Читать книгу И на исходе дня… - Ника Ёрш - Страница 2

Ольга Кир

Постоянный нестройный гул очень мешал умирать. Чьи-то голоса, шаги, внезапный яркий свет и негодующие крики – всё это набатом пробивалось в затуманенное уставшее сознание, заставляя морщиться и просить быть тише. Всё бесполезно. Здесь никому не было дела до моих мучений и нежелания осязать что-либо.

– Кажется, тут баба избитая! И там еще двое! – проорал какой-то садист прямо над моей многострадальной тушкой. – Эй, вы слышите меня?

«Пошли к чёрту, – думала я, чувствуя, как меня грубо тряхнули за плечи. – Дайте хоть умереть спокойно, эгоисты!».

Нет, к сожалению, моему молчаливому посылу никто не внял.

В голове гудело, под веками пульсировала тупая боль, губы пересохли и слиплись…

– Вот вода, пейте, дамочка, – другой мужчина с более приятным голосом, значительно тише и спокойнее прежнего, приподнял мою голову и поднёс к губам живительную влагу. Умирать расхотелось. Однако, сделав большой жадный глоток, я тут же хрипло раскашлялась и застонала от жгучей боли в области рёбер. К счастью, почти сразу сознание решило покинуть меня.

Отсутствие сознания для физически и морально избитого человека – это высшее благо. Но меня угораздило заснуть на каком-то проходном дворе! И ведь пока убивали – ни души не было, а как только я решила спокойно отойти в мир иной – набежали, разгалделись!

– Эту на автолёт вместе с той, что в коме. Труп оставьте пока на месте, сейчас Горан приедет, хочет лично осмотреть, – пророкотал кто-то рядом, заставляя меня выплыть из блаженной неги и вновь ощутить все «прелести» жизни. Моё тело горело огнём, во рту всё пересохло, а еще вокруг нестерпимо воняло.

– Добееейте, – прошелестела я, старательно пытаясь найти новый способ, чтобы лишиться сознания.

– Пока рано, – сверху коротко хохотнули, – вот подшаманим вас там да сям, расспросим: что да как, и тогда снова поговорим на эту тему.

– Ммм? – я в сильном негодовании приоткрыла один глаз, пытаясь разглядеть и запомнить наглого шутника. Эффекта ноль – вокруг всё плыло и опасно пошатывалось.

– А что? Желание гражданина – для нас закон, – продолжил мой наглый собеседник. – Только не вздумайте умереть раньше времени – с поднятием и допросом трупов сейчас столько мороки! Волокита, знаете ли, одна. Бюрократы замучили.

В следующее мгновение меня резко приподняли за плечи и ноги и, уложив на носилки, понесли в сторону свежего воздуха.

– Так-то лучше. Мученический вид вам совершенно не идёт, лучше злитесь. Злость – лучшее лекарство от депрессии, – эта сволочь снова хмыкнула. – И вообще, на вас большая ответственность: вы, похоже, будете единственным толковым свидетелем в этом деле. Так что постарайтесь вспомнить всё как следует и остаться в живых хотя бы до беседы со следователем.

«Хрен вам, а не сведения!» – успела подумать измученная я и даже пальчик нужный оттопырила в сторону удаляющегося голоса, сил не пожалела.

А потом снова был спасительный сон без картинок, запахов и иной отвлекающей дряни.

Нир Горан Вук

«Чертов тачфон! Когда его, наконец, разорвет от количества звонков?!»

С раздражением сдернув с себя простынь, я сел на край кровати и с силой потёр уставшее от бессонной ночи лицо. В это время аппарат ненадолго затих. В голову даже скользнула нелепая мысль о том, что меня оставили в покое. Нет, не оставили.

– Слушаю! – гаркнул я, глядя на бликующий экран старенького аппарата и ожидая очередных невесёлых новостей.

– Привет, Горан! Ох, и помятая у тебя рожа, дружище, – жизнерадостная физиономия Данте окончательно испортила настроение – его звонок не предвещал отдыха в ближайшие часов восемь-десять, а то и больше.

– Говори, – ответил я, включив самый громкий режим связи и бросив тачфон на кровать. Хотелось кофе и закурить.

– Фу, мужик, ты хоть бы трусы надевал, что ли, я хоть и не ханжа, но предпочитаю вид женского тела, – раздалось недовольное бурчание из аппарата. – Кстати, о телах! – тут же спохватился парень. – Нашли Октавию!

