Читать книгу Любовь и прочие магические проделки - Неонилла Вересова - Страница 2

– Аллан, это важно, – Зара повысила голос, но не разозлилась, – ее тон оставался таким же спокойным, как и прежде, – вот уже на протяжении нескольких часов, но он, похоже, совсем ее не слушал, витая где-то в облаках. – Я не буду повторять дважды. А ты так и останешься никем, – недопосвященным магом-недоучкой.

О, это было, конечно, очень сильным преувеличением. Аллан был одним из сильнейших, – и они оба знали об этом. Ему оставался один лишь шаг до того, как он поднимется на наивысшую ступень в иерархии магов, – и станет одним из Великих. Для этого у него было все. И сила, и талант и мужество, – а, что ни говори, для того, чтобы использовать магию, мужество, наверное, одно из самых главных качеств. Ему оставалось только выполнить условия посвящения, – и тогда он войдет в ряды Великих, получив знания, доступные лишь им. Высшие знания, бережно и сурово оберегаемые от остальных.

Наблюдая за тем, как лениво и, с виду, совершенно безучастно он играет пальцами с пламенем свечи, Зара невольно любовалась им, – Аллан действительно был одним из лучших, к тому же еще и невероятно красив. Мужественное, бледное лицо, утонченные черты, изящная гибкая фигура и руки, – никто бы даже и не заподозрил, какая на самом деле в них сокрыта сила, острый быстрый ум… Да, сегодня он пришел в ее дом за напутствием. Но потом, когда он все пройдет… Потом можно будет подумать о нем вполне серьезно.

– Ты должен будешь жениться, – продолжила она все так же монотонно. – На обыкновенной женщине. Без всяких сил.

Аллан только лениво кивнул, – пока ничего особенного.

– И без всяких приворотов, – она должна сама полюбить тебя. Действительно. По-настоящему.

Аллан пренебрежительно поморщился и даже легонько фыркнул, – можно подумать, ему для этого понадобится приворот! Что может быть легче, чем вызвать к себе любовь обычной женщины?

– Это важно. Именно любовь, – идущая от самого сердца, напитывает силой. Уникальной, особенной силой. Так что здесь, – никаких сделок, договоренностей и подкупов. Она должна сама захотеть выйти за тебя.

Аллан только усмехнулся. Разве он похож на кривоногого дурака Гана, который купил себе жену, пообещав ей за это миллион? Нет, он никогда бы не унизился до такого.

– Ты напитаешься ее любовью. Выпьешь из нее эти животворящие соки. Максимум пять лет, но, думаю, справишься и за три, – все будет зависеть от того, насколько сильно она тебя полюбит. А после, – решай сам. Можешь развестись с ней, пока она будет еще жива, хоть и ослаблена. А можешь вытащить всю силу, – до самой смерти. Прошли те времена, когда посвящение необходимо было непременно оплачивать чьей-то жизнью. Сейчас достаточно лишь силы. Все остальное, – на твое усмотрение.

Аллан серьезно кивнул.

Как бы отвлеченно он не выглядел, маг ловил каждое слово. Ему и самому было жизненно важно пройти все этапы.

– Все эти годы ты будешь жить в обычном мире, – практически обычной жизнью, во всяком случае, жизнью, максимально к ней приближенной. Твоя магия по-прежнему будет действовать, – но несколько иначе. Неожиданно иначе, я бы сказала. И, соответственно, слабее.

Он снова только кивнул.

– Это пока все. А, да, чуть не забыла, – естественно, Зара лукавила, – она никогда ничего не забывала, тем более, – условий посвящения.

– Твоей женой должна стать первая, кого ты повстречаешь. Так что будь аккуратен, – а то придется тебе жениться на какой-нибудь старой толстой бабе, толком не умеющей читать! – Зара умело скрыла улыбку, представив себе благородного Аллана рядом с подобной. Ну, и, естественно, никаких отворотов и смертельных заклятий, если она окажется замужем. Все должно произойти естественным путем. Теперь, – все.

Все? – Аллан был поражен, но не подавал виду, – каждый уважающий себя маг должен уметь не проявлять эмоций. Но было чему поразиться, – на предыдущих этапах он побеждал магов и разрушал древние заклятья, голыми руками боролся с дикими животными, изготавливал зелья и яды, от которых никто не мог бы найти защиту, – а здесь все было как-то… Даже нелепо.

