Читать книгу Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли - Ника Марш - Страница 5

Девочек было трое: Елизавета, Анастасия и Анна. Светловолосые, светлоглазые, они говорили на скандинавских языках, которым их научила мать. А та, шведская принцесса Ингигерда, попала на Русь словно вопреки судьбе…

…Осенью 1019 года норвежский король Олаф напрасно ждал на берегу Гёта-Эльв. Он приехал за невестой, обещанной ему. Но оказалось, что соперник был быстрее. Русский князь Ярослав сумел опередить скандинава. Новгородец оказался дерзок не по годам.

Вышло так, что у шведского короля Олафа Шётконунга[10] было четверо детей – двое от законной супруги и двое от наложницы. Государь обожал свою фаворитку, но красавица Эдла скончалась, произведя на свет младшего ребенка, девочку Астрид. Тогда-то шведский король и решил: пусть все дети воспитываются вместе. Бастарды и законные принц с принцессой росли теперь в одном дворце. Королеве это совершенно не нравилось.

Впрочем, взятые из милости отпрыски государя тоже не проявляли должного почтения. Они дерзили «мачехе», увиливали от попыток научить их хоть чему-нибудь и периодически доводили королеву до отчаяния. «Ты должен отдать их кому-то на воспитание», – взмолилась жена Олафа. Поразмыслив немного, государь согласился. Астрид и ее старшего брата отослали в Вестергётланд. В королевской резиденции остались принцесса Ингигерда, законная дочь короля, и ее брат, Анунд Якоб.

Ингигерде было пятнадцать, когда в Швецию приехал только что утвердившийся на норвежском троне король Олаф (как во Франции и в Англии часто встречалось имя Генрих, так и у скандинавов в ту пору царили бесчисленные Олафы). Утверждали, что он влюбился в принцессу, едва увидев ее. Вполне возможно, что это было правдой: об Ингигерде говорили как об очень красивой девушке. Принцесса могла получить норвежскую корону, но перед тем, как заключать брачный союз, стороны утрясали вопросы с приданым и «утренним даром». Считалось правильным, если наутро после свадьбы довольный супруг сделает для своей молодой жены солидное подношение. Дочь графа могла рассчитывать на дорогое украшение или земельный надел. Дочь короля – на город или даже несколько!

Но карты Олафа спутал новгородский князь Ярослав. Уже однажды женатый, он потерял свою супругу из-за короля Польши Болеслава (о чем говорилось в предыдущей главе). Наследников у него не осталось – единственный сын, Илья, скончался в младенчестве. Теперь Ярослав был намерен снова обрести супругу и метил высоко – дочь короля, не меньше! Если его отец однажды увез византийскую принцессу!

Сваты к шведскому королю прибыли из Новгорода практически в то же самое время, что и норвежские посланники. Решающим моментом стала скорость, с которой Ярослав согласился на все условия. Поэтому принцесса Ингигерда, уже уверенная в том, что уедет с Олафом, вместо этого отправилась на далекую русскую землю. Когда норвежец высадился на берегу Гёта-Эльв, его нареченная уже на всех парусах плыла в свои новые владения. В ярости молодой король потребовал возмещения ущерба: он рассчитывал на брачный союз! Он уже подготовил абсолютно все, вплоть до «утреннего дара»!

И тогда в утешение Олафу предложили ту самую «принцессу с одного бока», Астрид[11]. Ингигерда же стала именоваться в православии Ириной, и после свадьбы Ярослав подарил ей Старую Ладогу. Шведская принцесса, а затем киевская княгиня (Ярослав занял престол в 1016 году) стала матерью по меньшей мере девяти детей. И всем трем ее девочкам выпала судьба надеть королевские короны.

Вы наверняка слышали о ней, о младшей, об Анне. В современном мире нет единого мнения о том, как ее называть – Анна Русская или Анна Киевская. Как мы знаем, отцом ее был князь Ярослав Мудрый. Матерью – шведская принцесса.

А если обратить внимание на предков Анны, то княгиня Ольга родилась на Псковщине. Рюрик был варягом. Таким образом, «киевские корни» княжны – это попытка придать ее истории актуальную повестку.

Да и не будем забывать, что Ярослав правил Киевом не всегда. В момент своей женитьбы на Ингигерде он звался князем Новгородским. Если судить по предполагаемой дате рождения Анны, то она появилась на свет как раз на севере.

Так с какой же стати она должна именоваться Киевской?