– Мертва? – замерев с зажигалкой в руках, я приготовился к худшему.

– Пока нет. Но истязали её конкретно, так что будет нашим некромантам работёнка… Тут еще кровь предыдущих жертв, полуразложившийся мужик и девчонка посреди пентаграммы.

– Кто нашел? – прикурив, я с тоской посмотрел на кофе-машину. Не успею.

– Местные рабочие, у них отпуск закончился. Это здание кафетерия, сейчас оно ремонтируется, – Данте помолчал немного, набрал в грудь побольше воздуха и добил: – Кажется, девчонка впитала силу нашего психа. По крайней мере, несвежий мужик совершенно пуст, да и голова у него проломлена знатно – вытекло всё нах… чисто. Ритуал, наверняка, начинал он, а вот закончила эта в бирюльках.

– Не понял, кто закончил?

– Ну, девчонка. Шестая жертва лежала в самом центре, Горан. Вид потрепанный, но в ушах бриллианты, на руке золотые часики, не простая, смекаешь?

– Ты допросил её? – натягивая брюки, я полуобернулся к тачфону, чтобы четче слышать, что рассказала девчонка. Нельзя было упустить ни одной детали.

– Эээ… нет. Она: «а» – практически без сознания и довольно-таки сильно избита; «б» – напиталась силой жертв, отчего её жуть как колбасит; и «в» – всё еще сильно пьяна. Похоже, гульнула ночью не по-детски. Перегаром от нее тащит просто за версту.

– И?

– И я отправил её в нашу клинику вместе с Октавией. Говорить о чем-либо сейчас бесполезно, уж поверь…

– Поверить тебе? Лучше проверю. Я еду в клинику, ты осмотри тело! Зафиксируй каждую мелочь! – рявкнув всё это в аппарат, я отключился и направился к выходу. Дело принимало очень нехороший оборот. Октавия Лонг… Если она умрет, а девчонка примет даже часть ее силы, то придется худо. Еще телохранителем не пойми у кого работать не приходилось!

Возмущенно фыркнув себе под нос, я схватил ключи от кара и вновь закурил. Нужно было многое обдумать. Кое-что из случившегося я давно предвидел, но явно не всё. Впрочем, была надежда, что и псих, наконец-то, просчитался.

Что ж, посмотрим, что там за «жертва номер шесть».

Ольга Кир

Давненько мне не было так хорошо. Душа просто пела от счастья, а тело от чувства полнейшего удовлетворения. Мы с Миросом лежали в обнимку на берегу моря. Вокруг ни единого постороннего: только чайки в небе, он, я и наша безграничная любовь…

– Кхм, кхм, – раздалось совсем рядом с нами, – я, конечно, прошу прощения, что вторгаюсь в такие интимные мечты, но у меня к вам безотлагательное дело.

– Что? – отпрянув от любимого, я обернулась, чтобы тут же наткнулась взглядом на женщину средних лет в белом плаще до земли. Она стояла и в упор смотрела на меня. Ярко-зеленые глаза незнакомки поражали своей глубиной и необычным внутренним светом. Никогда таких раньше не видела. – Кто вы такая?

– Еще раз прошу меня простить, – дама слегка наклонилась в мою сторону и заглянула через шезлонг Мироса. Мой жених загорал абсолютно обнаженным, не обращая никакого внимания на новое лицо. Я растерялась от подобного поведения. – О, вы, я вижу, чувствуете себя неловко из-за своего внешнего вида и времяпровождения, – дама обвела взглядом пустынный пляж и снова уставилась на меня. – Но это пустое, поверьте, милая. В силу своей работы мне регулярно приходилось видеть и не такое. Хотя обычно я стараюсь уйти незамеченной… Ну да ладно, позвольте, мы перейдем в мои грёзы, там будет гораздо удобней.

Ответить я не успела, потому что внезапно картина вокруг переменилось. Мирос исчез вместе с чайками, а мы с новой знакомой стояли посреди небольшой одноместной больничной палаты. Единственную постель здесь занимала очень бледная пациентка с перемотанной бинтами головой. Рядом с ней изредка попискивал небольшой аппарат с кучей трубочек, проводков и жгутиков, кроме того, с другого края стояли сразу две капельницы.

– Знакомьтесь, Ольга, это я, – тихо, практически шепотом, проговорила моя сопровождающая, – имя моё Октавия, мне сорок четыре года… и я умираю.

