Читать книгу Светлая страсть тёмного мага - Ника Драйв - Страница 3

Легендарный кабачок нашел пристанище в узкой белой башенке с черной крышей, похожей на шляпу ведьмы. Когда мы вошли внутрь, то стало понятно, что хозяин поиграл с пространственной магией и закрепил свои игры намертво.

Общий зал был огромен, над ним парили прозрачные, словно вылитые из стекла, драконы, дракончики, драконищи разных видов и мастей, подвешенные рунами. В остальном всё было обычно: столы и стулья из дерева, стойка из досок, напитки в темных бутылках без наклеек со всех концов королевства на грубых полках за спиной хозяина, мелкого тощего мужичка с лысой головой, красными глазами и пышными черными усами. Кажется, он из сумеречного народа, если соединить красную радужку глаз и белый клычки, не помещающиеся во рту.

Стены чуть ли не бревенчатые. Традиции, оказывается, чтут даже в городке при университете некромантов.

– Устроимся здесь, – предложил бродяга, ткнув рукой в стол у окна.

Сидя за этим столом, мы видели всех в зале, а нас прикрывала холщовая серая штора, болтающаяся на одном кольце.

Кажется, я угадала верно, и привычка командовать вошла в плоть и кровь бродяги.

Рони, к моему удивлению, согласился.

Нам тут же принесли кувшин с усилителем магии, даже запах которого чуть не вызвал у меня рвотный позыв. Напитки и жареное мясо разносили крепкие парни в белых фартуках поверх рубах и штанов из серого полотна.

Я успела схватить кусочек жареного мяса, истекающего соком, пахнущего так, что я чуть не захлебнулась слюной, пока я жевала, глотала и снова жевала, все остальное с тарелок смел наш совсем не такой сытый, как утверждал, лгун-гость.

– Попробуй усилитель магии, это самый лучший в столице напиток, – протянул мне глиняную кружку Рони.

– Ни за что, – буркнула я, рассматривая посетителей.

Их было немного, и играть на раздевание они почему-то не торопились.

Кажется, ничего интересного мы здесь не увидим, вот тебе и кабачок-легенда, я разочарованно вздохнула и увидела наглую морду бродяги перед собой.

– Выпей усилителя магии, это ведь самый чудесный напиток, куколка, – сладко улыбнулся он, протягивая мне кружку.

А вот называть меня так премерзко не стоило! Я выхватила кружку справа, из нее только глотнул эльф, поэтому пришлось сделать три больших глотка, чтобы увидеть дно. Когда я осушила кружку, то меч цапнула слева, некроманты всегда носят оружие, и непринужденно приставила к горлу бродяги лезвие:

– Не смей! Меня! Называть! Куклой! – заорала я.

Он продолжал улыбаться, вывернулся все с той же улыбкой и обезоружил меня вмиг. Да, я поняла из-за чего у него мозоли на ладонях, когда он привычно взялся за клинок, повертел и бросил мне меч некроманта, протянул руку, не глядя в сторону эльфа:

– Поделись мечом, ушастый.

– Я не могу отдать свое именное оружие неизвестно кому, – поджал красивые губы Элль.

– Я верну, – пожал плечами бродяга, обернувшись ко мне. – Погоди, куколка, сейчас подеремся. Выясним, чего ты, куколка, стоишь?

Я скрипнула зубами, выясним! Усилитель туманил мой мозг, любое море мне сейчас было по колено!

Мозоли у бродяги были от оружия. Интересно, только от тренировок или и от настоящих боев? Возможно, он – наемник из отряда короля?

– Ты ведь рыцарь, ушастый, – бродяга прижал эльфа к спинке стула, нависнув над ним всем телом, – бродяге меч дать не можешь, а своему королю – не хочешь?

Эльф переглотнул и протянул светлый роскошный клинок бродяге и самозванцу. Поверить не могу, что король ворует лепешки и сидит в тюрьме среди бродяг в собственном королевстве. Хотя… он – некромант! Но как же тогда прекрасная королева, если он предпочитает мужчин? Я поняла, что протрезвела, и теперь мне совсем не хотелось размахивать тяжеленным клинком, от немалого веса которого уже заныли запястья.

