Читать книгу Цена огня. Том 1. Рыцарь Огненной кавалерии - Никита Киров - Страница 10

Люди Губерта развели костёр внутри, недалеко от входа. Здесь начинается один из тоннелей к Вратам, пусть и не самый удобный. Вот только возле него сидит толстый разбойник, которого тяжело сдвинуть, да и обидно будет, если Эйнар застрянет и его вытащат за ноги. Надо ждать, есть ещё три прохода.

Бандиты разложили вокруг костра несколько брёвен и больших камней. Сидения укрыли попонами и одеялами, кроме одного бревна, самого сучковатого. Не иначе как для дорогих гостей.

– Милорд Людвиг, выглядите замечательно, – протянул Губерт. – Конечно, синяки не шрамы и не так красят мужчину, но ещё успеете обзавестись парочкой. Теперь, когда ваша знаменитая непобедимая конница проиграла, многие соседи захотят кусочек Эндлерейна.

Людвиг не ответил.

– Ну ничего, навоюете себе славу, а если что, то уже научились сбегать.

Жаба оглядел людей, ожидая подхалимских смешков.

– Позвольте представить, – он тронул за плечо стоявшего рядом подростка. – Мой сын, Джереон.

Паренёк пожал им руки. Высокий стройный юнец на толстого коротконогого отца походил мало.

– Джереон обучается фехтованию и очень успешно. Я буду признателен, если покажите ему пару приёмов. В Ривердасте говорили, что вы учились у мастера Рейма?

– Да, это так.

– Правда? – удивился сын Губерта. – У самого мастера Рейма? Я слышал…

– Хватит мямлить! – прикрикнул Губерт, хотя Джереон говорил отчётливо, только тихо. Паренёк тут же опустил глаза. – И на людей смотри, когда говоришь! Скажу одну вещь. На самом деле всё это фехтование ерунда. В бою эти трюки помогают мало. Вот что с того, что милорд Людвиг учился у великого мастера и побеждал на турнирах, а потом оказался среди дезертиров? Помогли ему эти приёмчики? На войне надо рубить быстро и насмерть, а не танцевать вокруг противника, как девка.

Жаба сделал пару солидных глотков из кубка. Похоже, скоро он станет ещё красноречивее.

– А это мои люди. Капитан Харберг.

Капитан, который носил на поясе топор Эйнара с таким видом, будто это его собственный, энергично потряс руку Людвига. Даже в слабом свете костра заметно, как парень сжал губы от боли в плече, а капитан довольно ухмыльнулся.

– Что такое, милорд Людвиг? – Губерт дёрнул горлом, будто собирался квакнуть. – Вам неприятно касаться человека, который ниже вас по происхождению?

– Что вы, мы негордые, – Эйнар вылез вперёд и так сжал кисть капитану, что у того хрустнули пальцы. А нечего было забирать топор. И издеваться над другими.

– А это Удо, мы зовём его сэр Говорун, – Жаба показал на здоровяка в пластинчатом доспехе.

Сэр Говорун намёк понял и руку Людвигу пожал намного аккуратнее. Эйнар присмотрелся к остальным так называемым рыцарям. По сравнению с ними он выглядит ещё прилично. По крайней мере, в его присутствии у людей редко возникало желание проверить кошелёк. Главное – сидеть к ним целой стороной лица.

Как и ожидалось, самое неудобное бревно досталось им. На лучшее место сели Губерт и его сын, затем расселились капитан и остальные бандиты, и только потом Эйнар и Людвиг. Должно быть, это очередное оскорбление, но островитянин не подал вида.

Рыцари налегали на вино из бурдюков. Кто-то жарил на углях мясо из подстреленной дичи, жир капал вниз и шипел. Перед глазами встала утренняя картина с казнённым человеком. Эйнара замутило, Людвиг тяжело сглотнул. Остальные разбойники, которые рыцарями не звались, караулили входы или охраняли пленников, загнанных в самый дальний тёмный зал. Лишь бы на ночь не отправится к ним, в том месте нет прохода.

Жаба получил самый большой ломоть мяса и тут же приступил к трапезе, пачкая жиром подбородок и щёки. Следующую порцию поднесли сыну Губерта, далее капитану и остальным бандитам, и только потом Эйнару подали кость, пережаренную почти до чёрной сажи. Есть расхотелось совсем.

– Вам не нравится наша еда? – спросил Губерт, вытирая заляпанные пальцы об волосы. – У нас только такая, простая. Наверное, не слишком привычная для вашего благородного живота.

– Нет, милорд, – ответил Людвиг. – Мне не здоровится.

– А что сэр Альба? Тоже брезгливый? Тогда выпейте вина. Я произнесу тост.

Разбойник подал Эйнару походный кубок с дешёвым вином, от которого пахнуло уксусом. Пробовать не хочется, но остальные пили такое же.

