Читать книгу Альтернатива - Ник Форнит - Страница 2

Аристотель: «Смысл жизни состоит в достижении счастья, которое возникает из постоянного самосовершенствования и баланса между умом, телом и душой».

Леонардо да Винчи: «Жизнь слишком драгоценна, чтобы ее тратить на удовольствия. Мы должны стремиться к творчеству и развитию своих способностей».

Для чего дана жизнь? Для удовольствий или мук творчества? Чтобы получать постоянное удовольствие достаточно вживить в голову стимулирующий проводок и нажимать на кнопку. А чтобы добиться новых достижений не обойтись без мук творчества. Психосостояния Рай или Ад – альтернативны или взаимодополняемы?

Бывает, ты так уверен в своей правоте, что все люди, которые не желают этого понимать, тем самым – нехорошие люди и выслушивать их доводы не хватает никакого терпения. Но иногда ситуация жестоко заставляет принимать их сторону, хотя бы временно, до лучших времен, как стратегию вынужденного примирения. Подчас такое случается в отношениях с самыми близкими и даже – со всем окружающим миром.

В меру искушенный по жизни Александр и его другая ипостась оказались существующими в двух разных мирах. Если бы не конфликт философов Ада и Рая на этой планете, то не возникла бы альтернативная вселенная. В этом далеком, далеком мире, связанном с Землей всего лишь тоненьким внепространственным каналом, развитие технологий и чудес жизни позволяло любые сумасбродства раскрепощенных, изнеженных умов. Все было ненаказуемо, а с пониманием прощаемо. Ну, почти все. Наивный, но хитроумный в потехах Рай вынашивал планы полного господства идеологии абсолютного Счастья. За склонность к зрелищным шоу, приносящим удовольствия, их прозвали артистами. На Земле райский стиль жизни просто называют быдлянством, это – такой способ отправления жизненных потребностей. Но тут выкристаллизовалась неподвластная грубому научному анализу культура Высших Человеческих Отношений, хитронепонятная как квадрат Малевича. И это было поддержано подавляющим большинством, обретя общепризнанную сакраментальность. Надо сказать, что вообще процент мучеников науки в популяции мизерно единичен. Всего лишь 5% – творцы, пребывающие в Аду, ведь творчества без мук не бывает, творчество – не радостное ремесло, а мучительный поиск нового. Беда началась с банальной прогулки полу-влюбленной парочки. По-другому не скажешь, когда взаимная симпатия трещит от надрыва непримиримости взглядов, кажущихся самыми важными. Его звали просто Саша, он был ученым в самом прямом смысле этого слова. Ее звали Леной, она тоже занималась наукой, но не глубоко, а для своего удовольствия. Из тех, кто называется учеными, все тот же процент большинства занимается наукой так же, как занимаются любовью.

Мир 1

Саша придержал толстую ветку, пропуская подругу Лену, – Сейчас сама увидишь, какая вода в этом диком месте теплая и приятная. – Вообще-то прохладно сегодня, как может вода быть теплой! – беззаботно смеялась Лена. – Просто констатируй достоверный факт! Тебе давно пора было посетить это место. – Да. За столько месяцев в первый раз выхожу на природу, как после болезни. Хорошо, что ты меня уговорил, а Нинка поддержала. – Ты, безусловно, заслужила! – Саша чуть порывисто дышал, всей тяжестью продавливая густо сплетенные ветви и высматривая заросшую тропу, – Столько пашешь на артистов, что про себя забыла, как-то это не по вашей философии! – Ну,.. я как бы между этим полюсами пребываю, еще не определилась. И поэтому меня очень даже настойчиво миссионерят. Но зря ты их так пренебрежительно артистами обзываешь!

Повеяло давно привычным холодком в отношениях, но Саша не желал упускать шанс и старался быть более конформистом, чем это допускала его совесть. – Да их все так называют. Передай мою благодарность твоей Нинке, что иногда принимает мою сторону, когда ты с ней обо мне советуешься! – Ох, Сашка, знал бы ты какой она друг! У нас такое взаимопонимание, что кажется будто мы один человек в двух лицах. – Завидую!.. Но среди женщин такое нетипично. Ах ты!! – Саша зашипел и резко шлепнул себя ладонью по шее, – Вот тварь! – Кровосос? – Больно! Шприц у него явно затупился. Вот этого нам здесь не хватало! – Саша яростно вломился в заросли, закрывающие проход. Еще немного и они выбрались к озеру. Лена восхищенно замерла, привыкая к неожиданно красивому виду. Между невысокими холмами, похожими на горную гряду, среди густой зеленки завезенной с самой Земли экзотики, гладь озера глубоко отражала синее небо. – Да… теперь я убеждена в искренности твоих намерений, мне бы тоже захотелось показать такое место! А так, если честно, подумала, что ты приукрасил! Как здесь хорошо… и спокойно!

Здесь не было прохладного ветерка, дневное тепло лениво собралось в чашу с озером. Лена счастливо огляделась вокруг и, сняв платье, подставила тонкие плечи вечерним лучам. – Вроде нет кровососов!

Саша присел у берега и зачерпнул ладонью прогретую солнцем чистейшую воду. Тонкие, почти без листьев, ветви свисали вдоль берега до зеркальной поверхности как застывшие струи фонтанов. Над влажным дерном сплели густую сеть зелено-фиолетовые стебли ежевики с большими гроздями черных ягод. Небо готовилось к закату, перестраивались облака над горизонтом, и верхняя половина мира со сказочной выразительностью отражалась в воде. Озеро дышало теплом, запасенным за день, маня в ласковую воду. Что-то суетливо прошуршало у ног и зеркальную гладь прорезало длинное змеиное тело. – Ой!.. Только ведь хотела искупаться! – Лена со страхом отступила от кромки воды. Саша улыбнулся, излучая спокойную уверенность. – Она не ядовитая! Ты заметила: хвост длинный и в конце тонкий как ниточка? У ядовитых он похож на толстый обрубок. Наверное, яд накладывает отпечаток на физиологию. – Интересно!.. На людей яд точно накладывает отпечаток! – усмехнулась Лена, – Возьмем Зинаиду Яковлевну, к примеру! Нет, в воду со змеями не полезу!

Она решительно одела платье, счастливо зевнула закату, потянулась руками к толстой ветке и, слегка подогнув ноги, повисла, всматриваясь в огромное, уже не слепящее светило прищуренными глазами. Ее волосы и платье чудесно искрились в проходящих лучах призрачным ореолом вокруг темнеющего дымкой грациозного силуэта. – Смотри, какое облачко странное… – Лена замерла, наблюдая как темная клякса в бледнеющей голубизне неестественно быстро протягивает свои ложноножки в сторону заходящего тускнеющего диска, – Красотища какая апокалиптическая… Ну, разве можно сомневаться, Саш, что красота сама по себе приносит радость? Выходит, все же правы артисты в чем-то? – В чем-то… – Саша помолчал, завороженный Леной на фоне заката. Это был их старый спор и то, что разделяло их вплоть до нежелания быть вместе, которое на время было удачно прервано подружкой Нинкой. Так не хотелось снова воздвигать это нелепое непонимание, но Саша не смог удержаться, его черт тянул за язык: – Ален, красоты ведь на свете самой по себе не бывает… Правда сейчас ты изумительно хороша в вечерних лучах. Нет, не хочу говорить про политику!

