Читать книгу Багровый пик - Нэнси Холдер - Страница 6

Книга первая
Между Страстью и Тьмой
Глава четвертая

Оглавление

В тот же вечер


Эдит смотрела из окна на великий и грязный город. Диккенс назвал бы его городом, полным уныния и копоти. Косые потоки дождя превращали улицы Буффало в реки грязи, густой, как глина.

Закутанные в тяжелые пальто, скрывающиеся под зонтиками, пешеходы пробегали мимо усадьбы Кушингов, стараясь спрятаться от ненастья, тогда как в самом доме Кушингов слуги зажигали газовые лампы. В вечерних сумерках от солидного здания из красного кирпича исходил теплый свет.

Одетая в платье цвета горчицы, Эдит любовно смотрела на отца, который внимательно рассматривал себя в зеркале. Он был во фраке и расшитом золотом поясе, который Эдит так любила. Через пару недель они будут праздновать его день рождения, и она приготовила для него восхитительный сюрприз – альбом с акварельными рисунками его самых главных архитектурных проектов. Сейчас он был уже готов.

– Мне нужен корсет, – произнес отец со вздохом, рассматривая свой слегка округлившийся живот.

Она была тронута его тщеславием, потому что оно показывало, насколько он раним. Подойдя к отцу, девушка поправила его шейный галстук.

– Нет, не нужен.

– Мне бы хотелось, чтобы ты передумала и поехала сегодня со мной. Миссис Макмайкл долго готовила этот вечер, – он неожиданно фыркнул. – И маленький лорд Фаунтлерой[11] тоже там будет.

Она чуть не поперхнулась, услышав это прозвище, но сдержалась. Отец был слишком суров с сэром Томасом, и Эдит не хотела, чтобы он думал, что она одобряет его поведение. Совсем наоборот.

– Ты имеешь в виду Томаса Шарпа? – намеренно уточнила она.

– Сэра Томаса Шарпа, баронета. Кажется, он всерьез заинтересовался молодой Юнис.

Эдит задумалась, нравится ли он Юнис чем-то, кроме своего титула и очарования. Он явно был умным, думающим человеком, который, соединившись с партнером, уважающим игры разума, мог достичь степеней известных. Юнис же всему предпочитала походы по магазинам и танцы. Но может быть, именно этого он и ждет от своей будущей жены? Отец воспитал ее совсем по-другому. Как будущая наследница приличного состояния, она могла позволить себе заранее решить, чего она ждет от своего будущего мужа. Более того, положа руку на сердце, она частенько задумывалась над тем, чтобы вовсе не выходить замуж. Вот если бы сэр Томас был свободен – тогда другое дело…. Но он был занят.

Но и в этом случае она не могла не встать на его защиту.

– Разве его предложение было настолько ужасным, что заслужило столь жесткой отповеди с твоей стороны?

– Дело не в его предложении, а в нем самом, девочка моя. В нем есть что-то, что мне сильно не нравится. Что именно? Не знаю, – ее отец пожал плечами. – А мне не нравится, когда я чего-то не знаю.

– Ты очень жесток, – продолжала настаивать Эдит.

– Ты так думаешь? А может быть, это просто моя манера вести дела, детка?

– Передо мной стоял мечтатель, оказавшийся в тяжелом положении. Ты обратил внимание на его костюм? Изумительно пошитый, но вышедший из моды лет десять назад. И ботинки его были ручной работы, но полностью изношены. – И я совсем не уверена, что сейчас ему помогаю. Мой отец успешный бизнесмен, который привык общаться с такими же успешными людьми.

– А ты успела увидеть гораздо больше, чем я, – мужчина приподнял бровь, и Эдит постаралась не покраснеть. – В любом случае, у него будет шанс. Совет директоров хочет поподробнее узнать о его изобретении. Несмотря на мои возражения.

Это известие доставило Эдит удовольствие, и она чуть не сказала отцу об этом, помогая ему с фраком в гардеробной, когда в дверь позвонили.

– Это, должно быть, молодой доктор Макмайкл, – объявил ее отец с теплотой в голосе. – Он приехал за мной на этом своем новом автомобиле. Сходи посмотри и поздоровайся с ним. Он только что открыл свою практику. – Отец направился в холл. – Он всегда был сильно увлечен тобой.

Вместе они спустились по ступенькам.

– Я знаю, папа.

Алан был ее товарищем по детским играм, который с течением времени превратился в доверенного друга. Эдит знала, что никаких романтических чувств между ними нет и в помине. И, кроме того, она вот-вот предстанет перед посетителем в домашнем платье. Если бы Алан был серьезным претендентом на ее руку, отец никогда бы не допустил подобного нарушения этикета.

