Читать книгу Хрустальное счастье - Ника Маслова - Страница 13

Дамир ждал указаний, но Ариэль медлил.

Он мог не верить Дамиру, имел полное право, но и приказать уйти ему тоже не мог. Живот сводило от голода, руки и ноги дрожали от слабости даже сейчас, когда он сидел на кровати. Кай находился неизвестно где, а Томи прямо сейчас нуждался в заботе. Отказываться от помощи в таких обстоятельствах – безумие. Даже если предлагающий помощь – безумец. Даже если он – опаснейший враг, притворяющийся безумцем ради неведомой цели.

Томи надрывно закашлялся, и Ариэль повернулся к нему. На лбу брата выступила испарина, он вновь горел в лихорадке. Раскрасившие щёки красные пятна – будто следы пощёчин, такие яркие на бледном, почти сером лице – требовали спешить, спасать его как-то. Для начала накормить, потом поискать лекарства, придумать что-то – не тратить зря драгоценное время.

Дамир – тот, за кого себя выдаёт, или волк в шкуре пса – не так важно, когда он единственный, кто способен хоть как-то помочь. Конечно, лесной брат не сведущ в целительстве, скорее, наоборот – мастер в том, чтобы отнять жизнь. Но сейчас его помощь бесценна, ведь он единственный тут крепко стоит на ногах.

Что же делать?

Показать Томи целителю – было бы идеально, но где они, а где цивилизованный мир. Даже если отправиться за целителем в ближайших город, на дорогу туда и обратно уйдёт неделя, по крайней удаче – дней пять, но всё равно слишком много. Отвезти к целителю самого Томи – в теории лучше, но на практике: выдержит ли он дорогу? Летом ещё ладно, но зимой – нет, нельзя так рисковать. Тяготы дороги и переохлаждение могут его убить. Придётся справляться самому, и чем быстрее, тем лучше. Для начала напоить его отваром малины, там внизу, в кладовых, были банки и с листьями, и с сушёными ягодами. Накормить чем-нибудь тёплым и жидким. Размоченным в воде хлебом, какой-нибудь кашей, может, отваром истолчённого овса? Его им давали в детстве – противную скользкую серую массу – говорили, что для выздоровления это очень полезно…

– Чем я могу вам помочь, хранитель? – напомнил о себе Дамир. – Скажите, и я всё сделаю.

Ариэль повернулся к нему, взглянул пристально, как никогда, оценил всё – от выражения глаз до высокого, очевидно сильного тела в тёмной одежде.

Сомнения не утихали, но разве судьба предоставила иной выбор?

– Да, вы можете помочь. На кухне мы оставляли мешок с запасом еды. Или, может, у вас есть с собой что-нибудь?

Дамир мог поделиться немногим: вяленым мясом и крепким вином в маленькой фляжке. И пусть живот Ариэля пытался съесть сам себя, он знал: такая еда не для него и, разумеется, не для Томи. Им обоим нужно другое, простое и лёгкое, да, лучше всего жидкая каша, но для начала подойдёт и размоченный хлеб.

– На кухне на столе должен лежать мешок. Там есть хлеб, овощи, сыр.

– Я принесу, – сказал Дамир и без промедления отправился выполнять поручение.

Ариэль долго смотрел ему вслед – вернее, на серую стену там, за проёмом распахнутой настежь двери.

Не придётся ли впоследствии жалеть о принятом решении? На душе поселилась почти что уверенность, что в любом случае доверять Дамиру не стоит. Но Ариэль не мог ничего изменить – обстоятельства требовали положиться на того, чей разум он не только сломал, но и связал с собственным, не имея такой цели, случайно.

О таких случаях Ариэль слышал – больше в сказках, читал о них в книгах, но вживую настолько сильных магов разума не встречал. Оно и понятно. Люди, способные лишать воли других, о своих способностях распространяться не спешили – их заведомо боялись, а значит, ненавидели, отвергали и даже убивали из страха стать марионеткой. Имей это смысл, Ариэль бы начал бояться себя. Но на самом деле, повторить случившееся с Дамиром он бы не смог. В память врезались волнения ночи побега, но, что именно он сделал с охранником, почти полностью стёрлось. Ариэль помнил лишь, что хотел подчинить его своей воле, любой ценой вырваться из тюрьмы. Ему удалось, но как именно он это сделал? Простое «пожелал» в качестве объяснения даже самому себе звучало убого.

Дамир тогда с каждым следующим шагом выглядел всё хуже и хуже. Перед расставанием – полутрупом с текущей из носа и ушей кровью, с воспалёнными глазами, пустыми, лишёнными воли.