– За наших союзников! За короля Отто, правителя могущественного Ангварена, и за победу его оружия! – воскликнул Жаба и в два глотка осушил кубок.

– Не пей, – шепнул Людвиг и ткнул локтем. Эйнар чуть всё не разлил.

– Великая победа. Говорят, что красные плащи убегали, едва не выпрыгивая из штанов. А вы так и не выпили?

– Я не могу пить за победу врагов, – сказал островитянин.

– Как хотите, – Губерт выпучил глаза ещё больше. – Когда я был в Ривердасте, то выказал всё возможное уважение вашему отцу и всем остальным. Жаль только, что в ответ у вас не принято выказывать уважение к гостям. Раз уж вы наелись, то поговорим о делах. Хотел дотерпеть до замка, но лучше не терять время.

Он сделал пару глотков и звучно рыгнул. Звук отразился от стен пещеры и Губерт гордо приосанился. Лорд выжидал торжественную паузу, будто для кого-то тайна, что он сейчас проквакает.

– Сэры, с этого часа вы мои пленники. Вы будете находиться в моём замке, покуда ваши родственники не уплатят выкуп. Вам ясно?

– Да, милорд, – ответил Людвиг.

Жаба прижал кубок к груди, будто это самая дорогая вещь на свете. Он улыбнулся, показывая свои кривые зубы, а в глазах стоял такой жадный блеск, что можно освещать пещеру без костра. Лучшего образа для слова алчность не придумать.

– Сэр, как вас там? – взгляд лорда перевалил на Эйнара. – Да плевать. Дай-ка на минуту.

Капитан передал лорду старинный штурмовой топор. Чёрная рукоять и лезвие уже измазано в жиру. Придётся отмывать, если когда-нибудь удастся получить оружие назад.

– Не знаю, где вы это откопали, сэр Альба, но если этот топор не подделка, то он должен стоить уйму денег.

– Это подделка, – соврал Эйнар.

Губерт одной рукой взял за лезвие, другой нажал на кнопку активации. Топор задрожал. А если бы там была целая батарея, Жаба остался бы без пальцев.

– Врать нехорошо. Раз вы обладаете таким дорогим оружием, то для вас не станет проблемой заплатить сто золотых крейценов.

Сто золотых крейценов? Этого хватит на уютное поместье и безмятежную жизнь до самой старости. Эйнар рассчитывал не больше, чем на двадцать. Островитянин просто отложил смертный приговор.

– Я его должник и моя семья заплатит за него, – сказал Людвиг.

Эйнар выдохнул. Будто высвободился от огромного камня на душе. Парень не знал о плане, но выгадал немного времени. Главное, чтобы всё удалось. До спасения меньше пятидесяти шагов.

– Не буду спорить, – Губерт вернул топор капитану. – Если бы не милорд Людвиг, то пришлось бы продать половину Альбы, что наскрести эти деньги, да?

Жаба обвёл взглядом присутствующих, задержавшись на сэре Говоруне, который не хихикал. Пришлось здоровяку лыбиться.

– А что касается вас, милорд Людвиг. Я много думал и вспоминал вашего отца, да хранит его Спаситель. Несомненно, он очень беспокоится о сыне и заплатит пять сотен золотых крейценов. Потом я подумал, что раз его сын такой умелый фехтовальщик и такой повод для гордости, то отец заплатит и тысячу.

В пещере стало слишком жарко. Людвиг затаил дыхание, да и не только он. Тысяча крейценов, можно купить или построить небольшой замок. Или нанять людей, чтобы захватить уже готовый.

– Потом я стал беспокоиться, вдруг продешевлю, – Губерт пристально уставился на островитянина, прямо в глаза. – Твой отец заплатит столько золота, сколько ты весишь.

Сэр Говорун облился вином. Все замолчали, казалось, что даже завывающий в пещере ветер успокоился.

– Вы слишком тощий, милорд Людвиг, – сказал Жаба. – Вам надо кушать побольше.

Бандиты захохотали. Островитянин уставился в костёр, уходя в себя. Рыцари начали переговариваться, пытаясь сосчитать, сколько это денег. Эйнар тоже задумался. Парень худой, но высокий, без доспехов весит около трёх таллов, не больше. В одном талле три тысячи островных нобелей. Огромная сумма. А если считать доспехи, то будет ещё больше.

– Но ведь столько не заплатят. – Сынок Губерта тоже пришёл к такому выводу. – Это слишком много.

– Хватит мямлить! – прикрикнул Жаба и отвесил пареньку подзатыльник. – Хочешь что-то сказать, говори громко! И не смей со мной спорить! В прошлом году его отец заплатил десять тысяч золотых нобелей победителю турнира. Если бы милорд Людвиг победил, то выкупил бы себя сам. Хотя у избалованной молодёжи деньги не задерживаются, ведь они не знают, как тяжело их добывать.

– Отец не заплатит столько, – пробормотал Людвиг. Губерт это не услышал или не хотел слышать.