Глупости все это. Он никогда не обращает внимания на подобные мелочи.

Дверь распахнулась навстречу потокам дождя и Алану, которой очень неплохо выглядел во фраке. Его светлые волосы были зачесаны назад и лежали аккуратнее, чем обычно, а синие глаза засветились, когда он увидел Эдит. Она улыбнулась ему в ответ и совсем не засмущалась от того, что выглядит не лучшим образом.

– Добрый вечер, мистер Кушинг. Эдит.

– Боже, а ты здорово выглядишь, – легко произнесла Эдит.

– Нравится? Так, ничего особенного, – шутливо ответил юноша.

– Королевой бала должна быть Эдит, ты со мной согласен, Алан? – сказал отец Эдит. Слуга принес ему пальто и шляпу, и Эдит оставалось только надеяться, что его хорошего настроения хватит на то, чтобы помягче отнестись к сэру Томасу.

– Я на это сильно надеялся, – Алан наклонил голову набок. – Однако Эдит не одобряет светских развлечений.

– Насколько я помню, ты сам небольшой их поклонник, – парировала Эдит.

– Сегодня у меня нет выбора. Юнис никогда бы меня не простила, – пояснил Алан с гримасой.

Это верно, подумала Эдит. Если кого-то и можно назвать злопамятным, то это, без сомнения, Юнис Макмайкл. Она вспомнила, как в прошлом Юнис не задумываясь расставалась со своими лучшими друзьями из-за малейшей ошибки с их стороны.

Эдит с удовольствием посмотрела на двух мужчин.

– Наслаждайтесь жизнью, парни, – и уже sotto voce[12] прошептала Алану: – Не давай ему пить слишком много.

#

Дверь в резиденцию Кушингов закрылась так же твердо, как Эдит отказалась поехать на вечер. Раскрыв зонт над головой мистера Кушинга и идя вместе с ним к машине, Алан ничуть не удивился этому. Он бы тоже с удовольствием пропустил этот прием, если бы его семья не устраивала его у себя в доме. И все-таки, если Юнис выйдет замуж за молодого аристократа, то, скорее всего, съедет, и тогда, есть надежда, Эдит будет почаще заглядывать в дом Макмайклов. Он отлично понимал, почему сейчас она старается держаться от них подальше. Хотя Алан и любил свою сестру, но понимал, что та может быть совершенно невыносимой.

– Итак, она не едет, – это был не вопрос, а констатация факта, которая была необходима для того, чтобы выяснить причины отказа. У Алана были некоторые мысли по этому поводу, но его расстроило то, что его возвращение не показалось Эдит достаточной причиной для того, чтобы одеться в красивое платье и пройтись с ним в вальсе по банкетному залу.

– Я попытался, – вздохнул мистер Кушинг. – Но она упряма как ослица.

– Интересно, и откуда у нее это? – игриво спросил Алан. – Но мне это в ней нравится.

Ее нежелание ехать говорило о том, что у Эдит есть свое мнение, и это Алану нравилось. Она также обладала чудесным чувством юмора и творческими способностями. Так же как и она, он был ученым, которого мало волновал легкомысленный образ жизни. Ему нравилось, когда давным-давно она читала ему отрывки из своего произведения, правда, он никогда не мог сообразить, что надо сказать в ответ. «Мне нравится» звучало как-то слишком бесцветно.

– Мне тоже, – признался обожающий дочь отец.

Они забрались в машину, и Алан выехал на залитую дождем улицу. Следующая остановка: светские забавы. Если бы только Эдит согласилась поехать. Она была бы лучом солнца в эту скучную и дождливую ночь.

#

Конечно, я не могу ехать. У меня так много дел: я ведь как раз читаю о добыче глины на севере Англии. И о родовом гнезде Шарпов. О Аллердейл Холле. Об одном из самых элегантных домов в Северной Англии.

#

Эдит знала, что никогда не увидит родовое гнездо сэра Томаса, но оно ее интересовало. Так же как и он сам. Она уже решила переписать образ Кавендиша с тем, чтобы он был больше похож на загадочного молодого человека – она знала, что это обычная практика среди других авторов. После того как Алан с отцом уехали, она улеглась на своей громадной кровати и занялась изучением толстого тома, полного карт Великобритании и интересных зарисовок ежедневной жизни на Острове. Шахты по добыче глины, так же как и родовое гнездо Шарпов – громадное строение, напоминающее замок, – находились в Кумберленде. В ее воображении экипажи въезжали и выезжали из гнезда через крытые въездные ворота, по аллеям парка прогуливались леди с зонтиками в сопровождении джентльменов в цилиндрах и с тростями в руках.

