Читать книгу Пражская весна - Никита Филатов - Страница 5

Дымчатое солнце выкатилось в пространство между вершинами гор и сразу же попыталось прогнать с перевала пронзительный холод прошедшей ночи.

На этот раз джамаат[3] состоял из одиннадцати человек.

Воины ислама шли довольно плотно, в колонну по одному, на расстоянии трех – пяти метров друг от друга – и только от заместителя командира с проводником, выдвинувшихся вперед, в боевое охранение, их отделяло метров двадцать.

Все боевики, кроме командира джамаата – седобородого старика в армейской форме без знаков различия, идущего вслед за ним пулеметчика и двух снайперов, несли на себе кроме личного вооружения и боеприпасов еще по несколько выстрелов для гранатомета. Замыкали колонну, как водится, сам гранатометчик с РПГ российского производства и его помощник, вооруженный автоматом Калашникова.

Человек, наблюдавший за боевиками сверху, из-за скалы, мысленно похвалил себя за то, что и на этот раз не ошибся в расчетах: судя по темпу движения, по расстегнутой одежде и по тому, как некоторые из воинов ислама держат оружие, люди в колонне устали и рассчитывали в скором времени на привал.

В общем-то, если знать местность, а также предполагаемый маршрут колонны или каравана, то не составляет особого труда вычислить место и время отдыха… Тем более, что именно это небольшое ущелье в афганских горах на границе с Пакистаном всегда считалось почти идеальным местом для короткого привала на бесконечно опасном и долгом «великом героиновом пути» с Востока на Запад.

Ожидания полностью оправдались – седобородый командир джамаата, или эмир, как по «чеченской» привычке называл его про себя невидимый наблюдатель, остановил своих людей на небольшой площадке, возле источника с кристально чистой и вкусной водой, выбивающегося из-под валунов со времен Тамерлана.

Теперь следовало как можно тише отползти от края каменной глыбы, чтоб переместиться немного вниз. Сделать это было непросто – мелкие обломки лазурита осыпались при каждом движении и в любую секунду могли вызвать настоящий обвал. Поэтому путь на новую позицию занял у человека, следившего за колонной, почти четверть часа.

Тем временем измотанные ночным переходом боевики расположились на отдых. Кто-то закурил, кто-то начал переобуваться, кто-то прилег, подложив под голову походный мешок… К небесам потянулся дымок небольшого костра, пропитавшийся запахом куриного концентрата.

Впрочем, там, где теперь незаметно обосновался наблюдатель, притягательный запах пищи перебивало зловоние человеческих испражнений – пришлось залечь слишком близко, всего в двух шагах от отхожего места, где испокон веку справляли нужду усталые путники.

С другой стороны, всем известно, что брезгливые разведчики долго не живут. Поэтому он расположился поудобнее и приготовился ждать.

Воины ислама выходили оправиться по одному или по двое… Человек, притаившийся рядом с ними, уже успел вдоволь наслушаться натужного кряхтения и прочих звуков, сопровождающих мужское мочеиспускание, когда наконец в отхожем месте появился тот, кого он ожидал.

Заместитель командира отряда посетил отхожее место в гордом одиночестве, когда никого из подчиненных там уже не было. И это оказалось вполне естественно.

Так же естественно, как размашистый жест, которым он, прежде чем расстегнуть штаны и облегчиться, зашвырнул подальше, за камни, пустую металлическую банку из-под какого-то безалкогольного напитка. Человек, следивший за ним, чуть шевельнул головой, чтобы как можно точнее засечь место падения мусора, и опять замер, как ящерица, на своем наблюдательном пункте.

…Наконец последний из боевиков сделал свое дело и вернулся на временную стоянку отряда. А через пару минут до слуха наблюдателя донеслась негромкая команда на языке пушту, шевеление и металлический стук собираемой амуниции: джамаат выстроился в походную колонну по одному, и отправился дальше.

А еще через какое-то время, убедившись, что поблизости никого не осталось, свою позицию возле отхожего места покинул и наблюдатель. Он почти сразу нашел металлическую банку, откатившуюся немного в сторону, поднял ее, зачем-то понюхал и даже попробовал заглянуть внутрь через темное отверстие для питья, несколько раз тряхнул возле уха и только потом вскрыл коротким и острым, как бритва, ножом фирмы «НОКС». Вытащив из банки маленький, но довольно тяжелый контейнер, он удовлетворенно кивнул и перепрятал находку за пазуху, в один из многочисленных внутренних карманов маскировочного костюма так называемой «каменной расцветки».