– Лучше помалкивай, – предупредил Эйнар парня.

– Какой же у тебя взгляд, будто выбили землю из-под ног, – лорд захохотал и разлил вино. – Думаешь, что я спятил от алчности? Или думаешь, что раз мы из Грензена, то мы тупые, бедные и жадные? Богатенькие вроде тебя любят так смотреть на тех, кто ниже, как на говно.

– Но я…

– Сидите на своём острове и считаете себя лучшими, чем остальные. Придумали себе предков аж от Войны Старцев, чтобы самим выглядеть выше.

Жаба вытянул руку с кубком и ему налили ещё.

– Ох, и насмотрелся я на вас, когда был в ваших краях. Ваше так называемое благородное общество, где менее знатные пытаются казаться важнее, чем они есть на самом деле. А уж для совсем благородных, вроде твоего папаши и тебя, все остальные лишь грязь под ногтями и повод для насмешек. Думаешь, я не помню твою наглую брезгливую ухмылку, когда ты своими уловками победил меня на турнире?

– Нет, это не так… – Людвиг пытался вставить хоть слово, но его не слушали.

– Если бы я победил, то все сказали бы, что я одолел никогда не бывшего в бою мальчишку. А я проиграл, и все подняли меня на смех! А я никогда не сбегал из боя! Посмотрел бы я на тебя на войне. Да что там смотреть, оно и видно, что из настоящего боя ты сбежал, насрав в штаны!

Губерт бросил кубок в темноту.

– Ты в моих руках, а твоему отцу придётся платить. Ему нужно поддерживать свой престиж, иначе весь благородный фарс развалится, как хижина из пересохшего говна.

Он хохотнул и даже не оглядывался, смеются ли остальные.

– Сидишь и думаешь, зачем мне столько денег? А самое смешное, что мне они и не нужны. Но у меня есть сын, – Жаба ударил паренька по плечу, достаточно сильно. – Мой наследник. Не бестолковый красавчик, которому приносят всё готовое, а человек, который достоин управлять своими землями. Он обучается наукам и военному делу. Он учится фехтовать, чтобы какой-нибудь благородный сосунок не заколол его в случайной дуэли. Вся эта учёба обходится мне слишком дорого и приходится заниматься многим. Даже отлавливать дезертиров на продажу. Или участвовать в турнирах, – Губерт сплюнул и отпил прямо из бурдюка. – Но когда твой отец заплатит, я построю самый крепкий замок в Грензене и найму людей для охраны! Да за эти деньги можно нанять хоть Боденских стрелков, тогда даже Дети Левиафана подумают, стоит ли с ним связываться. И Джереон будет достоин всем управлять, в отличие от ублюдков вроде тебя.

Жаба припал к бурдюку и наконец-то заткнулся. Людвиг потупил голову, рассматривая свои сапоги. Губерт допивал вино, его рыцари молчали, но судя по их отупевшим мордам они мечтают, что из такой несуразной суммы кое-что перепадёт и им. Только сын Губерта сейчас не витает в мечтах вместе со всеми. Паренёк потерялся в масштабных планах отца. А когда эти планы не сбываются, то виноватым может стать тот, на кого они были направлены. Эйнар немного пожалел мальчишку, зная о последствиях такого разочарования.

– А уж если твой отец не захочет платить, – Губерт вынырнул из пучины своих грёз. – Мы просто отрежем всё лишнее, пока не сойдёмся в цене.

Он поднялся и покачнулся.

– До рассвета выступаем. Пещеру перекрыть, чтобы и мышь не выпер…выпал… чтобы и мышь того, не просочилась. Сэр Говорун, вы следите, чтобы наши золотые гости, – он засмеялся, довольный шуткой. – Чтобы наши золотые гости не испутывали… не испытывали никакой нужды. А ты, милорд как тебя там, пиши письмо папаше, чтобы утром я его отправил. Не забудь вписать туда Альбу. А ещё запомни, что бывает, когда смеёшься над побеждённым человеком, а потом получаешь по справедливости. Кстати.

Он залез в кошелёк Людвига и начал копаться в монетах.

– Сразу и запечатай его, – сказал он и кинул в парня перстень.

Кольцо ударилось в Людвига и упало на землю. Эйнар наклонился и поднял перстень. На печатке виден герб – четыре ромба, которые образовывают один большой.

– Я не насмехался над ним, – прошептал островитянин, когда Губерт ушёл. – Я просто… я тогда обрадовался, что победил. А он подумал, что я над ним смеюсь.

И вот теперь приходится расплачиваться за это. Эйнар тягостно вздохнул и решился.

– Сегодня не спи, – сказал он.

– Надо же писать письмо, – Людвиг попробовал улыбнуться, но вышло не очень убедительно. – Ты мне поможешь?

– Помогу.

И не только с этим. Надо бежать ночью. Но если дойдёт до боя, то нужен человек, который умеет драться. И который не должен платить так много за свою свободу.