Это приводило Эдит в восторг. Она представляла себе, как сэр Томас пьет чай и обсуждает свое изобретение с прекрасно одетыми посетителями в комнате, стены которой украшены портретами его благородных предков и гербами над камином. Девушка никогда не бывала в Англии, хотя прочитала всех «важных» британских авторов, так же как и некоторых из просто «популярных». Ей очень понравился Чарльз Диккенс, а сладким запретным плодом для нее стали рассказы про привидения, написанные Шериданом Ле Фаню и Артуром Махеном. Естественно, они с матерью прочитали пьесы Шекспира. Мама больше всего любила «Сон в летнюю ночь», а Эдит отдавала предпочтение «Гамлету» и «Макбету» с их историями про призраков. Она легко могла представить себе, как Томас ведет ее на шекспировскую пьесу в Лондоне.

Сэр Томас, пустая твоя голова, возражала она себе самой. И он практически помолвлен с Юнис. Вполне возможно, что сегодня состоится оглашение.

И именно по этой причине она и не могла поехать на бал. К таким вещам надо относиться философски. И даже если она не могла быть вместе с ним, она все равно была твердо намерена на несколько часов скрыться в этом очаровательном и загадочном мужском мире, хотя бы зарывшись с головой в книги. Старое общество. Титулы и привилегии. И так много зависит от того, кем ты родился. Если ты старший сын, то получишь все. Если младший или сестра….

Интересно, есть ли у сэра Томаса родственники. Она представила его себе в окружении любящих отца, матери и… собаки. Нескольких собак. Охотничьих. Хотя сама идея охоты вызывала у нее отвращение. Как там ее называют? Кровавый спорт.

Дождевые капли стучали в окно. Гремели раскаты грома. Небо было необычно темным, и в аллеях свистел резкий ветер. Папа и Алан скоро доберутся до места: туда, где в каминах потрескивают поленья, разливают ромовый пунш и все залито светом бесчисленных свечей. Перед ее взором встал сэр Томас, одетый во фрак.

Эдит мечтательно улыбнулась, вспомнив границы его громадного поместья. Ее отец бывал во многих домах богатых американцев, некоторые из которых были специально построены в виде английских за́мков.

Дверная ручка спальни медленно повернулась.

Эдит приподнялась на локте и посмотрела на нее. Он продолжала поворачиваться, как будто за дверью стоял человек с занятыми руками, который не мог распахнуть ее.

Девушка встала с кровати скорее с любопытством, чем со страхом.

– Папа? – позвала она. – Ты что, что-то забыл?

Ей никто не ответил. Сильно дрожащая ручка продолжала поворачиваться. Потом, неожиданно, дверь распахнулась.

Эдит даже подпрыгнула. За дверью никого не было. Подозрительная и запутавшаяся в старых воспоминаниях, которые она, казалось бы, давно забыла и которые сейчас вновь заполнили голову, девушка направилась по холлу в сторону лестничной площадки, убеждая себя, что ей совсем не страшно и что мурашки, бегущие у нее по спине, не имеют никакого отношения к тому, что произошло с ней четырнадцать лет назад.

Когда ее мама….

Сжав руки в кулаки, девушка продолжала двигаться по холлу.

На полпути она неожиданно замерла. Эдит увидела тень: в этой тени она смогла разглядеть женщину – мертвую женщину в черном. Существо, состоящее из костей, праха и могильной грязи….

Нет, я ее не вижу. Я не хочу ничего этого видеть. Я сплю, и во сне мне снится Макбет.

Но она бодрствовала, и хотя в холле было очень темно, она действительно что-то видела….

Задыхаясь, Эдит развернулась и бросилась назад, к себе в комнату. Она захлопнула дверь и вцепилась в дверную ручку. Ее всю трясло, зубы выбивали чечетку, а она отчаянно пыталась взять себя в руки, не паниковать и попытаться понять, что же она все-таки увидела. Ее первой, инстинктивной реакцией была реакция отрицания.

Я ничего не видела. Это все мое воображение, как и тогда, четырнадцать лет назад. Это просто….

Ее сердце отчаянно колотилось. Снаружи на ручку никто не давил. В коридоре не было слышно ни звука. Она прислушалась повнимательнее, на этот раз приложив ухо к двери.

И она услышала шелест шелка….

А потом… Потом ручка двери стала вновь поворачиваться, хотя она и держала ее изо всех сил.

Дрожь пробежала у нее по спине, и она двумя руками вцепилась в ручку, стараясь не дать двери открыться. Потому что если она откроется….

Если она увидит….

– Кто там? – закричала Эдит. – Что вам надо?

