Читать книгу Тень в море - Наурызбек Али - Страница 2

Беру портвейн, иду домой

Проснулся я ближе к полудню. Брат с мамой были на работе. Пообедав, я решил дочитать роман, и обнаружил, что Молли положила по лепестку лилии на каждую пятидесятую страницу книги. К тому же она подчеркнула одно предложение в книге: “Странное дело – нам всегда кажется, что если мы помогли человеку, то можем отойти в сторону; но ведь именно потом ему становится совсем невмоготу.”. Вряд ли она могла сделать такое ради меня. Я оставил все, как было, и решил вернуть в таком же виде, как закончу.

Наступил вечер. Я добрался до кульминаций романа, но у меня не хватило времени дочитать. Я опаздывал в аэропорт. Аскар возвращался из поездки, и мне надо было его встретить. Так я и сделал. Он вышел из второго терминала, весь загорелый и исхудавший. Его не было месяц, и я успел соскучиться по нашим спорам.

– Тебе бы почаще гулять под солнцем, – встретил он меня без приветствий, намекая на мою бледность. – А то напоминаешь старого графа, который ползал по стенам замка.

Книгу он не читал, и говорил об одноименном фильме “Дракула”.

– Неужели ты оставил Робинзона одного? – ответил я живо.

Мы посмеялись. Он выглядел устало. Мы хотели сразу же отправиться домой, но его багаж запаздывал. Нам пришлось прождать еще полчаса, пока Аскар не вышел из себя и не устроил скандал в аэропорту. В итоге сотрудники авиакомпании обещали доставить багаж прямо к его дому, как только они получат его вещи. Аскара это не очень убедило, но ждать не было сил. Мы поймали такси и поехали к нему. Приехав домой, он раскидал свои вещи из рюкзака, вытащил оттуда мочалку, и немедля отправился в душ. Я поставил чайник. Его родители относились ко мне, как к своему сыну, и я мог сутками оставаться у них. Из душа он вышел уже спокойным. Мы накрыли на стол на заднем дворе, где у них располагался небольшой сад, и сели в тени магнолии.

– Грузия пошла тебе на пользу, – начал я разговор.

– Да, крутая страна, – подхватил он резво. – Ты бы видел какие там красивые девушки.

– Я знаю. Я читал.

Он вытащил пачку “Мальборо” и зажигалку из кармана. Поставил на стол и ответил:

– Это тоже самое как говорить: я прочитал, какая еда вкусная, и не попробовать.

– Опять умничаешь?

– По факту говорю. Жаль тебя не было, чтобы оценить тамошнюю красоту.

– Тамошнюю? Ты научился читать?

– А я смотрю, ты научился шутить, когда меня не было, – ответил он, не растерявшись.

У него всегда находился готовый ответ. Мне ни разу не удавалось выиграть его в словесной перепалке.

– Теперь сделаем тебя поумнее и поправим лицо. Может быть будешь смотреться хотя бы на одном уровне со мной, – продолжил он унижать меня, в споре, который я сам и затеял.

Мы захохотали. Он зажег сигарету и медленно затянулся. Из его рта начали выходить колечки дыма. Аскар с детства был очень любопытным, и с восьмого класса начал курить. Ему было интересно почему взрослые тратят свои деньги на зловонные сигареты, которые еще и вредны для здоровья. В итоге попробовав пару раз, он вошел в азарт. Он курил за дворовым туалетом в школе, а я постоянно его подстраховывал. А в девятом классе в первый раз напился до опьянения. Это было после новогодней дискотеки в школе. Затем мне пришлось гулять с ним до самого утра, пока он не пришел в себя. В нашей дружбе Аскар был ведущим, первопроходцем, всегда стремился испытать все на себе, научиться на своем опыте. Его не интересовали рассказы, если нельзя было самому оказаться в центре этой историй.

– Если серьезно, то ты обязан как-нибудь посетить Грузию, – продолжал он. – Я влюбился в местные горы. Они не самые высокие, но в них есть особый шарм, который непременно оставит след в сердце. К тому же ты должен попробовать их вина, даже человек, не имеющий никакого отношения к ним, способен оценить их качества. А девушки… Эх… – вздохнул он, и попытался руками изобразить женскую фигуру, но ничего у него не вышло. – Какая красота таится в их глазах. Одного взгляда достаточно, чтобы утонуть в них.