Посетители «Хромого дракона», казалось, только и мечтали о таком зрелище, нас окружили почти все, потрясая кружками, делали ставки, конечно, на крепкого бродягу-самозванца, а мой гнев уже затих, испарился вместе с усилителем магии, я была средним мечником, куда мне тягаться с парнем, у которого ладони сплошь в мозолях от оружия?

И все-таки я взялась покрепче за рукоять и ударила изо всех сил. О черная богиня мертвых Авликая! Зачем я ввязалась в эту драку?

Сияющий победной улыбкой бродяга-самозванец был уверен в победе, он потому отдал мне меч, что решил поиграть со мной, как с котенком, пушистым малышом, думающим, что его мягкие коготки способны причинить вред настоящему хищнику. Но он просчитался. Конечно, я была слабее его, но за два года в колледже боевых магов пришлось сдать кучу экзаменов, то есть драться с самыми разными магами всеми видами оружия. Я была тощей, маленькой, слабой, мне пришлось научиться драться без правил. Мне неизменно снижали балл на экзаменах за грязные приемы в бою, преподаватели делали вид, что девушка не должна быть нечестной, чтобы выжить среди крепких натренированных парней, но я думала иначе: честный боевой маг – это мертвый боевой маг.

Меня позабавило, что на меня поставил Рони и еще два-три студента-заучки, я знала, что выиграю, с трудом, из последних сил, но вырву победу из мозолистых рук бродяги.

На алых губах самозванного короля по-прежнему сияла улыбка, без плаща он выглядел наемником, вернувшимся из плена. Неужели, он не врет? И он – Людевик Двенадцатый, прекрасный король, которого придворные поэты сравнивали с серебристой луной, хоть он и был некромантом, и его следовало называть темным светилом.

В первый вдох после вскрика: «Начинайте!» – мне пришлось очень худо. Король был искуснее, да просто сильнее, хотя меч некроманта оказался тяжелее эльфийского, это не сыграло мне на руку, потому что чего-чего, а силенок у меня было мало.

Каждый удар короля-попрошайки был сокрушительным, каждый выпад бродяги-самозванца толпа поклонников встречала выкриками и одобрительными хлопками по бедрам. Они казались мне стаей зубастых антраварров, загнавших меня–легкую добычу на высокое дерево и усевшихся вокруг в ожидании того, когда я окажусь на земле, и они разорвут меня на мелкие куски.

Они орали, что следующий удар будет последним, но это было не так. Мне было трудно, но с болью, страхом и азартом я быстро справилась. Холодный расчет и нужные заклинания уже работали над планом поражения бродяги-самозванца.

Начну я с того, что сотру улыбочку с губ этого короля-нищеброда. Пяток гадких запрещенных заклинаний слетел с моего языка.

Заклинания накинулись на моего врага, как мелкие бродячие псы на пушистую кошку. Следующий удар противника был слабее предыдущего, король-нищеброд больше не улыбался. Я усилила магическую атаку, это были простенькое заклинание, руна, которую помнили только первокурсники, не давала королю дышать, он ловил ртом воздух, но в легкие его попадало недостаточно.

Король понял, что я колдую и попытался бросить в меня сложной руной, но я ушла от его заклинания, и он взглянул на меня, впервые, как на равную. А его сложная руна взорвалась у пола и несколько золотых звезд ударили в ближайших драконов, заставив их хрустально зазвенеть.

Затемнение глаз и руна спотыкания выбили моего противника из равновесия окончательно. Ясно, он всегда дрался по правилам, это почти доказывало, что передо мной настоящий король. Все перед ним расшаркивались, может быть, даже уступали и поддавались, а он и поверил, наивный, в свою неуязвимость.

Руны навязли на его ногах, и король рухнул на ровном месте.

Играть честно – невыгодно.

И это он понял. Когда я хотела приставить меч к его груди, он стащил меня на пол, ухватив за щиколотки двумя руками. Я шмякнулась рядом с ним, но бросила на шею короля сжимающее заклятие.