Любопытно, но в истории такое встречается нередко: официальные наименования могут иметь мало общего с реальностью. Воспетая Александром Дюма французская королева Анна Австрийская до своего приезда в Париж жила и воспитывалась в Мадриде. Но в источниках ее не называют Испанской. А все потому, что Анна происходила из рода Габсбургов. Их огромное фамильное древо включало в себя и правителей Нидерландов, и императоров Священной Римской империи, и испанских королей. Но своей «штаб-квартирой» Габсбурги считали Вену. Поэтому и для своих современников, и для тех, кто позже изучал ее биографию, Анна, конечно же, только Австрийская!

Княгиней Антиохийской называли Маргариту, внучку кипрского короля. Правда, на Кипре эта дама никогда не жила и своими владениями не правила. В XIII-ХIV веках некоторые знатные дома периодически добавляли к своему имени «короли Иерусалимские», будучи их далекими потомками… Однако никаких прав на Иерусалим не имели и попыток восстановить свою власть над древним королевством не предпринимали. Таким образом, титулатура – намного более сложное явление, чем это принято считать.

Зато в летописях, которые вели монахи аббатства Сен-Пьерл ле-Виф, есть документ, подтверждающий: государь Франции, Генрих Первый, отправил посланников в «землю руссов». Такой же точки зрения придерживался Гуго де Флёри.

«Заключил брак с дочерью короля руссов, Анной», – пишет он про Генриха. Таким образом, Анна в Европе – это Анна Русская. Поскольку отец ее – король руссов.

А вот любопытный отрывок из книги Яна Длугоша[12], средневекового польского историка и дипломата: «Всю землю… Захватил Лех, прародитель и князь лехитов, или поляков. Подчинил ее своей власти и владеет сам через своих потомков… Восточная земля спустя долгое время была заселена и освоена одним из потомков Леха, который звался Русом, и получила имя Русь. Со временем она превратилась в богатейшие и обширнейшие провинции, земли и города, которые мы видим ныне, изобилующие множеством соболей, куниц и мехами других благородных зверей».

Есть еще один интересный момент, найденный автором данной книги в мемуарах Жака де Маржерета, французского дворянина, который в 1600 году оказался на русской службе. Описывая свои впечатления, он не забывает упомянуть: «Великие князья произошли от трех братьев, выходцев из Дании. Которые восемьсот лет назад завладели Россией, Литвой и Подолией. И Рюрик, старший брат, стал называться великим князем владимирским. От него произошли все великие князья по мужской линии, до Ивана Васильевича (Грозного. – Прим. авт.), который первым получил титул императора от римского Максимилиана после покорения Казани, Астрахани и Сибири». И в этом перечне фактов о происхождении русских князей нет ни малейшего упоминания о «киевских корнях». Поскольку их попросту не было!

«Но ведь была же Киевская Русь!» – восклицают скептики. Да, но… такого словосочетания в XI веке никто не употреблял. Его ввели в оборот намного позже, в XIX столетии. Искать первоисточник можно в работах Михаила Максимовича. Это у него в труде «Откуда идет Русская земля» появляется Киевская Русь. И у названия в ту пору не было какого-то политического подтекста. Одна география, не более того. Максимович равнозначно употреблял при этом термины «Суздальская Русь», «Черниговская Русь». И другие историки позже подчеркивали – речь идет исключительно об обозначении места. Так что знаменитая Анна Ярославна никакой «Киевской» в XI столетии называться не могла. Не говорили так!

О ней вообще известно крайне мало. Дата рождения спорна. О том, как умерла Анна, тоже существует несколько версий. Но на просторах интернета гуляют всевозможные байки о том, как «Анна Ярославна оконфузила короля Франции», как «Анна Ярославна научила французов мыться». На самом же деле это легенды, придуманные для привлечения внимания. Анна – загадка в истории. Белое полотно. Не сохранилось описаний ни ее внешности, ни ее характера.

«Вокруг жили неискушенные люди, а если бы глаза у них были более внимательными, такими, как у художника, который изобразил на обыкновенной доске трогательную Богоматерь и ее страдание, они сравнили бы красоту Анны со статуей Афродиты, стоявшей на торжище. Иногда живописец втайне любовался этим мраморным видением. Но ему не суждено было увидеть Ярославну во всей ее прекрасной наготе».

(А. Ладинский. «Анна Ярославна – королева Франции»)

Увы! Была ли Анна так же хороша, как Афродита, мы не знаем. Портретов ее не сохранилось. Существует предположение, что изначально ее сватали в немецкие земли, но эта попытка не увенчалась успехом. И лишь в 1048 или 1049 году в Киев приехали французские сваты. Анне в ту пору было самое большее двадцать три года или двенадцать, если исходить из дат рождения – между 1025 и 1036 годами. Столь далеко искать невесту короля Франции вынудили обстоятельства семейного характера. Все подходящие по возрасту принцессы находились с ним в той или иной степени близкого родства. Заключить брак с риском его расторгнуть Генрих уже не мог. Ему перевалило за сорок, у него не было наследника, и он был намерен получить его как можно скорее.