– Звучит заманчиво, – перебил я его вдохновленную речь, – но давай сначала покончим с экзаменами.

– Какой же ты все-таки зануда, но ты прав. Надо поскорее оставить эту школьную жизнь позади.

Я ничего ему не ответил. Мне вспомнилось наше первое знакомство. Он перевелся к нам из городской гимназии во втором классе. В первый же день мы с ним подрались. Я не помню причину, но после нам пришлось пропустить уроки из-за синяков. Позже наши родители настояли на том, что проблему надо решать на месте, и привязались за нами в школу. Пока они сидели в учительской, устраивая скандал, нам было нечего делать, и мы пошли играть на улице. С тех пор я шел за ним куда угодно. Он влезал в разные передряги, а мне приходилось его прикрывать. Мне кажется, у него не было ни одного скучного дня в школе.

– Последний год, – продолжал Аскар, – надо взять от него максимум. Я вот всегда хотел спеть перед большой публикой.

– Давно пора. Не зря же ты всем девушкам песни пишешь.

– Нет, старые не подходят.

– Почему же? – спросил я, усмехаясь. – возможно, одна из них разбила тебе сердце.

– Ты меня с собой не путай, – ответил он. – просто устал я от сопливых песен.

– Тогда что?

– Еще не сочинил, но чувствую, песня на подходе. А ты че хочешь сделать?

– Не знаю, но идея на подходе, – ответил я его же словами. – Вчера гуляли с братом и его девушкой, и, глядя на них, я думал, как же все-таки хорошо найти человека, который тебя понимает.

Он усмехнулся, обнажив свои белоснежные зубы. Уж что-что, но улыбка была у него завораживающая.

– Видел твои фотки с вечеринки. Не думал, что ты когда-нибудь добровольно пойдешь в такое место.

– Это мама поставила ультиматум. Никаких книг, пока не выйду из дома.

– Мне бы такую маму, – подметил он. – Я бы раз в месяц приходил домой.

– Не сомневаюсь. Шлялся бы от дома к дому, напевая песни разным девушкам.

Я прилег, подставив подушку под себя. Она оказалась жесткой, и Аскар бросил мне одну из своих и спросил:

– Не понимаю вообще, как мы столько лет с тобой дружим?

– Может быть, потому что я настолько же умный, насколько ты тупой. Ради баланса во вселенной, понимаешь?

Он сделал оскорбленное лицо, но тут же вышел из роли.

– Нет. Скорее, я настолько же талантливый, насколько ты бездарь. Ради баланса, понимаешь? – ответил он, изобразив руками баланс в виде весов.

Мы засмеялись. Он снова закурил. У него были густые русые волосы, глаза цвета темного шоколада и круглая голова с широким лбом. Ростом он был выше меня в длину мизинца, и намного тяжелее весом. Но лишний вес ему не препятствовал в знакомстве с девушками, а чрезмерная уверенность и остроумие лишь способствовали ему в этом. Он сам научился играть на гитаре. Пробовал меня учить пару раз, но я был бездарен, как он говорил. Песни он сочинял исключительно девушкам. Они были его вдохновением.

– Но в одном мы точно согласны. Этот чай лучше всех, – воскликнул он, наполняя свой стакан, и откинулся на подушки. – Так чего же необычного ты хочешь сделать?

– Хочу влюбиться по-настоящему, чтобы всю жизнь об этом вспоминать, – незамедлительно ответил я.

– И ты считаешь это чем-то необычным? Если так, то не буду спорить с твоей логикой, – сказал он то ли всерьез, то ли в шутку. – А ты точно хочешь потратить последний год на отношения? Он ведь не повторится.

Я не стал сразу отвечать. Лег на спину и смотрел вверх. Солнце за горизонтом окрасило облака в цвет раскаленного железа. Немного подумав, я сказал:

– Из твоих уст это звучит как обыденная вещь. Неудивительно, что ты дольше месяца ни с кем не встречаешься.

– Если бы ты знал, как это утомляет.

– Может быть отношения утомляют, но не любовь. Она открывает в тебе второе дыхание.

– Стопудово, прочитал где-то, – ответил он, заливаясь в смехе. – Посмотрим, как ты запоешь, когда она начнет выносить тебе мозги.

– Умеешь ты убивать романтику.

Аскар замахал руками, допивая свой чай, и дотянулся до гитары.

– Я романтик только когда пою. Ну, иногда, когда пью. Ща объясню тебе.