Всего лишь, – женщина. Женитьба и несколько лет в обычном мире. Неужели последнее испытание было рассчитано на то, что станет просто скучно его проходить? Великие должны быть наделены терпением…

Нет, наверняка будет что-то еще. Просто пока его в это не посвящают. Что ж, – он не боялся трудностей, а сложные задания вызывали в нем только кураж.

– Не беспокойся, Зара, – холодно произнес он, вставая с кресла. – Уж как-нибудь влюблю в себя простую женщину. Это никогда не доставляло мне особого труда.

– Но постарайся уложиться в срок, – напомнила Зара. – Свадьба должна произойти не позднее, чем через три месяца. Иначе ты провалишь испытание.

Снова поморщившись, – его уже начало утомлять, что Зара сомневается в его способности справиться с тем, что даже и заданием считать было смешно, Аллан вышел из ее дома.

– Сколько же в тебе спеси и самоуверенности! – пробормотала Зара, оставшись одна. – Но ничего, я это поправлю, – только стань сначала Великим!

* * *

Стоя на вершине горы, он внимательно всматривался в рассветный город. Город еще спал, оживая лишь понемногу. Город был испытанием, которое ему суждено пройти. Самым трудным из испытаний, несмотря на кажущуюся легкость.

Что его ждет? Какие задачи перед ним поставят? И что принесет ему этот город, лежащий перед ним, как на ладони?

Город просыпался. Начали открываться первые окна, раздались первые голоса. Пора.

Больше не медля, он отправился вниз, – навстречу своему последнему испытанию.

* * *

Он любил сонный рассветный город, когда на улицах не было еще ни души. Не так, конечно, как свой дом в горах, но все же – любил, хоть и бывал здесь нечасто. Рассветные горы трепетали силой. Рассветный город наполнял предвкушением действия.

Конечно, у него и здесь был дом и даже бизнес. Маги, хоть и предпочитают уединение, все-таки не могут жить вдали от людей.

Из этой очарованности очередной встречи с городом его вывели достаточно резко. Липкая жидкость сначала обожгла его, испортив дорогой костюм, а после к ней приклеились свалившиеся на него бумаги.

– Вас не учили смотреть вперед, когда вы ходите, – в сердцах выкрикнул Аллан, злясь больше на себя за то, что потерял бдительность.

– Простите, – девушка, только что влетевшая в него со всего размаху, суетливо собирала бумаги. Подобрав все, она принялась вытирать одной из них его костюм.

– Какая же я неуклюжая! – причитала она. – Простите! Новая работа, – стараюсь все успеть, просто сбиваюсь с ног! Всю ночь над документами сидела, – даже кофе пришлось пить по дороге, – ничего не успеваю!

– И что же это за работа, на которую спешат ни свет, ни заря? – теперь Аллан с улыбкой разглядывал девушку. Хрупкая, белокурая, с тонкими, чуть вьющимися волосами, тонкой кожей без следов косметики, – тоже, видимо, не успевала, и дивные прозрачные карие глаза.

– Да вот, – секретарем устроилась! – защебетала девушка, вот так запросто выкладывая свою историю первому встречному. – А столько дел, – завал! Еще придется что-то дописывать, у начальника важные переговоры сегодня в восемь, – так что к половине седьмого мне нужно быть на месте! А ко всему, – еще все разлетелось! Пока я это заново разложу по порядку, – пройдет целая вечность!

Стопка бумаг в ее руке была действительно весомая, – листов на двести, никак не меньше.

– Могу себе представить! – рассмеялся Аллан, – девушка определенно ему понравилась. – Но что же удерживает вас на такой нелегкой работе? Горы золотые, наверное, платят?

– Да, какие там горы… Копейки… Зарплата даже на такой костюм, как ваш не потянет. Вы же не станете требовать у меня возмещения его стоимости? – испуганно спросила вдруг девушка.

– Ну, что вы! С такой очаровательной девушки, да еще компенсацию! Мне даже повезло, – где бы еще такую встретил? – ему понравилось, как щеки девушки покрылись легким румянцем.

– Скажете тоже… Повезло… Простите, но пиджак не оттирается! А мне так нужно бежать!

– Бегите, прелестная фея! – он мягко отодвинул руку девушки от своей одежды. – Только скажите, как вас зовут!

– Майя, – ответила она, обрадовавшись, что все обошлось так просто, – она действительно никак не оплатила бы ему не то, что стоимость костюма, но даже и химчистку, а, если бы еще из-за этой своей вечной неуклюжести потеряла работу, то не смогла бы оплатить даже свой завтрашний кофе, – это место было у нее первым, поэтому Майя старалась, как могла, – и все равно начальник постоянно оставался недоволен.

