Читать книгу Золото Каддафи - Никита Филатов - Страница 3

Плакса вынул огурец и застрелился…

Ничего тревожного или даже опасного в этом не было, поэтому Иванов просто перевернулся на другой бок и поправил подушку.

В последнее время ему часто снились какие-то глупые странности – что-то вроде однообразного и надоедливого мультипликационного сериала, в котором карикатурные персонажи без конца плоско шутят, противно смеются и непристойно ведут себя с окружающими.

А вот море во сне он не видел уже довольно давно, и это казалось немного обидным, потому что Михаил Анатольевич очень любил, когда снится море.

Он вообще любил море…

Просыпаться было по-прежнему лень.

Тем не менее Михаил Анатольевич вытянул руку из-под одеяла и поднес к глазам запястье. Разобрать в темноте, который час, так и не удалось.

Черт бы подрал эти дорогие хронометры! То ли дело – простые, штампованные, электронные Casio с пластиковым ремешком, которые молодой лейтенант Михаил Иванов приобрел когда-то давным-давно в магазине «Альбатрос» за чеки, полученные после первой кубинской командировки. Часы верой и правдой служили ему много лет – и еще столько бы прослужили, но…

Теперь такую дешевку носить вроде как неприлично.

Не поймут.

Да и сам будешь чувствовать себя, скажем… не на уровне.

Потому что ощущение собственного достатка приходит постепенно.

Сначала, оказавшись по каким-то делам за границей, ты перестаешь метаться по незнакомому городу в поисках «Макдональдса», чтобы справить нужду, – и как-то так просто, без сожаления, вытаскиваешь из кармана мелкую валютную монету, чтобы оставить ее в ближайшем платном туалете. Потом, в душевой спортивного клуба, ты вдруг перестаешь использовать пусть и не слишком хороший, зато совершенно бесплатный шампунь, включенный в стоимость годового абонемента. И приносишь с собой из дома собственный – тот, к которому ты привык и который тебе нравится. Еще через некоторое время отказываешься покупать обувь дешевле двухсот евро за пару, а билеты на поезд заказываешь исключительно в вагон «повышенной комфортности»…

С того момента, как подполковник Иванов, по определенным и личным причинам, покинул ряды российских боевых пловцов, прошло, в общем, не так уж много времени. Зато и пожить на скудную офицерскую пенсию ему почти не довелось – к некоторому удивлению Михаила Анатольевича, репутация, знания, опыт и профессиональная подготовка такого специалиста, как он, оказались востребованы почти сразу.

Очень серьезные люди сделали бывшему подполковнику очень серьезное предложение.

Он это предложение принял.

А за качественную работу в его новом бизнесе людям платили приличные деньги. Очень приличные. Даже по западным меркам. И даже по меркам законной супруги, ее мамаши и многочисленных родственников со стороны жены…

Недавно Михаилу Анатольевичу исполнилось пятьдесят, однако выглядел он намного моложе – про таких в милицейских ориентировках обычно указывают: «мужчина, на вид сорок-сорок пять лет, выше среднего роста, телосложение спортивное…»

И далее: «…тип лица славянский, волосы темно-русые, стрижка короткая».

Особых примет нет. Вредных привычек – тоже.

Впрочем, никогда и ни в каком розыске органов внутренних дел гражданин Иванов не числился, поэтому предстоящее прохождение паспортного контроля не вызывало у него ни малейшего беспокойства.

…Кажется, Михаилу Анатольевичу все-таки удалось еще немного подремать, потому что второй раз, теперь уже окончательно, он проснулся, когда поезд тихо стоял у какого-то железнодорожного полустанка. За окном, через узкую полосу между столиком и опущенной шторкой, можно было разглядеть только мокрый асфальт с растекающимся по нему пятном света.