Дело было сделано.

Теперь оставалось только подняться наверх, к оборудованному еще прошлым вечером наблюдательному пункту, где хранились рюкзак, прибор ночного видения, пищевой рацион, медикаменты, пакистанский спальный мешок и еще много полезных мелочей, делающих жизнь диверсанта не слишком невыносимой.

Нужно было немного перекусить, и как можно быстрее отправляться в обратный путь.

Покидая ущелье, разведчик вдруг понял, что почти любит эти отвесные бурые скалы, плотно стиснувшие дорогу с обеих сторон и нехотя расползающиеся в стороны только где-то там, высоко, почти за облаками… Любит здешнее серое небо и солнце, упрятанное за вершинами, грязный мох и колючки, сведенные судорогой стволы редких деревьев, любит даже ветер, беспощадный и вечный ветер горного перевала.

…Темно-зеленый уазик с опознавательными знаками Российской армии двигался в сторону Душанбе на максимальной скорости, мимо сказочно красивых, поросших алыми маками холмов. От расположения ротно-тактической группы российской армии «Нижний Пяндж» его отделяло уже больше часа пути, и водитель-контрактник с опаской поглядывал на датчик температуры – при сорока пяти градусах в тени двигатель мог закипеть в любую секунду.

Сзади, в так называемом «собачнике», глотал дорожную пыль пулеметчик, выставивший наружу ствол своего РПК. Место рядом с водителем занял старший машины – капитан из особого отдела 201-й дивизии, а на сиденье, за его спиной, положив ноги на запасное колесо, пристроился мужчина в непривычном для этих мест грязно-сером пятнистом комбинезоне.

Судя по тому, как почтительно офицер-особист общался с этим пассажиром, звезды у него на погонах были немаленькие. Водитель же точно знал только то, что человек в камуфляже сегодня под утро появился на участке Шестой пограничной заставы, как здесь говорили, «из-за речки» – с территории соседнего Афганистана. Там, где по берегам реки Пяндж всегда полно камышатника, затрудняющего обзор, а проходы в минных полях известны даже самым ленивым местным мальчишкам.

Само по себе это событие не было чем-то из ряда вон выходящим – в неделю местными пограничниками пресекалось по две-три попытки открытого вооруженного перехода или тайного проникновения на таджикскую землю караванов с наркотиками из сопредельного государства. Но вот то, что загадочному пассажиру практически сразу же, без проверок, допросов и прочих формальностей, штаб дивизии выделил в сопровождение целую, можно сказать, бронеколонну до самой столицы республики, не могло не удивить даже видавшего виды сержанта…

– Это что такое летит?

Водитель посмотрел в зеркальце и понял, что незнакомец обращается не к нему, а к старшему машины. Капитан из особого отдела проследил направление взгляда человека в камуфляже:

– А, это вон… Французский «геркулес», авиация НАТО.

– Откуда он здесь взялся?

Темный силуэт военно-транспортного самолета недавнего потенциального противника медленно перемещался на юго-восток вдоль пронзительно синего, почти безоблачного купола неба.

– Они теперь здесь транзитом летают, в Афганистан. Через аэропорт в Душанбе.

– Ох и чудны дела твои, Господи…

Обсудить изменение политической ситуации на планете офицеры не успели. Идущий впереди, на расстоянии нескольких десятков метров от уазика, бронетранспортер сопровождения вдруг подбросило вверх и опрокинуло на бок.

– Вашу мать! – Водитель резко затормозил и принял вправо, чтобы избежать столкновения с бронированной машиной, скрывшейся в густом облаке пыли.

И только после этого по барабанным перепонкам ударило грохотом взрыва.

«Надо же, засада? По всем правилам… Такого здесь, в Таджикистане, уже давненько не было, – подумал офицер особого отдела, вываливаясь наружу и передергивая затвор. – Пожалуй, со времен Гражданской войны».

Обернувшись назад, он увидел, что пассажир тоже выпрыгнул из автомобиля, перекатился подальше и лег на обочине, у дороги, рядом со спешившимся пулеметчиком, выставив перед собой вороненый ствол пистолета.