Он настроил гитару и сыграл Агату Кристи “Как на войне”.

– Но я устал, окончен бой,

Беру портвейн, иду домой, – усмехался он над моими словами.

У него был чистый бархатный голос, которым он владел словно одной из своих конечностей. Слушая его, хотелось и смеяться, и плакать. Настолько хорошо он управлял человеческими эмоциями. Аромат душистого чая увлекал меня за собой, погружая в воспоминания, и прохладный речной бриз остужал мою горящую кожу и вдыхал жизнь в мою молодую душу. Мы просидели до рассвета. Я уснул раньше Аскара, под его шуточную песню “Лимонная долина”. Она была про девушек внешне идеальных, но с плохими характерами. Кислые как лимон, как он выражался. Он любил рассказывать, как однажды оказался среди таких девушек, и ему пришла такая идея.

Скиталец, измученный жизнью,

Шел в поисках места своего,

И довела его фортуна,

До долины, где не было никого.

Ни души, кроме деревьев лимона,

Что не отличаются друг от друга ничем,

Он уставился на них восхищенно,

Но кислее ничего он в жизни не ел.

Дальше он пел о том, как разочаровался в них и убежал оттуда. Но примерно на этих строках я заснул.

Мы проснулись после обеда. Я спал крепко, и мне приснилась Лимонная долина, о чем мы изрядно посмеялись.

– Видишь, даже твое подсознание меня поддерживает, – прокомментировал это Аскар.

Неделю я провел у него. Мы работали на даче и сильно загорели, что кожа начала слезать со спины. По вечерам ходили купаться на речку, и поужинав, засыпали под открытым небом. Перед сном он играл на гитаре, а иногда я читал стихи Есенина. Я часто забываю детали событий тех времен, когда пытаюсь вспомнить, но первое что приходит мне в голову в такие моменты – это чувство беззаботности, которое охватывало меня. Теперь же, когда я уже прожил почти три десятилетия, оглянувшись назад я с уверенностью могу сказать, что это было самое лучшее лето в моей жизни.

Волна бежит на этот берег

На выходных брат пригласил меня погулять с ними. Как я позже узнал, Молли настояла на этом. Мне не хотелось отказывать. Впервые за долгое время я снова начал проводить время с братом, хоть и инициатором была его девушка. Я заранее приготовил пару дисков со своими любимыми песнями и хотел как можно скорее узнать, что о них думает Молли. Её мнение меня очень интересовало, и я не сомневался в том, что у нее хороший вкус. Еще захватил с собой ее книгу, чтобы вернуть. Как только солнце село, я услышал знакомый сигнал машины за окном.

– И куда же мы поедем на этот раз? – спросил я, садясь на заднее сиденье.

– Скоро узнаешь, – ответила Молли с ноткой таинственности в голосе.

На ней были платье до колен девственно белого цвета, кожаные браслеты на обеих руках и крошечные босоножки. Я вытащил из кармана “Триумфальную Арку” и вернул ей, поблагодарив.

– Ты заметил, как я оформила ее для тебя?

– Я не знал, что это было для меня, – скромно ответил я. – Спасибо.

Она взяла книгу. Открыла одну из страниц, прочла, посмотрела на меня и положила книгу в бардачок машины.

Мы ехали на том же фольксвагене. Дядя доверял брату, и никогда не спрашивал куда он собирается. Я спустил пассажирское окно. В сумерках, на востоке появлялись первые звезды. Вскоре они начали рассыпаться по небу, а на выезде из города вовсе засияли как у Ван Гога. Огоньки загадочно подмигивали из бескрайней таинственной высоты и не позволяли оторвать глаза от себя. Брат всю дорогу крутил “Coldplay” и мы вместе подпевали. Он спустил все окна в машине. В лицо ударил порыв прохладного ветра. Я ощутил себя свободным. Та полная, неотъемлемая, присущая человеку свобода, о которой писал Толстой, переполняла меня.

– Матрос, – окликнула меня Молли, – знаешь, что я вспомнила?

– И что же?

Она обернулась ко мне. Ее губы приглушенного цвета выдержанного вина раскинулись в улыбке.

– Твой рассказ. Помнишь, как надо давать ветру власть над своим телом?

– Конечно, – ответил я и высунул голову через окошко.