– Бегите, бегите! – поторопил ее Аллан, и, развернувшись, пошел вперед.

Обернувшись, он долго стоял, глядя вслед удаляющейся девушке.

– Майя, – пробормотал он, как будто пробуя имя на вкус. – Что ж, сегодня твоя неуклюжесть решила твою судьбу, Майя.

Быть рассеянным, – это тоже судьба. Везде опаздывать, ни с чем по-настоящему не справляться. И те, у кого не хватает внутренней дисциплины, сами виноваты в том, как она складывается.

Впрочем, – он тоже был сегодня рассеян, – нужно было внимательно смотреть по сторонам, а не витать в облаках. Но счастливая звезда, под которой он родился, – снова даровала ему везенье, – возможно, только благодаря ей ему и не попалась какая-нибудь толстая старуха с бородавками по всему лицу, – он усмехнулся, вспомнив предупреждение мудрой прорицательницы, – правда, он не знал пока, насколько она мудра, – скорее, хитра и коварна, – но все-таки Зара была единственной женщиной из Великих Магов, а это значило немало.

И, хоть решалась вовсе не его судьба в глобальном плане, а только ближайшее супружество, – да и то, на время и как этап испытания, все-таки ему стоило быть повнимательнее.

* * *

– Ну, как, Зара, – пройдет наш мальчик испытание?

Перед ней стоял сам Верховный Маг, редко кого осчастливливавший своим визитом, – собственно, вряд ли его визиты были к счастью, – потому никто особенно и не стремился быть удостоенным подобной чести.

– Пока ничего не видно, будущее – в тумане, – ответила она, открывая глаза. – Но отчего так беспокоиться? Аллан вполне достоин, и вряд ли ему не удастся справиться со столь легким заданием!

– Его мать, – из обычных людей, – пояснил Верховный. – Из очень светлых, способных на невероятную любовь. Это дает повод обеспокоиться.

– Как так? – Зара даже отпрянула. Среди магов никто не был способен на любовь, и уж тем более не рождался от нее, – только тонкий и жесткий расчет. Сил, возможностей и перспективы. Ну, – иногда, конечно, бывало, что и по глупости. Но это редко относилось к Великим. Так поступали низшие, – но на то они и оставались внизу, чтобы ими управлять в целях тех, кто мудрее. Происхождение же Аллана было неизвестно, – он был сиротой, найденным однажды на склоне горы. Его принадлежность к магам была слишком явной, – даже тогда, младенцем, он без всякого страха бросал в животных темными облачками заклятий. И чуть не разорвал старенького мага, обнаружившего его. Родителей Аллана искали, – но так и не нашли. Впрочем, они могли быть не здешними магами, а ребенок мог родиться от мезальянса, – что также было частым среди магов. Мальчик демонстрировал огромную силу, – и его развитием обеспокоился сам Верховный. Никто уже не сомневался в том, что он высокого, но, не совсем законного происхождения. Однако такие родители часто признают своих брошенных детей и, спустя годы, возвращают их в свой дом, из которого когда-то те были тайно вынесены. Так должно было случится и с Алланом, – рано или поздно его наверняка признал бы кто-то из Верховных, а, может, и правителей каких-то дальних мест.

– Он родился в таком же браке, во время испытания, – пояснил Верховный.

Зара даже зажала рот рукой. Это было недопустимо! Ничего удивительного, что от ребенка поспешили избавиться, – сам маг наверняка был изгнан, а сына нигде бы не приняли с таким клеймом.

– Как ты понимаешь, это должно остаться между нами.

Зара только кивнула, пораженная таким высочайшим доверием. Да она бы никогда и не осмелилась выдать то, что узнала от самого Верховного! Жизнь ей еще было довольно дорога, а, кроме жизни и доброе самочувствие с полным комплектом органов и частей тела.

– Если что-нибудь увидишь, – сообщи, – распорядился Верховный, покидая ее дом.

Нет, напрасно они отрядили мальчика в это испытание! – Зара только качала головой. Но, с другой стороны, – он бы не отступил, – его главной целью было стать Великим. Но теперь был огромный шанс, что он не пройдет испытания, – а из-за этого они потеряли бы очень сильного мага. И его потомство, которое, судя по всему, должно было быть довольно многообещающим.

Зара задумалась, склонившись над своей чашей, – та была наполнена отваром, помогающим ей заглянуть в то, что незримо.