Вот поэтому-то куда логичнее предположить, что Анне все-таки было больше двенадцати лет. Вряд ли Генрих I отправлял посланников на Русь через всю Европу, зная, что ему придется ждать несколько лет. Ему требовалась готовая супруга. Способная немедленно родить ребенка.

«Но двадцать три – это уже критический возраст для девушки того времени!» – наверняка подумает кто-то из читателей. К большому сожалению, очень живучим оказывается миф, что люди Средневековья к тридцати годам превращались в древних стариков. И в качестве доказательств адепты этой версии часто приводят вот такие фразы:

«Марья Гавриловна уже была немолода… ей шел двадцать пятый год». Или приводят в пример старуху-процентщицу из «Преступления и наказания» Ф. М. Достоевского, которой на момент смерти якобы исполнилось сорок два года… Однако эти фразы – из интернета, и к реальным произведениям Пушкина и Федора Михайловича они ничего не имеют! Смотрим оригиналы:

«Чтобы поглядеть на дочку их, Марью Гавриловну, стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу».

А вот и про старуху-процентщицу: «Это была крошечная, сухая старушонка лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая». Шестьдесят. А вовсе не сорок два. Да и речь идет не о Средних веках, а о XIX веке. Судить о событиях XI века, основываясь на произведениях XIX, – это, как модно нынче говорить, «ну, такое себе…».

В действительности и в Древнем мире, и в Средневековье отношение к возрасту было абсолютно таким же, как у нас.

Да, иначе воспринимался брачный возраст – в первую очередь, ввиду высокой младенческой и материнской смертности. Знатная женщина должна была произвести на свет 10–12 наследников, поскольку выживала из них, в лучшем случае, половина… Поэтому старались выдавать дочерей пораньше, чтобы они успели выполнить свой долг перед семьей мужа. Но тридцатилетние женщины и мужчины не считались автоматически старцами.

Например, герцогиня Аделаида Анжуйская стала королевой Франции в возрасте за сорок. Притом что замужем она была за… пятнадцатилетним юношей. Когда пара не смогла наладить свою семейную жизнь и развелась в 984 году, герцогиня снова пошла под венец. И еще успела родить дочь. Более того, это был не последний ее брак! Сделали бы ее супругой короля, если бы считали «безнадежно устаревшей»? Вряд ли.

Вдовую королеву Бланку Кастильскую посчитали влюбленной в ее вассала, графа Тибо Шампанского, когда ей было далеко за тридцать. Тогда, в первой трети XIII века, во Франции начался настоящий переполох: знатные сеньоры опасались, что прекрасная Бланка соберется выйти замуж за графа и создаст путаницу в вопросах престолонаследия. У нее был сын от покойного короля. А кем станут дети от второго союза? Бланка гордо отвергала предположения о своих отношениях с Тибо. И даже согласилась на унизительную процедуру тщательного медицинского осмотра, чтобы доказать – она не беременна! Надеясь пристыдить усомнившихся в ней баронов, королева явилась на осмотр в полупрозрачной рубашке, почти ничего не скрывавшей от постороннего глаза. А ведь, по логике многих современных людей, Бланка должна была уже считаться старушкой…

Прекрасная Дева Кента, одна из легендарных красавиц XIV столетия, сумела покорить сердце наследника английского престола в возрасте тридцати трех лет. К слову, Эдуард Черный Принц (прозванный так за доспехи из вороненой стали) был младше ее. И семья намеревалась его женить на знатной девушке лет пятнадцати. Однако Эдуард отверг все предложения и повел под венец свою любимую Джоанну. Она же подарила ему двух детей – когда ей было тридцать семь и тридцать девять лет.

Неувядающей называли королеву Алиенору Аквитанскую – бабушку Европы – из-за многочисленных династических союзов, которые были заключены между ее детьми и королями других стран. Алиенора прославилась еще при жизни, потому что умудрилась дважды надеть корону – сначала французскую (и развелась с Людовиком VII), а затем английскую.

Первый раз она вышла замуж очень юной, в тринадцать лет. А вот во второй брак вступила уже в возрасте наших современниц. И последний ребенок ее, будущий король Англии Иоанн, родился, когда матери уже исполнилось сорок три года. Алиенора жила всего на сто лет позже Анны Ярославны.