Фонари менялись с невообразимой скоростью и создавали шоу из фейерверков. Попутный ветер не позволял мне вдохнуть воздуха, и заставил мой рот расплыться в широкой улыбке. Я закрыл глаза. Высунулся до пояса, и раскинул руки в небо. Молли сделала тоже самое.

– Я люблю жизнь! – закричал я во весь голос.

– Мои слова не трогай, – обернулся ко мне брат.

Он был серьезен, но глаза его сияли радостью. Недолго думая, я выкрикнул:

– Я никогда не умру!

– А вот эта мне больше нравится, – засмеялся брат. –Я передумал. Давай обменяемся.

– Мы никогда не угаснем в воспоминаниях друг у друга, – добавила Молли.

– Вы издеваетесь! Сразу видно любителей почитать.

Мы с Молли заговорщически посмотрели друг на друга. На ее лице скользнула хитрая ухмылка.

– Я все же выберу: я никогда не умру! – крикнул брат громче всех и крепко поцеловал Молли, не обращая внимания на дорогу, тем самым заставив меня переволноваться.

Мы приехали. Место располагалось на загородных холмах. Оттуда можно было увидеть весь город как на ладони.

– Так много звезд, – я с удивлением уставился в небо.

– Это идея Молли, – добавил брат, вытаскивая продукты из багажника.

Я посмотрел на нее. Она стояла возле машины, распустив кудрявые волосы. Ее платье цвета лепестков ромашки развевалось на ветру. Ее крошечные ноги в милых босоножках пританцовывали, хоть не было музыки вокруг. Я подошел к ней и спросил:

– Откуда же ты знаешь о таком месте?

– Родители привозили меня сюда, когда я была маленькой, – ответила Молли задумчиво. – когда все было хорошо.

Она замолчала. Ее брови и ресницы цвета темнейшей ночи, опустились вниз. Но она не была из тех, кто мучает себя бесконечными размышлениями. Быстро пришла в себя и добавила:

– Привыкай, Матрос. Со мной ты всегда будешь находить приключения. Да и брат твой тоже.

Мы расположились на самой высокой точке. Оттуда ничто не могло улизнуть от нашего взора. Я помог Молли накрыть скатерть и разложить еду, а брат разжег костер. Единственное, что освещало наше застолье, кроме слабого огонька костра, это огромная люстра в виде луны и маленькие светящиеся лампочки в виде бесчисленных звезд. Мы были у себя дома. Безоблачное ночное небо было нашим потолком, холмы были нашими спальными комнатами, моря и океаны были нашими бассейнами и ваннами, города были гостевыми, а все люди на планете были частью одной большой семьи.

– У меня есть песня как раз для такого вечера, – Молли сорвалась с места и побежала в сторону машины. – Тебе она понравится. Песня Грегори Алана Исакова – “If I go, I’m going”

– Не сомневаюсь, – ответил я.

This house

She’s holding secrets

I got my change behind the bed

In a coffee can

Throw my nickles in

Just in case I have to leave

Молли подпевала и не сфальшивила ни одной ноты. Она витала, кружилась, прорезая воздух изящными движениями, и напоминала балерину в своем белоснежном платьице.

And I will go If you ask me to

I will stay if you dare

And if I go, I’m going’ shameless

I’ll let my hunger take me there

– Знаешь, если бы ты родилась парнем, мы бы стали лучшими друзьями, – сказал я, дослушав песню.

– Нет уж, лучше бы ты родился девушкой, – был ее незамедлительный ответ.

– Если бы ты была парнем, мы бы даже не дружили, – добавил брат, обращаясь к Молли. – Я влюбился в тебя потому, что ты так не похожа на меня, а разные люди очень редко дружат.

Он смотрел на нее серьезным, но в то же время наполненным нежностью взглядом. Я продолжил:

– А как же мы с Аскаром?

– А причем тут вы? Вы-то, два задрота, как раз одинаковые, – ответил он смеясь.

– Ты прав, – обратилась к брату Молли, истерично хихикая. – Ты бы меня ненавидел, потому что я бы забрала у тебя всех девушек.

Брат поцеловал ее все еще дрожащие от смеха губы. Он встал и направился к машине.

– Пришла очередь моих песен.

Он вставил диск, и заиграли первые ноты.

– О, это же та, которую мы вчера слушали, – обрадовалась Молли. – Обожаю Сплин.

– Хотел Цоя поставить, но в такую ночь Сплин больше подходит.

– Волна бежит на этот берег, – теперь они уже вдвоем подпевали.