Да, маги были рождены, чтобы быть свободными. Но прошли те времена, когда каждый из них был сам по себе. Теперь все изменилось, – появились касты, Правители, Верховные маги и законы. Собственно, – законом была воля сильнейшего, и скреплялся он лишь его силой. Эта воля держала в страхе, – и Зара ощутила его в полной мере за то время, пока Верховный находился в ее доме, с того самого момента, как он переступил порог. Но эта сила и защищала от других магов, – подчиняясь, тот, кто был слабее, получал безопасность, – ну, во всяком случае, до тех пор, пока на то была воля Верховного или Правителя.

В плане иерархии перспективы Аллана сейчас упали практически до нуля, – после того, что она о нем узнала. Вряд ли он сможет пройти испытание, – кровь не может всю жизнь молчать, однажды она заговорит, – и тогда он пожалеет ту, кого выберет для него судьба, не выпив ее силы.

Но сам по себе он был силен неимоверно. И планы, имевшиеся у Зары на его счет, были вполне обоснованы. Что же будет, если он отступит? Вполне могло случиться, что великолепный Аллан попадет в изгнание, – особенно, с его надменностью. Он не станет пресмыкаться перед Верховным, и вполне способен плюнуть ему в лицо. Аллан горд, – этим он тоже нравился ей больше остальных, гордость которых распространялась только на тех, кто был ниже их по уровню.

Что же такое изгнание? – задумалась Зара.

Возвращение к своим истокам, подчинение только своей собственной воле, но при том, что защищаться от более сильных придется самому.

Что ж, – Аллан был вполне способен защититься. Она видела, как проходили предыдущие испытания, – он был на голову выше остальных. В таком случае, изгнание для Аллана могло означать свободу. Полную свободу без всякого страха и чужой навязанной воли. Это было неплохо. Зара поиграла связкой ключей, до сих пор зажатых в руке, – после ухода Верховного она крепко заперла двери, – чтобы никто, даже и он сам не застал ее врасплох и не прочел ее мыслей.

Но свобода светила ему только в том случае, если бы Верховный не пошел бы против него войной. Для этого нужно было совершить особенный поступок, – явно идущий наперекор воле Верховного. Поддержать того, кого он повелел изгнать, уничтожить или наказать, нарушить указание, данное для всех магов, ну, или просто в чем-то перейти дорогу.

Способен ли Аллан на такой поступок? Пожалуй, что способен. Тем более, что он не питал к Верховному должного страха, на котором держалась его власть, – в силу того, что тот занимался им практически с детства. Но в случае свободы Верховный не простил бы своеволия, на которое пока смотрел сквозь пальцы.

Что же означала бы для Аллана война? А означала она то, что он вполне способен был бы в ней победить. Пусть доступа до сокровенных знаний у него пока и нет, – зато есть огромная врожденная сила. И, разъярившись, он вполне мог сам поразиться тому, насколько она велика. А победить в войне означало только победить Верховного. После этого все подчинились бы тому, кто оказался сильнее, – без всяких возражений.

Да, перспектива вырисовывалась гораздо лучшая, чем она представляла себе с самого начала, рассчитывая на брак с Алланом, как с Великим. Но это – было только перспективой. Что же выйдет из всего этого на самом деле?

Зара уже даже и не знала, чего ей хотелось больше, – чтобы он прошел это испытание, или нет.

Будущее по-прежнему оставалось туманным, – так же, как и то, что ей следовало предпринять.

И, несмотря на то, что вмешиваться в испытание кому-либо из магов было настрого запрещено, она уже знала, как обойти этот запрет. Только в каком направлении действовать? Помочь или же помешать?

Но у нее было время. Достаточно времени. А там, – глядишь, и будущее немного прояснится…

* * *

Покинув жилище Зары, Верховный, хмурясь, всмотрелся в небо, – здесь, на одной из вершин, оно казалось выше, – во всяком случае, несомненно было чище, ведь суета людских планов, переживаний и мыслей здесь не загрязняла ее. Но небо, которому, безусловно, все было известно, не подавало никаких знаков.

Верно ли он поступил, допустив своего подопечного с этому испытанию? Но, с другой стороны, – не допустить было нельзя, – сила бурлила в нем, ей нужно было развиваться, – иначе она уничтожила бы своего носителя, и, кто еще знает, сколько беды принесла бы их небольшому, но, такому устойчивому миру…

Он сразу понял, что Аллан, – совсем непростой маг. В тот же день, когда его нашли, – еще младенцем. В нем чувствовалась сила, – такая, какой он не ощущал уже давно. И ее нужно было вышколить, направить в нужное русло.