Когда говорят о средней – невысокой – продолжительности жизни, забывают о том, как она рассчитывается. Складывается возраст всех людей, от младенцев до стариков. Не учитывают «дополнительные риски», которые имелись у людей Средневековья. Мужчины пропадали в крестовых походах и погибали во время войн и рыцарских турниров, женщины умирали в родах. И те и другие становились жертвами неумелого врачевания или невозможности получить медицинскую помощь. Добавим к этому эпидемии! Черная смерть, как называли чуму, выкосила в 1347–1351 годах по одной третьей или одной четвертой населения в разных городах Франции… Разумеется, с учетом всех этих данных средняя продолжительность жизни была невысокой. Однако те, кто умудрялся избежать всех этих напастей, доживали до точно такого же возраста, как и мы, нынешние.

Уже упомянутая Алиенора Аквитанская умерла в возрасте восьмидесяти лет. Венецианскому дожу Джованни Соранцо было восемьдесят восемь, когда он в последний раз взглянул на родных, а его коллеге Дандоло – еще больше, почти сто. Шотландский король Вильгельм Лев дожил до семидесяти двух лет, а Ярослав Мудрый – до восьмидесяти пяти. Так что не было в Средневековье убежденности в раннем старении! И не относились к тридцатилетним женщинам как к пожилым и «отжившим». Настойчиво говорят нам об этом и сами современники Средних веков: Бернард де Гордон из Монпелье называл молодыми людей, которым исполнилось четырднадцать и которые еще не достигли тридцати пяти лет. Возраст после этого назывался просто возрастом, без добавления «пожилой».

Его коллега Данте Алигьери в 1306 году тоже сделал свою градацию возрастов: ранний (до двадцати пяти), взрослый (от двадцати пяти до сорока пяти), старение (до семидесяти) и старость после семидесяти одного. А Филипп Наваррский, живший полувеком ранее, причислил к старикам тех, кому исполнилось шестьдесят.

Так что Анна Ярославна, даже если ей в момент замужества было двадцать три года, не считалась ни перезрелой девой, ни старой. Кроме того, она была княжной из знатного рода. То есть ее «стоимость» на рынке невест в первую очередь определялась ее высоким положением…

У посланников Генриха I получилось преодолеть расстояние от Парижа до Киева примерно за пятимесячный срок. Это первое посольство добилось принципиального согласия от князя Ярослава. Считается, что он легко одобрил союз Анны и Генриха, поскольку ранее был уязвлен отказом императора Священной Римской империи. Кроме того, брачный союз дочери позволял «расширить горизонты». Торговые связи, новые пути, новые перспективы. То, что Генрих I был почти вдвое старше дочери, во внимание не принималось. Княжна – это элемент большой сделки. За первым посольством последовало второе. Вот оно-то и доставило Анну в Париж.

Мы мало знаем об образованности Анны. Она говорила на скандинавских наречиях и греческом, но вряд ли ехала во Францию, понимая французский. Скорее всего, были у нее познания в латыни. Одиннадцатое столетие – время, когда латынь оставалась языком международного общения. Скорее всего, на первых порах Анна общалась с мужем именно с помощью латыни, поскольку часто тиражируемые слухи о необразованности Генриха – это тоже миф. Как Анна остается малоизученной княжной, так и Генрих – один из самых малоизвестных королей в истории Франции.

Ярослав Мудрый питал большие надежды. Князь, владетель огромных земель, был полон уверенности, что наступает новый этап в жизни его государства. Перед ним открывались невероятные просторы. И все это можно было получить не только огнем и мечом, но и с помощью династических союзов.

Вышло так, что из всех дочерей русских правителей Анна Ярославна проделала самый долгий путь на запад. Дольше нее – и то много столетий спустя – переезжала в том же направлении дочь императора Александра II. В 1874 году великая княжна Мария Александровна выходила замуж за герцога Эдинбургского, второго сына королевы Виктории. И у Марии, и у Анны просто не было другого выбора. Дочери, покорные отцам, не могли противиться их воле.

Нам трудно сказать, была ли Анна счастлива, отправляясь на запад. Вполне возможно, что она понимала важность своей роли и была рада ей. Далеко не каждая княжна удостаивалась чести надеть корону! Так или иначе, она отправилась в свое долгое путешествие и стала королевой Франции. А вскоре подарила мужу сына, названного Филиппом.