Сейчас он другой – сильный, здоровый, как прежде, как до всего. Только говорит странно, и чувствами как истукан. А значит, может, никакой связи разумов нет, как и нет ни безумия, ни забывчивости у Дамира, и всё это только его игра ради неизвестной пока цели.

И первое, и второе опасно, ведь если Дамир сейчас искренне хочет помочь, то завтра может очнуться, и тогда от его мести Ариэля ничто не спасёт. Но Томи… да, Томи ничего не грозит. Дамир всё же воин, человек чести. Он не станет срывать гнев на невинном.

А вот виновный должен бояться его больше кого-либо в этом мире.

Дамир и правда пугал. Осознанно лгущий оборотень или всё-таки пёс, способный вернуть себе память – оба пугали одинаково сильно. Хотя пёс, наверное, сильней. Но и оборотень, чьи замыслы неизвестны, очень опасен.

– Припасов на кухне нет, – сообщил слишком быстро вернувшийся Дамир.

Ариэль опустил голову. Новость скорее обрадовала, чем нет. Отсутствующий мешок с припасами доказывал, что Кай жив и, возможно, сыт. И не объясняла, почему он даже не попытался пробраться к темнице и открыть её, выручить их. В то, что Кай их бросил, Ариэль не верил. Но мысль мелькнула, и за неё одну Ариэль на себя разозлился.

– В кладовых на нижнем уровне есть припасы – зерно, чечевица, солёные и сушёные овощи. Принесите на кухню то, из чего можно приготовить похлёбку или кашу.

– Я в готовке не слишком хорош, – слегка замявшись, сказал Дамир.

– Как и я. – Ариэль спустил ноги с кровати и попробовал встать. – Как-нибудь разберусь.

Перед глазами темнело, не упасть помог столбик у изножья кровати. И всё-таки Ариэль стоял на ногах и собирался сделать всё, чтобы на ноги встал и Томи. И точно не собирался лежать, пока Кай, возможно, попавший в ловушку, умирал от голода или других причин.

– Если вы разожжёте очаг и принесёте дрова, воду, крупу, то что-то съедобное я смогу приготовить.

Ариэль надеялся, что так оно и будет. В детстве он нередко играл с одним мальчиком, работавшем на кухне. Круглолицый, с глазами навыкате, тот был глуповат, если не сказать больше, сверстники его часто дразнили, называли лягушкой. А вот старший по кухне Густава любил, часто повторял, что в готовке великого ума не нужно, старания достаточно. С годами глуповатый Густав дорос до подмастерья – так что Ариэль не сомневался, что тоже справится. Он в жизни не пробовал что-то стряпать, но видел, как это делается, и был готов стараться не меньше Густава-лягушки – ради скорейшего выздоровления брата.

И надеялся, что сил добраться до кухни ему как-нибудь хватит. Для начала, ну а потом он тоже что-нибудь съест, и ему обязательно станет лучше. И он сможет сделать больше – ради них всех.

Дамир не спорил, не требовал, чтобы Ариэль вернулся в постель, и это внушало надежду на благоприятный исход. Играй Дамир, будучи сильным альфой, он всё равно не удержался бы от заботливых поучений. «Омеге нельзя перенапрягаться», – вот что услышал бы Ариэль, и разница титулов и положений Дамира – по натуре лидера, настоящего альфу – от непрошеных советов бы не остановила. Но нынешний Дамир к таким вещам оказался полностью равнодушен – будто забыв о своём статусе альфы-защитника, он спокойно ждал приказ к исполнению.

И получил его.

– Мой младший брат где-то в замке или покинул его, – решившись, сказал Ариэль. – Он один и испуган. Его нужно найти. Его зовут Кай, если вдруг вы позабыли. Когда найдёте его, то сразу скажите, что это я вас послал. Когда будете искать его, не касайтесь каменных скульптур, не открывайте двери, которые они охраняют. Мы не знаем, какие из них могут ожить и навредить. Но до того как начать искать, нам с братом нужно что-нибудь съесть. Так что пойдёмте на кухню.

Дамир коротко поклонился, показав, что всё услышал, и спросил:

– Может, вас отнести?

– Сам справлюсь, – сказал Ариэль.

Лоб горел, перед глазами то темнело, то кружилось, но несколько глотков воды придали сил. Ариэль вздохнул и слабо улыбнулся Дамиру.

– Мы справимся вместе, – сказал он тому, в чью внешне простую, немного наивную искренность так хотелось поверить – и не поплатиться за свою наивную веру потом.