А вот водитель-контрактник замешкался. Конечно, вся защита уазика – драный брезент и тонкая железка. Раньше, говорят, выкладывали вдоль бортов бронежилеты, но потом от этого способа отказались – не закрепленные жестко стальные платины только утяжеляли машину и ухудшали обзор. Но, к примеру, мелкая сетка-рабица, установленная когда-то снаружи на лобовом стекле, так и прижилась: лучшего способа избежать поражения ручной гранатой пока еще никто не придумал…

Одним словом, для того, кто большую часть жизни проводит за баранкой, оказаться пешком в чистом поле еще страшнее. Тем более что по инструкции, в случае нападения или засады следует сразу развить максимальную скорость, чтобы как можно быстрее вскочить из-под огня. И только при получении автомобилем непоправимых, значительных повреждений всем положено спешиваться для круговой обороны.

Пока водитель раздумывал, как поступить, уазик поразила первая очередь – и одна из крупнокалиберных пуль очень больно рванула ему плечо. Контрактник толкнул ногой дверцу, спрыгнул на землю, упал и, зажимая рану ладонью, спрятался между передними колесами своей машины вместо того, чтобы, как можно быстрее убраться на безопасное расстояние.

Он даже, наверное, не успел пожалеть об ошибке: следующая очередь из крупнокалиберного пулемета прошила насквозь бензобак, причем таким образом, что взорвавшийся автомобиль вместе с лежащим под ним человеком за долю секунды превратился в сноп дыма и пламени.

Впрочем, весь бой, как и эта смерть, оказался достаточно скоротечным.

Подошедшая сзади боевая машина пехоты еще некоторое время поливала свинцом прилегающие холмы, а пехотинцы вели беспорядочный, но достаточно плотный огонь из стрелкового оружия. Постепенно все стихло настолько, что даже хлопки одиночных подствольных гранатометов больше не перекрывали крик раненых и офицерские матюги.

Капитан встал, выругался, отряхнулся и подошел к своему подопечному.

Человек в грязно-сером «каменном» камуфляже, лежал без движения за ручным пулеметом, отодвинув немного в сторону убитого солдата. Капитан перевернул его на спину и сразу же полез в карман за индивидуальным пакетом – вдоль груди пассажира, по диагонали от разбитой ключицы до печени, расплывалось темное кровавое пятно.

– Не надо, капитан, не суетись, – глаза раненого смотрели прямо в лицо склонившемуся над ним сотруднику особого отдела.

– Да вы что, я сейчас…

– Короче, слушай… – Чувствовалось, что каждое следующее слово дается лежащему на земле человеку все труднее и труднее. – Возьми контейнер и мои документы. Здесь, во внутреннем кармане. Передай срочно… Обязательно! Орден получишь… иначе… достанем…

Голос медленно затухал, так что офицеру пришлось наклоняться все ниже и ниже.

– Любой ценой… черт, не повезло…

Раненый судорожно дернул рукой, пытаясь зажать кровоточащую рану, и тогда капитан разглядел на внутренней стороне его левой ладони флотскую татуировку: синий якорь и чайку, парящую над волнами.

– Санитары! Воды, кто-нибудь… Воды, мать вашу!

* * *

– Да и мне, пожалуйста, еще минеральной воды…

– Тебе что, не понравилась сливовица? – удивленно приподнял брови Тайсон, когда официантка, приняв заказ, зацокала каблучками вниз по трапу.

– Нет, почему же… – Его собеседница, называвшая себя Аленой, приподняла двумя пальцами наполовину пустую рюмку с прозрачным, пахучим напитком. – Очень вкусно. Просто я вообще-то водку не пью.

– Ну, дело твое.

Они сидели на верхней палубе небольшого прогулочного теплохода, совершавшего очередной сорокаминутный рейс по Влтаве, мимо исторических пражских набережных. Теплоходик уже удалился от пристани возле Карлова моста на приличное расстояние, и, судя по всему, скоро должен был разворачиваться обратно перед очередным речным порогом – одним из тех, которые дали название древней столице Чехии.

Столики на верхней палубе располагались так, что туристы практически не мешали друг другу. И погода как нельзя лучше подходила для водных прогулок: солнце, ласковый ветерок, шелест волн за бортом… К тому же здесь можно было поговорить о деле, почти не опасаясь наружного наблюдения.