Спустя пару минут в противоположном конце вагона хлопнула дверь и послышались голоса – сначала мужской, потом женский, принадлежавший, наверное, проводнице. Прежде чем двинуться по вагону, мужчина спросил что-то, проводница ответила – и рассмеялась…

В отличие от купейных или плацкартных вагонов, пассажиров в вагоне «СВ» почти не было – состоятельные господа предпочитали добираться из Петербурга до Вильнюса на самолете или на собственных автомобилях, а для российских туристов попроще такая поездка считалась бы непозволительной роскошью. Поэтому очень скоро и голоса, и шаги стали слышаться совсем рядом.

Наконец, из коридора довольно настойчиво постучали:

– Пограничный контроль!

Михаил Анатольевич приподнялся, повернул механическую защелку – и дверь, будто сама собой, сразу отъехала в сторону:

– Доброй ночи, пожалуйста, документы.

Слегка поморщившись от светового потока, ворвавшегося из коридора в купе, Иванов протянул пограничнику паспорт:

– Вот, прошу.

– Цель поездки?

– Деловая.

Лейтенант-пограничник зачем-то внимательно осмотрел постель Иванова, после чего перевел взгляд на пустую соседнюю полку, заправленную покрывалом:

– От самого Питера один едете?

– Один.

– Повезло.

– Да, наверное, – пожал плечами Иванов…

Профессионально поставленное наружное наблюдение вычислить невозможно. Его можно только почувствовать. Поэтому по прибытии в столицу независимой Литвы Михаил Анатольевич не стал играть в шпионов и прямо с вокзала отправился по знакомому адресу.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте… – ответило переговорное устройство.

Офис международного кадрового агентства «Transoceanic Crewing and Supply» располагался на первом этаже, буквально в нескольких минутах ходьбы от заброшенного стадиона «Жальгирис», который когда-то был символом одноименного спортивного клуба.

– Я пришел по объявлению в газете.

Некоторое время посетителя изучали через глазок видеокамеры. Потом раздался негромкий щелчок отпираемого замка, и Михаил Анатольевич перехватил поудобнее сумку с вещами…

Помещение, в котором он оказался, больше всего напоминало туристическую контору средней руки. Два стола, стулья, шкаф для одежды, компьютеры, электрический вентилятор… Стеллажи, все пространство которых заполнено толстыми папками-скоросшивателями с надписями на корешках: «Юго-Восточная Азия», «Африка», «Атлантические перевозки», «Пассажирские линии», «Аден», «Европа», «Залив»… Географическая карта мира, календарь судоходной компании и плакаты с рекламой каких-то заморских отелей.

– Привет. Присаживайся, – предложил Иванову мужчина, отдаленно напоминавший артиста Олега Янковского в самых последних ролях. По-русски он говорил с едва заметным, очаровательным прибалтийским акцентом, который в прошедшие времена заставлял трепетать сердца неискушенных советских студенток:

– Кофе хочешь?

– Давайте.

Хозяин офиса вышел из-за стола и включил кофеварку:

– Как добрался?

– Нормально.

– Ну, тогда хорошо. – Собеседник посчитал формальности законченными и вернулся на свое место. Из кармана пиджака, висевшего на спинке стула, он вытянул связку ключей. Открыл сейф, наподобие тех, что бывают в дешевых гостиничных номерах, и положил перед Михаилом Анатольевичем пухлый почтовый конверт: – Получите, распишитесь…

– Что на этот раз?

– Обычное дело. Короткий рейс в Шанхай из Порт-Судана. Обратно самолетом.

Конверт не был заклеен. Извлекая из него содержимое, Иванов поинтересовался:

– Опять танкер?

– Нет, сухогруз. «Профессор Пименов».

– Надо же… – удивился Михаил Анатольевич. Раньше ему приходилось сопровождать, в основном, нефтеналивные суда, излюбленную мишень сомалийских пиратов. – Что везем?

– В основном, хлопок. Шерсть, кожа… – Хозяин опять встал из-за стола, чтобы налить гостю кофе. – Сахар? Сливки?

– Не надо. Спасибо. – Михаил Анатольевич аккуратно взял в руки массивную кружку с логотипом агентства. – Какой флаг?