Лена отпустила ветку и нерешительно повернулась к нему, тоже не желая разрушать очевидно приятный момент, но было что-то как бы важнее, что она не могла предать. Оба неудержимо погружались в давно зависимое состояние своих принципиальных разногласий. – Я не всегда понимаю тебя, Саша… – призналась она, не мигая смотря на него широко раскрытыми глазами, – Ты говоришь то, что для меня не очевидно, даже напротив… – она грустно опустила веки, – я хотела бы согласиться… но у меня – совершенно другие представления, и мы так и не смогли в этом понять друг друга… Я, например, не знаю зачем нужна семья, если человеческое счастье зависит только от удачных моментов твоих достижений? Семья ведь становится помехой… Или все-таки что-то значат такие чувства как тепло и забота друг о друге?.. В ее голосе не было ни раздражения, ни иронии. Она честно хотела понять его и поэтому сейчас казалась немного беспомощной и хрупкой. – Конечно значат!.. Вот мне так хорошо с тобой, что не хочется задумываться почему это так! – Саша подтянулся и ловко вылез на толстую нависающую ветку. Усевшись на нее, он с улыбкой подал Лене руку и поднял ее к себе как ребенка. Это было очень приятно, и она устроилась выше, на рогатине среди ветвей, поступившись немалой частью своей принципиальности. Она подогнула ноги под широким платьем, как нарочно опять прозрачным на фоне багровеющих лучей, ее тонкое лицо теряло черты привычной земной красоты, и перед Сашей сидела сказочная дриада. И как бы глупо ни казался разговор о сути счастья с дриадой, его желание убедить ее и перетянуть на сторону несомненно верного понимания оказалось сильнее. – Я тоже хочу, чтобы у нас было полное взаимопонимание. Поэтому попробую объяснить. Семья нужна для объединения усилий на основе взаимодоверия, когда люди становятся близкими, ну и для воспитания детей, а вовсе не для счастья. Он хотел говорить доверительно как с близким человеком, но не получался нужный тон, а останавливаться было поздно. – Счастье в семье это – лишь индикатор благополучия. Как, впрочем, и вообще ощущение любого счастья. Желание обрести счастье само по себе ни к чему не приведет потому, что даже если это ощущение и удастся вызвать, то не связанное ни с каким конкретных достижением, оно так и останется иллюзорным. Лена грустно смотрела и явно не задумывалась над сутью сказанного. В ее тонком лице с большими глазами виделось необузданное желание обрести волшебное счастье, и это делало ее прекрасной и вызывало сильнейшее желание дать ей это счастье любым возможным способом. – Саша, смотри! – Лена с детским умилением уставилась на свою вытянутую руку, по которой ползла, нервно озираясь по сторонам, большая лохматая гусеница, – Какая ты избирательно смелая, оказывается! – восхитился Саша. – Она такая пушистая! – Лена, весело взглянула на Сашу и осторожно погладила гусеницу. Та оставила на руке большую зеленую каплю. Начало стремительно темнеть. – Кто тут свет выключает? – Саша тревожно приподнялся, озираясь. Черное облако стремительно поглощало остатки заката. Его жирное тело расплылось на половину неба, оставив небольшой просвет, и совсем потускневшее светило закатывалось ему прямо в пасть. Блеснув золотым краем, оно исчезло. Едва дождавшись этого момента, порыв ветра резко пригнул застонавшие деревья. Небо во все стороны прорезали фиолетовые молнии и тут же грохнуло так, что посыпались сухие ветки и листья. Лена взвизгнула и принялась торопливо спускаться к Саше. Растрепанные волосы били ей в лицо. Следующий ураганный порыв с диким хохотом сорвал черную поверхность зеркала с озера и швырнул осколки в людей на дереве. – А-ай! – вскрикнула вымокшая Лена и, не удержавшись, слетела с ветки. Саша, испуганно тараща глаза в слепящий полумрак, спустился вниз. – Как резко все изменилось! – дрожащая от холода и испуга Лена, тонкая как мокрая кошка, прижалась к нему. Свирепый посвист неотвратимо приближался откуда-то и захотелось вжаться в землю. Оглушительный хохот вместе с новой молнией взметнул тонкие ветки. Что-то огромное, многоголовое и змеящееся ухнуло из темноты на землю, высоко вздымая песок так, что под ногами все вздрогнуло. Слепящими струями полилось пламя, ярким светом выхватывающее из темноты жуткие перепончатые крылья, омерзительное тело и ужасающие клыкастые пасти. Молниеносно взметнулись когтистые лапы, больно сдавившие ребра, пахнуло нестерпимым жаром, и Саша захрипел в железных тисках. Жалобный вскрик Лены, вырванной из его объятий, быстро пропал где-то вдали. Когти разомкнулись, и отброшенный Саша полетел в колючие заросли. Крылья оглушительно ударили по деревьям, и огромное тело взмыло ввысь. Все затихло, только потрескивали, догорая, обломанные щепки. Туча поблекла и растаяла и закат продолжился как ничего ни бывало с прерванного момента, осветив мокрые изломанные, местами горящие деревья, с поднимающимися клубами пара, полосы пепла и замутившуюся воду. Саша лихорадочно выпутался из цепких зарослей ежевики и поднялся на непослушные ноги. Сердце разрывалось в груди и не хватало воздуха. От порванной и почти высохшей от пламени одежды поднимался пар. Земля вокруг была взрыта глубокими бороздами по три в ряд. Саша без сил опустился на землю и, не мигая, оцепенело уставился в небо. То, что стояло у него перед глазами, противоречило всем представлениям, отбрасывало его беспомощное сознание далеко назад, заставляло смириться с чем угодно. Он вскочил, но тут же осадил себя, поняв бесполезность порыва. Может быть, он единственный кто видел все это? Но остались эти ужасные следы на земле…

Мир 2

Это мир без смартфонов и персональных компьютеров. Все по старинке. Это не Земля, а нечто слегка иное. В универе тяжелые двухъярусные самшитовые парты с художественной инкрустацией скрывали все, что было выше ног, образуя полированную интимную зону студента, скрытую от преподавателя. Кто-то позади настойчиво ткнул в бок. Саша очнулся и насторожено скосил глаза на густо разрисованную голубым тускло светящимся мелом доску. Вроде все тихо: Юрий Львович или просто Лева все так же нудно бубнил тему и, кроша мел, обводил очередную формулу рамкой святой истины. Саша обернулся, высматривая кому и что от него стало нужно. – Будешь? – худощавый юморист группы Павлик незаметно протянул стопку с янтарным напитком, – Если нет, передай дальше. – Афигел!? – прошипел Саша и чуть не заржал от неожиданности. – Это «Дар Волшебной Осени», самое вкусное, что ты пробовал или попробуешь в жизни!

Саша конспиративно принял стопку и, склонившись, поднес край к носу. Густой аромат слегка отдавал аптекой, и был очень приятным. Саша приблизил голову к соседке: – Лен, смотри, «Дар Волшебной Осени». – О… Можно попробовать? – Конечно. Лена пригубила вино, изобразила райское наслаждение и стопку передали дальше. – Как вовремя!.. – Лена смешно сморщила нос, – Я уже вся была в гипнозе, слова обтекают как кисель. Может потому, что у Левы голос такой монотонный? – Да он весь монотонный и слушать его вредно для психики. Ты что в воскресение делаешь? Пойдешь с нами в горы на простенькую вершину? – Разве за вами угонишься?.. – Лена поежилась, – Я помню ты слайды показывал, такие крутые места не для меня. – Жаль, если одумаешься, обещаю уставшую нести на шее! – Не могу… Опять сейчас буду в сон проваливаться… – Нужно сопротивляться насилию. Давай стихи сочинять в темную. Пиши первая, потом закроешь все кроме последней строчки. Посмотрим, что получится. Лена улыбнулась, вырвала листок и загородилась рукой. Наконец она что-то написала и, сложив край, протянула бумажку. Саша прочитал оставленное открытым: «и с ума тебя сведу взглядом?». Эйфория оттого, что Лена такое написала, узко сфокусировало цель: как бы блеснуть юмором и ироничнее написать продолжение. Поэтому и не вспомнилась песня, где была такая строчка. Он торопливо дописал: " отравлю словами твою душу и покину, повернувшись задом.» и шаркнул листком к соседке. Лена развернула листок, конечно же распознала жалкую попытку пошутить, которую бы, несомненно оценила как повод для приятного общения, будь ее расположение к Саше более теплым, а так, она лишь чуть погрустнела и, открыв листок, показала Саше как справку о его глупости. В первой строке красивые девичьи буковки складывались в умопомрачительное: «Хочешь я пойду с тобою рядом…»

С печалью не сбывшейся судьбы Лена улыбнулась и скомкала бумажку. – Не получается у нас песня, – добила она оцепеневшего Сашу. – Еще шанс?! – порывисто попросил он. – Молодой человек, – Юрий Львович возвышался рядом, интеллигентно излучая ярость каждой растопыренной рыжей волосинкой своих бакенбард, – Вы тут дурачитесь, скромно, втихомолочку, исподтишка. Но зачем так конспирироваться? Вас никто не заставляет учиться, вы совершенно свободны! Только не мешайте тем, кому интересно, пожалуйста!