– Вы можете сказать, откуда информация?

Девушка пожала плечиками:

– От нашего резидента в Исламабаде. У него там есть человек, чиновник Министерства обороны.

Тайсон недоверчиво усмехнулся и покачал головой:

– С каких это пор российская военно-морская разведка занялась Пакистаном? Там же, насколько я помню, вообще никакого моря нет…

– В Чечне тоже, считай, одни горы, – парировала Алена. – И тем не менее наших морских пехотинцев туда много раз посылали.

– Резонно, – вынужден был согласиться мужчина.

По трапу снизу, из бара на корме, поднялась официантка с подносом.

Она разнесла сидящим на палубе туристам заказы – в основном пиво, кофе или сливовицу, – убрала мусор и придавила счет краем чистой пепельницы, чтобы листок бумаги не улетел за борт от очередного порыва ветра.

– Декую, – поблагодарил Тайсон официантку по-чешски и по-русски: – Спасибо!

Дождавшись, когда она опять скроется из виду, Тайсон налил собеседнице минеральной воды, сделал большой глоток светлого пива и продолжил прерванный разговор:

– Почему они хотят сделать это именно сейчас?

– Ценность любого политического скандала заключается в его своевременности.

– Так. Значит, фрегаты для Индии наши все-таки построили?

– Совершенно верно. Построили, несмотря на то, что срыв контракта осуществлялся сразу по нескольким схемам: сначала разворовали кредит через цепочки подставных фирм-посредников, потом несколько раз отправляли валюту в проблемные банки, закупали заведомо некачественное и устаревшее оборудование, сливали в прессу различную дезинформацию о нарушении технических заданий… и так далее. Ни денег, ни оперативных ресурсов для того, чтобы помешать этой сделке никто не жалел: на кону были огромные неустойки, дискредитация российского военного кораблестроения, отказ Китая, Малайзии, Таиланда от заключения договоров на эсминцы. А в конечном итоге – полное вытеснение России с перспективного рынка военно-морских вооружений в Юго-Восточной Азии и в Тихоокеанском регионе. Понятно?

– Понятно. Только тише говори, на всякий случай. Я и так слышу.

– Прошу прощения… – Девушка по имени Алена смутилась, повертела зачем-то головой и понизила голос. – Военно-морская контрразведка, в конце концов, все-таки вышла на тех, до кого нам позволили дотянуться. На самом верху… ну, почти на самом верху, понятно?

– Чего уж тут не понять!

– Материалы для возбуждения уголовного дела уже были переданы в прокуратуру, принципиальное согласие Кремля имелось, но в какой-то момент произошла утечка, и ключевую фигуру, заместителя директора «Росвоенморэкспорта», на показаниях которого должно было строиться обвинение, устранили прямо на охоте.

– Он что у вас там, просто так, без присмотра бегал?

– Нет, – вздохнула девушка и взяла в руку рюмку сливовицы. – Конечно нет! Его вместе с сопровождающими расстреляли. Среди которых, между прочим, были сам начальник особого отдела и еще один офицер из штаба флота.

– Сильно, – посочувствовал Тайсон.

– Не то слово! Потом кто-то пытался под видом уличных хулиганов напасть на индийского военно-морского атташе. Подожгли общежитие гостиничного типа, в котором жили семьи членов экипажа… Короче, в конце концов, «Табан», последний и самый современный из фрегатов, прошел все испытания, сдан заказчику и на днях отправится в поход из Санкт-Петербурга в Индию. Наш источник в пакистанском Министерстве обороны сообщил, что по пути его попытаются либо захватить, либо уничтожить.

– Известно кто? Где, когда?

Заданные вопросы напоминали популярную телевизионную игру. Только вот цена ответа была несоизмеримо выше, чем в Клубе знатоков.

– Официальной «легендой», скорее всего, будет считаться акция фанатиков-исламистов, добивающихся отделения от Индии штата Джамму и Кашмир. А на самом деле операцию проводят спецслужбы Пакистана и американцы, работающее международное оружейное лобби.

– Моя задача?

– Необходимо обеспечить абсолютно неофициальное, негласное и незаметное силовое сопровождение фрегата «Табан» до порта назначения.

