Читать книгу Слепая совесть - Нидейла Нэльте - Страница 4

Ноэлия

– Лия, ну ты идешь? – Нетерпеливая Алма стучит в дверь.

В последний раз бросаю взгляд в зеркало, поправляю выбившуюся прядь, приглаживаю одежду. Отворяю, ожидаемо встречая удивленный возглас:

– Ты чего в брюках? Разве не знаешь…

– Знаю, «брюки – рабочая одежда, уважающая себя женщина никогда не будет их носить, разве в случае необходимости», – цитирую наставниц. Красотка Алма при полном параде, черные глаза подведены, ресницы в три раза длиннее обычного, платье по фигуре, туфли, волосы распущены по плечам четко дозированными локонами. – Мне с вами не сравниться, да и… – Замолкаю, прислушиваясь к шевелениям совести.

Ведь обещала же Тересии. Ну я же только издалека, одним глазком! И я в брюках, и вообще… ну все же девочки идут, всем же любопытно! Даже мадам Джанс разрешила… Да я вовсе на крышу вылезу, спрячусь, мне бы только глянуть на наездников, да на их бурвалей страшных, да… да на стольких мужчин одновременно!

– Я обещала Тересии не ходить, – вздыхаю. – Поэтому на площадь с вами не пойду, так, немножко пройдусь… на город гляну.

– Как знаешь! – Им уже надоело меня уговаривать. И хорошо.

В холле собрались все девчонки постарше, группками – кто с кем дружит. У меня никогда не было слишком близких подруг, но, с другой стороны, и не враждовали.

– Девочки, дорогие мои! – напутствует в последний раз мадам Джанс. – Пожалуйста, будьте благоразумны. Понимаю, для вас это диковинка, последний приезд мужчин Айо к нам в Иштар случился лет десять назад, ох, сколько женщин понесло! Плодородный был год. Имейте в виду, я закрою глаза, если вдруг что, дети всегда нужны, а мужчины у нас редкость. Я и сама-то родила Салию после одного из таких приездов… – Мадам Джанс мечтательно закатывает глаза. – Жаль, не мальчишку, вообще беды не знала бы. Но все ж дитя, свое, родное, без стояния в очереди и выкупа разрешения, как для прочих незамужних. Девочки, к чему я это повторяю. Ребенка уж как-нибудь вырастим, а вот обещаний не вздумайте давать, не посоветовавшись со мной! Да и вообще не вздумайте. Когда мужчины ухаживают, это просто непередаваемое блаженство, а они там научены! Но не дайте вскружить себе голову, силовать вас никто не станет, но и детей оставлять нам они не жаждут. У них ведь тоже не все гладко. Будут обольщать и уговаривать. Но я никому не советую уезжать из Йована! Поверьте, лишь только окажутся на своей территории, все сразу же переменится, и будете там томиться почище пленниц!

– А императрица? – рискует кто-то спросить.

– Императрица, конечно, другой разговор. Но вы должны понимать, что шанс стать императрицей ничтожно мал! Мы не знаем, как они выбирают, поэтому повлиять не можем. А остальные, что бы ни обещали, – не императоры, поэтому включайте думалки! Не позволяйте эмоциям и гормонам вас одолеть! И ни в коем случае, слышите – ни в коем! – не соглашайтесь стать женщиной Слепого Стража! Впрочем, они редко выбирают женщин, но были случаи, когда после них у девочек оставались страшные ожоги, и какой там ребенок – еле вылечить удавалось! Вообще забеременеть не могли.

Почему-то пробирает мороз по коже, словно мрачное предчувствие. Да что со мной? Может, правда, не идти?

– Неужели управы никакой нет? – хихикает Алма.

Мадам Джанс смотрит тяжелым взглядом:

– Есть управа, но у высших леди, да они почему-то не спешат управляться, значит, и нам нужно смотреть на тех, кто знает, и поступать так же. Это единственный запрет, не связывайтесь со Стражами! Ну идите уже, красавицы мои, развлекайтесь!

Ох, сколько народу на улице, и все такое нарядное, праздничное! Как давно к нам посланцы Айо не ездили… А женщины-то! Всех возрастов и сословий, ну кроме высших леди, хотя, если приглядеться, и их тонированные гравикары можно заметить. Импортное словечко, завезенное к нам с далеких планет.

Поднимаю голову, разглядываю небо – день сегодня солнечный, даже Раум, наш спутник, не виден.

