Читать книгу Танец стали в пустоте. Том 2. Цена долга - Ник Фабер - Страница 8

11 апреля 784 года после эры колонизации. База Рейнского Протектората «Турин». Местоположение неизвестно

Контр-адмирал Максим Рабинович делал заметки в личном терминале, когда в дверь его каюты вежливо постучали.

– Войдите.

Дверь отъехала в сторону, и в ней показался молодой темноволосый офицер с нашивками капитана.

– Вы вызывали меня, адмирал?

– Да, Форсетти. Заходите и присаживайтесь.

Вильям кивнул и прошёл через просторную каюту, чтобы занять кресло перед адмиральским столом. Ему пришлось в течение пары минут подождать, пока Рабинович закончит с отчётом на экране своего терминала.

– Итак, капитан Форсетти.

– Адмирал?

– Для начала я хочу поздравить вас с прекрасной работой в Адрионаполисе. Удар по конвою был нанесён великолепно.

– Благодарю, сэр. Но должен отметить, что без капитана Чехова я не смог бы подобраться к ним достаточно близко. Именно он спугнул суда конвоя, направив их в мою сторону.

– О, я нисколько не умаляю действия капитана Чехова и его «Антродемикуса», но, как он указал в рапорте, практически весь план был составлен вами, а он лишь следовал предложенной вами концепции. С учётом потерь, которые понёс картель Джефферсона, а именно ему принадлежали уничтоженные вами суда, он очень скоро либо полностью перенесёт свои операции в более безопасное пространство, либо так поднимет цену за свои услуги, что местные компании не смогут их оплачивать.

– Что идёт в полном соответствии с нашим планом, господин адмирал.

– Верно, Форсетти.

Рабинович поднялся со своего кресла и прошёл через каюту к переборке.

– Хотите выпить, Вильям?

– Нет, адмирал, спасибо, но я не пью.

– Ну, как знаете.

Раздался звон стекла, и контр-адмирал вернулся за свой стол с гранёным прозрачным бокалом, в котором плескался налитый на полтора пальца янтарный напиток, посреди которого возвышался небольшой айсберг. Льда в напитке адмирала было куда больше, чем самого алкоголя.

– Зря вы отказались, капитан. Настоящий шотландский виски, с Земли.

– Я не большой знаток таких напитков, адмирал, – улыбнулся Форсетти.

Рабинович рассмеялся и с видимым наслаждением сделал небольшой глоток.

– Я тоже, капитан. Я скорее простой ценитель хорошего. К сожалению, успех «Крестоносца» и «Антродемикуса» нивелирован провалом капитана Устинова. Цель сбежала от него, умудрившись при этом нанести его кораблю определённый ущерб.

Глаза Форсетти расширились от удивления:

– Я ещё не слышал об этом, господин адмирал.

– Ничего удивительного. Я только сейчас получил сообщение: «Гиацинт» Устинова вошёл в систему два часа назад и движется к станции. К несчастью, его двигатели серьёзно повреждены, и путь до нас займёт у него определённое время. Затем мы лишимся его на долгий срок. Я пока не разговаривал с начальником станции, но, судя по докладам Устинова, кораблю потребуется продолжительный ремонт.

– Вообще-то, господин адмирал, «Крестоносцу» также не помешали бы технические работы. Мы так и не получили замену для сенсорной аппаратуры, которую просили.

– Знаю, Вильям, знаю. Поверьте, я в курсе ваших необходимостей, но в свете масштабной модернизации флота командованию приходится бережно обходиться с имеющимися ресурсами. Даже с учётом важности нашей операции.

– Какой урон был нанесён цели «Гиацинта»?

– Если вы имеете в виду корабль сопровождения, который навязал ему бой, то скорее всего достаточно серьёзные. Несмотря на небольшой перевес в огневой мощи, наёмникам удалось повредить двигатели нашего корабля, из-за чего Устинову пришлось прекратить преследование и цель смогла ускользнуть. Но и Михаил не остался в долгу. На сенсорных записях видны серьёзные повреждения крейсера наёмников.