Саша вежливо встал, но двойной облом заставил стать агрессивным без правил: – А кому интересно? Ну, пусть поднимут руки. Никто не поднял, скорее всего из-за тупой пассивности, но, возможно из студенческой солидарности или из любопытства что будет дальше, или чтобы не вовлекаться в острую ситуацию. Саша порадовался этому и оборзел. – Вас в самом деле так задевает, что кто-то вас не слушает? Больше даже, чем придать хотя бы малейший интерес к вашей лекции? – он секунду помолчал, наблюдая растерянность Левы, потом сказал тише и чуть примирительнее: – Вы нам излагаете один к одному материал из учебника. Это мы можем и сами там прочесть, зачем тогда здесь время тратить, мел крошить? – Что называется, щенячья наглость!.. Знаешь, студент, кончай учить меня как мне учить вас!! Умничать будешь на экзаменах!.. Хм… Садитесь и не мешайте.

3. Мир 1

Заходящее солнце окрашивало взмученную воду в ржавый цвет высохшей крови. Хаос в голове постепенно укладывался в ниточки рациональных предположений. Понятно, что все это – был спектакль артистов с целью похищения Лены, которую не удавалось склонить более мягким зомбированием. Такие как Лена им жизненно нужны: теперь они будут копировать ее в разных вариантах для своих виртуальных приключений. Значит опять обнаглели гады…

Работа личного регистратора была подавлена как, видимо, и вообще всех устройств, так что не осталось никаких свидетельств для наказания, но и без этого изощренность адвокатов артистов, как правило, намного превышала возможности обвинения. Против таких методов действенны только неожиданные, подзаконные приемы. Модуль радиоимпланта Лены не отвечал на упорные Сашины вызовы. Неужели они не просто заблокировали, а повредили имплант?

Саша напрягся от волнения и запустил стимулирующие механизмы мозга на полную мощность. Они нормально разлили в голове острую ясность мысли, значит его электроника цела. Он послал импульс аэрокару, оставленному за лесом и тот бодро ответил. А вот его друг Володя молчал, как и Лена. Но он мог просто поставить режим «отстаньте от меня». Придется слетать к нему. Саша порывисто вскочил с места и лихорадочно полез через бурелом. Он выбрался к приземистому флайеру и плюхнулся на сидение. Хоть Володя и работал на артистов, но оставался свободолюбивым, и они часто заговаривали на терминальные темы, за которые запросто можно лишиться тепленького места. Но техники артистов пользовались особым дефицитом и востребованностью. Только он смог бы как-то помочь. Потому, что по закону ничего криминального не произошло, согласие участницы наверняка будет получено. Саша визуализировал координатную метку, тонко запели турбины и флайер, упруго взвился в воздух. Встречный поток взлохматил волосы. Почти под самым днищем замелькали верхушки деревьев. Машина плавной дугой приближалась к высоким холмам, поросших лесом. С помощью визуализатора, вживленного в мозг, Саша принялся моделировать возможные варианты плана действий. Данные и графики накладывались на его поле зрения, они были куда богаче, чем просто зрительная информация, сопровождаясь множеством ассоциированных подсказок. Флайер снизился, на мгновение завис в воздухе и неощутимо плавно лег на поляну возле небольшого композитного домика, замерев в густой траве. Стая неуклюжих змеегусей разбежалась, склочно гогоча и грозно вытягивая сдвоенные шеи. Саша выскочил из машины и быстро направился к домику, выглядевшему на этот раз с момента последнего визита как ветхая избушка, раскидывая пинками валяющиеся на дорожке пустую недорассосавшуюся эко-тару. Он зашел на веранду, заваленную разноцветным хламом. Хозяин спал с запрокинутой головой, утопая в огромном вычурном под старину кресле. Небритый подбородок остро торчал вперед, а приоткрытый рот блестел двумя передними зубами. Тонкие светлые волосы вздыбились неряшливым ореолом вокруг розового лица и слегка шевелились легким ветром. Перед креслом стояла незаконченная женская скульптура в натуральную величину с гипертрофированными формами. Вокруг валялись куски цветного художественного пластика. – Володя! – осторожно позвал Саша. Тип в кресле недовольно повернул голову и открыл голубые глаза: – Чо надо?! – Просыпайся, блин! – А, это ты, Сашок… э-эх! – Володя коротко потянулся, – Спасибо, что не забыл. Что скажешь? – Ленку увели, – Саша присел на какой-то зеленый ящик со значком радиации. – А что я тебе предсказывал? – Володя хотел было мудро поднять бровь на приятеля, но как только разглядел его, вскочил на ноги, – Кто так тебя?! – Меня драл дракон, который и утащил Ленку. Наверняка инсценировка артистов. – А чего ты ко мне привалил? Вызывай спасателей! Хотя погоди. Ну да, раз дракон и все такое… – Володя согласно кивнул, – Жалко Ленку. Они ее быстро охмурят. Сам знаешь, женщины от них без ума. Только я к ним с тобой не пойду. Ты уж извини. Но рекомендацию, если хочешь, дам, чтобы смог проникнуть. – Какую рекомендацию? – Для вступления в институт человеческих отношений. – Чтобы я стал артистом?! – Я думал, что у тебя башка варит, а ты совсем офигел. Как иначе ты к ним проберешься? Учти, времени мало. А тебе еще морду сменить нужно, научник несчастный. Хорошо, что вчера с Земли народ прибыл. Наверняка твои знакомые среди них найдутся. Ты уговори кого-нибудь посидеть денек дома. Я сразу дам рекомендацию. Пока Саша вызывал список и связывался с прилетевшими, Володя рылся в горах своего хлама, доставая разные интригующие вещицы. – Договорился, – Саша хлопнул Володю по спине и тот, ругнувшись, выполз из глубокого шкафа. – Взял у него код? – Конечно. – Ну, а что стоишь? Иди переодевайся. – Я этих ваших штучек не знаю. – Да тут все самопонятно, дружественный интерфейс! – Володя потащил Сашу в дом, посадил в кресло со множеством устрашающих манипуляторов и запустил инициализатор. Саша неузнаваемо изменился. Володя взглянул и ехидно ухмыльнулся: – Ну, как, нигде не жмет? – Нос болит. – А ты как хотел? Твой дружок курносей тебя. – Адово изобретение… – Ничего, потерпишь. Тебе, главное, к ним проникнуть, а там, как все узнаешь, можешь релаксироваться и станешь самим собой. Вот, держи. Это парализатор. В своем логове они против него беззащитны. Таких ни у кого нет. Сам сделал. Изделие незаконно. А сейчас запиши все что видел, все свои впечатления для спасателей, если до них дело дойдет. Саша послушно сосредоточился и, доводя до зрительной четкости воспоминание, передал его в архив, где оно зафиксировалось под кодом, который Саша занес в память своего удаленного биокомпьютера. Вспоминание кода осуществлялось мгновенно по ассоциации с тем предметом, к которому он относился. – Я уже предупредил их о визите, – заявил Володя, – они, правда, спросили, чего тебе нужно, на ночь глядя. Я сказал, что парень только что с Земли, прилетел за простым человеческим счастьем. Знаешь, даже обрадовались. Сказали, что у них там новенькая адаптируется, так вас обоих как раз и введут в курс. Считай, что тебе повезло. Смотри, не наделай глупостей. Я тебя знаю. Ты с женщинами не умеешь разговаривать. В общем, как только Ленка согласится бежать, просигналь мне, я вызову спасателей и тогда артистам на этот раз конец придет. Они мне уже во как надоели! Не забудь: если не согласится ничего не предпринимай, это бесполезно. – А это что? – Саша показал на скульптуру. – Хочу свою идею материализовать типа Галатеи. Можешь считать это моей дурью. – Очень круто как безнравственно, прям безгранично… Ну, все. Полетел я… Спасибо тебе.

