Читать книгу Море в глубине вселенной - Никита Кузнецов - Страница 5

Волны ласкают мои ноги. Лицо брата мелькает в сознании. Почему он так поступил? Вопросы мучают меня до сих пор. Вспоминая, через что мы с мамой прошли, трудно сдержать слезы. Я и не пытаюсь, даю себе поплакать немного, глядя в горизонт, курю. Волны утихают. Теперь я по-другому смотрю на все, что со мной произошло, теперь я сильней. Марк мог бы мной гордиться. Вспоминаю день, когда он звонил маме и она сказала, что он взволнован. Думаю, уже тогда что-то пошло не так. Помню, что лежала и смотрела в окно, думая о том, как будет весело в клубе.

Не могла спать. Сердце требовало танца, а губы – разврата. Ночью, когда звезды укутывают небо, надо спать. Но почему-то моя долбаная мама говорила с моим братом.

– Марк звонил?

– Да, привет тебе передал. Какой-то взволнованный был.

– Опять отец?

– Похоже на то. Ты в клуб?

– Да.

– Хорошо, долго не засиживайся, завтра к репетитору, – говорила она, зевая. – Ты потом домой?

– Нет, я переночую у Риты и от нее пойду к репетитору.

– Ладно, спокойной ночи, доча.

– Спокойной, ма.

Знаю, я не должна говорить про маму, что она долбаная, но порой так ведь и бывает? Как тогда, когда она выдрала меня на дне рождения Риты из-за того, что я украла ее заколку. Понятно, что поступок неправильный, но при всех-то зачем?

В ту ночь небо казалось ярким танцполом, звезды кружили от сознания счастья. Я должна была сиять так же. Я закурила сигарету. Вдали, облокотившись о стенку какого-то сарая, стояла Рита – моя полноватая подруга и по совместительству собутыльник, чье желание бухать и трахаться переходит все возможные границы.

– Ну что, сучечка моя, зажжем?

– О да! – радостно провозгласила я.

Блеск прожекторов освещал танцпол, мы уже изрядно нажрались, выпив красного вина и шампанского. Сердце стучало в такт сабвуферам. Мы извивались, как змеи, в порыве страсти. Рита терлась киской об какого-то парня с третьего курса. Все кружилось… Нога за ногу, поворот, нога за ногу, поворот, и вот я уже за клубом – блюю. Рита отсиживала колени Кира, парня, с которым она только что познакомилась. Они сидели на бетонных плитах и курили, я вытерла рот и пыталась отдышаться.

– Может, пойдем в «Калек»? – спросила Рита.

– Давай, – неохотно ответила я, ведь останавливаться глупо.

Бар назывался «Калейдоскоп», но мы сокращенно говорили «Калек». То еще пристанище обрыганов, но, думаю, нас со стороны по-другому и не опишут.

Когда мы пришли, все вокруг вертелось, меня штормило, над входом в бар светилась неоновая вывеска «Калейдоскоп» – буквы горели разными цветами радуги. Справа от вывески висел экран, на котором транслировались фракталы; экран уже почти засосал меня, но Рита, толкнув, сбила весь мой транс. Внутри я решила посидеть и перевести дух, взяла себе только кальян, пить отказалась. И тогда, выдыхая едкий дым, я впервые почувствовала это. Какую-то усталость… Скуку… Я наблюдала за жизнью этого бара, и мне становилось худо. Кругом ходили телки в коротких юбочках с оголенными животами. Они хотели, чтобы их кто-то трахнул, хотели, чтобы на них обращали внимание. Они вели себя развязно, обнимались со всеми подряд, целовались. При этом у них всегда был запасной вариант, некий мужик, которого они держат на расстоянии с помощью переписки. Много сообщений такого рода можно заметить, если заглянуть в светящиеся экраны: «Тёма, мы с подружками отдыхаем, ничего такого», – пишет шлюшка в красном платье, массируя голову пьяного парня, что лежит у нее на ляжках.

«Я у подруги дома, Кость, какие клубы да бары? Я порядочная девушка, а ты меня не ценишь», – пишет дама позади меня, рядом с ней – два пьяных мужлана.

«Мы в клубе», – пишет блондинка у стены, а после кричит своим подругам: «Бегом в ДК, он щас придет!», – оставляя какого-то мальчика одного.

Не очень симпатичные на рожи парни подмигивают кукольным девкам в надежде, что те клюнут. Некоторые из них интересуются твоей жизнью, чтобы завязать разговор, но потом лишь говорят о себе или пытаются затащить в постель. Мужики, которые только из-за наличия члена считают себя мужиками, бьют вешалку, изображая боксеров, и приговаривают: «Да я бы ему въебал! Епта! Пиздец бы ему настал!» Одна жирная бабища прошла мимо меня; она, будто гусь, ходила, выпячивая сиськи, причем ходила без цели, просто туда и просто назад. Рядом прошла та девка в красном платье, с ней парень, лаская на ходу ее попку; они мило подошли к стойке, и он вытащил потную руку из-под юбки. Пару минут назад она сосалась с другим, параллельно переписываясь с неким Тёмой, теперь у нее ухажер получше. Рита, моя подруга, ужралась в неплохое такое говнище и рассказывала мне о том, как ненавидит этих клубных девок. Будто мне не похуй. При этом она сама, пока мы еще шли в клуб, орала на всю улицу о том, как течет и как хочет члена.