Волна бежит и что-то бредит,

И звезды падают на ворот,

И ковш на небе перевернут.

Молли скинула босоножки и залезла на крышу машины. Брат не мог ее остановить, она уже была в плену у музыки.

– Дядя меня убьет за это, – держась за голову, произнес брат.

– Не бойся, мне он ничего не скажет, – хохотала она.

Еще глоток и мы горим на раз-два-три.

Потом не жди и не тоскуй.

Гори огнем, твой третий Рим,

– Лови мой ритм, Матрос, – махая руками, кричала Молли.

Танцуй, танцуй, танцуй, танцуй, танцуй, танцуй.

В такое время мир представлялся другим, более привлекательным, чем в любое другое время суток. Улицы, озаренные светом тысяч фонарей и фар, отсюда казались творением рук гениального художника, и были похожи на корабли, плывущие по невидимому мрачному морю.

– Теперь ты, – обратилась ко мне Молли после песни.

– Не стоит, –ответил я скромно. – У меня они скучные.

– Ты не танцевал, хотя бы должен поделиться песней.

– А если не понравится?

Мой вопрос искренне удивил ее. Она уселась и наклонившись, сказала:

– Какая разница? Главное тебе нравится. Так что смелее, включай на всю громкость и плюнь на наши мнения. Танец или песня. Выбор за тобой.

– Я и это упрямство в ней обожаю – добавил брат.

Я включил песню группы The Beatles “Something”. На губах Молли проскользнула искорка улыбки. Она спрыгнула с крыши машины и надела свои балетки обратно.

– О, классика. И это ты называешь скучной песней?

– Все, кому я давал послушать, считали так.

– Идиоты. Больше никому, кроме меня, не показывай свой плейлист.

Брат сделал попытку сменить песню, но Молли ему не позволила.

– Настолько старую песню я еще не слушал, – прокомментировал он, смирившись со своей участью.

– Не будь одним из них, – взмолилась она, взяв брата за руку, – музыка тебе не еда оттого, что она старая, качество ее не меняется.

Something in the way she moves

Attracts me like no other lover

Something in the way she woos me

I don’t want to leave her now

You know I believe and how.

В этот раз никто не стал подпевать. Брат и Молли прижавшись друг к другу, мерно двигались в такт песни. Брат не был хорош в медленных танцах, и пару раз наступил на ее ноги, но она скрывала его ошибки под своим изяществом. От них невозможно было оторвать взгляда. Я достал телефон из кармана и незаметно стал снимать. Брат выглядел очень счастливым. Он не мог налюбоваться ее красотой. Таким возвышенным я видел его в последний раз, когда мы вместе вышли в море. Он такими же мечтательными глазами смотрел в синюю бесконечность.

На рассвете мы выехали. До города надо было ехать около получаса, но у брата слипались глаза. Я сель за руль. У меня еще не было водительских прав, но на трассе редко стояли патрульные. Я не стал превышать, и ехал медленно, что даже грузовики начали нас обгонять. В салоне машины было тихо, не считая храпящего брата и Молли, которая шепотом советовала мне свои любимые песни. По дороге она захотела покушать, и мне пришлось остановиться на заправке. Мы не стали будить брата. Молли взяла нам по сэндвичу с тунцом и кофе, и мы сели на багажник машины.

– Вау, смотри, – выкрикнула она вдруг, спрыгнув с машины, и указала пальцем на другую сторону дороги. – Лилии.

Я увидел поле из разноцветных ярких цветов, огражденное металлическими заборами.

– Это не лилии, – сказал я в ответ.

– Нет, я их узнаю где-угодно. Пошли, посмотрим поближе.

Несмотря на мои уговоры, она потащила меня через дорогу к ограждениям.

– Я же говорила – лилии, – сказала она с гордостью, указывая на сад.

Я уловил сладкий аромат присущий белым лилиям, и понял, что Молли была права. Я спросил у нее:

– Как ты это делаешь?

– Я их где-угодно узнаю, – повторила она.

Молли попыталась сорвать одну из них через решетку, но не смогла достать. Недолго думая, она начала карабкаться по решеткам. Я разинул рот.

– Что ты делаешь?

– Мои книги нуждаются в них. Давай за мной, – ответила она спокойно.

Я увидел, как она легким движением ног сбросила свое тело по другую сторону забора. Моему удивлению не было предела.

– Это же частная собственность.

– Мы быстро, не бойся, – добавила она, хитро улыбаясь.