Флайер взмыл в темнеющее небо и сложной трассой запетлял среди холмов. Саша всегда заворожено наблюдал как автопилот ловко справляется с управлением, следуя по наиболее логичной траектории среди множества препятствий вокруг. Можно было бы подумать, что машину ведет лихач-пофигист, до того на грани возможного, на пределе устойчивости закладывались виражи, учитывая местами довольно густой трафик других летательных аппаратов. Вдали показались огоньки институтского городка. Артисты выбрали красивейшее место у широкой реки среди скал, разрывающих дикий лес. Встречный воздух похолодел, и напряженные ткани лица, удерживающие зафиксированные черты, заломило от боли. – Спасибо боль, ты сделала свое дело, предупредила и теперь мне не нужна, – мысленно пробормотал он старую облегчающую мантру и добавочно включил анальгезирующие системы организма. Флайер изумительно четко нырнул сквозь ветки деревьев, и Сашу не задело ни одним листочком. Чуть качнувшись с упругой мощью, он застыл перед ярко освещенным зданием. Саша, озираясь, подошел к дверям. Помедлив мгновение, те разошлись. – Совпадение вашего кода составляет ноль восемьдесят шесть, – неодобрительно сообщил автомат с четко выраженной склочной интонацией, – вам пора пройти перерегистрацию! – Старый ворчун! – добродушно погрозил автомату невысокий человек с мудро-улыбчатым лицом и проседью на висках, подходя к Саше. Он протянул морщинистую ладонь: – Добрый вечер, Женя! Наш друг Володя рекомендовал вас в самых лестных выражениях. Мы очень рады новому товарищу. Сейчас не часто встретишь полнокровное, живое человеческое общение и понятна тяга… – Извините, ничего, что я машину у входа бросил? – О, не беспокойтесь, Женечка! Никто не посмеет ее тронуть здесь. Идемте, я вам все покажу. Уверяю, что вы не пожалеете о своем выборе. Если не возражаете, мы проведем вводный инструктаж с вами и еще одной девушкой. – Извините, а как вас зовут? – Просто Семен Семенович, да… Вот она, кстати, знакомьтесь, Наталья Алексеевна. Морда у Саши вытянулась: это была не Аленка. Веснушчатая длинноногая девушка в модных инфо-очках-бабочках на пол-лица доверчиво шагнула к Саше: – Оу, Евгений Павлович, как прекрасно! Вы тоже здесь! Когда я вас увидела в блоге, то так и подумала, что вы не тот, за кого себя выдаете! – женщина игриво погрозила пальцем, – Я чувствовала, что вы скрываете в себе истинно человеческие порывы и страсти!

Саша натянуто улыбнулся и молча пожал плечами. В душе у него стало тоскливо и жутко. Что же теперь делать? Как искать Аленку? Рассчитывать на счастливую случайность очень глупо. Саша давно уже убедился на собственной шкуре, что счастливые случайности, так помогающие суперменам в их киношных подвигах, судьбой не дарятся. Остается как можно больше разузнать, а там видно будет. Он уже связался с Володей, они обсуждали новый план и нужно было потянуть время. Саша замедлил шаг. Его спутники удивленно оглянулись. – Семен Семенович, простите! Если вы не против, я хотел бы кое-что спросить заранее…

Они остановились посреди длинного коридора. Семен Семенович снисходительно улыбнулся, давно не удивляясь обычной нерешительности новеньких. Чем-то это напоминало неловкость новичка в секс шопе при выборе кибер-партнеров. – Да, конечно, я вас слушаю. – Я не успел рассказать вам о цели моего посещения, – зашептал Саша, – о моих сомнениях. В общем я бы хотел выяснить несколько важных для меня вопросов. Очень прошу уделить мне немного времени. – Ох уж эти молодые люди! Ну, конечно, я рассею ваши сомнения, – Семен Семенович деликатно похлопал Сашу по плечу и повернулся к женщине: – Наталья Алексеевна! Пройдите, пожалуйста, в лекционный зал, тот самый, а мы с Женей скоро подойдем. Девица скроила нетерпеливую гримасу, но упорхнула. Саша медленно зашагал обратно по коридору, вынуждая Семена Семеновича следовать за собой. – Раньше я занимался адаптационными структурами для биокомпьютеров, – начал Саша. – Вашу биографию, Женечка, мы изучили сразу же после получения рекомендации. У нас такие правила. – Ну, да… Я только хотел сказать, что сразу резко изменить себя вряд ли удастся. Говорят, у вас тоже можно заниматься исследованиями… Я бы хотел совместить… – Я вас отлично понимаю. С вашей прежней специальностью вы нам можете очень быть полезным. И для вас здесь, поверьте, найдется много нового и неожиданного. Про нас рассказывают всякие ужасы, глупости и просто неприличные анекдоты. Это судьба всех великих направлений, – Семен Семенович снисходительно усмехнулся, – Но раз вы здесь, – значит вы выше всех этих домыслов. Мы стараемся сохранить и развить в человеке все человеческое, предотвратить его превращение в бездушную машину. Все порывы его души: хорошие и плохие, его сила и чисто человеческая слабость – ничего нельзя отбрасывать. Все должно развиваться гармонично. Человек окружил себя стеной технических достижений и забыл, что развивать нужно не технику, а искусство отношений между людьми, основанное на строжайшем уважении к личности и ее порывам, разрешить, наконец, противоречие, когда станет возможным личное счастье для каждого. Вы же понимаете, что счастье ощущает именно индивидуум и это и есть конечная цель всего. Значит, чтобы сделать счастливым все общество нужно обеспечить счастьем все составляющие его личности, и мы уже умеем это. Иначе еще немного и человек попросту превратит себя в синтетическую куклу и потеряет даже свой облик, киборгизировавшись до неузнаваемости. А это – конец человеческой цивилизации. Дальше пойдет цивилизация глубоко чуждых нам существ, если их можно так назвать. Саша с восторгом внимал: – Как интересно, я многое недопонимал, пожалуйста, продолжайте! – Научники упрекают нас в консерватизме. Мол надо понимать естественный исторический процесс смены старого новым. Но они сами себе противоречат. Если бы старое так легко и само по себе сдавало свои позиции, то без борьбы могло бы победить любое новое, плохое или хорошее. Что бы тогда было с Историей? Нет уж! Пусть это новое в споре на жизнь и смерть завоюет свои права, если у него хватит сил. Вот тогда все будет на своих местах. Мы же убеждены, что научники проповедуют порочные для человечества взгляды, что это тупиковая ветвь эволюции, посмешище над человеческим достоинством. Именно сейчас, когда мы находимся на вершине технического могущества, процесс безрассудного познания нужно обуздать. Еще шаг и человеку придет конец. Техника создала рай для тела, теперь предстоит создать рай для души. Человек не должен закрепощаться в нравственных рамках. Все его порывы, сила и слабость имеют право на существование. Саша в восторге закатил глаза: – Как эпично! Вы делаете величайшее дело! – Мы создали сказочные миры, в которых можно быть по-настоящему счастливым, ведя интересную, полную приключений и глубоких переживаний жизнь, во всех отношениях лучше мрачной объективной реальности. Тем самым, человеческие механизмы заинтересованности, направленные эволюцией на познание мира, органически и естественно ориентируются на рай для души. Пусть это пока в некотором роде модели для избранных, но они указывают путь в будущее, когда человек станет венцом биологической эволюции, и любое его желание субъективно удовлетворяется. Ему не грозит пресыщение потому, что как бы велико не было его стремление к новым переживаниям, а разнообразие моделей жизни будет еще больше. Я надеюсь, что сумел развеять ваши сомнения, Женечка? – Да, я вам благодарен, – Сашу передернуло от отвращения при мысли, что такой как Семен Семенович может в каких-то своих мирах похабно пользоваться Аленкиной красотой. В то время как Семен Семенович с упоением миссионерствовал, план был отработан и запущен на исполнение. Теперь нужно найти Лену, а до этого тянуть время до начала событий. Это казалось не сложным. Семен Семенович являлся машиной бурного, нескончаемого трепа. – Взгляните на меня, – откровенничал Семен Семенович, – я не так уж стар. Эта седина скорее говорит о глубоких полноценных переживаниях. Я прямо горю в огне чудесных переживаний. Иначе жизнь не имеет смысла! Слушайте свое серд… простите… – Семен Семенович застыл с открытым ртом, прислушиваясь к чему-то внутри себя, – Так – сказал он наконец, – опять хулиганские выходки по отношению к нам. Идемте, Женя, полюбуетесь сами на этих молодчиков! Честное слово, мне иногда кажется, что это просто сумасшедшие громилы!