Хм, что тут скажешь? На пляже мне нравилось больше…

– Молчите? – снова заговорила эта странная женщина, пытливо заглядывая в мое испуганное лицо. – Вам страшно, Оля?

– Немного… – вообще-то безумно, только фиг я сознаюсь.

– Я понимаю, – на этот раз на губах новой знакомой появилась очень печальная и одновременно сочувствующая улыбка. – Вас ведь очень редко посещали видения. А я гуляю по веткам будущего практически с рождения. Крот высшего уровня. Но вы, верно, уже догадались?

Кивнула.

– Так вот, сегодня ночью меня поймали и попытались убить. Задача это весьма непростая, но, как мы видим, вполне осуществимая. Вы дали мне время, Ольга, и я очень благодарна за это, – Октавия подошла ближе к своей телесной оболочке и дотронулась до собственной руки. – Только холод. Всё дело в самонадеянности, не иначе. Если бы я слушала Горана… Но после драки кулаками не машут.

Теперь замолчали мы обе. Я просто не представляла, что можно сказать утешительного в такой ситуации. Даже с тем минимальным количеством дара, что наградила меня судьба, мне было очевидно – это тело больше недееспособно.

– Послушайте, Ольга, я могу себе представить, как моё появление выглядит со стороны, но у меня не было выбора. Ни ночью, ни сейчас. Меньше, чем через пять минут, я уйду из жизни. А к вечеру убьют и вас.

Я вздрогнула. Одно дело сопереживать и сочувствовать постороннему человеку (жаль, конечно, и всё такое), но совсем другое – услышать от крота высшего уровня предсказание собственной смерти.

– Чего вы хотите? – мой голос срывался, а губы отчего-то стали неметь.

– Собственно, мне ничего от вас не нужно. Моё дело решенное. А вот вы можете изменить свою судьбу. Просто выслушайте меня, хорошо? – женщина, быстро подошла ко мне и мягко улыбнулась. – У вас есть два возможных пути. И я предлагаю вам путь спасения. Прежде всего вы должны знать: с момента пробуждения у вас начнется совершенно новая жизнь, где доверять нельзя никому. Никому! Такой как раньше вам уже не быть. Понимаете?

Я зачарованно смотрела в ярко-зелёные глаза и внимала каждому слову провидицы. Уж больно хотелось жить.

– Итак, сейчас вы погружены в лечебный сон, но я сделаю кое-что, и наступит пробуждение. Как только очнетесь – сразу выйдете в коридор и проследуете налево, в соседнюю палату. Незамедлительно. Там будет мужчина. Высокий брюнет с военной выправкой. Он всегда одевается очень небрежно. Кодовое имя – Горан. Так вот, ваша задача – стать его тенью. Сразу оговорюсь, это – жутко противный тип, заносчивый и невероятно упрямый… Но с ним вы останетесь живы. Иными словами, Горан – ваш билет в будущее.

– Значит, стать тенью. Хорошо. Это я смогу.

Октавия засмеялась, глядя на мою решительную физиономию:

– Верю. Ох, время… – женщина схватилась руками за голову и оглянулась на собственное тело. – Как же жаль. Знаете, никогда не думала вот так умереть… Но, в конце концов, я не одна в последние минуты, и в этом есть своя прелесть. Последнее, о чем попрошу – не отказывайтесь от Озгуда. Кроме меня у него никого нет. Не бросайте его.

– Озгуд? – я непонимающе похлопала ресницами.

– Мой напарник, – пояснила Октавия. Теперь он совсем один. Прошу вас…

– Хорошо, не брошу… – не совсем понимая, чего именно просит от меня женщина, я пожала плечами.

Октавия облегченно вздохнула:

– У него непростой характер, девочка, но… он дорог мне. Постарайся найти к нему подход и у тебя не будет друга вернее. А сейчас пора завершить этот разговор, – общие очертания Октавии внезапно стали расплываться. – Время настало, прими же мой дар, который отдаю тебе добровольно, без всякого принуждения. Пусть глаза твои откроются всему сущему и обещанному, а связующая нас нить прервётся, как только покину я этот мир… Проснись!!!

– Вот и всё, – раздалось у меня в ушах, – теперь беги, девочка.

Я вяло пошевелила рукой, затем зевнула. Рот перекосило куда-то влево, а в груди всё отозвалось жгучей болью. Открыв глаза от удивления, с неверием осмотрелась. Что за ерунда? Где я?!