Любопытно, но употребления этого греческого имени почти не встречалось на французской земле. Конечно, читая Библию, европейцы знали о существовании апостола Филиппа, но имя это казалось ушедшим в далекое прошлое, как и имена Иуда или Моисей. Наследники короны традиционно именовались Карлами, Генрихами или Людовиками. А вот Филипп… Антонин Ладинский, автор книги «Анна Ярославна – королева Франции», предлагает нам романтическую версию этой истории. Якобы Анна в юности была влюблена в ярла Филиппа. И сына своего назвала в память о первой любви…

Нет, нам ничего не известно о юности Анны. Но ярл Филипп вполне мог обитать при дворе князя Ярослава. В Киеве, тесно связанном экономически и политически с Византией, постоянно присутствовали и греки, и болгары, и македонцы… Но факт остается фактом: своего первенца король Генрих I назвал так, как хотела его молодая жена, – Филиппом. Анна подарила ему сына, и в благодушии своем Генрих был готов сеять добро и благодеяния.

Анна задала моду. Имя Филипп стало не просто известным. Оно превратилось в мегапопулярное! Десятки знатных семейств пожелали назвать своих детей в точности как наследника престола. Так с легкой руки Анны Ярославны в Европе укрепилось имя Филипп. И сейчас нам трудно представить, что когда-то было иначе.

Увы, супружеская жизнь Анны продлилась недолго. Не забудем: она вышла замуж за государя, который был намного старше ее. К тому же Генриху выпала бурная молодость… Его не стало, когда французская королева едва укрепилась в своей роли. Филиппу, юному государю, было в ту пору только восемь лет.

Могла ли русская княжна править во Франции от лица юного Филиппа? Вполне. Но Анне не хватило ни сторонников, ни силы воли, ни политического влияния, чтобы осуществить этот замысел (впрочем, мы не знаем, существовал ли он у нее вообще). Она прибыла на землю франков далекой чужестранкой, и за годы мало что изменилось. Не было «партии королевы» при дворе. Да, Анне удалось – скорее всего! – выучить местный язык и заслужить уважение священников своим рвением в деле благочестия. Однако политических сторонников у нее было до смешного мало. Возможно, женщина иного характера, иного склада ума, стала бы добиваться власти с первых дней пребывания у трона. Но, судя по всему, Анна не стремилась удержать престол. Ее осторожно и вполне успешно отодвинули на второй план. Ей дали понять: она, как мать короля, может пользоваться уважением, но на первых ролях теперь другие лица. Сторонники, советники, люди, выросшие на французской земле и очень хорошо знающие расстановку сил.

В XI веке знатные свободные женщины (незамужние дочери или вдовы) редко имели возможность жить самостоятельно. Как правило, они находились под покровительством старших родственников или опекунов, а порой защиту и опору получали в монастыре. Это было необходимо, поскольку статус таких женщин всегда был приманкой для ловкачей. Богатые наследницы, женщины с громким титулом (а у Анны был самый громкий титул в королевстве) тщательно оберегались. Столетием позже, хорошо осознавая грозившую ей опасность быть похищенной, разведенная королева Франции, Алиенора Аквитанская, буквально побежала под венец с Генрихом Анжуйским[13]. Не сделай она этого шага добровольно, Алиенора могла бы стать пленницей… Но Анна не успела. В 1061 году, во время охоты в лесу Санлисса, вдовствующая королева Франции сама оказалась в западне.

Позже сочинят романтическую историю любви графа Рауля Валуа де Крепи. О том, что Анна с первого взгляда оценила красоту и доблесть этого знатного дворянина. В действительности трудно поверить, будто бы королева Франции имела возможность близко с кем-то познакомиться в XI веке. Женщины ее положения всегда держались особняком, были окружены особой женской свитой, в которую не допускались мужчины. В ту пору не было принято устраивать балы или маскарады, где каждый мог приблизиться к коронованной особе. Персоны на троне стояли выше других в самом прямом смысле этого слова!

Вот поэтому-то более очевидной кажется другая версия: Анну похитили вопреки ее воле. Анну принудили стать женой графа в расчете на будущие преференции, какие мог сулить брак с матерью короля Франции. Это насилие, которому подверглась Анна, ложилось пятном на ее имя и репутацию. Как раз поэтому было принято решение обозначить произошедшее как «бегство по доброй воле». Позже таким же образом похитят королеву Шотландии Марию Стюарт. Не желая показаться обесчещенной, Мария прилюдно выступит с заявлением, что лорд Босуэлл действовал ради ее же блага. А затем она вышла за него замуж… Анна Ярославна пятью веками ранее тоже пошла под венец.

Для Рауля это был третий брак. Его первая супруга скончалась, подарив мужу пятерых детей. Бесконечные роды сводили в могилу многих женщин. Не случайно перед тем, как уединиться с повитухой, знатные дамы подписывали завещание: никто заранее не мог знать, чем завершится процесс родов. Но вот вторая жена Рауля де Крепи, Алиенора, жила и здравствовала в ту пору, когда ее супруг предпринял похищение королевы.