И в это время прямо через дверное дерево в комнату проникли две иссохшие руки, которые крепко схватили ее за плечи. Они были невероятно сильными и холодными, как две ледышки. А потом сквозь дверные филенки проглянула кошмарная почерневшая голова, только-только поднявшаяся из могилы. Лицо на ней было полностью разрушено и превратилось в какие-то ошметки.

Нет, не так; оно было покрыто рябью, как водная поверхность под дождем.

И голос, под который она несчетное количество раз безмятежно засыпала в детстве, голос, который теперь издавали давно сгнившие легкие, был тоже вибрирующим и изменившимся почти до неузнаваемости.

– Берегись Багрового пика!

Эдит упала на спину и отползла в сторону. Комната сначала встала на дыбы, а потом закружилась. Эдит не могла дышать и только беспомощно открывала рот. На этот раз не было никаких сомнений: это была ее мама, давно умершая и похороненная мама.

А потом лицо и руки исчезли. Дверь оказалась целой и невредимой. Эдит услышала свое сбивчивое дыхание.

Ручка вновь повернулась, и Эдит уже была готова закричать, но в комнату заглянула горничная Анни.

Онемевшая от ужаса, Эдит уставилась на девушку.

– С вами все в порядке, мисс? Что здесь случилось? – полюбопытствовала девушка.

– Со мной все в порядке. Просто ты меня напугала, вот и все.

Боже мой, я видела призрак. Или я сошла с ума.

– У дверей стоит некто сэр Томас Шарп, – сказала Анни. – Он промок до нитки и требует, чтобы его впустили.

Служанка решила не мучить хозяйку дальнейшими расспросами.

– Томас Шарп? – Эдит постаралась взять себя в руки. – В такое время? Вы сказали ему, что папы нет дома?

– Я сказала ему это, мисс, – кивнула Анни. – Но он не уходит. Говорит, что хочет поговорить с вами.

Эдит была поражена.

– Это исключено, Анни, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. Помимо того, что правила приличия не позволяли встречаться с мужчиной, будучи одетой в домашнее платье и в отсутствие старших членов семьи, Эдит была едва жива, ведь она только что видела призрак.

Или нет?

– Скажите ему, чтобы он уходил.

– Уже сказала.

– Ну, и?

– Он не уходит.

Ошеломленная, Эдит как в тумане спустилась по лестнице.

Ситуация была просто неприемлема.

Я видела призрак. Это была она.

Но никаких доказательств у нее не было. Дверь была не повреждена. Надо признаться, она слишком много работала в последнее время над рукописью – оценивала ее строже и жестче после того, как сэр Томас дал ей свои комментарии. А уставшему человеку иногда приходят в голову страшные образы и жуткие воспоминания. Она сама читала, до чего только не доходил ее собрат по перу Эдгар Аллан По, стараясь найти в рутинной и скучной жизни журнального редактора, которую он вел, хоть что-то напоминающее те фантасмагории и гротеск, которые он описывал в своих произведениях. А Самюэль Тэйлор Колридж[13] вообще курил опиум, когда пытался вызвать к жизни столь глубоко запрятанный у него в душе образ Старого Морехода[14].

Так, может быть, это значит, что я копаюсь слишком глубоко в своем «я», пытаясь, как я уже говорила мистеру Огилви, найти метафоры для своей собственной потери? А может быть, это происходит потому, что я сама меняюсь? Я ведь думала о том, чтобы никогда не покидать отца, не оставлять его в одиночестве. И верила в то, что муж мне не нужен. Я ведь решила, что буду рада ухаживать за отцом, пока он будет жив.

Может быть, это все из-за того, что я боюсь, что в один прекрасный момент отца может не оказаться рядом? Скоро его день рождения, и он не становится моложе, хотя и всячески старается скрыть это. И у меня действительно литературный талант. Это просто глупо отрицать. Значит, мне надо наслаждаться теми образами, которые ко мне являются. Это просто дар Божий.

И тем не менее она была потрясена до глубины души. Однако хорошее воспитание взяло верх над ее переживаниями, когда она увидела в холле сэра Томаса. Его длинные волнистые волосы были насквозь мокрыми. Одет он был в темное пальто великолепного покроя, фрак и галстук. Из-под брюк выглядывали до блеска отполированные танцевальные туфли. За всю жизнь Эдит порог усадьбы Кушингов не пересекал более элегантный человек, чем тот, который сейчас стоял перед ней. Даже ее отец не мог с ним сравниться. Эдит была сбита с толку.

Он занят, напомнила она себе. Ну, или почти занят.

– Мисс Кушинг, с вами все в порядке? Вы очень бледны, – его глубоко посаженные голубые глаза выражали искреннее беспокойство.

Если бы я набралась храбрости и рассказала ему о том, что только что произошло, он наверняка принял бы меня за истеричку или сумасшедшую.