И тут же, как по волшебству, в мою голову тягуче медленно стали прокрадываться воспоминания. Нужно попытаться всё систематизировать. Итак, первое – меня бросили! Второе… меня бросили!!! Почему-то именно это больше всего шокировало. Ни перебинтованные ноги, ни руки, покрытые ссадинами, ни голова, раскалывающаяся от боли, нет! Шокировал факт того, что я – брошенка.

А потом вспомнился клуб: «Мамочка моя родная, как же противно и стыдно, – зажмурившись, думала про себя. – Что на меня нашло?! Это просто наваждение, проклятие какое-то!».

Дальше картинки всплывали быстрее, но были сильно размазаны: Мирос с его новой подстилкой, безразличная охрана на входе, парк… И Октавия!

– Боже мой! – я резко села на кровати, отчего снова почувствовала острую боль в груди и затылке. – Убегать! Мне нужно в соседнюю палату… Где же вещи? Кто-нибудь!!!

Паника. Именно так, одним ёмким словом можно описать охватившее меня состояние. Вполне заурядная больничная палата казалась ловушкой, белые стены вокруг давили и сжимались, пол под слабыми ногами ходил ходуном. За окном дул ветер, ломился внутрь, словно повторял последние слова провидицы: «Беги, девочка!..»

А как бежать, когда на тебе из всей одежды одни бинты, да и те прикрывают не то, что хотелось бы? Схватив простынку и морщась от неприятных ощущений, я прямо на ходу замоталась в нее, словно в кокон. Вокруг всё качалось в разные стороны, так что мне приходилось старательно балансировать и держать равновесие. Наконец, достигнув намеченной цели (а именно голубой двустворчатой двери в центре стены), я облегченно всхлипнула и… буквально ввалилась во встроенный шкаф.

– Нееет, – вырвался из моей груди растерянный горестный стон. Сил на новый поход практически не осталось. Устало облокотившись на стенку, я смотрела, как со скрипом прикрылась створка двери и сама себя подбадривала: – Нужно просто оттолкнуться и быстро-быстро идти. У меня всё получится. Я смогу. Я…

Настойчивый резкий стук по деревянной поверхности прервал ход моих мыслей. Следом послышался скрип дверных петель и голоса. Никогда не понимала, зачем люди стучат, если тут же вваливаются внутрь, не дожидаясь разрешения войти.

– Доктор, – спокойный мужской голос разрезал тишину в моей палате, – можно вас на секунду?

– Да, конечно, – и без того торопливые шаги по коридору тут же ускорились, и вскоре голос второго мужчины прозвучал намного ближе: – Простите, а где пациентка?

– Это я у вас хотел спросить, ГДЕ ПАЦИЕНТКА? – на этот раз первый вошедший терпения не проявлял. – Кто-то посещал ее до меня?

– Н-н-нет, – неуверенно промямлил доктор, – никто, к ней запрещено…

– Тогда, возможно, она сама выходила куда-то? Или ее увезли на процедуры? – не отставал первый.

– Никаких процедур. Всё необходимое уже сделано. Да и количество влитых лекарств не позволили бы ей очнуться, не то что идти куда-то самостоятельно. Она сейчас должна быть абсолютным овощем…

«Сам ты… редиска», – злорадно подумала я, стараясь подавить очередной приступ слабости и держать глаза открытыми.

– Овощ? – нарочито спокойно переспросил мужчина, отчаянно желающий со мной встретиться. – Ну, так вот, товарищ садовод, если через пять минут вы не найдете эту вашу растительность, я вам руки ко всем чертям пообрезаю!

– Простите, конечно, минуту, – причитал горе-врач, явно пятясь к дверям, – сейчас найдем её, она не могла далеко… Оксана-а-а-а! А ну бегом ко мне!

Мой незваный гость громко сплюнул, пробубнил что-то себе под нос и тоже поспешил удалиться из палаты. Видимо, решил поискать сам.

Затягивать дальше я не стала: открыла шкаф и выпала на пол. У-у-у, больно как! Руки и ноги саднило, рёбра болели, а в затылке поселился какой-то садист, он беспощадно сверлил мой мозг и требовал впасть в беспамятство.

Никогда в жизни не пробовала наркотики, но сейчас, проползая по палате к входной двери, я очень хорошо представляла себе, как себя чувствует принявший дозу… Раскачиваясь и нервно хихикая, поднялась по стеночке в полный рост и пошла, опираясь на нее, вперед.