Я перелез вслед за ней. Влажный запах земли тут же нахлынул на меня. Она начала собирать цветы, а я стоял столбом, оглядываясь, чтобы никто нас не увидел. Золотистые лучи утреннего солнца падали на сад. Разноцветные лепестки словно омывались светом и напоминали крылышки бабочек, готовящихся к полету. Я схватил один из них, желая сорвать, но, приблизившись, ощутил насыщенный аромат, исходящий от него, и отпустил свою руку. Я присел так, чтобы цветы доставали до моей шеи, и я мог вдоволь насладиться запахом сада. Этот разноцветный рай был усладой для глаз и лекарством для души.

– Наверное, посадивший их человек очень красив душой, – пробормотал я. – Ведь чтобы создать такое, недостаточно быть просто богатым, надо еще возлюбить жизнь.

– Что ты уселся? – спросила Молли.

Она держала охапку цветов в руках, которую едва удерживала.

– Помогай давай.

– Не могу, – ответил я виновато.

– Что значит не могу? Просто оторви от земли и собери в руки, – продолжала она настаивать.

– Не могу, потому что грех убивать такую красоту. Я их полюбил, и потому мне хватит и того, что я смотрю на них. Не дотрагиваюсь, не отрываю, не убиваю, а только вижу, как они цветут и радуют мои глаза.

На нее мои слова никак не подействовали. Она приказала мне взять те цветы, которые она уже собрала, и идти к машине, что я и сделал. В салоне стало душно от резкого запаха, и я открыл окно. Брат все еще крепко спал. Через несколько минут появилась Молли с еще большей кучей цветов.

– Не смотри на меня так, Матрос, – сказала она оправдывающимся тоном, – они все равно здесь завянут, хотя бы так послужат кому-нибудь.

Я промолчал. Спустя полчаса мы уже были в городе. Первым делом я отвез Молли домой и помог ей донести цветы до двери.

– Вот, возьми, – сказала она, прощаясь, и дала мне несколько лилии, – подаришь маме.

Я молча взял их и направился вниз.

– Не надо меня осуждать, Матрос, – крикнула она вслед. – Если ты думаешь, что им лучше подыхать в скучном поле, будучи одними из множеств таких же цветков, но естественным образом, то я считаю, что делаю им одолжение, подарив им возможность засиять на короткий, но незабываемый миг, и тем самым остаться в памяти увидевшего их человека. Я бы выбрала то же самое, если бы родилась лилией.

Она смогла меня удивить. Ее вчерашний танец на крыше машины, ее слова о том, что мы вечно останемся в памяти друг у друга, ее пение без фальши, ее искренние эмоции, ее безрассудные действия, ловкость, с которою она вскарабкалась на те заборы, а теперь эти слова произвели на меня впечатление.

– Я бы тебя ни за что не осудил Молли, потому что знаю, что у тебя благородное сердце, и все, что ты делаешь, ты делаешь от сердца одного, – ответил я и сошел дальше вниз по лестнице с улыбкой на лице.

Я сел в машину. Уже не было сил бороться со сном. Брат так крепко спал, что я думал, не пропустить ли ему работу сегодня. Но я представил, как он, проснувшись разозлится на меня, и легонько дернул его за рукав.

– Что? Уже приехали? – пробормотал он сквозь сон.

– Ты пропустил самое интересное, – ответил я.

Он приподнялся. Похрустел шеей и сказал:

– Самое интересное ты только что перебил.

Я завел мотор и поехал к Аскару. По пути я думал о том, как люди могут быть такими остроумными. Являясь довольно начитанным человеком, я никогда не мог сообразить ответ так, чтобы это было и быстро, и смешно. Например, как это сделал брат, только проснувшись. Или как Аскар, который выигрывает меня в любом споре. Наверное, таким нужно родиться, пришел я к выводу. Мы приехали. Брат сел за руль и поехал на работу. Аскар не спал и работал над песней.

– Ну, и страшный же ты, – встретил он меня как обычно.

– Я не спал всю ночь.

– Ты бы меня заинтриговал этими словами, если бы я не знал тебя всю жизнь, –ответил он.

Мы попили с ним чаю во дворе. Я рассказал ему обо всех событиях вчерашней ночи. Он внимательно меня дослушал и сказал:

– Посмотри на мои пальцы.

– Я оглядел его пальцы и ладони, которые были в мозолях.