Людские ручьи и целые потоки стекаются к главной площади, где будет проходить торжественное шествие, прежде чем отправится в правительственные кварталы, в специальный огромный особняк, в котором всегда останавливаются посланники Айо. Туда простому люду дороги нет.

Почему-то не верится, что на выбор императора невозможно повлиять, наверняка давно уже все решили, сговорились. Укрепляют союзы, отобрали какую-нибудь высшую, специально обученную и подготовленную. А остальное – сказки для простых смертных.

Прощаюсь с девчонками у одной из кривых старинных улочек. Им не до меня, вытягивают шеи, привстают на цыпочках, желая получше рассмотреть и подальше пробиться.

Укол тревоги колет сердце, или это снова совесть шевелится, уговариваю ее, что мы ничего плохого не делаем, только ведь посмотреть…

Пробираюсь живописными проходными дворами – район здесь старый, еще с прошлого века домики один к другому жмутся, небольшие, всего в несколько этажей, мхом и виноградом заросшие. Клекочут птицы, клумбу пересекает важный пушистый кот. Вдыхаю полной грудью, так хорошо на улице! Чудесный же день…

Иду дальше, где дома повыше, более современные. Нахожу знакомый подъезд с выходом на пожарную лестницу, оглядываюсь – никого, все на площади. Поскорее влезаю на крышу, с нее на следующую, когда-то было так любопытно – все здесь облазила. Близко скорее всего подходить нельзя, там наверняка какие-нибудь снайперы будут и прочая охрана. Нахожу местечко, с которого хоть как-то видно, настраиваю бинокль, прячусь за кирпичным выступом. Жду.

Долго жду, солнце давно перевалило через зенит, пестрая толпа внизу колышется, у меня уже и ноги затекли, и желудок от голода сводит. И крамольные мысли, а может, ну ее, эту процессию? Может, правда по экрану потом посмотрю? Только жалеть ведь, наверное, буду о собственной лени, это ж, возможно, единственный раз в жизни! Когда там император снова сменится или овдовеет…

Наконец шевеление, толпа колышется, плывет, людские волны перемещаются, обозначая направление движения процессии.

Видно плохо, точка не слишком удобная, ну уж как есть. Вглядываюсь в бинокль, пытаюсь побольше охватить. Впереди отряд на бурвалях – огромных рогатых животных черной и бурой расцветки, целая колонна. Потом кортеж колесниц, запряженных теми же животными, в три ряда – сколько на улицах уместилось. Экипаж императора посередине, сразу выделяется богатством убранства и размером, на солнце драгоценными камнями сверкает. Впереди верх откинут. Самого правителя не вижу, только фрагменты яркой, похоже, чем-то расшитой одежды. Несколько мужчин вокруг в одинаковой форме – охрана, наверное. По сторонам смотрят, опасность, что ли, выискивают. У меня уже шея болит и ноги устали вытягиваться. Пора, наверное. Вечером гулянья, но я на них не пойду. Тересия зайти обещала.

В последний раз оглядываю удаляющиеся экипажи. Один из охранников вдруг оборачивается, инстинктивно прячусь за выступ. Ему меня не заметить, конечно, даже мне его в бинокль не разглядеть как следует, но почему-то тело словно прошивает ужасом. Выдыхаю, снова осторожно выглядываю, да уже не видно ничего, только крупы буравлей задних шеренг. Это все Тересия с ее запугиваниями виновата!

Дарсаль

Повозка-фертон императора медленно въезжает на центральную площадь Иштара, столицы Йована. Стражи по кольцу на платформе вокруг, только мы с Ивеном за спиной повелителя. Ивен молчит, не проявляет эмоций, весь омаа скрыл. Почему-то кажется, что не слишком доволен моим обществом. Его проблемы. Тоже молчу.

Радуюсь, что мне не нужно патрулировать, можно приглушить лишние цвета и настроиться исключительно на опасность. Моя работа начнется позже, а пока ребята охраняют, заодно осматривая ауры. Где же лучше всего выбирать, как не в такой толпе. Чистые цвета сразу видны. Мало их.

Стоящий справа Марис вдруг резко вскидывает голову, невольно слежу за его движением. Там, на крышах домов, чудится яркая синяя вспышка. Заставляю себя переключиться на людей, мимо которых проезжаем, сжимаю рукоять меча-омаа. Мы с Ивеном отвечаем за безопасность императора.