– Мне жаль, но я не очень хорошо себя чувствую, сэр Томас. А папы нет дома, – она говорила отрывисто, пытаясь сохранять спокойствие.

– Я знаю. Видел, как он уехал, – англичанин помолчал, а потом добавил: – Я ждал под дождем, пока он уедет.

Несмотря на стресс от пережитого, шокированная Эдит поняла, что пришел он именно к ней.

– Вот как, – с трудом произнесла она.

– Я знал, что он должен уехать на прием к Макмайклам, – продолжил сэр Томас. – Я тоже должен быть там.

Она опять перестала что-либо понимать. Ей понадобилось напрячь все силы, чтобы сконцентрироваться. Слишком много произошло и происходило.

– Но прием проходит на Сидвелл Парквэй, сэр. А здесь Мастер-парк. Так что вы здорово заблудились.

– Тут вы правы, – согласился молодой человек. – И мне отчаянно нужна ваша помощь.

– Помощь в чем? – осторожно поинтересовалась Эдит.

– Ну, мисс Кушинг, начнем с языка, – улыбка получилась у него печальной. – Как вы, должно быть, заметили, я ни слова не знаю по-американски.

При этих словах девушка умудрилась выдавить из себя подобие улыбки. В юморе ему не откажешь. Сам владелец Аллердейл Холла пришел к ней с визитом. И выглядел он в своем вечернем наряде просто потрясающе. И тем не менее….

– Сэр Томас, я просто не могу.

– Прошу вас, не делайте меня еще более несчастным, – взмолился англичанин. – Скажите, почему вы находитесь здесь в полном одиночестве?

А действительно, почему? Эдит оглянулась на лестницу, ведущую в ее спальню. Это произошло? Это действительно произошло? Или, может быть, ей все приснилось?

Я знаю, что нет. Я знаю, что видела ее.

Она почувствовала страх и постаралась заглушить его.

Это все дары Божии, напомнила она себе.


Глава пятая

Позже


Хуже этого уже ничего быть не может, подумал Алан Макмайкл, оглядывая блестящее собрание высшего света Буффало. Дамы были одеты по последней парижской моде, с открытыми плечами, украшенными нитями жемчуга, а джентльмены все как один были во фраках и перчатках. Везде сияли свечи, а цветочные аранжировки, расставленные по всему дому, превращали жилище Макмайклов в сказку. Бедная Юнис.

Для его сестры ночь уже давно потеряла свое волшебство. Хотя она и держала себя в руках, высоко вздернув подбородок, было совершенно очевидно, что почетный гость, ее потенциальный жених, сэр Томас Шарп, ее, мягко говоря, подвел.

Они с матерью провели несколько сумасшедших дней, наблюдая за приготовлениями к балу: полировкой полов, настройкой фортепиано и приготовлением роскошного ночного ужина. Он, роскошно накрытый, состоял из: икры, трюфелей, бекасов, устриц, куропаток, перепелок, рябчиков, мясных консервов, ветчины, говяжьих языков, цыплят, галантинов, лобстеров, дынь, груш, нектаринов и специально для этого случая привезенных бисквитов и джемов. Шампанское, естественно, лилось рекой. Подавались также флипы, тодди[15] и пунш, рецепт которого Алан узнал, учась на медицинском факультете в Англии. Юнис настояла на том, чтобы он воссоздал его в их большой чаше для пунша, сделанной из чистого серебра, – несколько глотков, которые он сделал на пробу, здорово дали ему по мозгам. Чай, кофе, лимонад, белое вино, кларет, сладкая мадера предлагались гостям в неограниченных количествах. К переменам блюд подавались, соответственно, негус, оршад, ратафия[16] и различные наливки. На столах возвышались горы фруктов, засахаренного миндаля и марципанов, безе и пирожных.

Они пошли на все эти усилия и немалые расходы, чтобы публично заявить о том праве, которое семейство Макмайклов имеет на сэра Томаса и его сестру, а этот негодяй не появился. По всем правилам сэр Томас обязан был быть здесь после того, как принял формальное приглашение. Он не присылал никаких извинений – хотя ничто, кроме разве что смерти близкого родственника, не могло его извинить – и светское общество Буффало наглядно убедилось, как он унизил Юнис в этот самый важный вечер в ее жизни. Происходившее было верхом неуважения и могло разбить даже самое твердокаменное сердце – а Юнис не была такой уж твердокаменной. Конечно, она была испорченной и слишком ревниво относилась ко всему, что касалось лично ее. А иногда ужасно вела себя по отношению к Эдит.

Но такого унижения она не заслужила.