Бедняга захрипел, его глаза закатились, губы посинели.

– П-п-признаю п-п-поражение, – пролепетал бродяга-король чернеющими губами.

– Принимаю! – я отпрыгнула от него подальше, прихватив с собой злосчастное для него заклинание.

В полной тишине первым захлопал Рони, остальные, даже те, кто поставил на меня, таращились на нас, на поднимающегося с трудом с пола здоровенного бойца и тощую мелкую меня.

Мне хотелось показать им кулак и проорать: «Что съели?!» – но я понимала, что тогда нас изобьют, решив, что мы сговорились, и бродяга-король нарочно поддался мне.

– Выпьем за моих друзей, – выбрался из ледяного молчания зрителей Рони, – я плачу за всех!

Все зашумели, завопили, выигравшие попытались меня поднять на руки, но Рони умело оттер их плечом.

– Ты – боевой маг? – поднялся на ноги, резко пошатнувшись, но удержавшись в вертикальном положении, бродяга-король.

– Да, – улыбнулась я.

– То-то приемчики все грязнее самых грязных, – выдохнул бродяга и добавил. – Предупреждать надо, – а потом сказал, протягивая мне рассеченную ладонь. – Смотри, кровь.

Странно. Я же его ни разу не задела.

– И у тебя, – усмехнулся он, кивнув на мое запястье. – Кажется, мы смешали кровь.

– Можно еще раз, чтобы наверняка, – сказала я, понимая, что если б не хлебнула усилителя магии, мне бы такое в голову не пришло.

– Лепешку преломить, усилителя отпить, кровь смешать, – проскандировал бродяга-король, прижимая ладонь к моему запястью. – Не бойсь, сестренка, я не такой уж скверный брат, – усмехнулся он моим расширившимся от боли и неожиданности от этого действа глазам.

– Дай слово чести, что не будешь называть меня куклой, – сказала я серьезно.

– Даю, – усмехнулся он. – Хотя… ты такая хорошенькая, как кукол… – он перехватил мой злобный взгляд и замолчал.

Только тогда, когда он загнал гадкое слово в свою глотку обратно, я осознала, что выиграла! Те немногие, кто поставил на меня, опять выразили горячее желание поднять меня на руки, остальные, выпив по оплаченной Рони кружке, прикидывали, как нас всех побить, но Рони опять не допустил ко мне первых и усиленно соображал, как обезвредить вторых.

Я опустошила пару кружек усилителя магии. А Рони, собрав свой выигрыш, заплатил за всех посетителей еще раз, меланхоличный красноглазый хозяин впервые улыбнулся и легко выкатил большую покрытую пылью бочку выдержанного усилителя магии.

Поднятые завсегдатаями «Хромого дракона», кружки взлетели в воздух. «Да не иссякнет магия некромантки Таэль!» – проорали и выигравшие, и проигравшие. Я покраснела и кивнула им.

Потом мы выпили за короля-нищеброда.

– А я не верю, что бродяга, которого я спасла, с которым побраталась, король! – выпалила я.

– Не веришь?! – удивился бродяга. – Но я – король. Вот! – он выхватил из рук у эльфа серебряную монету и приложил её к своему перемазанному профилю. – Гляди!

– Будем считать, что ты не врешь, – хихикнула я.

Изображение на монетке напоминало этого бродягу, но было отмыто, выбрито и причесано.

– За оружие благодарю, – бродяга вернул меч и монетку эльфу.

Я протянула молчком оружие некроманту.

Выпили во славу нашего оружия.

После за дружбу.

Чем закончился вечер, рассказать не могу, не помню.

Зато яснее ясного, с чего началось мое утро. Я ожидаемо очнулась от обвала. Или это было землетрясение?

О… только не это! Не камни, а правая рука храпящего Рони прижимала меня накрепко к постели. Я что теперь каждое утро буду так просыпаться?

– Де жа вю! – выдохнула я, разбудив парня.

– Что это ты меня на иностранный манер костеришь с утречка?– уточнил он.

– Нет. Так называется по-иностранному повторяющийся момент жизни! Моей! – буркнула я. – И при том не самый лучший момент!