Это был настоящий скандал. Рауль заранее обвинил Алиенору в измене (что доказывает преднамеренность его действий, наличие выстроенного плана, а вовсе не порыв по внезапному велению сердца) и настоял на расторжении их союза. На этом основании он и повел под венец Анну Ярославну. Брошенная супруга заявила протест папе римскому, которому потребовалось не так уж много времени, чтобы установить истину: Рауль не имел никаких поводов для развода. И прекращение союза с Алиенорой, и новый брак с Анной были отменены.

Вернуться в королевский дворец Анна не могла. Теперь она была обесчещена. Из Парижа ей явно дали понять: графиня Валуа де Крепи не имеет возможности появиться при дворе своего правящего сына. Филипп же, в силу малолетства, вступиться за мать просто не мог.

Но и быть с Раулем не разрешала церковь. Целых два года продлилось мучительное двусмысленное положение Анны, и нам трудно даже представить, что она испытывала тогда – отвергнутая, обманутая, преданная. Но в 1063 году Алиенора умерла, и Анна смогла стать женой Рауля на законных основаниях. Это не помогло восстановить ее репутацию, но, по крайней мере, ее статус стал определеннее.

В браке с графом Раулем у Анны не было детей (во всяком случае, тех, которые бы дожили до взрослого возраста и были упомянуты в письменных источниках). Они прожили вместе одиннадцать лет, и за все это время русская княжна практически не видела своего сына. Бодуэн Фландрский, опекун государя, строго следил за тем, чтобы Анна не приближалась к Парижу. Опасались не ее, опасения вызывал Рауль. Он уже доказал свою ловкость, и – как знать! – ради чего на самом деле предпринял похищение королевы? Вполне возможно, чтобы получить шанс оказаться чуть ближе к трону.

Бодуэн Фландрский контролировал жизнь юного короля вплоть до своей смерти в 1067-м. Однако Филипп медлил с приглашением для матери. Лишь когда не стало и Рауля, в 1074-м, мать и сын снова могли быть вместе. И Анна буквально на крыльях мчалась в столицу. Чтобы загладить свою вину перед Богом за совершенное святотатство – замужество при живой жене Рауля, – она основала монастырь Святого Викентия. И король Филипп с удовольствием жертвовал на нужды этого монастыря. Примирение между ними, по всей видимости, состоялось.

А что было дальше – придумали романисты. Нет точных данных о днях жизни Анны после возвращения ко двору. Нет и даты ее смерти. В 1075 году она упоминается в документах в последний раз, и мы можем только догадываться, что было дальше.

Есть популярная версия о том, что Анна Ярославна решила отправиться в путь, чтобы навестить своих сестер – королеву Норвегии и королеву Венгрии. И якобы во время этого путешествия ее и не стало. Иногда теоретики уносятся в еще большие дали – предполагая, что Анна успела побывать в Киеве, заехать в Венгрию и упокоилась на обратной дороге.

Какую-то информацию могла бы дать могильная плита Анны, но ее… нет. Не обнаружили останков французской королевы ни в Сен-Дени, ни в Санлисе. Она словно растворилась в вечности. А была ли она? О да, определенно! Анна Ярославна существовала, и несколько источников XI века нам это подтверждают.

Но практически все существование этой женщины – одна недосказанность. И романисты, как всегда, охотно достраивают картинку по собственному усмотрению.

К кому же могла ехать Анна? Точно не к королеве Норвегии, Елизавете. Старшая дочь Ярослава Мудрого к тому времени умерла – ее не стало в 1067 году. Как и жизнь Анны, история этой русской княжны тоже сохранилась отрывочно. Куда более известен ее муж Харальд, родной брат Олафа Святого.

Скорее всего, Елизавета и Олаф (а значит, и Анна) были знакомы с ранних лет. Молодые варяги часто находили пристанище при русском дворе… Харальд сватался к Елизавете, когда она была настолько юной, что Ярослав воспротивился браку. Кроме того, для дочери князя подыскивали более статусную партию. Есть легенда, что отказ Ярослава только раззадорил Харальда. Что он, влюбленный в красавицу Елизавету (разумеется, все княжны и принцессы в подобных историях всегда невероятно хороши собой), отправился служить в Константинополь.

В столице Византии норвежец поступил на службу к императору, затем несколько лет провел в путешествиях по Средиземноморью, и уже оттуда, снискав славу и «заработав» богатства, снова приехал в Киев.