Алан поинтересовался у леди Люсиль Шарп, очаровательной темноволосой сестры сэра Томаса, где может находиться ее брат. Естественно, что сделал он это очень осмотрительно, чтобы, не дай бог, не обидеть ее. Но леди Шарп была совершенно спокойна и небрежно заверила его, что сэр Томас скоро появится.

Алан понимал, что дальше настаивать невежливо, но все-таки здорово разозлился. А потом мать Алана торжественно объявила, что леди Шарп любезно согласилась сыграть на пианино, и дальнейшая беседа на тему сэра Томаса прекратилась сама собой. И слава богу, потому что его дальнейшая настойчивость выглядела бы уже грубо.

Распущенные волосы леди Шарп были глубокого каштанового оттенка и украшены красными камнями, слишком большими для того, чтобы быть настоящими рубинами. Похожий камень, глубокого темно-красного оттенка, украшал ее палец. И вот он как раз вполне мог быть настоящим. Ее зеленые глаза были невероятной величины и располагались на прекрасном лице с кожей фарфорового оттенка. Когда она садилась за инструмент, многочисленные складки ее платья, напоминавшего античную тунику, переливались различными оттенками красного, напоминая блеск драгоценных камней. Она выглядела как пришелица из Елизаветинской эпохи[17]. Спина ее платья была богато украшена кружевами, а высокий жесткий воротник был цвета свежей крови.

Роскошные, романтические звуки Шопена полились из-под ее пальцев, и все участники бала, большинство из которых стояло, разом затаили дыхание. Английская красавица сидела очень прямо, слегка наклонившись к клавишам. Ее искусство было безукоризненно; высокие крещендо в ее игре перемежались глубочайшими пьяно. Тем не менее ее окружала аура неприступности и даже холодности. Пожив в Лондоне, Алан знал, что представители английского высшего света воспитывались так, чтобы демонстрировать как можно меньше эмоций на публике, и вполне возможно, что сейчас он наблюдал результаты именно такого воспитания. А может быть, она тоже мельком бросала взгляды на позолоченные часы на камине и мысленно проклинала имя своего брата.

Леди Шарп закончила игру великолепным пассажем, но Алан понял, что ее музыка совсем не отражает ее душу. Она явно была не просто красивой женщиной, путешествующей вместе с братом. Интересно, о чем она мечтает и чего хочет, подумал молодой человек. Женщина была немного старше сэра Томаса и, очевидно, не замужем, хотя, наверняка, она не испытывала недостатка в претендентах. А может быть, она вдова? Согласится ли она принять в семью американку и оставить место хозяйки дома Шарпов, позволив новой жене брата засиять вместо нее?

Когда общество разразилось аплодисментами, леди Шарп встала и скромно поклонилась. Однако что-то отвлекло внимание присутствовавших от пианистки, и по залу прошелестел шепот. Алан, как и остальные, отвернулся от леди Шарп, чтобы посмотреть, что вызвало этот шум, и открыл рот от изумления.

В зале наконец появился сэр Томас, потерявшийся гость.

Под руку с ним стояла Эдит, одетая в потрясающее платье цвета шампанского, которого Алан раньше никогда не видел. Их появление говорило о том, что прибыли они вместе, и это поставило Алана в тупик. Она сама сказала ему, что не приедет, – и вот она здесь. Алан посмотрел на Картера Кушинга и понял, что тот тоже потрясен появлением дочери. Какова была роль сэра Томаса во всем этом? Разве они не понимают, что подобное театральное появление попахивает скандалом?

Мне надо поддержать Юнис, подумал Алан. Это наверняка ее расстроит, и в этом нет ничего удивительного. Но он не мог оторвать глаз от Эдит. А она стоила того, чтобы на нее смотреть: розовые щеки, волосы, небрежно убранные вверх и обнажающие идеальный изгиб шеи, мягкий контур обнаженных плеч. Маленькая девочка, которая плакала над могилой своей мамы, превратилась в красавицу, и сердце Алана, помимо его желания, забилось от восторга. Хотя он и сильно сомневался, что ее сердце бьется в унисон с его. Для нее он все еще был участником ее детских игр, а не мужчиной, на которого она могла обратить свое внимание. И он никак не мог сравниться с темноволосым аристократом, перед которым толпа расступалась, как Красное море перед Моисеем.

С тем, кто, как Алан боялся, мог уже завоевать внимание красавицы. Когда они появились в зале, улыбка Эдит была загадочной, как у Моны Лизы. Как будто перед входом они обменялись тайной информацией и поклялись никому ее не раскрывать.

Алан освободился от оцепенения, наблюдая, как пара приближается к нему. Оказавшись рядом, Эдит мягко осмотрела его с головы до ног.