Лишь оказавшись за очередной дверью, я шумно выдохнула и позволила себе немного задержаться, вспоминая, где это пресловутое «лево». В коридоре было пусто, и этим стоило воспользоваться.

Завернув в нужном направлении, я сделала над собой усилие и пробежалась, чуть не переломав ноги на трехметровой дистанции.

«Овощ и есть, – подумала я про себя, горько усмехаясь и подтягивая развязавшуюся простынь как можно выше, – но так просто не сдамся!»

В той самой палате было тихо и до головокружения воняло лекарствами, а единственным человеком, кроме меня, здесь была сама Октавия. Женщина лежала на узкой одноместной кровати, и со стороны могло показаться, что она просто спит. Только вот грудь ее не вздымалась в такт дыханию. Провидица умерла, как только сделала последнее предсказание.

– Всё кончено, – закусив губу, я беспомощно осела на пол и дала волю слезам, – не успела. Проклятый Горан, отрастил, зараза, ноги! Мерзкий гад! Сволочь! А мне теперь погибай без него!

– Ну, допустим я часто слышу подобное, – раздался удивленный голос позади меня, – я о той части, где вы перечисляете проклятия в мой адрес. А вот про гибель хотелось бы подробностей.

В следующий миг передо мной присел на корточки мужчина средних лет, из тех, кого моя подружка Мила называет: «брутал до мозга костей». Такой себе высокий крепкий и самоуверенный красавчик: очень короткая стрижка, двухдневная щетина опутывает губы, изогнутые в ироничной ухмылке, а темно-серые глаза таят в себе угрозу и откровенную насмешку над объектом наблюдения. Не хватает только окурка в зубах. Брр… Терпеть таких не могу, слишком уж много они о себе мнят.

– Горан? – спросила я с надеждой, совершенно не представляя, как вести себя с этим парнем, и, тем более, стать его тенью, если он окажется тем, кто мне нужен.

– Он самый, – мужчина приподнял одну бровь и слегка пригнул голову в знак приветствия. – А вы?

– Ольга, – расстроено прошептала я. Вот тебе и спаситель. О чем мне с ним говорить? Как убедить взять меня с собой?

– Мне казалось, еще минуту назад вы горели от нетерпения встретиться со мной, – заметил мой новый знакомый, с интересом наблюдая за сменами эмоций на моем лице. – А теперь в ваших глазах притаилась печаль. Обидно, честное слово.

– Видите ли, – начала было я, но тут же осеклась, услышав громкие шаги позади себя. Кто-то вошел в палату. Понимая, что сил не осталось даже на то, чтобы обернуться, я перепугано округлила глаза и шепотом спросила Горана: – Кто там?

Брутал, если и удивился моей реакции, ничем себя не выдал. На мгновение вскинув голову вверх, он неприязненно скривился и вернул всё свое внимание мне:

– Там Зуев, – констатировал мой новый знакомый. – Вы и его ждали, Ольга?

– Вовсе нет, – я сделала огромное усилие над собой и, вцепившись одной рукой в норовившую соскользнуть простынь, второй схватила мятую рубаху собеседника и стала тянуть его на себя. – Мне вообще-то кроме вас никто не нужен.

На этот раз Горан не остался равнодушным, даже слегка закашлялся.

– Она под действием лекарств, – подал голос стоящий позади мужчина. Причем, тот самый, из моей палаты, который пугал доктора лишением конечностей. – Не стоит ее слушать, и, тем более, вести с ней беседы. Сегодня бесполезно.

Снова раздались шаги и подозрительное шуршание, после чего к моей спине прикоснулись чьи-то руки, помогая подняться. Я передёрнула плечами и с силой дёрнулась вперёд. Дело в том, что тело едва мне подчинялось, да и голова соображала просто ужасно, но последние слова провидицы держали меня в сознании. Во что бы то ни стало я должна навязаться Горану! Однако такой прыти от меня, похоже, никто не ожидал. Руки Зуева непроизвольно разжались, и в следующий миг я налетела на своего будущего спасителя.

Брутал сдавленно хрюкнул, но принял свой крест (в виде сильно побитой и неадекватной меня) очень достойно. Нет, ну выругался, конечно, причем витиевато и забористо, но не бросил же мою бедную тушку отлеживаться на холодном полу и дальше. Поднявшись вместе со мной, он недовольно хмурился и буравил злым взглядом Зуева, явно ожидая хоть каких-то пояснений.