– Сами не можете? Официально?

– Можем, – вполне серьезно ответила собеседница. – Можем, но не имеем права. Нельзя нам сейчас ни с кем ссориться. Ни с Вашингтоном, ни с Пекином, ни с Исламабадом… К тому же есть трудности чисто технического характера. Это раньше через Гибралтар туда и обратно наши подводные лодки бегали, когда захочется: тихо пристраивались под брюхо к какому-нибудь большому советскому танкеру или сухогрузу, так что никакая акустика, никакие гидролокаторы не могла обнаружить. Теперь все по-другому, не спрячешься… А посылать эскадру сопровождения с Балтики в Индийский океан для России слишком дорого.

Девушка выдернула из пачки очередную сигарету и щелкнула зажигалкой, умело прикрыв огонек от ветра.

– Польша вступила в НАТО, Восточной Германии просто больше не существует… А ведь еще лет двадцать назад у нас даже на атлантическом побережье были мощные военно-морские базы: в Гвинее, в Анголе, в Эфиопии. В йеменском порту Аден и на Сокотре, на островах, например, действовали очень приличные пункты материально-технического обеспечения – это, кстати сказать, прямо по маршруту фрегата. Северный флот опять же постоянно базировался на Кубе… и что теперь?

– Не знаю, – честно признался человек по прозвищу Тайсон.

Но его реплика осталась без внимания.

– После того как наш новый президент за просто так ликвидировал базу Камрань во Вьетнаме и кубинскую радиолокационную станцию, остались у российского флота только порт Тартус в Сирии, да город-герой Севастополь на Украине!

Очевидно, для девушки тема была очень болезненной – Алена в сердцах подхватила со столика рюмку сливовицы, махом опрокинула ее в себя, крякнула и затянулась сигаретой:

– Все просрали, сволочи…

Тайсон молча кивнул головой: в проблемах военно-морского флота он не разбирался, но представлял, что с сухопутными войсками у России тоже дела обстоят не лучшим образом. Нас уже попросили отовсюду, откуда только можно. Скоро, видимо, придется сворачивать базы в Грузии и в Азербайджане, потом придет очередь Приднестровья, Киргизии, Казахстана…

Возможно, конечно, что там, наверху, виднее. И что российский Генеральный штаб выстраивает таким образом стратегическую оборонительную дугу, исходя из геополитической ситуации и новой военной доктрины… однако с точки зрения Тайсона все это больше походило на простое предательство национальных интересов и сдачу позиций.

– Ваши люди готовы?

Прежде чем ответить Тайсон подозвал вышедшую на верхнюю палубу официантку, чтобы заплатить по счету, – экскурсия по реке Влтаве заканчивалась, прогулочный теплоход сбавил ход до самого малого и медленно правым бортом приближался к набережной.

– Смотря к чему.

– Сможете отобрать несколько человек для первого задания?

– Что за работа?

– Индийский фрегат «Табан» по пути из Санкт-Петербурга должен будет посетить с официальным визитом Испанию. Там даже подписано какое-то межправительственное соглашение на эту тему… Порт захода еще точно не определен, но, скорее всего, это будет или Сантандер, или Бильбао. Так вот, во время стоянки фрегата, он будет арестован испанскими властями.

– Не понял, – искренне удивился Тайсон.

– Помните, как французы пытались конфисковать наш парусник «Мир» и военные самолеты на авиасалоне в Ле Бурже? Якобы за долги правительства России перед какой-то частной фирмой?

– Ну, смутно припоминаю.

– В отношении фрегата будет задействована точно такая же схема. Уже есть негласная договоренность с одним продажным испанским судьей о наложении ареста на государственное имущество по иску одной из местных компаний, с которой якобы когда-то за что-то индийцы не рассчитались. Разумеется, об этом пока никто не знает. Или не хочет знать…

– Отменить визит невозможно?

– Никак, – покачала головой Алена.

Тем временем теплоход мягко ткнулся в причальную стенку, и пассажиры на верхней палубе начали подниматься из-за столиков.

– Пресса?

– Вряд ли поможет в такой ситуации… В общем, вам предстоит для начала любой ценой предотвратить международный скандал вокруг фрегата и не позволить задержать его в Испании.

– Всего-навсего?