– Флаг либерийский, команда смешанная, – ответил хозяин офиса и, опережая дальнейшие вопросы, добавил: – Дедвейт около тридцати тысяч тонн, построен, по-моему, в середине восьмидесятых… Экипаж – двадцать два человека, включая тебя и твоих людей.

– А кто со мной?

– Посмотри, все написано.

Иванов поставил кружку с кофе на край стола, после чего пододвинул к себе документы. Удовлетворенно кивнул, обнаружив в судовой роли фамилии старых знакомых, и уточнил:

– Оружие?

– На месте получите.

– Только чтоб не вышло, как в прошлый раз, – попросил Иванов.

– А что такое? – приподнял брови его собеседник. – В чем дело?

– «Калаши» у вашего человека оказались китайские, дерьмо полное. Один ржавый, второй перекошенный, в магазинах пружины пришлось заменять.

– Примем к сведению, – пообещал представитель агентства.

– Ну, и еще тогда… – решил воспользоваться случаем Иванов. – Закажите нам ящик гранат.

– Для чего?

– Рыбу глушить, – улыбнулся Михаил Анатольевич.

– Ладно, попробуем.

Пока собеседник делал какие-то пометки в своем блокноте, Иванов приступил к обстоятельному изучению содержимого конверта. Проверил билеты – прямого рейса в Хартум, разумеется, не было, и лететь до суданской столицы ему предстояло с двумя пересадками. Пересчитал аванс в евро и в долларах – да, должно быть достаточно, даже с учетом обратной дороги и прочих возможных расходов. Фотография, имя и прочие персональные данные Михаила Анатольевича в паспорте моряка соответствовали действительности. Только вот сам документ…

– Почему паспорт литовский?

– Чтобы не было лишних проблем. Сам ведь знаешь, что после «Московского университета»…

– Понятно, – кивнул Иванов и потянулся за кружкой.

Средства массовой информации в свое время много рассказывали и писали о том, как большой противолодочный корабль российского ВМФ «Маршал Шапошников» освободил от сомалийских пиратов судно «Московский университет», перевозившее почти девяносто тысяч тонн нефти.

Штурм танкера проводился специально обученной группой морских пехотинцев, и после короткой перестрелки пираты были нейтрализованы, причем в ходе боевой операции не пострадал никто из членов экипажа. Один пират был убит, остальные задержаны. В качестве трофеев российской стороне досталось несколько единиц стрелкового оружия, крупнокалиберный пулемет, гранатометы и приспособления для проникновения на судно.

Следственным комитетом в России немедленно было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного частью 3 статьи 227 Уголовного кодекса – «пиратство, совершенное с применением насилия и оружия организованной группой», а на борту освобожденного танкера тут же начали суетиться военные следователи. По сообщениям официальных лиц, «были приняты меры к доставлению задержанных пиратов в Москву для проведения с ними следственных действий и привлечения их к уголовной ответственности в рамках действующего уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации и норм международного права».

А потом началось непонятное.

Неожиданно средствам массовой информации объявили, что морское международное законодательство вроде бы не позволяет привлечь сомалийских пиратов к ответственности.

«К сожалению, в настоящее время юридических правил судебного преследования пиратов, действующих в районе Сомали, не существует, и таким образом они не попадают под юрисдикцию какого-либо государства и международного права», – было заявлено журналистам. Поэтому всех задержанных якобы просто сгрузили в их же пиратскую лодку и… отпустили. А через час идущая полным ходом лодка пропала с экранов радаров.

– Мы, конечно, будем разбираться с пиратами по всей строгости военно-морских законов. Но в конечном счёте нам нужно выйти на новую правовую основу для того, чтобы всё человечество дало на эту угрозу, причём абсолютно реальную, вполне качественный ответ. Может быть, нужно вернуться к идее создания международного суда и других юридических инструментов, – глубокомысленно заметил перед телекамерами российский президент на встрече со своим министром обороны.