Но было и кое-что еще. Верховный долго не мог понять, что дополняет эту силу. Что-то… Особенное, как легкий аромат, который никак не можешь вспомнить. Только со временем разгадал он эту тайну, проведя немало ритуалов на крови мальчика. Это был элемент человечности в чистом виде. Не такой, как у обычных магов, какими сильными они бы ни были, – ведь, в сущности, маги – такие же люди, как и остальные, только наделены особыми способностями и силой, – и, соответственно, лишенные многих глупостей, присущих обыкновенным людям.

Естественно, – магам было необходимо сохранять и приумножать свою силу и таланты. Поэтому они так тщательно выбирали супругов, заботясь о потомстве. Их браки должны были сохранить уникальность рожденных не такими, как большинство, – поэтому происходили только между равными, к тому же тщательно просчитывалось, как в будущих детях могут сочетаться дарования родителей, – ведь бывало и так, что один дар полностью нейтрализовал другой, – и дети, увы, рождались, без всякого дара и даже без силы. Судя же по всему, найденный мальчик был сыном из Великих, – а, может, его сила не уступала даже уровню Верховного, – что, естественно, было необычайной редкостью. Но он никогда не слышал о Верховном, который бы не прошел испытания, не слышал и об изгнаннике, который решился завести потомство с обыкновенной женщиной. Как бы там ни было, а это было величайшей глупостью, недопустимой даже в среде низших магов. Верховный до сих пор пытался выяснить происхождение Аллана, – но и женщины, на которой осталась печать столь сильной магии, не находил. А потому глаз не спускал с мальчишки, даже несмотря на то, что по всем проявлением он рос нормальным, правильным магом, ничем не отличаясь от остальных, кроме, разве что, способностей и силы.

Как же теперь пройдет испытание? Чего ожидать от его человеческой половины, которая пока себя никак не проявляла?

Верховный только покачал головой, – все, что ему оставалось, – это уповать на время. Никто не может изменить собственной сути, – он это знал. Какой же окажется суть Аллана? Что возьмет в нем верх? Но даже лучшей из провидиц было закрыто это будущее. И это вселяло еще большее беспокойство.

* * *

Аллан не удержался и снова обернулся, чтобы взглянуть на Майю. И почему он вдруг так ею заинтересовался? Не все ли равно, кто из них отдаст ему силу для прохождения на более высокий уровень?

Но ему почему-то было не все равно. Все-таки, – с ней ему предстоит прожить ближайшие несколько лет жизни. Он улыбнулся, наблюдая за тем, как она спешит на работу, – почти вприпрыжку. Да уж, он ожидал, что это будет женщина, – зрелая, под стать ему, – а жениться ему предстояло на девчонке. Она напоминала неоперившегося птенца, который не то, что до полета не дорос, а даже и до настоящего голоса… Но так распорядилась его звезда, – а он всегда на нее полагался больше, чем на все остальное, – будь это инстинкт, предвидение или логика.

Он ощутил резкий толчок в спину и быстро обернулся. В него въехала тележкой толстая старуха-торговка, с раскрасневшимся лицом.

– Что тебе, повылазило? – заорала она противным визжащим голосом. – Люди тут по делу торопятся, а он столбом стоит, добрым людям мешает! Бездельник! Или глаза с утра залил?

Аллан только улыбнулся, внимательно присмотревшись. Ее лицо не было обезображено бородавками, – скорее, безобразности ей придавал криво разинутый рот и тупые злющие глаза, – что, несомненно, было следствием характера, – но несколько бородавок на нем все-таки присутствовало.

Впервые он потерял бдительность настолько, чтобы с ним кто-то смог столкнуться. Да еще дважды! А ведь день еще, строго говоря, и не начинался!

Аллан рассмеялся, – вот она, красота, почти предсказанная Зарой! Случай? Или ее проделки? Конечно, – кому-либо из магов было настрого запрещено вмешиваться в испытания, любым, даже самым безобидным образом, – ведь иногда именно мелочи способны развернуть весь ход событий, – но от нее всего можно было ожидать.

Взглянув на вершину, на которой чуть виднелся дом Зары, он легонько поклонился, – впрочем, она вполне могла и не иметь к этому никакого отношения, – в чем он все же очень сомневался. И пошел дальше, помахав рукой торговке, так и застывшей от такой наглости на месте с открытым ртом, – еще бы, ее день уже был испорчен, – вопреки всей логике, он, не ответив, лишил ее возможности всласть поругаться.