– Состав первой группы и способ, которым вы это сделаете, нас не интересуют. Важен только результат…

Спустившись вниз по трапу, человек по прозвищу Тайсон и девушка, представившаяся Аленой, сразу же оказались в небольшой, но плотной толпе, покидающей борт прогулочного теплохода. Среди туристов вполне могли оказаться соотечественники или просто излишне любознательные люди с хорошим слухом, поэтому разговор на какое-то время пришлось прервать.

Только почувствовав под ногами земную твердь и оказавшись на некотором удалении от посторонних ушей, Тайсон задал вопрос:

– Транспорт, деньги, документы прикрытия?

При этом он слегка наклонился к спутнице и обнял ее за талию, что со стороны выглядело вполне естественно.

– Определитесь, что конкретно вам понадобится. – Девушка, разумеется, исключительно из соображений оперативной необходимости не стала изображать недотрогу и даже теснее прижалась к идущему рядом мужчине.

– Информация, которую удалось собрать по объекту, его фотографии, адреса некоторых конспиративных квартир в Испании и способы связи с нашими людьми из группы обеспечения – все это лежит в туристическом справочнике «Афиша» на русском языке, который я вам передала. Потом сами посмотрите… кстати, сам путеводитель тоже рекомендую почитать.

– Зачем?

– Для общего развития. Узнаете много интересного о Праге.

– Оружие, снаряжение?

– Это тоже не ваша забота. Все, что потребуете, будет доставлено в течение суток туда, куда надо.

– Кто отвечает за обратную дорогу?

– Центр подготовил несколько вариантов возвращения первой группы на базу в Чехии. Посмотрите, если они вас почему-то не устраивают – можете дать свои предложения.

– Хорошо, – кивнул Тайсон, выпуская свою спутницу из объятий. – Когда планируется следующая встреча?

– Вы что, дальше меня не проводите? – ответила девушка вопросом на вопрос.

– Для конспирации?

– Для приличия! К тому же мы еще не закончили разговор.

– Ладно, не сердитесь. Я пошутил…

Поднимаясь от пристани к Карлову мосту, они оказались как раз напротив памятника несчастному рыцарю Брунсвику, долгие годы считавшемуся едва ли не единственным предметом поэтических и женских грез Марины Цветаевой. Так же, как и во времена великой русской поэтессы, возле ног рыцаря смирно пристроился его ручной лев.

– Между прочим, существует легенда, согласно которой меч Брунсвика спрятан в одной из опор Карлова моста. А если на Чехию нападут враги, с которыми не будет сил справиться, меч сам выпрыгнет из-под воды – прямо в руку этой статуе. И тогда…

– Прекрасно! Только у него уже есть меч – видишь?

Собеседница Тайсона еще раз внимательно, снизу вверх, осмотрела фигуру на постаменте, после чего была вынуждена признать:

– Вижу. Ерунда получается. Вроде истории про две кепки на памятнике Ленину – одна на голове, вторая в руке.

– Вот именно! И вообще почему тогда он чехам во Вторую мировую войну не помог?

Через минуту оказавшись в бурлящем потоке туристов на Малой Стране, Тайсон и его спутница пошли в направлении Пражского Града.

– Знаете, господин Тайсон, я читала по поводу Второй мировой войны… У чехов и словаков в середине тридцатых годов была одна из лучших армий Европы – немногочисленная, но отлично вооруженная и оснащенная по последнему слову техники. После Мюнхенского предательства они приготовились к обороне, но Гитлер был хоть и сволочь, но далеко не дурак… Особенности чешского национального характера он знал великолепно, поэтому выдвинул ультиматум: если через трое суток вооруженные силы не капитулируют, то самолеты люфтваффе получат приказ атаковать не пограничные укрепления и военные объекты, а столицу республики. И просто сотрут тяжелыми бомбами красавицу Злату Прагу с лица земли.

– А чехи что?

– Ну, они подумали двое из трех выделенных суток – а потом все-таки сдались на милость победителей.

– Блин, тоже мне вояки! – Очевидно, спутник Алены произнес это с таким выражением лица, что улыбчивый азиат, двигавшийся им навстречу, не раздумывая перескочил на противоположную сторону Мостецкой улицы.

