на друга и не сдержали смеха.

– Чуть не забыл, – сказал он и вытащил из заднего карман джинсов книгу в потрепанной обложке. – Молли передала, когда я ее провожал. Сказала, что виновата перед тобой и взамен отдает тебе свою. Поблагодаришь ее позже.

“Триумфальная Арка”

На обратной стороне красовалась надпись: “Больше не пытайся его утопить, Ремарк не утопаем”. Я невольно улыбнулся. Брат включил песню “Hotel California” и два моряка поплыли по безлюдной дороге, прорезая ночную тишину.