Но опасности нет. Разноцветное любопытство, у кого искреннее, у кого злобное, с примесью ненависти или зависти. Четкие линии выставленной охраны – у женщин здесь все продумано и предусмотрено. Смертельных побуждений не видно.

Пересекаем площадь, толпа начинает редеть. Какое облегчение.

Проезжаем цепь охранниц: кажется, ворота. Какие-нибудь кованые, наверное, чувствую лишь едва уловимые штрихи. Едем еще с четверть часа, редкие прохожие да сопровождающие в воздухе машины.

Наконец огромный особняк на берегу речной запруды – вода еле движется, почти не отображаясь. Встречают безликие женщины с однотипными мутными аурами. Служанки, что ли. Улыбчивые, голоса мягкие, но Слепым Стражам они неинтересны. Доводим императора до личных покоев, осматриваем все. Женщины постарались, обстановка безупречна.

Иллариандр остается отдыхать на попечении старших Стражей, из тех, которые уже бывали здесь. Нас же, молодых, вызывает командир, Лийт. Проводит по дому и территории, обращает внимание на важные детали, дает возможность ощутить невидимое пространство, освоиться.

Ивен тоже с нами, думаю, не попытаться ли заговорить. Мне ведь императрицу охранять, когда появится, по крайней мере, здесь и в дороге. Часто придется пересекаться. А потом, если добьюсь чести стать ее личным Стражем, то и подавно.

Но Ивен отходит в другой конец, с кем-то беседует. Ладно, успеется еще. Сосредотачиваюсь на объяснениях командира.

– Можете отдыхать, – отпускает нас Лийт. – Вечером мы на приеме. Зрячие в город пойдут, на гулянья. Традиция.

Ноэлия

Тересия открыла окно, нервно теребит в руках трубку, но держится – помнит, что мадам Джанс не любит табачного дыма.

– Не ходила на площадь? – спрашивает.

С чистой совестью качаю головой:

– Нет.

Дышит тяжело, начинает что-то шкрябать на раме.

– Стены им тоже не помеха, конечно, но все-таки. Прямой контакт – это прямой контакт, – бормочет.

– Да кому я там нужна! – отмахиваюсь в очередной раз. Понимаю, волнуется, но как-то слишком уж сильно. – Мадам Джанс, наоборот, говорит – гуляйте, только обещаний не давайте…

– Да у нее самой ветер в голове, – ворчит Тересия.

Приближаюсь, обнимаю, трусь щекой. Решаю сменить тему.

– Я вот все думаю, – вздыхаю, – это ведь такая редкость, когда дети остаются сиротами без всякой родни, и надо же было именно мне в пансион попасть!

Давняя обида шевелится в глубине души, почему так несправедливо? Я ведь даже не знаю, как здесь оказалась, – ни родителей, ничего. Мадам Джанс рассказывала, будто где-то нашли и привели к ней, родственников долго разыскивали, но я абсолютно ничего не помню. Хотя мне было лет восемь, должна бы.

– Всякое бывает, девочка моя. – Тересия гладит морщинистой рукой волосы. – У твоих подружек ведь тоже по-разному сложилось. Ничего, милая, нам бы пережить этот имперский визит, все будет хорошо.

– Переживем! – отмахиваюсь, ну что она заладила?! – А может… на гуляния? Вместе? – рискую.

– Что ты! – машет рукой. – Не вздумай никуда ходить!

– Ну хоть на озеро можно? Оно же совсем в другой стороне!

– Ну что ж тебе не сидится-то, пташка моя! – вздыхает.

– Так они месяц тут будут, если не больше! Что ж мне, вообще из дома не выходить?

– Выходить, конечно, – соглашается Тересия неохотно. Смотрит, словно хочет что-то добавить, но лишь снова вздыхает. – Скорей бы уж императрицу объявили.

– И что? – не могу понять.

– Ничего, девочка, ничего, – задумчиво поглаживает волосы.

Стараюсь не сердиться, она ведь любя!

Дарсаль

– Ну как? – улучив момент, шепчет повелитель.

Еще раз обвожу взглядом нарядный зал – отсветы ламп мельтешат, сбивая восприятие. Стражи постоянно вокруг императора так, чтобы метки образовывали защитные узоры. Слишком много людей: кроме девяти высших леди с мужьями, по-моему, все правительственные семьи собрались, включая дальних родственников. И каждая отрядила парочку девиц на выданье, в надежде что приглянутся Иллариандру.