– Я же тебе сказал, она на лекарствах, – как само собой разумеется, пояснил тот. – Шеф сказал притащить ее в отдел, попытаться выжать что-то из воспоминаний о гибели Октавии.

Выслушав последние слова Зуева, Горан сильно напрягся и оглянулся назад, на тело провидицы. Секундное замешательство и вновь меня пронзает взгляд серых глаз. На этот раз холодный и решительный.

– Так ты и есть шестая жертва? Из парка? Дамочка с золотыми часиками?

Я немного подумала и опасливо кивнула. Если сейчас этот парень отдаст меня своему коллеге (а я подозреваю – мои новые знакомые работают вместе), то всё! Пиши – пропало! Из последних сил открывая пересохшие губы, шепнула ему в самое ухо:

– Мне важно уйти с вами… с тобой, иначе смерть.

– М-м-м?

«Какой же он тугодум!» – это были последние более менее толковые мысли, сформировавшиеся в измученном мозгу. Дальше темнота, полная страха… Очнусь ли я снова? Или это конец?

Нир Горан Вук

– Какой же он тугодум, – с горечью проговорила девчонка и отключилась прямо у меня на руках. Нормально! Наглеет молодежь… Такой дай палец – руку откусит. А мне только обузы в виде обездвиженного тела не хватало.

Оглянувшись по сторонам, я вдруг понял: переложить эту «милую» барышню можно только к Октавии «под бочок». И, если поразмыслить, в этом не было ничего дурного – провидице уже все равно, а девчонка в своем нынешнем состоянии ничего не понимает и возразить не может при всем желании.

– Горан, ты что творишь? – заголосил Зуев, увидев, как я пристраиваю свою тяжелую ношу на единственную кровать в помещении. – Это… Это… Так нельзя! Октавия мертва.

Невольно перестроил зрение и бросил взгляд на провидицу. Да, все признаки «на лицо»: глаза потеряли былое сияние, тело вытянулось, аура совершенно потухла. Пустышка. Зато девчонка рядом с ней переливалась всеми цветами радуги. Кажется, кто-то наглотался не только лекарств, но и чужой силы. А вот это уже интересно.

– Камил, – я медленно обернулся к Зуеву и пристально посмотрел ему в глаза, – какими судьбами ты оказался в палате жертвы раньше меня? И поверь, лучше будет сказать правду.

Парень недовольно скривился, но промолчать не решился:

– Кени сообщил, что их нашли. И труп, и Октавию, и эту дамочку. Велел всем быть настороже. Псих напитал какого-то левого мужика не первой свежести, так что ему самому даже рук замарать не пришлось. Только одно остается загадкой, кто ритуал проводил. Вот я и приехал…

– Это моё дело.

– Я не собирался отнимать у тебя дело! – Камил нервно закинул руки за голову и осмотрел палату, остановив взгляд на лице нашей свидетельницы. – Лишь хотел присмотреть за девчонкой, ну и спросить кое-что, если получится. Не смотри на меня так, Горан! Октавия была в моей команде, и я хочу участвовать в расследовании, это моё право!

– Твоё право валить отсюда, пока я не сообщил Кени, что ты пытался вывести моего основного свидетеля в неизвестном направлении.

– У девчонки явный передоз, удивительно, как она вообще здесь оказалась, – не слушая меня, продолжал Зуев, – я осмотрел ее вещи – там всё в крови и жадосе. Она могла сама измазать себя и встать во главе ритуала. Тогда…

– Тогда, после допроса по всей форме, Кени сообщит тебе об этом. А пока я ее забираю. Отвезу к нам в отдел, пусть ее осмотрит Урвик. И нет! Со мной ты не пойдешь, занимайся своими делами.

Что ж, придется корректировать планы на ходу.

– Пошли, Ольга, прогуляемся, хватит мешать тёте Октавии, – подхватив тело девушки на руки и сделав непроницаемое лицо, я прошел мимо злого, как черт, Камила. – Увидимся в отделе, парень, и давай без глупостей.

– …нах… – донеслось до меня сзади.

Оглядываться я не стал, и без того затылок дымился от прожигающего взгляда. Права была Октавия, нужно оберег какой-то нацепить, хотя ей-то они не сильно помогли.

