Читать книгу Совсем как ты - Ник Хорнби - Страница 6

У кинотеатра никакого ажиотажа не наблюдалось; Майкл фотографировался вместе с человеком своего возраста – очевидно, с тем самым приятелем, судя по смущенному, даже виноватому лицу этого бедолаги. Съемку вела молодая женщина, причем на телефон, так что предвкушать появление снимков на сайте какого-нибудь таблоида или в журнале «Hello!» было бы напрасно. Люси предположила, что в роли фотографа выступает сотрудница издательства, где печатался тот несчастный, чей роман, если верить Майклу, беспощадно искромсали.

Заметив Люси, Майкл извинился и поспешил к ней, чтобы обнять и расцеловать в обе щеки. Девушка с айфоном, улыбнувшись в их сторону, тут же запечатлела момент объятий.

– Ой, – спохватился Майкл. – Нет-нет. Поймите…

– Ой, – спохватилась девушка. – Удалить? Сейчас удалю.

– Нет, удалять совсем не обязательно, – смягчился Майкл.

– Хорошо. Тогда что? Сохранить?

Повернувшись к Люси, Майкл неловко засмеялся.

– Вам не трудно будет переслать их мне? – обратилась Люси к девушке.

– Непременно. Пока мы здесь, оставьте мне ваш номер телефона.

– Очень мило с вашей стороны, – сказал Майкл, когда девушка-фотограф отошла. – Кстати, здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Как я уже говорил, сегодняшнее событие, возможно, не из тех, что запоминаются на всю жизнь. Но мне лестно, что вы захотели получить эти фотографии.

Фотографии были ей даром не нужны. Она всего лишь хотела пресечь мучительное обсуждение: удалить или сохранить. Но Майкл Марвуд, не дав ей опомниться, уже заключил, что она в восторге и от этой тусовки, и от их свидания.

– Перешлете какую-нибудь одну мне, когда получите?

Она поняла: его просьба не более чем дань вежливости, а на самом деле эта премьера для него – пустая трата времени.

– Мне они вообще не нужны, – сказала Люси.

Вновь перегнула палку, но уже в другую сторону.

– Я только для того их попросила, чтобы бедная девочка не переживала за свою оплошность.

– Ага, – сказал Майкл. – Понятно. Что ж. Меня поставили на место. У вас это хорошо получается.

– Я не так выразилась… то есть… мне бы они безусловно пригодились. Со временем. Если я… Если мы… В общем, свой номер я ей оставлять не собираюсь.

Майкл рассмеялся:

– Ну, забудем.

А как еще было поступить в первые десять секунд свидания, чтобы тебя прекратили увековечивать для истории: неужели ждать, пока у девушки не закончится место в телефоне?

Фильм «Душевные струны» повествовал о судьбах двух незнакомых людей, которые ведут уединенный образ жизни в разных концах страны и знакомятся в Сети на почве общего интереса к средневековой музыке, в особенности лютневой. Кого интересует лютня, для тех «Душевные струны» могли стать настоящим подарком: многие ли знают, что городок Хейзлмир в графстве Суррей, родина инструментальных мастеров Арнольда и Карла Долмеч, играет такую роль в фольклоре лютнистов. Или что в Лондоне есть голландская церковь, где проводятся концерты лютневой музыки, – там-то и пересеклись в конце концов пути героев фильма. Или, например, что после двухчасового замогильного пения этого инструмента у человека возникает неодолимое желание собрать все имеющиеся в стране лютни, чтобы устроить из них гигантский костер.

Люси понимала, на что рассчитывали создатели фильма. Они хотели, чтобы по будням пенсионерки из среднего класса, в том числе и ее мать, скупали дешевые билеты на дневные сеансы и наводняли местные кинотеатры, а потом советовали всем знакомым непременно посмотреть этот фильм в ближайший будний день. Но даже ее мать с трудом выдержала бы такую удручающую скуку, а вдобавок и сомнительную психологию главной пары. С какой стати одинокая женщина всучила свою лютню недоразвитой девочке-подростку, причем именно в тот момент, когда, по всему, должна была вот-вот обрести счастье с концертирующим лютнистом? С какой стати одинокий мужчина держит у себя в спальне коллекцию плеток, причем на видном месте, рядом с зеркалом?

– В книге эти плетки самым злостным образом используются по назначению, – объяснил позднее Майкл.

Зайдя во французское бистро неподалеку от кинотеатра, они сели за угловой столик – на тот случай, если вслед за ними туда же нагрянет искромсанный автор со свитой.

– Правда? Прямо-таки по назначению?

– Именно так. На юношах. Книга весьма своеобразна. По-моему, вначале киношники хотели отчасти сохранить чернуху, но на стадии монтажа передумали. Решили ориентироваться на «Лучший из экзотических» и его поклонников[3]. Но об этой публике лучше не будем.