– Алан, позволь представить тебе сэра Томаса Шарпа, – произнесла она, а потом повернулась к англичанину. – Сэр Томас, это доктор Макмайкл, лучший человек в городе, если вам вдруг станет плохо.

Возможно, она хотела произнести комплимент, но такой комплимент Алану совсем не понравился. Неужели это все, что он значит для нее?

– Блестящая рекомендация, – ответил он тем не менее. – Я брат Юнис, сэр. Очень много о вас слышал. – Ну вот, теперь он напомнил Шарпу, что баронет подал Юнис в Лондоне некую надежду и правила приличия требуют, чтобы теперь сей джентльмен относился к ней соответственно.

– Рад встрече, – слегка поклонился Шарп.

Повинуясь жесту Шарпа, к ним подошла его сестра. С другой стороны, с тщательно «сделанными» лицами, к ним подошли Юнис с матерью.

– Эдит, это моя сестра, Люсиль.

– Мне очень приятно, мисс Кушинг, – произнесла леди Шарп. – Вы умудрились здорово задержать моего брата. – Она подождала, пока все оценят сказанное, а потом продолжила, обращаясь к брату: – Ты видишь, что Юнис в полном отчаянии? Она утверждает, что в Америке нет никого, кто умел бы правильно танцевать вальс. Надеюсь, что ты не огорчишь ее. – С этими словами она поцеловала Томаса в щеку.

Краем глаза Алан увидел, как его сестра улыбнулась. Значит, все само устроилось. Очень хорошо. Молодой человек почувствовал облегчение. Сейчас Эдит освободится, чтобы потанцевать с ним, – такая перспектива его вполне устраивала. Самым важным было то, что она все-таки приехала.

– Не огорчу, если только ты будешь аккомпанировать, – ответил Шарп сестре.

– С удовольствием, – леди Шарп королевским жестом склонила голову.

Алан заметил, что когда Эдит приблизилась к Юнис, то непроизвольно оставила между ними какое-то расстояние. А потом к нему подошел мистер Кушинг.

– Интересная ситуация, не правда ли? – негромко спросил он.

Услышав в его голосе неодобрение, Алан испугался, что он что-то пропустил, но тем не менее согласно кивнул. А потом напрягся, потому что к Эдит подошла его мать. У нее была натянутая улыбка, а глаза напоминали два кусочка льда.

Мама, прошу, не вороши этот улей.

– Эдит, какой сюрприз, – начала миссис Макмайкл военные действия.

Эдит покраснела, подтвердив тем самым, что понимает, в чем она неправа. Она ведь уже посылала вежливый отказ, и теперь ее появление на балу под руку с возможным женихом Юнис выглядело как выпад.

– Мы не ждали вас к обеду, – добавила миссис Макмайкл, на тот случай, если Эдит еще не до конца прочувствовала всю серьезность своего faux pas[18].

– Я знаю, – с раскаянием ответила девушка, – и я прошу прощения за это неудобство. Я уверена, что места за столом для меня не предусмотрено и….

– Не волнуйтесь, дитя мое, – прервала ее миссис Макмайкл. – У каждого есть свое место. И я уверена, что свое вы тоже найдете.

Внутренне Алан сморщился от этого укола.

Леди Шарп устроилась за инструментом и послала легкую заговорщицкую улыбку Юнис. Театральным жестом, как фокусник, сэр Томас вынул свечу из ближайшего канделябра.

– Вальс, – начал он, играя на публику, – танец, на самом деле, не очень сложный. Леди встает несколько левее от ведущего ее джентльмена. В танце всего шесть движений. Вот и все.

Сестра и мать Алана слушали его с жадным интересом. Да и как же иначе, если вас вот-вот обнимет сам Принц-Очарование?

– Однако говорят, что настоящий вальс танец настолько мягкий, деликатный и плавный, что свеча, которую держит в руке ведущий, не должна погаснуть. Это проверка умения танцевать вальс, и для этого нужна идеальная партнерша.

Конечно, Юнис, закончил за него Алан. Его сестра будет в таком восторге, что ее бальные туфельки вообще не будут касаться пола.

В этот момент сэр Томас повернулся… и протянул руку Эдит.

– Не окажете ли вы мне честь?

Находившиеся в зале задержали дыхание. Глаза Эдит расширились, а потом она скромно уставилась в пол. Алан видел, что ее губы двигаются, но не мог расслышать, что она говорит.

#

Эдит смотрела на протянутую руку сэра Томаса и пыталась понять, знает ли он, какой эффект произвела эта сцена. Она не принесет ей ничего, кроме скандала и стыда. Гости перешептывались, и девушка не могла заставить себя взглянуть на Юнис. Под пылающим взглядом сэра Томаса, которым он смотрел на нее, уговаривая поехать с ним на бал, она почувствовала себя Новой Женщиной, свободной от предрассудков прошлого столетия. Но сейчас, стоя перед ним с опущенными глазами и беззвучно умоляя его соблюдать приличия, Эдит поняла, что она еще не такая современная, как ей казалось. Вокруг были ее друзья, чье доброе мнение было для нее достаточно важно… несмотря на то, что ей невыносимо хотелось с ним станцевать.