Эти стихи короля приводит в «Саге о Харальде» исландский поэт и историк Снорре Стурлусон[14]. «Государь Харальд был не только храбрым воином, добравшимся до Палестины, но еще и прекрасным поэтом», – уверяет Снорре. Придется ему поверить! К слову, под «девицей из Гардарика» подразумевалась именно Елизавета. То есть, отправляясь к ней с богатствами, Харальд вовсе не был уверен в успехе своего сватовства. Оказалось, зря. Теперь князь Ярослав не находил причин возражать и дал свое благословение молодым.

Прошло всего несколько лет, и Харальда провозгласили королем Норвегии. Ярослав мог гордиться дочерями – две уже надели короны! Там, в своем северном государстве, Елизавета (по-норвежски она звалась Эллисив[15] Ярислейвасдаттер) стала матерью девочек – Марии и Ингигерды, названной так в честь матери.

Увы, но эта история безоблачной тоже не была. Викинг нуждался в сыновьях, а русская княжна дать ему их не смогла. Так в жизни Олафа появилась Тора Торбергдоттир, которую называют то второй женой, то фавориткой короля Норвегии. Именно чрево Торы дало королевству продолжение – ее сыновья, Магнус и Олаф, поочередно правили в государстве.

А что же Елизавета? О ней мнения разнятся. Есть версия, что королева умерла на севере. По другой версии, она сопровождала Харальда в его амбициозном проекте по захвату Англии. Как известно, в 1066 году британский остров подвергался нападению сразу с нескольких сторон. Харальду не удалось победить короля Гаральда II, он погиб в битве при Стамфордбридже. А вот нормандский герцог Вильгельм – всего несколькими днями спустя – сумел сделать то, что не вышло у правителя Норвегии.

Если Елизавета действительно была поблизости от мужа в тот страшный час, то после этого она должна была вернуться во владения своего покойного мужа, где ее ждал новый удар. Ее дочь, Мария, умерла совсем юной. Теперь жизнь Елизаветы зависела от юного сына наложницы…

Вдовствующая королева Норвегии могла скончаться не позднее 1067 года, так что ее сестра Анна не могла предпринять попытку с ней встретиться (если верить в ту версию, что королева Франции все-таки отправилась в путь на восток). А вот выжившая племянница Анны, Ингигерда, была отдана замуж за короля Дании Олафа Свейнссона. Тоже ради политических выгод и союза с соседним государством. «Принцесса на продажу»…

Единственная сестра, которую теоретически могла увидеть Анна в своем предполагаемом путешествии к родным, была Анастасия. Правда, имя это мы узнаем не из русских источников, а из труда Яна Длугоша «История Польши». Анастасия пошла под венец в 1038 году с Андреем (Андрашем) Венгерским. А вот история этого молодого человека похожа на сказку.

В 1031 году правитель Арпадского княжества, Вазул, был ослеплен по приказу короля. Дело в том, что Вазул стоял слишком близко к престолу, и его решили изувечить. Трое сыновей князя, включая Андрея, получили от отца совет бежать. Только так они могли спасти свои жизни. И отправились они все в Польшу.

Там, при дворе короля Мешко, младший из братьев встретил свое счастье. Он женился на польской принцессе Рыксе. Двое других решили продолжить странствие, чтобы не мешать тихому семейному счастью брата. Их долгий путь сопровождался невероятными приключениями: они попадали в плен и выкупались из него, они прикидывались бедными странниками, чтобы не вызывать ничьих алчных взоров… В конце концов, Андрей и Левент оказались в Киеве, где были гостеприимно приняты Ярославом Мудрым.

Два странствующих принца в какой-то момент могли разом превратиться в королей. Фортуна XI века совершала и не такие кульбиты. Так и вышло: на родине, в Венгрии, зрело недовольство властью жестокого государя, поэтому в Киев приехало посольство. Андрея и Левента просили немедленно вернуться, чтобы принять власть и вершить правосудие.

По этой самой причине не возникает особых вопросов, почему князь Ярослав согласился на брак Анастасии с Андреем. Дочь могла занять трон! Выбор в пользу именно этого принца был продиктован еще и тем, что Андрей исповедовал христианскую веру, в отличие от Левента. Впоследствии этот момент стал определяющим и в Венгрии.

Из двух братьев короновать предпочли Андрея, а Левент – по утверждению средневековых источников – благоразумно отказался от претензий на трон.

«Он провозгласил перед всем своим народом, что под страхом смерти они должны отбросить те языческие обряды, которые раньше были разрешены… и что они должны вернуться к истиной вере Христовой».