Они вернулись к входной двери. Прозрачные стены позволяли видеть, что делается снаружи. Казалось, дверь прогибается под гулкими ударами. Саше стало немного не по себе: освещенный яркими лучами, его двойник в изорванной одежде яростно молотил ногами по двери. – Откройте, выродки! Я знаю где Лена!

Усилители разносили по коридору этот рык и Семен Семенович брезгливо поморщился: – Спасателей уже вызвали. Скоро его уберут отсюда. – Так это же Сашка! – Саша разыграл удивление, – Я его знаю! Чего это он?

В этот момент двойник выволок из машины какой-то аппарат и на конце шланга призрачно засиял короткий факел пламени. – Ну, это уже ни в какие ворота… – пробормотал побледневший Семен Семенович. В коридоре появилось несколько молодых людей крепкого телосложения. Дверь под огненной струей тонко пела и растекалась дымящемся расплавом. Тут с неба посыпались машины со спасателями. Амортизируя, они замирали и из них выскакивали люди в защитной одежде, только что оторванные от своих дел. Отобрав резак у нарушителя, они о чем-то горячо заговорили с ним, но тот снова рванулся к двери. Его схватили за руки и вдруг он увидел Сашу. – Евгений! Женька, открой дверь! Эти выродки украли Лену! Женька!!!

Спасатели насильно потащили его прочь, усадили в машину, и вскоре только изуродованная дверь и острый запах горелого материала напоминали о происшедшем. – И чего они с ними так церемонятся? – недоумевал Семен Семенович, – настороженно поглядывая на Сашу, – Надо сразу руки за спину и в лечебницу! Ну, Женечка, давайте займемся нашими делами. Они намного интереснее. – Черт!.. не понятно! – Саша стоял, изображая мучительную работу мысли, – Про Сашку такое не подумаешь. Он кричал, что вы у него украли Ленку. – Как это украли? Она что вещь какая-нибудь? Это же бред. Вы сами видели его состояние. – Семен Семенович! Я ведь собираюсь посвятить свою жизнь вашим идеям. Я или подойду, или нет. Лучше сейчас все выяснить, чтобы потом не было сюрпризов и разочарований. Если честно, я давно – за вас, так что мне можно говорить, без опасений быть не понятым, все как есть, я пойму правильно потому, что не обременен всяким там фанатизмом и достаточно безынерционен в вопросах морали. Вы же догадываетесь, почему я пришел к вам, да еще не дождавшись утра. – Ну, что ж… – Семен Семенович вздохнул и испытующе посмотрел Саше в глаза и, казалось, укрепился в доверии. – Тут, Женечка, есть грань. С одной стороны, болото мерзости, разврата, пошлости, а с другой – высшее понимание человеческой сущности. И нужно быть очень деликатным, чтобы не угодить в грязь… В наш век идет бескомпромиссная борьба за человека. И подчас случаются неизбежные жертвы. Они не напрасны. Если раскрывать только факты, то возникает ужасающая картина: мы негодяи, насильники… Но если подойти с диалектическим пониманием, то станет ясна неизбежность и необходимость в таких действиях. А факты таковы: романтически похищена очень красивая девушка. Вся ее беда в том, что она очень и очень красивая. – Да, Сашка хвастал мне, что Ленка у него красавица… – Саша изобразил плохо скрываемую похоть. Семен Семеновича опять понесло: – Вы знаете, невозможно что-либо выдумать из ничего. Человек может пользоваться только тем, что найдет в природе. Так и красота. Художники искали ее в натуре. Нам остро необходимы образцы человеческой красоты для моделей тех счастливых миров, на которые имеют право все люди. Нас оправдывает то, что она уже практически согласилась с нами сотрудничать и выразила готовность к такой роли. Она проделала для нас очень большую работу, и мы порадовали ее сюрпризом – началом новой жизни. Так что все намного сложнее и я… – Я понял вас, Семен Семенович! – Саша волновался и это было заметно, – я раньше кое-что слышал, много думал и поэтому пришел к вам. Вот бы ее увидеть, – он чуть криво улыбнулся и неподдельно порозовел, – и с нее начать… чувствую, что тогда сомнений точно не осталось бы никаких… – Хм… Вообще-то у нас так не принято. Но… и если бы не Володина рекомендация… – Семен Семенович со вздохом вынул из кармана небольшую пластинку и в воздухе как живая возникла маленькая Лена. – Вы же меня понимаете, – Саша изобразил чуть обиженную морду с похабной усмешкой, – Что мне на эту картинку… короче, в качестве небольшой вступительной услуги… познакомьте меня с ней! – лицо у Саши уже натурально пылало. Это с очевидностью оправдывало его нетерпеливый ночной визит. Так напористо и с надежно понятной мотивацией еще никто не вербовался, и Семен Семенович брезгливо улыбнулся: этот станет фанатично преданным адептом.

4. Мир 2

Университетский друг по прогулам и мороженному, Володя, посоветовал, как поступить, чтобы избежать распределения для обязательной отработки выпускником после защиты диплома. Альтернативой трем годам кабалы была только запись в отряды Оранжевых Беретов для поддержания правопорядка. – Ну или на Ленке женись. Ее папочка точно на хорошую работу устроит. – Не знаю я еще точно насчет Ленки… Такое ощущение, что она меня терпит про запас. – Возможно, это – твоя параноидальная иллюзия. – Володя слыл опытным знатаком женщин насквозь, – Бывает, что женщина просто компенсирует отсутствие чувств максимальной пользой от мужа, чтобы быть типа не хуже других. При этом начнет присматривать по сторонам более достойного партнера. Женщина мыслит стереотипно, это медицинский факт. Но обрати внимание: природа сделала женщину слабее мужчины. Те виды, где женщина была сильнее, не выдержали естественного отбора еще, может быть, у предков человека. Женщина, строящая свое поведение в основном на своих чувствах, проистекающих из женской культуры, равноправие воспринимает как слабость мужчины, потому что исторически привыкла видеть его силу. И в доме воцаряется гибельный матриархат. Он всегда возникал, когда мужчины в обществе теряли часть своей силы и становились в чем-то зависимыми от женщин, но он нигде не оказался жизнеспособен. Семьи с распоясавшимися женщинами не выдерживают естественного отбора. – Ты решил внушить мне полное отвращение к семейной жизни, чтобы я пошел в береты? – А умом ты не согласен с этим? – Да вроде бы логично. – Я наблюдал судьбу своего братца и его товарищей. Они иногда исповедуются у нас дома. – А.. понятно. Ну, а любовь в этой схеме участвует? – Похоть имеет конечные сроки своей функциональности. Потом остается привычка, и если успела выработаться совместимость, взаимная необходимость, близость, то все будет хорошо. – По-моему ты упускаешь один случай. Редкий, но самый главный. Когда в результате физиологического влечения психология перестраивается так, что у обоих и в мыслях нет доминировать, а к партнеру относятся как к самому себе. Тут главное – не поддаться влияниям и советам извне, иметь свое мнение. Может быть, это и есть настоящая любовь? – Идеалист! Такие проигрывают. Ненулевая вероятность есть, конечно. Счастливо жить хотят все, а достаточное взаимопонимание или отношение как к самому себе бывают так редки, что оказывается вне нашей теоретической модели как редкое исключение, – убежденно констатировал Володя. – Думаю, что если с самого начала была симпатия, то никто не проиграет, если будет относиться к партнеру честно как к самому себе, даже если окажется, что симпатия базировалась на обманчивых впечатлениях. Иначе это нужно называть не любовью, а партнерством. – Существует множество ситуаций, когда честность не выдерживает необходимости получить свое. – Я стараюсь быть честным. – Ты не понял… Учти, женщины в гораздо большей степени строят свое поведение на неосознаваемых мотивациях, на том, что чувствуют к тебе в данный момент. Сегодня ты симпатичен, а завтра, беда-то какая, ты слегка облажался и пал в глазах. Им очень важно соответствовать типажу успешной женщины в обществе, чтобы было не хуже, чем у подружек. Я бы для проверки сначала ставил чистый эксперимент: что у женщины преобладает в чувствах к тебе, безусловная привязанность или же догмы женской субкультуры. – Думаю, что тест в начале отношений будет показывать искреннюю близость, ну а потом на поверхность полезет глубоко внедренное стремление быть не хуже подружек и поиски лучшего, – заметил Саша. – Да ладно проблемы воздвигать на пустом месте!.. Есть немало хорошо показавших себя тактических приемов. Например, я бы вдруг перестал к ней ходить. Зная степень ее гордости и анализируя поведение можно было бы сделать достаточно верные предсказания. – Все просто на словах. Учти все мы в какой-то степени паразиты и в какой-то степени зависимы от предвзятых представлений. Ты сам не знаешь точно, как будешь думать завтра.