– Благодарю вас, но нет, – сказала она так, что услышать ее мог только он. Леди никогда не отказываются от предложенного танца. Однако происходящее сейчас выходит за рамки приличий. Да, она вошла в зал вместе с ним, но это еще не значит, что он ее кавалер. Она решила забыть об условностях, когда они, двое творческих нонконформистов, входили в залу… но она была уверена, что он собирается сделать Юнис предложение, и намеревалась сразу же после этого распрощаться с ним навсегда.

– Я уверена, что Юнис будет в восторге, – прямо добавила она, еще больше подчеркивая свое неуклюжее, но искреннее желание исправить свою глупую неучтивость.

Сэр Томас продолжал улыбаться.

– Возможно, вы и правы, но я приглашаю вас, – и, повернувшись к гостям, попросил. – Прошу вас, освободите нам место.

И вот она уже двигается к центру зала. Что хуже: вечно стоять перед его протянутой рукой, пока все вокруг ожидают неизбежный результат? Или разом разделаться с этим? Юнис с матерью были потрясены, и Эдит их прекрасно понимала.

– Понимаете, Юнис такая милая девушка, – пробормотала она. – Добрая и верная. Конечно, я польщена, но….

– Вам что, так трудно согласиться с тем, что вы прекрасны? – негромко спросил он. – А также очаровательны и умны?

– Я не могу этого сделать. Прошу вас. Я не могу, – продолжала сопротивляться Эдит.

Леди Шарп положила руки на клавиатуру. Взгляд сэра Томаса был тверд и настойчив.

– Когда мне что-то не нравится, то я просто закрываю глаза. Безотказная штука. Может быть, попробуете? – предложил англичанин.

И тогда Эдит поняла, что станцует вальс с сэром Томасом Шарпом, баронетом.

– Я не хочу закрывать глаза, – ответила она. – Я хочу, чтобы они были открыты.

Раздались звуки чарующей мелодии, и рука Эдит легко легла на руку сэра Томаса. Это касание заставило ее вздрогнуть, и танец – их вальс – начался. Плавно скользя и твердо поддерживая ее спину, он вел ее в этом волшебном танце. Они не отводили друг от друга глаз, и на его лице было выражение уверенности и… радости? Было видно, что он получает от этого танца истинное наслаждение. И она тоже.

Пламя на длинной белой свече, которую он держал в руке, колебалось, но не гасло, подтверждая его мастерство танцора. Ее рука в его руке, его улыбка, изящество с котором двигался он сам и заставлял двигаться ее. Она чувствовала, как меняется. То взаимное притяжение, которое они почувствовали в конторе ее отца, росло и все сильнее связывало их вместе, пока они плавно скользили по залу. Идеальная пара. Лица зрителей казались размытыми, и правила хорошего тона больше никому не были нужны – они находились в своем частном мире, в котором не было никого, кроме них двоих. По крайней мере, до того, как прозвучали последние звуки музыки и все закончилось.

Свеча сэра Томаса все еще горела, и полностью изменившаяся Эдит загадала тайное желание и задула ее.

Она ни за что бы не произнесла это желание вслух, но удовлетворенная улыбка сэра Томаса и его изящный поклон беззвучно ответили на него «ДА».

А потом сестра сэра Томаса встала из-за инструмента и вышла из комнаты. Еще раз нежно взглянув на Эдит, англичанин последовал за ней. И забрал с собой сердце девушки.

Он это хорошо понимал.

11

Главный герой одноименного первого детского романа англо-американской писательницы Фрэнсис Ходжсон Бернетт.

12

Тихим голосом (итал.).

13

Самюэль Тэйлор Колридж (1772–1834) – английский поэт-романтик, выдающийся представитель «озерной школы».

14

Одно из наиболее известных произведений С. Т. Колриджа.

15

Флип – горячий коктейль на основе пива с добавлением взбитого яйца и рома. Тодди – горячий алкогольный напиток на основе чая со специями и рома.

16

Негус – род глинтвейна. Оршад – старинный сироп, смесь миндального молока с сахаром и померанцевой водой. Ратафия – разновидность ликера.

17

Время правления английской королевы Елизаветы I: вторая половина XVII – начало XVIII в. В британской истории считается периодом расцвета искусства и поэзии.

18

Неверный шаг (фр.).

Багровый пик

Подняться наверх