Анастасия тоже была озабочена вопросами веры. Считается, что она основала в Венгрии несколько монастырей. Королева трижды становилась матерью: сначала родила девочку, Аделаиду, затем двух сыновей, Шоломона и Давида. Из всего следовало, что династия Арпадов продолжится именно по этой линии… Однако это совсем не устраивало младшего брата Андрея, Белу. Того самого, что нашел свое польское счастье.

До того момента, когда Анастасия родила мальчика (а между первенцем-девочкой и сыном растянулся бесплодный двенадцатилетний промежуток), именно Бела, по всем законам престолонаследия, считался следующим королем Венгрии. По всей видимости, Бела уже мысленно примерял корону Святого Иштвана[16] и совсем не ожидал, что его обойдут.

Анне Ярославне не выпало возможности править. А вот ее родная сестра в Венгрии частенько выполняла государевы обязанности. Пока супруг проводил время в походах, Анастасия занималась его королевством.

А после 1058 года ей пришлось полностью взять руководство страной на себя: с Андреем случился удар. Слабый, утративший способность говорить, он не мог ни руководить советом, ни отдавать приказы.

Бела долго ждал удобной возможности. Лучшего момента отыскать было нельзя – брат не мог оказать ему сопротивления. В 1060 году был поднят мятеж. Андрей скончался или был убит. Его жене и детям пришлось бежать из Венгрии.

Она могла бы отправиться в Киев, откуда когда-то прибыла, но тогда – скорее всего – Анастасия могла бы распрощаться с Венгрией навсегда. Ее же целью было отвоевать трон для сына. Поэтому она отмела все мысли о возвращении домой и направилась в Германию. Еще при жизни Андрея всерьез обсуждалось, что сестра Генриха IV, Юдита-Мария, когда-нибудь выйдет замуж за Шоломона. Подключились те самые родственные узы, на которые так рассчитывали при подобных союзах. Генрих поселил Анастасию и ее детей в Баварии, он же полностью оплачивал их содержание и одобрил идею военного вторжения. Королева Венгрии была готова пробивать путь к престолу с помощью германский войск.

Они оказались на земле Андрея в 1063 году. На тот момент узурпатор Бела, отодвинувший от трона родного племянника, был уже мертв. Небеса своеобразно поступили с ним: находясь в Дёмёше, Бела присел на огромное кресло, но прогнивший пол провалился под его тяжестью. От тяжелых травм король скончался.

Теперь ничто не мешало объявить Шоломона, родного внука Ярослава Мудрого, королем Венгрии. Регентские обязанности легли на Анастасию, но она частенько обращалась за советом к Генриху IV. Опираться на Киев возможности не было – брат королевы, новый князь Изяслав Ярославич, взял в жены принцессу Гертруду из Польши. А Краков поддерживал… главных противников Анастасии, сыновей Белы. Вышло так, что дети одного отца оказались в противоборствующих лагерях. Возможно, оглядываясь назад, Анастасия задавала себе вопрос, ради чего же ее тогда отправили в Венгрию, если союз оказался столь хрупким?

Как и ее сестра Анна, Анастасия вышла замуж еще раз. Она была молодой женщиной, и к ней посватался немецкий граф. Это ли вызвало недовольство Шоломона, или разногласия между матерью и сыном коренились глубже, но известен факт: в порыве гнева бывшая королева Венгрии обрушила проклятия на его голову. И быстро об этом пожалела, ведь в 1074 году Шоломон потерял трон.

Свергнутый король повторно искал прибежища в Германии. Отправилась туда и Анастасия. Она скончалась в этом временном промежутке – между 1074 и 1094 годами – в Штрии. Анастасия пережила своего сына, который безуспешно пытался вернуть себе трон. Ненадежность венгерского короля отвратила от него бывших союзников, и даже шурин, император Священной Римской империи, отказался ему помогать. Уехала от него и Юдита, твердо вознамерившись прекратить брак, который не принес ожидаемых выгод. Потомков у Шоломона не осталось, так что все последующие венгерские короли имели мало отношения к роду Ярослава Мудрого.

Запутанные родственные узы среди правящих династий периодически выводили к трону самых неожиданных наследников. Отсутствие детей у князей и королей, внезапная смерть правителей от эпидемий или в результате падения с лошади (так умерли, например, в 882 году молодой король Людовик III, в 1092 году чешский Вратислав II или в 1286 году шотландский король Александр III) позволяли надеяться на власть младшим братьям, кузенам или даже двоюродным дядям. Даже история сестер Анны Ярославны отчасти об этом – ни Андрей Католик (под таким именем он вошел в историю Венгрии), ни Харальд Норвежский изначально не имели таких уж больших шансов на престол. Однако судьба дала обоим шанс.