5. Мир 1

Семен Семенович нетерпеливо переступал, как если бы ему нужно было в туалет облегчиться. – Пойдемте же, друг мой!

Саша последовал за Семен Семеновичем. Они вошли в просторную комнату с необычными, видимо очень комфортными креслами. Саша с интересом наблюдал за оживленной мимикой Семена Семеновича пока тот вел переговоры по телепатической радиосвязи, но ничего для себя полезного не уловил. – Мы нашли возможным и полезным удовлетворить ваше желание, Женечка, – Семен Семенович, явно загорался новой идеей, – все это даже очень кстати. Среди нас, прожженных, ха-ха, артистов действительно не найдется более подходящего типажа. Так вот, сценарий таков: в настоящий момент похищенная могучим драконом красавица находится в его темнице, в понятном состоянии готовности ко всему и смирении, но со всегда остающейся надеждой. Вам, Женечка, нужно трансформироваться в того фанатика, у которого ее похитили, раз он был ее мужчиной. Извините за неудобства, понимаю, как хочется оставаться самим собой, но так нужно. Цель: воплотить счастливый конец сказки или, что тоже самое, переполнить счастьем благодарную героиню, ну и вам перепадет этой самой благодарности. Леночка должна увидеть необыкновенную красоту переживаемого – прообраз тех прекрасных миров, которые нам предстоит создать. Итак, забудьте, что вы Женя. Теперь вас зовут – Александр Сергеевич. Вы минуете все преграды, доберетесь до замка и победите дракона. Красавица, конечно, будет вам благодарна. Вы объясните, что теперь вся ее жизнь будет как сказка, достаточно одного ее слова. Сцены, которые вы разыграете сейчас и впоследствии, войдут в золотой фонд человеческих отношений. – А, по-моему, вы рискуете! – Чем это? – А тем, что прямо сейчас Саша все рассказывает спасателям и те вот-вот устроят у вас обыск. А Лена еще не готова дать согласие остаться здесь. – Ее не найдут. Ее внешность изменена другим кодом, а психика контролируется через дополнительный канал связи. – Что за канал связи, способный на такое?.. Этого они не предусмотрели. Саша передал данные Володе. – Не волнуйтесь, Женя, понимаю вас как специалиста. Я имею в виду то последнее техническое усовершенствование, которое мы допускаем по отношению к человеку. Мозг дополняется новейшим адаптирующим устройством, позволяющим передавать другим и записать на носители всю полноту текущего самоощущения. Это истинный телепатический по полноте восприятия фильм-сопереживание. Он и позволяет жить в мирах, существующих только как плод синтеза специальных компьютерных систем. Не нужны никакие муляжи и киборги, все воплощается в точности как в реальности. – Я и не слышал о таком! – Еще бы! Попади это устройство в руки научников и предотвратить процесс роботизации человека будет уже невозможно. Но у нас и в самом деле очень мало времени. Научники не стоят на месте. Мы должны увлечь за собой человечество раньше, чем они освоят подобные технологии. Для этого необходимо создать фонд человеческих отношений. Да, Володя, который вас рекомендовал, оказал нам неоценимую помощь. Без его устройств не было бы никаких перспектив. Прямо сейчас сделаем вам подсадку адаптирующих структур, и вы будете совсем наш. Семен Семенович театрально щелкнул пальцами. В комнате возник жизнерадостный мужик с ежиком вокруг лысины и на подбородке. Его манеры в неуловимых нюансах настораживали и давали повод подозревать утонченную психиатрическую ненормальность. Широкая улыбка не сходила с круглого лица и только принимала различные оттенки. В висках торчали жесткие седые волосы. – Здорово, приятель! – прогремело это чучело, – Зови меня просто Константин Андреичем. А ты, значит, Женя. Сейчас впрыснем тебе присадочку… – Меня зовут Евгений Павлович, пожалуйста. – Не безобразничай, Женя. Вот когда примкнешь полностью к нам, то и станешь Евгень Палычем. Саша недоуменно взглянул на Семена Семеновича, но тот со слащавой любезностью убедительно закивал головой: – Не сомневайтесь, все будет хорошо!

Константин Андреич шагал по коридору стремительной походкой и ни разу не обернулся. Саша запыхался, когда они добрались до лаборатории, заставленной по большей части не знакомыми устройствами. Он дал усадить себя в кресло и послушно просунул голову в стереотаксический фиксатор. Константин Андреич ласково ухмыльнулся и, гнусавя что-то неразборчивое, захлопотал вокруг. – Приглушись слегка, – посоветовал он. Саша догадался, о чем речь и анальгизировался. Едва ощутимо кольнуло голову с разных сторон. А потом в сознании начал возникать и пропадать хаос звуков, мешанина цветов, запахов и других ощущений, все более сложных и образных. Понятно, что впрыснутые микро-адаптеры натыкались на структуры мозга, ответственные за тот или иной образ и, подключаясь, кратковременно возбуждали их. Через некоторое время процесс закончился. Константин Андреевич посмотрел на приборы, потом на Сашу и, уверившись, что все готово, освободил фиксатор. – Ну, что, попробуем?

У Саши закружилась голова: он оказался один в двух лицах: он и столь же ментально доступный теперь Константин Андреич. Два человека слились в одно самоощущение и только прошлый опыт хранил индивидуальность. – А прикольный мужик этот Константин Андреевич! – удивился Сашин опыт, примеряя чужую субъективность, – Своеобразный и такой непосредственный. Да он прямо точно такой же как я сам, только смотрит на все с какой-то неожиданной стороны…

А ментальность Константина Андреевича воскликнула: «Да ты же ни фига не Женя никакой!..»

Это восклицание вызвало ассоциации в Сашиной памяти и автоматически вспомнилось все, что связано с похищением Лены. С другой стороны, Саша узнал все, что касалось тактики артистов. – Кто бы мог подумать такое про этих артистов! – радостно удивлялся Сашин опыт, – Как мы, однако, заблуждались! Не такие уж они негодяи… они просто не понимают! – А парализатор тебе ни к чему, – озабоченно бормотал опыт Константина Андреича, – Ты уже наш. Тебе понравилось. Лучше выполняй роль для тебя же и предназначенную!