– Ну, если ему удалось нанести хотя бы схожий урон, то, возможно, им также придётся заняться ремонтом, что значит – следующий конвой может быть без охраны либо они соберут больше кораблей в единую группу. Если мы сможем объединить несколько наших кораблей, то…

Рабинович остановил его, подняв руку:

– Не торопитесь, капитан. Я понимаю, о чём вы говорите, но, думаю, у нас есть более интересная и… перспективная возможность. Взгляните.

Движением руки Рабинович извлёк из стола один из своих рабочих планшетов и передал его Форсетти. Экран был уже разблокирован, на него выведен текстовый файл. Сначала Вильям не мог понять, чем этот файл такой особенный, пока не увидел электронную подпись человека, составившего отчёт.

– Луи Верль?

Он озадаченно посмотрел на Рабиновича.

– Да, наш глава резидентуры на Абрегадо-3. Это не полный документ, а лишь краткая выжимка. Прочитайте, я подожду.

На чтение у Форсетти ушло около десяти минут, во время которых Рабинович потягивал виски из бокала и любовался потрясающим видом, открывающимся перед ним: на одну из стен с помощью голографического проектора выводилось изображение окружавшего станцию пространства. Разрешение картинки было настолько высоким, что она казалась панорамным окном, хотя в действительности здесь находилась глухая стена, закрытая голограммой. Всё же станция «Турин» была в первую очередь военной, а конструкции военного назначения очень не любят, когда в их структуре есть дополнительные отверстия.

К слову, в каюте Форсетти, которую он временно занимал на станции, тоже был такой проектор, но капитан им принципиально не пользовался. Может быть, изображение и было сверхреалистичным, но мозг-то понимал, что перед ним фальшивка.

А сейчас тем более капитану «Крестоносца» было не до размышлений о пользе фальшивых окон. От прочитанного – краткого анализа и «рекомендаций», которые приводились ниже, – у него чуть волосы не встали дыбом.

– Адмирал, сэр, это… это…

Рабинович усмехнулся:

– Очень смелое предложение, не правда ли?

– Смелое? Это абсурд!

– Отнюдь. Если мы сможем несколько подкорректировать дальнейшие события, то данная ситуация может принести нам гораздо большую выгоду, нежели планомерное следование уже разработанному плану. Мы не только полностью выполним поставленную перед нами задачу, но к тому же получим плацдарм для укрепления нашего влияния в пространстве Союза.

– Но верденцы…

– Верденцы будут молча смотреть на это и ничего не смогут сделать. Не с нынешним руководством, которое всеми силами старается избежать войны.

Форсетти нервно сглотнул, глядя на излучающего непоколебимую уверенность адмирала.

– Позвольте заметить: политическое руководство имеет тенденцию меняться. Насколько я знаю, в следующем году у них пройдут президентские выборы.

– К тому времени наши дипломаты полностью утрясут наиболее скользкие детали произошедшего как с Верденом, так и с представителями СНП.

Вильям положил планшет на стол перед адмиралом.

– Тогда я не понимаю, зачем вы меня вызвали.

– Вы в последние несколько месяцев выполняли роль наблюдателя со стороны флота за нашими разведывательными операциями. Также вы были личным консультантом Луи Верля по всем вопросам, которые были или могли быть связаны с действиями флота. Так?

– Да, сэр.

– Хорошо. Вот причина, по которой я вызвал вас: мне нужно ваше заключение о способностях главы нашей резидентуры на Абрегадо-3.

– Простите?

– Иными словами, мне нужен человек, который сможет произвести независимую оценку этого анализа, – Рабинович указал рукой в сторону планшета, – опираясь на личное представление о резиденте и обстановке на месте.

