Читать книгу Аахен – Яхрома - Никита Алексеев - Страница 72

12 марта 1987 года, рано утром, я впервые пересекал границу СССР и не был уверен, что вернусь когда-то в Москву.

Сначала – хамский пограничный досмотр, правда, в тот раз не велели вылезать из вагона с багажом и идти в здание вокзала. Потом – долгая, лязгающая замена колес под вагонами. Наконец двинулись, и я прилип к окну, чтобы видеть, как кончается СССР и начинается Польша. Граница была как положено: колючая проволока, вышки, распаханная нейтральная полоса, река Буг, а там Польша. Пришли польские пограничники, с подчеркнутым безразличием посмотрели паспорта. С той стороны Буга оказалось так же, как с восточной. Поля, перелески, утлые домишки.

Впоследствии Брест я проезжал много раз, последний – в 1993-м: с Юлей Токайе, таксой Долли и котом Чернухой мы окончательно возвращались в Россию.

В конце 80-х – начале 90-х билеты на поезд стоили намного дешевле, чем на самолет. А некоторое время железнодорожные билеты можно было купить вовсе за смешные деньги. Тогда в них не указывалась фамилия пассажира, и в каждом номере «Русской мысли» печатались объявления о продаже билетов Париж – Москва. Если не ошибаюсь, за двести франков, то есть меньше чем за пятьдесят долларов. Во всяком случае, я, при своей безденежности, однажды купил целое купе и ехал в блаженном одиночестве. Продавали билеты приезжие-«пылесосы» из Советского Союза. Как они потом возвращались обратно, не знаю. Возможно, кто-то из них не возвращался, а прочим их друзья и родные переправляли в Париж новые билеты.

Однажды, кажется в 90-м, со мной в Бресте приключилась занимательная история. Мой приятель, парижский журналист Тома Джонсон, узнав, что я собираюсь в Москву, спросил, не могу ли я прихватить с собой маленькую посылочку, которую хотят передать его русские знакомые?

Тома имел склонность ко всякой экзотической публике, дружил с «Тиграми освобождения Тамил-Илам» и с боевым крылом IRA, а заодно опекал приверженцев рождения детей в морской воде, как-то очутившихся в Париже. Мне они испортили отдых в Крыму, в Судаке. Дюжина беременных женщин и их мужей, как и я, поселились на Хуторе и тоже ходили на море в бухту Капсель. Держались они по-сектантски, пропагандировали свою водородящую веру, пару раз беременные рожали на глазах посторонних. К счастью, мне не пришлось это видеть.

Но по дружбе с Томасом я согласился передать посылочку. Ее – две здоровенные и тяжеленные спортивные сумки – приволок к поезду парень, которого сопровождала жена, кормившая младенца грудью прямо на перроне. Слава богу, сумки он втащил в купе сам.

В Бресте советский пограничник спросил, что я везу. Я ответил: два чемодана (в Москву я вез довольно много гостинцев) и две этих сумки. Он спросил, что в чемоданах и в сумках. Я рассказал про содержание чемоданов, а про сумки сообщил, что они не мои, просто знакомые попросили передать. И что в них – понятия не имею.

Пограничник велел выгружаться с багажом. Я в два захода отволок его в здание таможни. В моих чемоданах ничего предосудительного не нашли, а в сумках оказались пакеты со статьями по поводу водорождения, ксерокопии писем на сотнях страниц в ООН, Всемирную федерацию здравоохранения и еще куда-то про то же самое, а также несколько десятков журналов по карате и кун-фу. Решать, является ли криминалом или нет, собрался консилиум таможенников и пограничников. В конце концов решили: хрен с ним, пусть везет. На прощание таможенный начальник резонно посоветовал мне впредь смотреть, что везу, а то какую антисоветчину либо наркотики положат.

Таская багаж, я еле успел к отправлению поезда.