Саша очнулся, оставшись в ментальном одиночестве. Он тут же с облегчением релаксировался, став самим собой. В руке у него появился парализатор. – Поторопился ты, Александр Сергеевич, с перевоплощением! – оскалился Константин Андреевич, – Я ведь тебя пока никому не выдал! – Ну и что? – У нас официально запрещены полные телепатические контакты. Они нивелируют индивидуальность и на руку научникам, – Константин Андреич удобно отвалился в кресле, сияя снисходительной ухмылкой, – Этот сеанс объединения я сделал потому, что предполагал что-то рациональное у научников. Они ведь не дураки и их тянет эта самая наука. Вот и захотелось узнать. – Ну, и как, узнал? – Ты думал о другом и состояние у тебя было не подходящее… Ты и представить себе не можешь, Саша, в каком счастье можно купаться с помощью наших моделей! А вы, научники, страдаете от неудач и бесплодных поисков. Редко завершаются ваши работы. Неужели эпизодические радости можно сравнить с нашим счастьем? – Ты хоть и побывал у меня в голове, но ничего не понял, – пробормотал Саша. Константин Андреич только чуть шире ухмыльнулся. Саша задумался, потом поднял голову: – Ты ведь не вечен. Промелькнет мгновение, насыщенное твоим счастьем, и как ничего не было до этого так ничего и не останется. Посмотри со стороны: какой-то жучок копошится в своей кучке счастья, что-то ему там радостно. Но вот его уже нет, будто и не было – смешно и глупо. Если он оставил потомство, то продлил существование своего вида и только. – А вы, научники?.. Ну, открой мне глаза, я ведь четко прочувствовал, что вы – не просто упертые фанаты, а что-то в самом деле важное просекаете. – Ты не торопись, раз понять хотел и слушай… – Да, проясни, вот нафига же тогда личное счастье? – Радость нахождения удачного – это подсказка, выработанная эволюционным отбором, куда нужно направлять усилия чтобы выжить. И боль – подсказка: не делай так больше. А вы хотите радоваться даже если все наперекосяк. И получится, что не будет развития, а будет всем довольный хомячок в шлеме счастья. А без шлема он ничто уже не сможет. – Прямо по учебнику, – осклабился новой гримасой Константин Андреич. – А вот то, чего ты не понимаешь. Твое «я» меняется каждое мгновение и это тебя не волнует. Нет смысла сохранять его уникальность и его переживания. Важно – развитие идей в общей культуре. Сохранится то из твоего «я», что образовано ставшими общепринятыми понятиями и еще при жизни существующая параллельно в головах других людей – его носителей. И тут уже видно насколько бессмысленно понятие личного, как только мы отходим от конкретного тела как носителя разума. Если бы всех людей объединить в телепатическую систему, то в полной мере возникла бы сущность единого гигантского организма. Мы только что испытали такое в общем взаимослиянии. А вы, артисты, боитесь сливать индивидуальности, хотя культура как раз и есть то общее, что уже слилось. Вы хотите каждого в отдельности посадить в изолированные счастливые мирки и тем самым лишаете его реальной жизни идей. Со смертью безвозвратно погибнут бессмысленные, никому не нужные норки хомячков. Вы хотите развивать человеческие чувства и отношения между людьми, но, ставя целью безусловное счастье для каждого, делаете все наоборот. На самом же деле связь между людьми нужна для объединения усилий в приспособлении к новому в природе. Не пойму, почему вы просто не стимулируете центр удовольствия в мозге? Результат будет тем же. – Черт, откуда ты знаешь про всеобщее объединение?.. Но чуть лучше начинаю тебя понимать… Ладно, все не переговоришь. Ты кого собираешься спасать: Лену или меня? – Чего тебя спасать? Сам решай. – Ладно. Я твою концепцию записал, я подумаю пока ты разыгрываешь свой спектакль и до этого никто не узнает кто ты. Готов? – Вполне… – Тогда поехали. – Маленький вопросик. Что вы на самом деле подослали к нам на озеро? Ободрало меня совсем не сказочно и горело там все…

Константин Андреич укоризненно посмотрел на Сашу: – Да обычный киборг, оборудованный манипуляторами и панорамной голографической установкой. А в твоем предстоящем приключении это будет компьютерная модель, наделенная присущими дракону свойствами. В частности, ему внушили любовь к твоей Ленке, так что учти, он будет мотивированным соперником! Если облажаешься, не обессудь…

6. Мир 2

Трагически худой препод сквозь многократно-толстые очки строго удерживал взглядом почтительно застывшую аудиторию. – Садитесь!

Студенты с облегчением уселись за массивные самшитовые парты. Парни расслаблено скользнули по полировке на самые кончики сидений, вытянув ноги в прорези впереди. Девушкам сидение на спине претило как неподобающее, они склонны были поднимать руки к лицу, прикрывая лоб, что при некотором навыке позволяло спать, не теряя позу. – Я у вас веду спецкурс «Алхимия природный соединений». На носу выпускные экзамены, времени мало и мои лекции – только канва, а в основном нужно изучать литературу самостоятельно. Зачет я принимаю бескомпромиссно строго. И честно предупреждаю: я невероятно обидчив. Зовут меня Вениамин Феоктистович. Если не можете выговорить, то лучше не пытайтесь: я очень злопамятен, так что будьте осторожны. Саша удивился, когда после лекции преподаватель подошел к нему и назвал по имени: – Александр Сергеевич? Вы не торопитесь? Задержитесь на минутку, пожалуйста. Хм,.. Вас в школе не дразнили Пушкиным? – Один попробовал… а что? Вы меня знаете по школе? – Нет. – Тогда причем тут Пушкин. А вы действительно очень злопамятный? – Саша досадовал, что задерживается. Лена, конечно, не станет его дожидаться из принципа. – Я думал, что сегодня студенты еще понимают шутки. – Все зависит от того, кто шутит. Если бы я точно знал, что вы умный человек, то, услышав от вас забавную глупость, улыбнулся бы. Но если я вас не знаю, а вы сказали эту глупость, то я могу подумать, что вы были искренни. – Да вы просто точная копия отца! Но то, что простительно ему, с вашей стороны уже хамство. – Так причем Пушкин? – Я знаю вашего отца, Сергея Лазаревича и очень в его духе было дать сыну такое имя. – Вы друг отца? – Скорее нет. Мы научные и не только оппоненты. Он попросил меня не распространять наши разногласия на вас и быть по возможности объективным, – тощий препод испытующе посмотрел на Сашу, – Что вам подсказывают интуиция, кто из нас скорее всего прав в целом, отец или я?