– Ничего, – отвечаю.

Даже близко нет, мутные ауры в грязных разводах, алчность, корысть, вожделение. Страх, надежда, раздражение.

– А я-то мечтал, что все окажется просто, – посмеивается император.

Как обычно, не вижу его, лишь смазанные отпечатки движений – легкий кивок, призывающий искать дальше. Сомневаюсь, что мы здесь сможем найти императрицу. Завтра Стражи разойдутся по городу в поисках кандидаток, потом специальная охрана из зрячих организует встречи. А уж после моя работа – окончательный выбор.

Жду, когда бесполезный прием наконец окончится. Но это для меня бесполезный, а император и советники заняты решением сопутствующих вопросов – торговля, пограничные дрязги и прочие проблемы, обычно обсуждаемые парламентариями на нейтральных территориях. Все это облекается в светские полутона и условности, а Иллариандр между делом успевает еще и пару десятков танцев станцевать. Каждый раз с другой девушкой. Политика.

Нам расслабляться нельзя, постоянно отслеживаем опасность. Зато к концу вечера уже различаю почти каждого из приглашенных и обслуживающих по ауре, соотношу с голосом. Ребята поставили метки на мужчин – здесь их едва ли больше, чем днем в толпе. Почти у каждой леди есть муж. Мужа иметь престижно, невзирая на то, что несколько раз в году мужчины должны отрабатывать – оплодотворять женщин по какому-то очень сложному списку с кучей разрешений. В Йоване тоже плохо с рождаемостью.

Запоминаю претенденток, чтобы повторно не рассматривать, впрочем, император и сам уже понял – здесь нам делать нечего.

Далеко за полночь, под свет Раума провожаем Иллариандра в особняк.

– А последняя ничего, хорошенькая, – шепчет с надеждой. – Совсем не подходит?

– Нет, мой повелитель, – отвечаю с сожалением.

– Ну что за женщины у них тут, – ворчит.

У нас разве лучше? Молчу. Ты бы на свою Шарассу взглянул моими глазами.

Доводим до покоев, у двери стоят другие Стражи. Нас отпускают отдыхать, только Ивен остается. А мне завтра целый день работать.

Иду в выделенную комнату, наши предшественники в свое время неплохо поработали, все обустроено именно так, как нужно. Притом что за тайны Стражей мы спокойны: никто в мире их не знает. Даже император.

Не успеваю слегка расслабиться, как раздается легкий стук в дверь. Приходится подняться, отворить. Женскую ауру ни с чем не спутать.

– Эр Дарсаль? – произносит гортанно.

Сторонюсь слегка, чтобы зашла. Странно, ни обычного отвращения, ни страха, что часто испытывают женщины при виде нас. Особенно непривычные женщины Йована. Закрываю за ней, жду.

– Я Хельта, – представляется, припоминаю, видел на приеме. Какая-то дальняя ветвь младших правительственных семей. Ничего особенного. – Подумала, возможно, вам захочется скоротать вечер?

Учитывая, что знает мое имя и комнату, видимо, за нее «подумали». Проводит пальцами по руке, поднимается к плечу. Синее любопытство, легкое красноватое возбуждение. А, Раум с ним, почему бы не расслабиться!

– Захочется, – соглашаюсь, придерживая омаа.

Кажется, смотрит в глаза. Поднимаю руку провести по лицу, прочитать изгибы, составить портрет. Иначе ведь никак не увижу ее черт.

Прикосновение обжигает – не сильно, так, чтобы омаа дотронулся, обтек, лучше помог в восприятии. Но девушка вздрагивает, вскрикивает, взрыв черного страха. Демон, похоже, ее чем-то опоили. Или сама для храбрости.

Убираю руку, отворачиваюсь.

– Уходи, – говорю глухо, усмиряя взъярившийся омаа.

– Эр Дарсаль…

– Уходи!

Ноэлия

Три дня просидела дома, с тоской глядя то в окно, то на экран. Императора не показывают, только совсем издалека: вроде какие-то запреты у них, из соображений безопасности, да и вообще заснять нельзя, когда он в окружении Стражей. Кадры засвечиваются, лишь пятна неясные.

Девочки, поначалу воодушевленные, приходят домой сердитые и обиженные: слишком мало мужчин приехало, слишком много желающих.

На четвертый день разразился скандал, подняв с кровати ни свет ни заря.