– Но как я могу сделать это, находясь… постойте, вы же не…

– Уже. – Максим Рабинович улыбнулся, опрокинул в себя последнюю каплю из бокала и поставил его на стол. – Вы отправляетесь через шесть с половиной часов на Абрегадо-3 вместе с капитаном Сайлзом на его курьере. Форсетти, поймите меня правильно. Шанс, подобный этому, – Рабинович постучал пальцем по лежащему на столе планшету, – выпадает, возможно, раз в жизни. Если всё удастся, то мы не только получим огромное влияние в этом регионе, но и рычаг давления в виде размещённого здесь… назовём это миротворческим корпусом.

– Это очень опасный ход, сэр.

– Я знаю. Не держите меня за дурака, Форсетти. Я прекрасно знаю о своей репутации «кабинетного адмирала» и о том, как многие к этому относятся. И прекрасно осознаю риски. Именно по этой причине мне нужен своеобразный «предохранитель», человек, который в случае необходимости сможет передать сообщение об остановке операции.

Адмирал выдержал паузу, затем продолжил:

– Вильям, я не собираюсь полагаться на слепую удачу или случайность. Как бы мне ни хотелось, я понимаю, что сейчас несколько неудачное время для того, чтобы случайно начать войну с Верденом. По крайней мере, это невозможно, пока весь наш флот не пройдёт модернизацию. В общем количестве корпусов и совокупном тоннаже верденский флот уступает нашему, но их корабли более новой постройки и лучше оснащены. Последствия столкновения вашего тяжёлого крейсера с эсминцем их нового проекта прекрасное тому доказательство. Когда будет завершена модернизация, мы сможем в случае необходимости раздавить их, но в срок от девяти до четырнадцати месяцев нам нужно быть осторожными.

– Тогда не лучше ли будет не рисковать подобным образом?

– Возможно, но я не могу упустить такую возможность. Я должен хотя бы попытаться. На тот случай, если всё же риск окажется слишком велик, у меня будете вы. Вы лично знакомы с Луи Верлем и обстановкой на Абрегадо-3. Также вы опытный капитан.

Адмирал достал из ящика стола небольшой инфочип и положил его на стол перед Форсетти.

– Возьмите. Здесь официальный приказ, информация для Верля, а также план предстоящей операции с нашей стороны. У вас есть чуть больше шести часов перед отправкой. Не подведите меня, Вильям.

Форсетти спрятал чип во внутреннем кармане форменного кителя и поднялся с кресла.

– Не подведу, сэр.

* * *

12 апреля 784 года после эры колонизации. Лёгкий крейсер «Фальшион». В одной световой минуте от гиперграницы системы Абрегадо

Огромный выброс энергии исказил космос, когда четыре корабля прорвали гиперпространственный барьер и оказались в реальном пространстве. Как всегда, Жозефина Треворт выполнила расчёт гиперперехода идеально, выведя корабли в одной световой минуте от гиперграницы в точке над плоскостью эклиптики. У них ушло всего несколько минут на то, чтобы сориентироваться в пространстве, после чего все четыре корабля начали постепенно ускоряться в направлении третьей планеты системы. Теперь им предстоял спокойный двадцатичасовой переход к их цели.

Райн находился в столовой, когда неожиданно к нему за столик подсел Серебряков.

– Что, нет аппетита? – спросил он, заметив, как Том рассеянно ковыряет вилкой в еде.

– Нет, не особо.

Присмотревшись, Сергей понял, что Райн держал вилку пальцами протеза, очевидно не упуская шанса лишний раз потренировать контроль над механическими пальцами.

– Я слышал, капитан погибшего эсминца был твоим другом. Сожалею, Том.

– Спасибо, Сергей.

Некоторое время они просто молчали.

– Знаешь, Растер хочет заключить сделку с капитаном, – как бы невзначай обронил Серебряков.

Эти слова заставили Тома медленно повернуть голову и посмотреть на Сергея:

– Сделку?

– Да. – Серебряков насадил на вилку кусок мяса, которое в меню называлось стейком из говядины. Судя по вкусу, от говядины там осталось только название. Прожевав кусок, он проглотил его, прежде чем ответить: – После прибытия его передадут местным организациям правопорядка, а не лично в руки людей губернатора, как мы поступим с остальной командой его корабля.