– Перед войной здесь жило слишком много немцев… К тому же в первые годы оккупации особых репрессий против местного населения не было – за исключением чешских евреев, которых сначала свезли в гетто и концлагеря, а потом истребили почти поголовно. Говорят, при первом протекторе Богемии и Моравии, бароне фон Нейрате, в Сопротивлении участвовал даже председатель марионеточного правительства… – Девушка задержалась напротив витрины какого-то магазинчика с сувенирными кружками и, выскользнув на мгновение из-под руки Тайсона, поправила прическу перед своим отражением. – Вроде, за нами чисто?

– По-моему, тоже. Во всяком случае, я пока никого не заметил… и что дальше?

– Вскоре на должность барона фон Нейрата, бывшего университетского профессора, назначили главу СС Рейнхарда Гейдриха – любимца фюрера, эдакого истинного молодого арийца. Тот сразу так рьяно взялся за наведение порядка на территории протектората, что почти сразу же заработал прозвище «пражского палача».

В принципе Алена почти дословно цитировала популярный путеводитель, но ее спутник об этом не знал и слушал с интересом.

– В сорок втором году из Англии, где в то время находилось законное чехословацкое правительство, были засланы сразу две группы специально обученных парашютистов – с заданием ликвидировать гитлеровского протектора. При этом с точки зрения огневой и тактической подготовки диверсантов, а также уровня обеспечения самой спецоперации, к ее организаторам следовало предъявить очень серьезные претензии. Например, Гейдрих тогда чувствовал себя в Праге настолько уверенно и по-хозяйски, что перемещался по городу без охраны, на открытом легковом автомобиле с шофером. Место для засады было выбрано довольно грамотно, но гранаты, брошенные в машину, его только ранили, а шофера убили. После этого Гейдрих еще смог ввязаться в перестрелку с диверсантами и даже вынудил их отступить…

Тайсон коротко и нецензурно выругался, но девушка только покачала головой:

– В конце концов, покушение, можно сказать, удалось – Гейдриха все-таки смертельно ранили, и через два дня он умер в госпитале. Вот после этого в Чехии и начались массовые репрессии. Сначала для устрашения была стерта с лица земли целая деревня Лидице, убиты все ее жители, включая детей и женщин. После этого нацисты пообещали расстрелять каждого десятого чеха, если диверсанты не будут найдены. На следующий же день, кстати, на Вацлавской площади в Праге собралось примерно двести тысяч местных немцев, чтобы заверить фюрера в своей преданности и в том, что уж они-то как раз не имеют ничего общего с врагами рейха.

– Парашютистов поймали?

– Да. Один из них, схваченный почти сразу после покушения, выдал своих товарищей. Руководившие операцией англичане не смогли обеспечить их своевременную эвакуацию из Праги, и остатки обеих диверсионных групп, семь человек, были окружены в православной церкви Святых Кирилла и Мефодия. Я специально ходила в тот храм – там музей сейчас, а на стене остались следы от очередей из крупнокалиберного пулемета.

– Неужели никто из чехов больше не сдался?

– Напрасно вы так! Сначала парашютисты отстреливались несколько часов. Потом немцы подогнали к церкви специальные машины и начали травить их слезоточивым газом, потом попытались затопить подвалы канализационной водой… в общем, когда у всех семерых почти закончились патроны, они уничтожили личные документы, радиостанцию, шифры и покончили жизнь самоубийством. Фашисты живыми в плен никого не взяли.

…Со смотровой площадки Пражского Града открывается великолепный вид на бескрайнее море красных черепичных крыш, на холмы, покрытые густой зеленью, на бесчисленные шпили, купола и башни.

– Смотри-ка, молодцы… настоящий спецназ! Начальство их, как обычно, подставило, но ребята все равно держались до последнего. – Тайсон и его спутница с трудом выбрали место, свободное от туристов, желающих полюбоваться раскинувшейся внизу перспективой. – А я-то думал, что из чехов кто угодно может веревки вить… как наши, например, тридцать пять лет назад.

