Читать книгу Сновидения Absoluta. Единство жизни и смерти - Nika Danilova - Страница 14

В эпоху эллинизма Асклепий, его святилища остались в прошлом, так как в мировоззрении хтонизма уже не было необходимости, сны во время торжества философии вообще особо не толковали, расцветала убежденность, что интерпретация их в стиле онейрокритики – удел людей с недостаточно развитым сознанием, в то время как настоящие философы и близкие им по духу/уму априори знают – истинное сновидение является вещью не менее понятной и явственной, чем любая картинка бодрствования. Мне думается, речь не столько о смысле увиденного, сколько о том, что внутренний мир философа богаче, чем у многих остальных людей, и если он причисляет себя к кругу «не таких, как все, а глубоких мыслителей», то и понимание им природы снов, сновидений не должно вызывать загадок. Естественно, каждый (в рамках взглядов или школ принадлежности) считал свое толкование наиболее близким к истине.

Плавно переходим к краткому изложению интерпретирования снов/сновидений Платоном, Аристотелем, Лукрецием и представителями школы орфиков. Другие направления греческой философии в этой книге упоминать не стану, это уведет нас от ее лейтмотива. Тем не менее, не вспомнить корифеев античной философской мысли нельзя, ведь их воззрения частично переплетаются с пониманием сновидений в Средние века.

* * *

Эпикуреец Лукреций уделял снам не так много места в трудах, но до нас дошли его определения, что образы сновидения (философ назвал их «идолы») напоминают некие атомные сочетания «либо сброшенные с поверхности твердых объектов, либо спонтанно созданные прямо в воздухе». Сами же образы он считал случайностями, поэтому никак не объяснял их смысл для сновидца, как сказали бы сейчас, обозначил проблему и бросил на этапе тезиса.

* * *

Для Аристотеля сон – состояние только пограничное «между жизнью и не жизнью», но, в то же время, ничего достойного пристального философского внимания, как «мирозданческая тайна», в снах нет, этакое нечто обыденное, ну снятся человеку сны, спит крепко. Тем не менее, совсем уж «опустить» сновидения до уровня исключительно физиологического он тоже не мог, рассматривая разные «версии» (речь идет о раннем периоде Аристотеля, стадии становления и завоевания популярности). Во-первых, это чересчур «приземленно» – абсолютно игнорировать сны; во-вторых, они интересовали людей, одаривающих молодого философа вниманием, нужным ему как воздух; в-третьих, поднимало «цитирование» и распространение трудов его школы, что, в свою очередь, привлекало в нее новых учеников. Однако позже, став мэтром, Аристотель от интереса ко снам отошел.

В работе «О предсказаниях во сне» он указал, что – да, сновидения могут быть и вещими, их содержание «предвосхищает» будущее, позволяя узнать о событии до появления в реальности. Также он не спорит с Платоном, считавшим возможным разделение тела и души во снах, соглашается с независимостью их друг от друга, а также с тем, что душа может видеть/знать не случившееся: «Когда душа во сне становится сама собою, тогда, воспринявши свою собственную природу, она пророчествует и прорицает будущее. Таковою же она становится и при отделении от тела по смерти».