– А я бы хотел… так вот… до… до смерти с тобой…

Что бы он хотел, осталось неизвестным, потому что к нам в номер ввалился король. Отмытый. Причесанный. Выбритый. Сияющий, как новенький грош с его изображением.

– Заплати ей четыре монеты, – приказал он Рони.

– У меня нет денег, – возмутился Рони.

– Денег у меня сейчас тоже нет. На вот возьми. Этот медальон возвращает на несколько вздохов душу дорогого тебе человека из мира мертвых. Что есть такой? – перехватил он мой загоревшийся взгляд. – Тем более бери, необычный артефакт даже среди некромантской братии. Сможешь посмотреть, спросить, как он там, пожелать, чтоб все вытерпел, но про свои печали промолчи, им там и так несладко.

Я с сомнением смотрела на плоский черный медальон на простой цепочке.

– Бери, бери, ты же спасла меня от кнута, собой загораживала, – король улыбнулся мне. – Я бы стерпел наказание, и маги вылечили бы раны, но все равно было забавно на тебя смотреть, такая кукол… – он осекся, – красотка и защищает мужчину, тонкими ручонками загораживает.

Я зажала медальон в руке, увидеть душу мамы хотелось нестерпимо. Но зачем тревожить самого дорогого человека на свете? Пусть существует в неведении о жизни дочери. Непутевой, не умеющей сдержать слово дочери.

– Зачем тебя, твое величество, понесло в тюрьму? – сварливо спросил Рони, с гримаской сожаления и горьким вздохом вылезший из тепла постели.

На этот раз на Рони были и рубашка, и штаны.

– Судебную систему проверял, – буркнул король.

– Ну, и? – тонкие брови Рони поползли вверх.

– Судят неправильно, кормят плохо, тюремщики издеваются, в камерах заключенных, как блох на бродячей собаке, – быстро подытожил свои научные изыскания король.

– Не понравилось, значит, – хихикнул Рони.

– Надо будет ревизию провести, – мрачно шмыгнул носом король.

– А на самом деле как попал? – усмехнулся Рони.

– Документы свистнули вместе с одеждой, вот и приговорили к месяцу за бродяжничество, – порозовел король.

– Это больше похоже на правду, – покивал Рони.

А я задала вопрос, мучивший меня со вчерашнего появления короля:

– Вот ты, твое величество, можно мне на ты? Мы ж вчера побратались?

– Можно, но во дворце не забывай про этикет, неправильно поймут, – хихикнул король.

– Договорились, – кивнула я, – предпочитаешь мужчин в постели, а как же прекрасная королева из баллад? Твоя дивная Юнесса?

– Кто? – король озадаченно почесал в затылке. – А… жена что ли? Она по Гарансеру путешествует. Мы с ней славно уживаемся на разных концах мира.

– А как же ваша… любовь? – я готова была расплакаться.

А парни начали хохотать.

– Чудно, говорю ж, на расстоянии я эту истеричку обожаю! – улыбнулся король. – Дуру психованную… – прошипел он уже без улыбки.

– А Рони? Он тоже в твоей постели побывал? – покраснела я, понимая, что ревную Рони к королю, и мне сейчас будет нестерпимо больно от утвердительного кивка или коротенького «да».

– Кто-о-о? – король уставился на меня, не понимая, о ком я завела речь.

– Вот он? – ткнула я пальцем в грудь противного зеленоглазого некроманта, ухмыльнувшегося на мои слова.

– Иени? Нет! Он предпочитает таких куко… красоток, как ты, – усмехнулся король. – Поехали, Иени-Рони, нам пора уже давно, замолвишь словечко за твоего короля перед Лесмайсом? – он распахнул красивые глаза, умильно-просительно уставившись на Рони.

– Сам с ним разговаривай, он месяц вкалывал без тебя, тянул на себе все королевство, – усмехнулся Рони, – он тебе вмажет, а ты стерпишь до следующего раза.

– Лучше бы меня кнутом выпороли, – выдохнул король, – он бы меня тогда пожалел, побитого, израненного.