– Я вам что говорила! – громыхает снизу мадам Джанс. – Нельзя никому ничего обещать, у них печати специальные, как только договор скреплен – не нарушить! До хворей и страшных несчастий доходит!

– Я не скрепляла, – плачет кто-то из девочек, Сирма, кажется. – Он прикоснулся и обжег!

Выглядываю в коридор, натыкаюсь на Алму.

– Что там? – спрашиваю.

– Да тут по району вчера кто-то из Слепых крутился, Сирма где-то услышала, мол, они императрицу помогают выбрать, вот и решила ему понравиться… да мадам Джанс вовремя пресекла.

– Слепые выберут, ага, – хихикаю. – А ты как?

– Идем на пляж, – предлагает тоскливо.

Раздумываю несколько мгновений, соглашаюсь:

– Пошли.

Сколько ж можно дома сидеть? А Алме, похоже, поговорить хочется.

Собираемся наскоро, сейчас каникулы по случаю императорского приезда, потом снова учебой загрузят.

Внизу уже полное примирение, Сирма рыдает на обширной груди мадам Джанс, та ее поглаживает и успокаивает, бросает на нас быстрый взгляд.

– Мы на озеро! – сообщает Алма.

– Там вы мужчин вряд ли найдете, – предупреждает мадам Джанс.

– И к лучшему, – улыбаюсь.

– Да их вообще нигде не найдешь, – сердито отвечает Алма. – Только знатным и достанется, а мы кому нужны.

– Отдохните, мои котятки, – соглашается мадам Джанс, возвращаясь к вразумлению Сирмы.

– Тебе что, совсем неинтересно? Не хочется счастья попытать? – вздыхает Алма, когда выходим за дверь.

– Хочется, – пожимаю плечами. – Но я Тересии обещала. Да и… они ведь потом уедут. А вдруг понравится кто? Вспоминай, переживай…

– А я бы поехала с ним, – мечтательно говорит Алма.

– С кем? – недоумеваю.

– Ну… с кем-нибудь. Сама рассуди, что тут делать, что тут светит? А они ведь свита императора, у них наверняка там и богатство и положение… Не понимаю, что такого-то? Специально так говорят, чтобы мы детей отсюда не увозили, там не рожали, а о нас никто не думает!

– Наверное. – Ее слова зарождают сомнения, вспыхивает почти утихшее желание хоть краешком глаза взглянуть, а вдруг кто-нибудь и в меня влюбится?

Забираемся с Алмой в пустынный уголок, излюбленное местечко, окруженное кустами. Небольшой островок прибрежного песка, чистая водная гладь, парковые беседки с той стороны. Богатые все по берегам реки селятся, там же и особняк для императора, а к нам сюда и не заглядывают, тут парк для простых и незамужних.

Сегодня вообще пусто, все на площади, караулят официальные выходы императора да судачат о неофициальных – мол, переодевается и в толпе бродит. Только не верится что-то.

Купаемся, плещемся, смеемся – но Алма все равно постоянно грустит и о чем-то задумывается.

– Да ладно тебе! – пытаюсь успокоить.

– Я вот все размышляю… уедут, а я так и пропущу свой шанс тут с тобой. Нет, лучше все-таки на площадь пойду!

– Как хочешь! – отвечаю.

– Ты со мной?

– Не знаю… нет, наверное. Не желаю быть одной из многих.

– Что это? – нервно оглядывается Алма в сторону кустов. Оттуда вроде легкий шорох донесся, смотрю туда же. – Показалось… слышала?

– Птица? – предполагаю, вглядываюсь. На сердце нехорошо тянет, холодок по спине, шучу от страха: – Все ждешь, что кто-нибудь из мужчин за тобой прибежит?

– Да ну тебя! – злится Алма и поднимается. – Я тебе как подруге рассказываю, а ты зубоскалишь!

– Я же не в обиду. – Пытаюсь улыбнуться, но Алма одевается, собирается быстро.

Странно, вроде дружно жили, а тут все нервные, злятся, ругаются. Почему так?

Алма уходит, буркнув что-то на прощание, за деревьями долго мелькает пестрый сарафан. Еще раз внимательно оглядываюсь, но вокруг тихо и пусто, никого. Пригреваюсь на солнце, сушу купальный костюм, жаль, книжку не взяла почитать. Вот сюда и буду ходить, здесь так спокойно, все лучше, чем в четырех стенах.