Майкл явно считал, что пропасть между кинематографическими вкусами британских пенсионеров и процессом обольщения слишком глубока, чтобы ее можно было преодолеть изящными средствами, и не ошибся: ему этот трюк не удался. Люси посмеялась такой смене курса, но Майкл не понял, что́ ее развеселило.

– Ну почему же, при желании можно и об этой публике, – сказала она.

– А у вас есть такое желание?

– Я готова болтать о чем угодно. – И стрельнула глазами. – Это ведь ни на что не повлияет.

Майкл посмотрел на нее в упор:

– То есть?

– На другие события другого вечера, так мне кажется.

Она хотела сказать не «другого», а «этого вечера», но даже в своем теперешнем расположении духа сочла, что это будет слишком дерзко. Ее слова совсем сбили его с толку.

– Какого другого?

– Ну хорошо. Другого часа. – Все-таки не удержалась. – Или любого последующего отрезка времени. – Она вновь отыграла назад.

По пути на эту встречу она решила – на то было две причины, – что непременно переспит с Майклом. Прежде всего, ей не давал покоя нелепый обмен сообщениями с Джозефом. Ну ладно, она, как последняя дура, запала на мальчишку вдвое моложе себя, зато теперь у нее появилась возможность проверить, связано ли это с вынужденным отсутствием личной жизни.

И вообще: даже если отбросить все неприличные мысли о Джозефе, стоит ли одинокой женщине терзаться сомнениями, когда подвернулся случай лечь в постель с довольно привлекательным одиноким мужчиной? Ах, какая важность. До знакомства с Полом это для нее особой важности не представляло. Даже по строгим меркам она в ту пору не была распутницей, но и не считала каждое приключение поводом для моральных терзаний. Просто у нее возникала потребность хоть как-то забыться или, по крайней мере, понять, возможно ли такое в принципе. Теперь она была почти уверена, что возможно, хотя в юности все получалось куда проще.

Многие виды действий, напомнила она себе, совершаются вертикально: секс, конечно, нет (по большей части), но вот выпить по коктейлю, потрепаться, потанцевать – эти вертикальные занятия находятся в одном шаге от поцелуя, а поцелуй – в одном шаге от постели и горизонтального положения. Но теперь между этими стадиями вклиниваются фильмы про лютню, ресторанные меню, неловкие, натянутые разговоры. Психология, однако! Много ли она размышляла о психологии в двадцать пять лет, когда оказывалась в подпитии? Взрослая жизнь год за годом вбивала ей в голову сдерживающие мысли о том, что творится в чужих умах. Окружающие приоткрывали свои мысли каждым поступком, каждым словом, и Люси не знала, как от этого отрешиться.

– Я так и не понял, – сказал Майкл, – что именно не повлияет ни на что? И что в итоге может случиться или не случиться?

– Оно и видно, – сказала Люси.

– Вы надумали, что будете заказывать? Здесь подают неплохой бифштекс с картофелем фри.

– Один на всех?

– Понимаю вас. Но ведь и по-французски это будет «le steak frites», согласны? Одна порция. А не один бифштекс на всех и множество ломтиков фри.

Порция этого «steak frites» стоила двадцать пять фунтов. Люси порадовалась, что этого не видит Джозеф, хотя даже не представляла, как должны сложиться обстоятельства, чтобы он это увидел. Ее воображение стыдливо подсказывало, что он и так считает чокнутыми всех, кто готов раз в неделю выложить восемь фунтов за кусок мяса. А узнай он, что сейчас они собираются выложить еще фунтов десять-пятнадцать тому, кто зажарит для них кусок мяса, что бы она от него услышала? Оставалось только радоваться, что Джозеф не имеет доступа к ее мыслям – иначе он бы понял, что она, по сути дела, смотрит на него свысока. К ценам в мясной лавке он, надо думать, давно привык. И очевидно, знал, каков ценник в приличных ресторанах. А если он живет не на съемной квартире и подрабатывает, где только можно, то у него, вероятно, свободных денег не меньше, чем у нее. Но на всякий пожарный она решила отказаться от мяса.

– Ризотто с тыквой выглядит аппетитно.

– Вы вегетарианка?

– У меня два сына, два вечно голодных мясоеда. Мне лень готовить разносолы, лучше уж я буду через день тоже есть мясо.

А что, подумалось ей, это вполне правдоподобно. Не рассказывать же ему про Джозефа и про цены. Но тут в голову пришло другое: если после ужина пригласить Майкла зайти, то он неизбежно столкнется с Джозефом.

– Если надумаете заглянуть к нам на бокал вина, то как раз увидите нашего мясника.

Повисла недоуменная пауза, и Люси смущенно рассмеялась. В отличие от туманных разговоров о чем-то с чем-то это было совершенно однозначное приглашение, но почему-то в ее устах оно прозвучало так, будто у нее в доме сегодня проходит небольшой прием для местных лавочников.