И добавил зачем-то:

– До тех пор пока этого не будет, нам придётся поступать так, как поступали наши предки, когда встречали пиратов, – сами понимаете как. Нужно делать именно таким образом…

Поначалу последняя фраза главы родного государства вызвала у моряков, журналистов, юристов и просто людей, которые еще не разучились думать, отчаянное недоумение, переходящее в ступор. Тем более что уже через несколько дней представители сомалийских пиратских формирований заявили о преднамеренной расправе над своими соратниками. По сообщению информационного агентства «Сомалилендпресс», задержанные пираты были подвергнуты пыткам и казнены уже после того, как сдались российским военным морякам.

«Русские никогда не выпускали молодых людей, вместо этого они расстреляли их в упор, а затем погрузили их безжизненные тела обратно в лодку, – клеветнически заявляли на весь мир враждебные голоса.

Наши люди никогда не вредили заложникам… Мы осуждаем действия русских. Они руководствовались расизмом, руководствовались ненавистью к чернокожим. Это лицо новой России. В будущем, если мы захватим русских, они встретят ту же участь, что и они осуществляют…»

Пришлось срочно и спешно оправдываться.

– Расстрел пиратов – это чушь! – заявил многочисленным корреспондентам капитан освобожденного танкера. И, разумеется, подтвердил, что сам видел, как после короткого допроса всех живых пиратов посадили на лодку, которая оставалась пришвартованной к борту «Московского университета». У сомалийцев, по его словам, отобрали оружие, абордажное снаряжение и навигационное оборудование, зато щедро снабдили запасами пресной воды и радиомаяком.

– Они вовсе и не хотели добираться до берега Сомали, – уверял капитан, – им надо было лишь проплыть несколько миль до судна-матки, с которого пираты вышли на «охоту» за танкером. Однако через час сигнал радиопередатчика исчез…

– Если сомалийские пираты, захватившие «Московский университет», в итоге погибли в море, то отнюдь не по вине российских моряков или спецназовцев, освобождавших судно, – вслед за ним, с полным знанием дела успокоил общественность вице-премьер с простой русской фамилией. – Их главари уверяют, что без средств навигации люди в открытом океане погибнут. Но это не так. Пираты показали нам на горизонте судно и сказали, что это их «судно-матка». Ну и все. Гуд бай, то есть «до свидания»… Что касается пиратов, их при нынешнем положении дел все равно пришлось бы отпускать – только потратив предварительно немалые деньги на то, чтобы их кормить, поить и судить.

В общем, после таких заявлений, казалось бы, ничего другого и не оставалось, кроме как в очередной раз похлопать российским руководителям и умилиться их похвальной заботой об экономии бюджетных средств. Хотя, конечно, не все и не сразу поверили в то, что военные моряки даже не заинтересовались мифическим «пиратским судном-маткой», которое все это время якобы крутилось неподалеку, – и не направили на него, как положено, досмотровую группу. Да и по поводу оставления посреди океана людей, среди которых были раненые, нуждавшиеся в медицинской помощи…

Некоторые злопыхатели все произошедшее называли даже внесудебной расправой.

Как бы то ни было, отношение к русским заложникам-морякам, находившимся у сомалийских пиратов, с тех пор изменилось не в лучшую сторону…

– Послушай, – спохватился вдруг хозяин офиса. – По поводу этого танкера «Московский университет»… Ты ведь и сам, кажется, участвовал в его освобождении?

– Было такое, – кивнул Иванов без особой охоты.

– Ну, и что же там все-таки произошло? В самом деле? Расскажи! Сомалийцев и вправду никто не расстреливал?

– Нет. Их никто не расстреливал.

– Говорят, что ваши ребята пиратов действительно в лодку посадили. А потом к ним кормой повернулись – и двигатель дали на полный ход, чтобы лодку струей от винтов опрокинуло.

– Без комментариев… – И Михаил Анатольевич Иванов, подполковник запаса, бывший русский морской пехотинец, посмотрел прямо в глаза собеседнику так, что тот сразу же догадался: больше никаких вопросов задавать не следует.