Райн рассеянно хмыкнул, но его мозги лихорадочно работали, просчитывая последствия таких действий. И, судя по выражению едва сдерживаемой ярости, которое отразилось на его лице, Сергей пришёл к заключению, что Том сделал верный вывод.

– Вы его, значит, отпустите.

– Ну, это не совсем так, но… – начал было Серебряков, но Райн перебил его:

– Не неси чушь, Сергей. Тебе не хуже меня известно, что, сделав это, вы просто отпустите его, – прошипел он. – Там не уголовная система, а чёртова огромная сквозная дыра.

– Да, согласен, неприятно получится.

Серебряков сохранял спокойствие и с невозмутимым лицом рассматривал насаженный на вилку кусочек зелёного овоща, который всем своим видом напоминал брокколи.

– Тем не менее мы получим очень полезные данные, которые очень сильно нам помогут. Видишь ли, наш друг оказался не очень общительным человеком.

– Да что ты говоришь?!

– Представь себе. При нём нашли диск с данными, но там очень сильная система шифрования. Есть риск потерять информацию при попытке взлома.

– И что же за информация может стоить столько, что вы готовы отпустить его?

– Ну. – Сергей наконец решился и закинул овощ в рот. По вкусу он был куда ближе к настоящим брокколи, чем местный аналог говядины к собственно говядине. – Например, он рассказал мне очень интересную историю о том, как гипотетический капитан пиратского судна гипотетически встречался с капитаном, прикончившим «Трафальгар».

Раздался резкий щелчок. Пальцы протеза переломили вилку из прочного пластика, словно зубочистку. Но на лице Тома не появилось даже толики той ярости, которую он испытывал в душе.

– Встречался?

– Да, чтобы подтвердить свои слова, наш «друг» по имени Дональд рассказал нам о том, как они встречались с кораблём, который участвовал вместе с ними в атаке на эсминец. Именно от капитана этого корабля они получили данные о том, когда и как они должны попасть в систему. Растер оказался хитрым ублюдком и умудрился сделать фотографии не только самого корабля их «партнеров», но и его капитана. К сожалению, ему хватает мозгов, чтобы понять, что эта информация для нас гораздо важнее, чем его шкура.

– А нельзя ли…

– Нет, Том, нельзя. Видишь ли, Лестер очень придирчиво следит за соблюдением правил организации. Ему важно, чтобы мы оставались чистенькими. Но совсем недавно я разговаривал с капитаном. Представь себе, у нас состоялся очень интересный диалог.

– И что же столь интересное вы обсуждали?

– Устав военно-космического флота Вердена. Сорок третью статью, если быть точным.

Райн на мгновение задумался, пытаясь вспомнить указанную статью из устава. Когда же вспомнил, его лицо приобрело жёсткие, почти хищные черты, а по губам скользнула едва заметная улыбка. Сергей одобрительно ухмыльнулся:

– О, вижу, ты ещё помнишь устав.

– Такие вещи не забываются, Сергей. Особенно статьи, подобные сорок третьей.

– Да, особенно такие. Знаешь, Том, – Серебряков для наглядности ткнул пластиковой вилкой в его сторону, – когда ты только пришёл к нам в команду, я понятия не имел, чего именно от тебя ждать. Не знал, что ты за человек.

– А теперь?

Вместо ответа Серебряков только пожал плечами и, взяв поднос, встал из-за стола.

– Каюта семнадцать «Б». Третий уровень. Вторая жилая палуба. Через два часа после полуночи по корабельному времени.

Том мысленно увидел план корабля.

– Я запомню.

– Ага. И знаешь, я, конечно, могу ошибаться, но, возможно, на борту есть ещё один человек, которому будет очень интересно прогуляться ночью по кораблю.

Том и без того об этом уже подумал. Он встал из-за стола, не забыв взять оставленный Сергеем накопитель данных.