– Это же здорово, – сказал Майкл.

– Он приходит к нам сидеть с детьми.

– Ага. Понятно. Ему не хватает тех сумм, которые он дерет с вас за мясо?

– Он всего лишь продавец, а не хозяин. Ребята его обожают.

– По той причине, что они – мясоеды?

– По той причине, что он разбирается в футболе и классно играет на «Икс-боксе». – Она выболтала о Джозефе больше, чем собиралась. – Ладно. Это к делу не относится. Если у вас будет желание зайти на бокал вина, милости просим.

– Благодарю.

Он не сказал, что завтра должен рано вставать, а потому вынужден отказаться, но и не запрыгал от радости и счастья. Вообще говоря, в их возрасте напрасно было бы ожидать столь бурных излияний, тем более что Майкл, судя по всему, не раз получал такие приглашения. Но если вдуматься, ожидать столь бурных излияний было бы нелепо в любом возрасте.

– Я от этого избавлен.

– Простите, от чего?

– От «Икс-бокса». У меня две дочери.

– Вот оно что. Повезло вам. И что заменяет им стрелялки?

– Преимущественно книги.

Люси приставила два пальца к виску и мысленно застрелилась. Майкл хохотнул.

– Поймите правильно. Чтиво, если хотите знать, весьма низкопробное. Всякие антиутопические напасти.

– Ужас какой. Хорошо, что мои сыновья от этого далеки и все выходные просиживают, разинув рот, перед мониторами. Дочери живут с вашей бывшей?

– Да. Ко мне приезжают по субботам раз в две недели. Банальная история.

– И как вы к этому относитесь?

– Ну как – разумеется, болезненно.

Люси прикинула, что обречена выслушивать различные версии одной и той же истории еще лет десять, а то и пятнадцать, пока не начнет встречаться с мужчинами, чьи дети поступили в колледж. А кроме того, ей стало любопытно, скажет ли хоть кто-нибудь из ее новых знакомых: да это же просто офигеть! Я их поддерживаю материально, я с ними вижусь, но остальное время принадлежит мне. В такой возможности она тут же усомнилась. Прежде всего, это против правил. При всей свежести ощущений ей не следует завязывать ни сексуальных, ни эмоциональных контактов с таким мужчиной.

– Могу себе представить.

Ну вот. Приличия соблюдены, можно двигаться дальше.

В качестве первого они выбрали какое-то блюдо на двоих – из креветок, обильно приправленных чесноком, и она, естественно, начала думать, есть ли у нее в сумочке жевательная резинка и не обидится ли он, если по пути домой она предложит жвачку и ему. А потом она стала думать, какой в этом будет подтекст – насколько прямолинейный и насколько ханжеский, а потом забеспокоилась, как бы он не заметил, что она задумывается о том, чего следует и чего не следует ожидать в дальнейшем, и не уделяет внимания текущей беседе. Она взяла себя в руки и развеяла все тревоги относительно жвачки.

Разговор зашел о писательском ремесле, потом о преподавании, о референдуме. (Майкл высмеял мысль о том, что страна когда-либо проголосует против своих собственных экономических интересов, и Люси прониклась его убежденностью.) Поговорили также о своих неудачных браках, и его объяснения краха собственной семейной жизни не отличались ни легковесностью, ни своекорыстным самобичеванием. Он ей нравился. Она пригласила его к себе на бокал вина, и он ответил ей взглядом, изображающим страх. Но при этом с улыбкой.

– Джозеф – Майкл. Майкл – Джозеф.

Они пожали друг другу руки.

– Как издательство, – сказал Майкл.

Джозеф ответил ему непонимающим взглядом.

– Есть такое издательство, «Майкл Джозеф», – пояснил Майкл.

– А, – сказал Джозеф.

– Да, – подтвердил Майкл и усмехнулся. – Меня такая книжная продукция не слишком интересует[4].

– Майкл – писатель, – сказала она в отчаянной попытке объяснить, почему ее гость в первые десять секунд знакомства упомянул издательство «Майкл Джозеф».

– Круто, – сказал Джозеф.

Он не собирался уточнять, какие книги написал Майкл, – Люси это сразу поняла. Вряд ли его интересовали подобные сведения. Время от времени Люси приглашала местных писателей выступить перед школьниками, но такие выступления всегда наталкивались на полное равнодушие. Поначалу она расстраивалась (в ее школьные годы учащихся знакомили только с мертвыми писателями), но многие из ее выпускников уже повзрослели; из них вышли медсестры, полицейские, турагенты, продавцы, работники лондонского метрополитена. Вспоминались также двое профессиональных футболистов, один бухгалтер, один ветеринар и один рэпер. Они стали ценными и оцененными членами общества без помощи художественной литературы.