Остановившись рядом с сестринским постом, я с интересом уставился на полную грудастую особу в белом халатике. Она стояла ко мне полубоком, приподнявшись на носочки, и искала что-то на верхних полках стеллажа. Средних лет, брюнетка, с колечком на безымянном пальчике. Мои губы невольно растянулись в улыбке, а глаза снова устремились к часто вздымающейся груди. Хотел уже рвануть к ней на помощь, а затем получить номер её тачфона, как заслуженную награду, и тут недоразумение на моих руках зашевелилось. Взглянув на Ольгу, я помрачнел: ну вот как можно быть такой мелкой и костлявой и при этом столько весить?

– Что вы делаете с пациенткой? – сестричка обратила на меня внимание и стремительно приближалась. – Куда вы её тащите? А ну, верните на место!

– Хотелось бы, но не могу, – с прискорбием сообщил я, пристраиваясь на углу стола, – мне бы вещички её забрать, красавица, а то очнётся – нервничать начнёт.

– Вы её муж? – женщина заметно смягчилась после ласкового обращения, но до полного взаимопонимания нам было еще далеко. А времени, как всегда, в обрез.

Тяжко вздохнув, я в последний раз с тоской осмотрел собеседницу, сосредоточился и снова повторил свою просьбу, добавив в неё толику своего дара.

– Вещи Ольгины принеси мне, солнце. И карту её давай сюда. Одна нога здесь, вторая там.

Зрачки медсестры расширились, дыхание участилось, на пухленьком личике появилось абсолютно безучастное выражение… Процесс пошёл.

Уже через две минуты я вместе с довеском в виде очень тощей девчонки и её шмоток покидал министерскую клинику. Голова начинала нещадно болеть: не зря Урвик запрещал пользоваться внушением хотя бы несколько дней.

Погрузив Ольгу на переднее сидение, я сел за руль своего потрепанного автокара и на минуту задумался: следовало решить, куда направиться сначала. Очень хотелось лично осмотреть место последнего преступления, возможно, даже тело того несчастного зомби удалось бы увидеть. Но, с другой стороны, Зуев наверняка рванет в отдел и будет караулить там, пока я не привезу свидетеля. Может и панику навести.

– Свалилась же на мою голову, – прикуривая, снова глянул на костлявое недоразумение рядом. Девчонка выглядела ужасно потрёпанной: русые волосы сбились в неряшливую капну, руки и ноги «украшены» многочисленными синяками и ссадинами, плечи и лицо покрывал слой грязи вперемешку с жадосом (желтой жидкостью – проводником магических ритуалов). Вспомнился ее взгляд, когда она навалилась на меня в палате Октавии – в огромных глазах явственно проглядывался страх вперемешку с надеждой. И эти ее слова «Мне важно уйти с тобой, иначе смерть», – умеет же девчонка вызвать интерес у противоположного пола.

Ладно, сначала Урвик. Пусть приведет в порядок это чудо в простыне.

Мотор завёлся только с третьего раза. Неприятно, но факт – кару снова нужен ремонт.

– Радио, – тихо проговорил я, выпуская кольцо дыма изо рта, – станция «город не спит». И погромче.

Тишина. Похоже, техника сегодня тоже против меня. Хреновый день, хреновые знакомства.

Спустя десять минут я выезжал на центральную улицу Зеи, до отдела оставалось чуть больше пяти километров, как вдруг чёртова девка подпрыгнула на месте и начала протяжно скулить. Одновременно с ней из радио понеслась довольно-таки тяжелая музыка. Не сказать, что меня легко вывести из себя, но в тот момент очень захотелось успокоить Ольгу на веки вечные.

– Радио выключить! – заорал я, перекрикивая популярного рокера и истерившее недоразумение с соседнего сидения. – Что за херня?!

Резко вильнув вправо, я затормозил и зло уставился на раскачивающуюся из стороны в сторону девчонку:

– Ты что, идиотка?

– У-у-у-у, – было мне ответом.

– Я понял. Нужно было карту твою еще в больнице просмотреть. Сам виноват. Твою ж мать, – нервно растерев уставшее лицо ладонями, я постарался взять себя в руки и, решив быть терпимей с жертвой обстоятельств, снова повернулся к ней лицом. И тут меня пробил озноб.

Ольга, выпрямив спину, сидела на прежнем месте и следила за мной глазами, в которых полностью отсутствовал зрачок. Белки на месте. А зрачков нет как не было.

Очень сильно захотелось выйти из кара и найти Зуева. Хочет её забрать – пожалуйста, пусть сделает одолжение!