* * *

13 апреля 784 года после эры колонизации. 01 час 58 минут по корабельному времени. Лёгкий крейсер «Фальшион». Третий уровень, вторая жилая палуба. Каюта 17Б

Резкое движение сбросило Дональда с койки прямо на пол каюты. Падая в темноте, он задел что-то культёй, и вспыхнувшая боль обжигающей волной прокатилась по руке.

– Какого чёрта вы творите! Кто это? – заорал он в темноту.

– Вставай, – раздался голос из темноты у него за спиной.

Растер чуть не заорал от боли, когда словно сделанные из стали пальцы схватили его за шею и резким движением поставили на ноги.

– Поднимайся, я сказал. Нам надо прогуляться.

– Да пошёл ты! – Дональд попытался отмахнуться целой рукой, но его с силой прижали к стене, а в лоб упёрлось что-то металлическое и холодное.

– Слушай, у меня нет никакого желания играть в эти игры. Либо ты делаешь так, как я скажу, либо пристрелю прямо здесь.

– Ты не посмеешь. Я договорился с твоим капитан…

Прохладный ствол импульсного пистолета с такой силой вжался в его лоб, что содрал с него кожу.

– Ты думаешь, что, если бы меня это волновало, я был бы тут?

Глаза Дональда наконец привыкли к окружающей его темноте, и он смог более или менее разглядеть лицо человека, стоявшего перед ним. Растер никогда прежде его не видел, но незнакомец был абсолютно, убийственно серьёзен. А его спокойный тон лишь подтверждал эту серьёзность.

Нервно сглотнув, Растер кивнул и почувствовал боль от глубокой ссадины на лбу.

– Хорошо, хорошо. Чёрт… Что тебе от меня нужно?

Незнакомец отпустил его и указал в сторону выхода из каюты:

– Я же уже сказал, что хочу немного прогуляться.

Райн вытолкнул Дональда из каюты в коридор. Несмотря на некоторую дезориентацию от происходящего, Растер моментально заметил, что двое охранников, которые сторожили ранее вход в его каюту, сейчас отсутствовали.

– Налево.

Том махнул стволом пистолета в сторону конца коридора.

– Слушай, может, мы договоримся? – Дональд лихорадочно искал выход из ситуации, от которой он уже ничего хорошего не ждал.

– Обязательно договоримся. Я абсолютно уверен на этот счёт. А теперь иди.

Том с силой ткнул его стволом пистолета в поясницу.

– Ладно, ладно… чёрт.

Они прошли по коридору до самого его конца и свернули налево, пройдя мимо шахты корабельных лифтов. Каждую секунду Дональд ждал, что вот-вот кто-то появится, но этого не происходило, а молчаливый парень с ледяными глазами, облачённый в чёрную форму, продолжал вести его по пустому коридору корабля.

Дойдя до конца уровня, на котором располагалась жилая палуба, они подошли к ещё одной лифтовой шахте. Растеру на мгновение пришла в голову мысль, что сейчас они воспользуются одним из лифтов, но вместо этого парень обошёл его и, воспользовавшись идентификационным чипом, открыл расположенный рядом с шахтой технический люк.

– Полезай.

Глянув на темноту технического коридора, Дональд развернулся к незнакомцу:

– Слушай, я…

– Полезай.

Парень чуть наклонил голову в сторону люка, но ни на миллиметр не сдвинул руку с пистолетом, продолжая целиться Дональду в грудь. Нервно сглотнув и выругавшись, Растер наклонил голову и пролез в технический коридор.

Он был у́же и ниже, чем обычные коридоры корабля, но пространства в нём всё равно хватало для того, чтобы они могли идти по нему не пригибаясь. Чем дальше они шли по коридору, тем большую безысходность ощущал Дональд. С каждым шагом возрастала уверенность, что всё это может кончиться для него очень и очень плохо. Он вдруг осознал, что испытывает совершенно иррациональный страх, которого не чувствовал даже тогда, когда его допрашивал тот громила. От громилы исходил практически осязаемый жар гнева и кипящей ярости. Эти чувства были хорошо знакомы Дональду, ведь он сам не раз отдавался на волю сильных эмоций.