* * *

Поднявшись в свою квартиру на верхнем этаже элитного дома в самом центре, – ну, как, квартиру, – здесь ему принадлежал целый этаж, – Аллан вышел на балкон.

Отсюда был виден весь город, как на ладони.

Вдыхая еще свежий и чуть прохладный утренний воздух, Аллан смотрел на город, – когда-то, только поселившись здесь, он представлял себе, как этот город станет его.

Он любил город. Любил этот образ жизни, в который мог окунуться только здесь. Любил людей, – у него даже были здесь свои друзья, несмотря на то, как относились к обыкновенным людям остальные.

«Три или пять лет, – думал он. В обыкновенном мире! Без всякой магии, кроме своей, и без всяких магов! – с себе подобными общаться тоже запрещалось на все время испытания, – ну, разве что за исключением случайных встреч, которых ни он, ни другие маги не вправе были инициировать. Без всяких правил! Только я и город!»

Он знал о том, что маги относились к обыкновенным людям так, как те относятся к калекам. Да, без особенного дара, человек был действительно, как без глаз, рук или ног. Только такими, увы, было большинство, – и оно совсем не расстраивалось по этому поводу, – ведь они думали, что совершенно нормальны! И только раз почувствовав, ощутив в себе всю силу магии, можно было понять ущербность иного существования!

Он думал о том, как изменилась их жизнь за последние годы. Когда-то те, которые рождались с особыми способностями, – он не разграничивал людей и магов, считая, что они, по сути, одинаковы, а магия, дар, – это как талант, – скажем, великолепный врожденный голос, или способность изобретать что-нибудь, или высокий интеллект, – жили обособленно, вдалеке от остальных. Их ненавидели или боялись, шарахались или пытались уничтожить, – что ж, великих врачевателей тоже когда-то принимали за колдунов и сжигали на кострах, – людям свойственно бояться или восхищаться тем, чего они не понимают. Тогда каждый был сам по себе, – и не было ни рангов, ни иерархии, ни законов. Каждый был волен жить так, как ему хотелось.

Со временем это изменилось. Люди, наделенные даром, пусть даже и жившие в безопасности, где-нибудь в лесах, были все же неимоверно одиноки. Они искали кого-то, подобного им, кого-то, кто смог бы их понять, – ведь многие не понимали, что поцелованы самими небесами, принимая самих себя за аномальных уродов.

Так маги постепенно начали объединяться. А со временем осознали, что их необычность, – великая сила, которую они вполне могли объединить, – и тогда достигли бы величайших высот, оказавшись уже не на отшибе, а у самой вершины власти.

Они соединяли свои таланты, делились опытом, развивали свою силу, – и постепенно перестали опасаться обыкновенных людей. По-прежнему им приходилось притворяться и прятать свои способности, – но теперь вовсе не из страха, что их будут преследовать, – просто совершенно незачем другим об этом знать. Так создались мощнейшие объединения, появились ранги, школы, правители, – маги стали единым механизмом, взаимно дополняя друг друга и достигая своих общих целей.

Да, многие годы прошли, прежде чем все так устроилось. И все же Аллан иногда мечтал о романтике былых времен, – когда нет другого закона, кроме собственной воли, нет никаких правил, а каждый маг был полностью свободен, – и плевать ему на общие цели, он мог жить так, как подсказывало ему собственное сердце.

Теперь же закон магов был строг, – и даже слишком. Отступников казнили или изгоняли. И ни один из них не вправе был задумываться о том, чего же хочет он сам.

Лежащий перед ним город открывал свободу. Пусть даже на несколько лет, – но он мог себе позволить побыть одиночкой, почти изгнанником, не потеряв при этом ранга и привилегий. Утренний воздух города был для него воздухом свободы, которой, вполне возможно, больше никогда не будет, – став Великим он станет действовать лишь в интересах общих целей магов.

Он жадно вдохнул этот воздух, подставив лицо ласковому утреннему солнцу. Никто не будет от него ничего требовать, никто не прочитает его мыслей, – можно побыть собой, настоящим, сбросив с себя щит непроницаемости, на удержание которого уходило так много сил, но который был жизненно необходим в его родной среде.

Эта свобода щекотала ему ноздри. Она влекла и манила. Он предвкушал ее, как охотник предвкушает добычу, – спокойно, собранно, с азартом и волнением одновременно. И этой свободой он собирался насладиться сполна.

Вытянув руки вверх, он рассмеялся. Как же здорово, когда ты ничем не ограничен!