Стонать девчонка не переставала, скорее даже наоборот: звук, рвущийся из ее глотки, нарастал с каждой минутой. Какое-то время я упорно молчал. (Просто не знаю, что говорят в таких случаях). Однако, когда моя новая знакомая начала переходить на ультразвук, пришлось действовать.

– Дорогуша, – очень отдалённо начал я, – как ты себя чувствуешь?

Она не затыкалась, отвечать тоже не спешила. Мой взгляд невольно метнулся к заднему сидению, где всё еще валялась изъятая у одного наркомана дубинка. Пришлось с силой мотнуть гудящей от боли головой, чтобы отогнать манящее видение решения всех проблем одновременно.

– Слушай, – прочистив горло, я повысил голос, – да послушай же меня, ты! Как тебя там! Эй!

– У-у-у, – подвывало это жуткое существо, весьма отдаленно напоминающее девушку, и совершенно не обращающее на меня внимание, – вмешиваться нельзя! Мне так жа-а-аль, но время пришло-о-о-о…

– Так, я вызываю скорую, и мы прощаемся. Время пришло, это точно, – уф, если всевышний смотрит на меня, то наверняка удивляется моему резиновому терпению.

– Кар уже набрал скорость, – вещало непробиваемое Оно рядом со мной. – Остановиться уже не выйдет. У-у-у-у. Камил не знает слова «осторожность», не знает слова «нет», как не знаешь его и ты, Нир!

Я замер, не успев набрать последние несколько цифр на тачфоне. Секунду соображал, что именно заставило меня остановиться. Нир – это моё имя. Не кодовое, а то, что дала мне мать при рождении. Мало кто из моих нынешних знакомых знали о нём, я и сам, признаться, его подзабыл. Девчонка же, словно почувствовав мой интерес, тут же замолчала и обрушилась назад, на сидение, прикрыв жуткие очи. Издевается, гадина.

Внезапно позади раздался душераздирающий скрежет, затем протяжный ни с чем не сравнимый скрип и, наконец, завершил всё лязг металла о парапет разделительной полосы.

Я, словно в замедленной съемке, обернулся влево и проводил взглядом дорогой чёрный кар, буквально разрезающий собой ненадежную преграду.

«Зуев, – отметил мой мозг на автомате, – а за ним след протекающего топлива».

В следующую секунду я уже мчался к обезображенному куску металла. "Только бы успеть, только бы живой", – мысли неслись одна за другой, и, казалось, я просто слышал их со стороны. Перепрыгнув через вырванную дверцу, наконец, подобрался к искорёженному кару и заглянул внутрь.

Камил был еще в сознании и слабо стонал. В последний момент он успел прижаться к рулевой колонке, однако это не сильно ему помогло. Откинув голову парня назад, я позвал его по имени. Он оглянулся на меня и уставился невидящим взглядом.

По лицу Зуева одна за другой стекали струйки крови, бровь сильно рассечена, нижняя губа разорвана пополам.

– Камил, нужно выбираться, – как можно спокойнее проговорил я, пробираясь к парню поближе. Ноль эмоций. Снаружи что-то зашипело. Не хорошо. Придется применить убеждение снова. – Камил, у тебя ничего не болит, ты чувствуешь себя замечательно. Подними правую ногу и перекинь ближе ко мне. Отлично. Теперь левую. Твою ж мать!

Из второй ноги, которую Зуев безразлично вынул наружу, торчала раздробленная кость. Ничего, он справится, или мы оба вот-вот взлетим на воздух. Еще эта чертова голова, она буквально разваливается на части от боли. Продержаться бы несколько минут, большего не нужно.

Схватив парня за поясницу, с силой потянул его на себя, вытаскивая через пассажирское сидение. Сбоку снова что-то лязгнуло и зашипело.

– Беги, мужик, сейчас рванет, нах!.. – закричал кто-то сердобольный со стороны.

– Я возьму его за ноги, – незнакомый голос из-за спины заставил меня обернуться и изумленно застыть на мгновение. Незнакомец в рваных джинсах, с зеленой шевелюрой и с накрашенными черными глазами протянул руки вперед и кивнул, подбадривая: – Скорее, братух, потом знакомиться будем!

Вместе мы успели отойти примерно метров на семь-восемь, не больше. Камил всё это время тихо приговаривал, что у него совсем ничего не болит. Потом раздался оглушительный взрыв. Последнее, что я разглядел перед тем, как отключился – зеленое пятнышко плавно перекрашивающееся в красный.