– Лейсмайс? Он и жалость – понятия несовместимые, тем более теперь! – расхохотался Рони. – Ох, и покажет он тебе мать черных богов Авликаю в полный рост!

Король повесил буйну голову, как говорят о богатырях и героях в народных сказаниях.

Теперь самое время спросить.

– Еще одно, – я спрыгнула с кровати, к счастью, в платье, – ты, король, всех знаешь, ваше величество, расскажи мне о моем женихе, ты его должно быть даже видел при дворе.

Король расслабился, а Рони напрягся.

– И кто у нас жених? – просюсюкал король, сделав противную сладкую мордашку.

– Правая рука канцлера, – выдавила я, а потом договорила, словно прыгая в ледяную воду, – Иеронимус Фертейнский!

– Кто?! – глаза короля превратились в темные блестящие блюдца. – Как ты сказала, кукол… милая?! Иеронимус?! Точно?! Ты не ошиблась, милая?!

Король от хохота упал на пол и покатился по нему в сторону окна, издавая квакающие, хлюпающие, почти страшные звуки, я сжалась и замерла. Я слышала, что мой жених ужасен, но не знала, что настолько!

– Конечно, он тащит парней в постель, хромает, он – некромант и урод, как, гмм, все некроманты, и ест по паре младенцев на завтрак, но Авликая побери, чего так ржать? – прошипела я, тоскливо оглядывая хохочущего до икоты, до слез короля.

– Хромой, говоришь? – удивился король. – Мужеложец? И младенцев жрет? Ну, надо ж, чего только не болтают в королевстве про главу гильдии некромантов! Все неправда, милая! Не бойсь! Я тебя этому чудовищу не отдам. Что я одну-единственную сестренку не защищу от такого монстра? – он скосил глаза на взбесившегося, бледного Рони, – хочешь, объявим тебя официальной фавориткой короля? Ни один некромант на сто шагов не подойдет?

– Да… но одна маленькая проблемка: ты тоже в некотором роде некромант, – пролепетала я, вызвав новый взрыв хохота короля и злобную гримасу на лице Рони. – Я тоже теперь некромант, наверное, – повесила я нос.

Рони подозрительно злился. Почему? Тут до меня дошло, что мой жених, скорее всего его наставник, так как родственником он быть не может, с чего бы, и однокурсником тоже.

– А этот, Иеронимус, твой наставник, Рони? – уточнила я, покраснев. – Тогда не будем о нем говорить никогда и все.

– Да… не стоит про него и упоминать, про мужеложца поганого, – радостно хихикая, покивал, король. – Че удумал! Младенцев на завтрак есть!

– Заткнись, твое величество, – прошипел Рони, запустив в короля тяжелой подушкой. – Итак, тошнехонько!

– Бывает! С похмелья! – с жаром посочувствовал король и промурлыкал. – Теперь без вариантов, Рони, ты заступаешься перед канцлером за меня, я молчу о твоем, ммм, близком знакомстве с Иеронимусом.

– Ты знаешь Иеронимуса?! Рони! – я почувствовала, что мне хочется придушить противного жениха, посмевшего дотронуться до моего Рони.

Странно, вроде, я и не люблю хитрого вербовщика, но ревную, будь здоров! А стоит взглянуть на его губы, начинаю таять и мечтать, как он поцелует меня, как коснется языком между бедер и… мои щеки запылали от одной стыдной мысли об этом.

– Так как? Согласен? – король цвел такой улыбкой, что было ясно, он прищемил Рони все лишнее болтающееся.

– Да, да, да! – рявкнул вербовщик студиозов и беспомощно взглянул на меня. – Иди, твое величество, нам еще надо поговорить с Таэль, – буркнул он. – Полчасика тебя не устроит.

– Да хоть два часика, – хихикнул король, окинув нас сальным взглядом.

Я не собиралась разговаривать с Рони, стоило захлопнуться двери за королем, как я закрыла рот пытавшегося что-то рассказать парня глубоким, сладостным поцелуем.

Замок на двери мы закрывали уже в четыре руки, то есть в две, конечно, обнимаясь то правой, то левой, и нащупывая задвижку то левой, то правой.