Человек по прозвищу Тайсон опять слегка приобнял девушку, и они направились дальше, в сторону собора Святого Витта:

– Я в военном училище курсантом был, и к нам на День Победы ветеранов привозили. И один отставной подполковник из ВДВ рассказывал, как они в августе тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года чехам социализм с человеческим лицом показывали. Высадились с самолетов как-то поздним вечером и за неделю, вместе с восточными немцами, венграми, поляками и болгарами, выполнили, понимаешь ли, интернациональный долг – раздавили танками «пражскую весну»! Так вот ветеран этот все возмущался, что пострелять почти не пришлось. Только возле Дома радио в Праге толпа студентов сопротивление оказала, да еще в нескольких местах по всей стране были мелкие «политические провокации». Армия чехословацкая осталась в казармах, народ тоже на баррикады не вышел с оружием – одни плакаты кругом висели: «Боялись Запада – напали с Востока», «Оккупанты, горжусь вами! Гитлер», или чаще всего: «Почему?» и «За что?»… Очень он за такое поведение чехов не уважал.

Спутница немного высвободилась из-под руки Тайсона и пожала плечами:

– Не знаю… не знаю, наверное, с точки зрения какого-нибудь вояки-десантника это и было неправильно. Но, по-моему, чехи и словаки тогда просто решили не связываться с дураками. Помню, тоже тут в прошлый приезд разговаривала с одним местным мужчиной, водителем автобуса. У него жена из России, бывшая проститутка. «Ну и что? – говорит он мне. – Да, она так работала… работа была такая. Теперь не работает».

Человек по прозвищу Тайсон хмыкнул и покачал головой:

– Миролюбивый народ. Покладистый.

– Да, чехов трудно вывести из себя. Но если рассердить их по-настоящему… Знаете, что такое дефенестрация?

Слово напомнило Тайсону о каком-то хроническом заболевании, вроде расстройства желудка, но на всякий случай он отрицательно покачал головой – и оказался прав.

– Это, на самом деле, такой специфический местный обычай, заключающийся в выкидывании чиновников из окон. Видите здание там, впереди? Это Старый королевский дворец. В тысяча шестьсот девятнадцатом году, во время второй дефенестрации, пражане выбросили отсюда на улицу имперских советников, присланных Габсбургами. С этого, собственно, и началась тогда Тридцатилетняя война между католиками и протестантами.

– Высоко. – Тайсон на глаз прикинул расстояние, которое пролетели представители власти до каменной мостовой. – А кого чехи выкинули в первый раз?

– Это было на двести лет раньше второй дефенестрации. Тогда, после сожжения на костре первого ректора Пражского университета, проповедника Яна Гуса, почти все городское начальство вылетело из окон Староместской ратуши.

– Народная демократия в действии, – нехорошо улыбнулся огромный мужчина по прозвищу Тайсон. – А вы очень много знаете про Чехию и про чехов… откуда?

Алена не ответила – как раз в это момент с ней и спутником поравнялась очередная туристическая группа. Разноязыкий гомон, заполнивший внутренние дворы Града, на некоторое время перекрыла родная русская речь:

– Кстати, именно здесь, при дворе императора Рудольфа Второго, сделал свои открытия выдающийся астроном и астролог датчанин Тихо Браге – создатель звездного каталога, первооткрыватель и исследователь множества комет. А его ученик Иоганн Кеплер, всю жизнь проработавший в императорской обсерватории, вывел три основных закона небесной механики и даже изобрел принципиально новую конструкцию телескопа. Сам же император Рудольф Второй, доверчивый мистик, покровитель алхимиков и художников, за период своего правления опустошил государственную казну настолько, что, в конце концов, под давлением родственников вынужден был…

Экскурсовод говорил на ходу, торопясь как можно быстрее доставить своих подопечных к Златой улочке, где завершался туристический маршрут. Поэтому окончания грустной истории про несчастного императора Тайсон так и не услышал. Зато начитанная спутница сообщила ему кое-что не менее интересное:

– Между прочим, при дворе Рудольфа Второго провел больше трех лет знаменитый Джон Ди – очень бедный, но очень гордый английский дворянин. У себя на родине он прославился как весьма проницательный астролог и толковый навигатор, снабжавший приборами собственного изготовления и морскими картами королевских пиратов сэра Френсиса Дрейка. Но на самом деле Джон Ди зарабатывал на жизнь тем, что ловил испанских шпионов. Затем, в качестве агента секретной службы Ее Величества, он вместе с неким Эдвардом Келли, фальшивомонетчиком, руководил здесь английской резидентурой… и, кстати, свои шифрованные депеши королеве Елизавете подписывал цифрами «007».