Саша понимающе ухмыльнулся. – Я не знаю из-за чего вы конкретно поцапались, но, зная отца, могу предположить, что он прав не больше, чем процентов на тридцать. – Вот как?! Вы так негативно воспринимаете своего отца? – Ну, а вы правы, пожалуй, процентов на двадцать. – Хм, а где остальные пятьдесят процентов? – Если истина – это сто процентов, то вы вместе учитываете только половину. – Но отцу вы, конечно, отдаете предпочтение в десять процентов. – Да, я убедился, что в бытовых спорах он обычно оказывается более правым потому, что избегает утверждать то, чего не знает точно. – Но у нас с ним был научный спор. – Научный спор не совместим с выяснением отношений. Хотя бывает трудно избежать горячности, но с горяча науки не получится. Преподаватель насмешливо посмотрел на Сашу через боковой фокус очков: – Очень хорошо поставлена речь, в карман не лезете. И хорошо, что вы знаете к чему должны стремиться ученые. Одевайтесь в гардеробе, я подожду. Раз уж мы так разговорились пойдемте вместе до остановки. Они вышли и невольно прищурились от яркого света. Лены, конечно же, у входа уже не было. Стояла чудесная погода. Свежий снег искрился на зеленеющим к полудню солнце как зеркальца крупными радужными пластинками. Множество детей цветными пятнами носились вокруг, кидаясь красиво рассыпающимися снежками. Саша поскользнулся и, эффектно отплясав, ловко скоординировался. Вениамин Феоктистович запоздало подхватил его под локоть. – Осторожнее, а то ошибки делать легко, а исправляться бывает уже поздно, когда зад отобьешь. – Я еще ни разу не грохнулся этой зимой. Неплохая координация. – У твоего отца тоже неплохая координация. Может быть, он тоже поэтому не боится делать ошибки? – Научные ошибки, то есть отрицательные результаты, необходимы в исследовании. – Прямо-таки необходимы?! А без них, что, наука бы пострадала? – Без них наука была бы невозможна. – Сейчас вы так категоричны вероятно потому, что знаете наверняка? – Конечно. – Попробуете обосновать? – Дело в том, что у человека есть только два способа узнать новое: заметить проявившуюся закономерность в природе или, по аналогии с такой закономерностью, предположить наличие каких-то связей в явлении, но затем, опять-таки, проверить точность аналогий опытом. – Простите, есть еще и логический метод. – Логика – это изученные причины и следствия. Если задача сформулирована так, что к ней кажется применима известная логика, то и в этом случае убедиться в верности можно только, проверив решение в реальности. Ведь всегда есть вероятность, что в новых условиях старый опыт не пройдет. Так что, все логическое мышление сводится к навыкам применения ранее приобретенного опыта к предположительному решению новых задач с последующей проверкой решения на истинность. – Хорошо формулируете, учту. Вы хотите сказать, что логического мышления не бывает, а можно говорить только о запрограммированной заранее последовательности совершения операций, как в ЭВМ? – Луше говорить о личных знаниях причин и следствий, и это – не правила мышления. – Но говорят же про людей, мыслящих преимущественно логически и людей с образным мышлением. Говорят же об открытиях на кончике пера. – Любые открытия проверяют реальностью, и если они оказываются верными, то уверенность крепнет, а если нет, то помнят об ошибке предположения. – Хм, занятно… Так без ошибок никак? – Иначе как узнать, что так делать не следует? Ищется другой путь пока новое предположение не оправдается в реальности. – Откуда вы всего этого набрались?.. Признаться, интересно было послушать. Чувствуется, что размышляли об этом уже. – Да, это – мой старый интерес. – Вот времена… у студентов уже есть свои исследовательские интересы! Можно сказать, что я как-то лучше стал понимать позицию вашего отца. То, чем он может оправдать такую свою деятельность. Да… но личное… мы ведь не машины. Наука создана для человека, для его счастья, а не для депрессивного копания в ошибках, и поэтому наука не может не содержать личного. Что скажешь на такое?.. Они замолчали. Саша с изумлением увидел в нем «артиста». Так он мысленно называл тех, кто стремится к удовольствию как самоцели. Он презирал это так же, как в народе насмехаются над теми, кто попался на мастурбации, даже больше потому, что мастурбацию, все же, можно было бы оправдать гормональным штормом, а это была чистая наркомания самоудовлетворения. Они подошли к остановке. – Дядя! – трое решительных пареньков обратились к ним, – Дядя, спорим, что вы не раздавите это яйцо между ладонями?

Саша хмыкнул и проигнорировал. – Дядя, спорим? Даже силачам давали, а они не смогли! – Кыш! – фыркнул Саша. – Ну вот, зачем же так? – вступился Вениамин Феоктистович, снимая перчатки, – Мальчишки – молодцы. Какое непосредственное человеческое любопытство! Заметили, что яйцо не просто сделано. Так что, говорите, я не смогу его раздавить? – Сами попробуйте, не сможете! – старший протянул яйцо. – Все-таки как удивительна природа! – восхитился препод, – Неужели даже яйца содержат неожиданное! – он взял яйцо между ладонями, сцепив пальцы как показал мальчик и напрягся. Яйцо не поддавалось. – Надо же, – лицо у Вениамина Феоктистовича чуть побледнело от усилия, – Неужели какую-то скорлупу…

Яйцо внезапно подвернулось боком, длинная тягучая плюха брызнула ему в нос и желток, не теряя целостности, стек по подбородку. – Тьфу, черт! – он брезгливо стряхнул остатки скорлупы с ладоней и растопыренными пальцами начал счищать напасть с одежды. Довольные мальчишки разбежались. – Снегом попробуйте! – посоветовал Саша, стараясь не дышать, чтобы не выпустить рвущийся смех.

7. Мир 1

Большой палец Константин Андреича, обросший кустиками шерсти, готов был соприкоснуться с уже пульсирующим зелеными стрелками стартовым сенсором, но садистская пауза затягивалась. – Ты учти, сказал он на прощание, там все будет совсем не как в кино, а взаправду! Не расслабляйся! – Давай уже! – Выкрикнул Саша и стиснул пальцы на ручках кресла. Его швырнуло на землю или ему так показалось из-за немалого добавочного веса рыцарской брони. Он упруго распрямил подогнувшиеся ноги. От мощного ветра, бьющего в лицо, сперло дыхание. Низкие, почти черные облака быстро несло по небу. Ветер дул с такой яростью, что широкий щит вырывало из рук. Саше приходилось прижимать его к латам и выравнивать в направлении очередного порыва, на что уходило немало сил. Длинные ножны бились о высокие камни, выводя из равновесия так что хотелось их отстегнуть и выбросить. Из узких расщелин между огромными камнями выдувало птиц, и они летели, кувыркаясь, как листья. Он не ожидал, что настолько реально будет ощущать все это и уже почти обессилил. О какой битве тут могла идти речь?.. Скалистое плато поднималось к горе, на вершине которой, в дымке, завиваемой ветром столбами призрачных смерчей, вздымался черный замок. У его стен проворно рыскал маленький с такого расстояния трехглавый дракон, изредка роняя по ветру языки пламени. На коне было бы легче. Саша раньше ездил верхом, но ему навязали доспехи и не позволили ни танка, ни даже коня. Теперь он не понимал с какими шансами ввязался в эту затею и, вспоминая драконьи когти, не представлял, как сможет победить его. Правда, меч был волшебным: разил без усилий хоть плоть, хоть камень на шесть своих длин при каждом замахе. На горе две пасти огнеметно исторгли длинные языки пламени, маревом растаявшие над замком. Ветер донес низкий турбореактивный гул. – Интересно, заметил он меня или нет? – прикидывал Саша, пробираясь среди валунов. Змей нервничал. Он то и дело резко распахивал крылья, и мерзкий рык разносился по плато, срываемый ветром. – А если он в ухо так гаркнет? – Саша тоскливо констатировал отсутствие оптимистических перспектив. Среди камней показалось одинокое обгорелое дерево. Толстый корявый ствол мощными корнями вцепился в землю. Здесь дракон уже жег кого-то. Дальше тянулся ровный склон, где не спрятаться. Дракон поднялся на задние лапы и, выгнувшись дугой как кошка, с мерзким скрежещущим звуком принялся точить когти о стены замка. – Ракетой бы его! – замечтал Саша, вспоминая древние системы поражения. Что остается от всего могущества человека без его технических средств, в которых воплощены знания, собранные многими поколениями? Чем больше приспособлений использует человек, тем он сильнее, но и тем более он зависим от них. С голыми руками он не способен конкурировать даже со зверями потому, что те лучше научились владеть данным природой. Дракон напряженно застыл перед прыжком, вздыбился, пару раз дернул задней лапой, вздымая грунт, приник к самой земле и свергся вниз вдоль склона. Черные крылья распахнулись широким взмахом, заслонив замок и застыли в парении. Саша сжался, пораженный зловещей красотой полета. Дракон планировал, стремительно увеличиваясь в размерах. От тройного визга голов заложило уши и мелко задергалось под глазом. Саша поднял щит, ожидая огневой атаки и направил меч прямо перед собой. Но порыв ветра некстати чуть не опрокинул его, упруго ударив в щит, и Саша невольно присел. Это было так не вовремя, что он испуганно ругнулся, и тут же три огненные струи обдали его сверху. Дракон пролетел мимо, на ходу мазнув лапой с выпущенными когтями, но промахнулся из-за того же ветра, и Саша, перелетев через голову, отделался лишь нечувствительными сгоряча ушибами. Щит прогремел по камням как крышка от большой кастрюли, и звук тут же был унесен ветром. – Ого!.. – лихорадочно задышал Саша, поднимаясь на четвереньки и ошалело озираясь в поисках дракона, – Так он меня просто запинает!