Одна из девушек надела комбинезон на лямках на почти голое тело, лифчик у нее полупрозрачный, поэтому соски видны всем.

Дама в красном платье уже танцует с другим, с четвертым… Он шлепает ее по жопе.

Напротив сидит парень, ждет своих троих друзей, что вышли покурить, и злобно смотрит в одну точку, кажется, он их ненавидит…

– Рит, я хочу домой, мне плохо, – произнесла я многострадальным тоном.

Она протянула мне ключи.

– Иди домой без меня, – добавила она, ехидно улыбаясь. – Я еще задержусь с этим красавцем. – закончив Рита провела пальцем от коленки до члена Кира.

Когда я вышла из бара, ощущение скуки не оставило меня, оно лишь смешалось с неким приятным чешущимся чувством счастья. Счастья, что вся эта мерзость закончилась. После клуба всегда есть некая пустота, словно буря прошла по твоему огороду. Но останавливаться глупо, верно? Я ведь так молода…

Дома у Риты сплошной гадюшник. Ее родители уехали на дачу, теперь здесь пати каждый день. Балкон забит окурками под завязку. Пакеты с бутылками занимают половину пространства. Воняет перегаром, и это замечаю я, которая сама в говно. Я вывернула ее постельное, стараясь не задумываться, что повидала эта кровать, налила себе стакан воды, завела будильник и легла спать. Ночью я слышала стоны Риты – Кир явно вспахал ее поляну. Благо я была так пьяна, что почти сразу вновь отключилась.

Прозвенел будильник, но печень прозвенела на пять минут раньше. Еле как я поднялась, голова расходилась по швам, руки дрожали, я схватилась за стакан, но воды в нем не было. На соседней кровати лежало обнаженное тело моей ебнутой подруги. Ее ноги, очко и вагина смотрели прямо в мою сторону. На спине виднелась засохшая корка спермы. Ну и утро. Я подошла к ней и ударила ее по заднице, крикнув:

– Сучка, ты выпила мою воду!

– Нет… – бормотала она сквозь сон. – Это Кир, он свалил.

– Я съебываю, если что, мне к репету надо. Закрой дверь, – приказала я.

– Давай дома поспим, – промычала она, – зачем тебе эта скука, денег сэкономишь.

«И не поспоришь», – подумала я и вновь легла спать.

Наутро все негативные мысли о моем образе жизни улетучились… Мы пошли прогуляться, вдохнуть свежего воздуха и купить минералки.

– Кир такой извращенец, это просто жесть.

– Фу-у-у, у меня бодун, заткнись, дура.

– Боже, как ты напряжена, тебе бы ебаря найти, – сказала она, подняв брови и качая головой.

– Да-да, – похуистично ответила я.

– А давай сегодня опять завалимся в ДК, найдем тебе парня.

– Ладно, но ты придешь ко мне домой к 20:00 и скажешь маме, что мы идем в кино, а потом спать.

– Сделаем в лучшем виде, лишь бы твоя киска была довольна.

Мы курили за гаражами, и вдруг лицо Риты исказилось. Я почувствовала резкий, болезненно обжигающий шлепок по спине. Это была мама.

– Ах ты блядь! Взрослой себя почувствовала?! Восемнадцатилетняя манда! Ты почему не у репетитора?! – кричала она, охваченная гневом, продолжая меня бить. – А ну пойдем!

Это было настоящее фиаско… Не то чтобы злое лицо матери вызывало у меня ужас, скорее я боялась не попасть в клуб сегодня ночью. Жизнь ведь так коротка, а мне уже исполнилось восемнадцать лет – старость не за горами. В таком возрасте, запертая в жалком городе-призраке, я могла делать только две вещи, чтобы не сдохнуть со скуки: бухать и писать стихи. После еще пары-тройки ударов мама успокоилась и заперла меня в комнате. К вечеру я достала тетрадку и раздумывала, что бы сочинить. Бодун – лучшее время, чтобы писать: чувства обострены, и ты концентрируешься на процессе, а не на том, как тебе плохо. Я пошла на кухню, свет потихоньку покидал дворы, в окне я увидела потрясающий закат, который явно бы понравился моему брату. Я сфоткала его на телефон и скинула ему. Если бы не Марк, я бы никогда не стала писать стихи. В детстве он постоянно читал книги и запоминал какой-нибудь стих оттуда, а после зачитывал его мне, пока его интонация не становилась идеальной. Я взяла карандаш и стала писать.

Говно. Я скомкала лист и выкинула его в окно. Мама к тому времени уснула, а значит, настала пора сваливать. Я зашла в свою комнату, открыла шкаф и вытащила потрясающее платье, расстегивающееся вдоль задницы. Завязала в рожки свои покрашенные в седой цвет волосы, достала помаду могильного оттенка, накрасила ресницы, подчеркнув голубые глаза и была готова покорять мужиков.

Я вылезла через окно и скинула свои туфельки вниз. Мы живем на первом этаже, газовая труба проходит прямо под моим окном, поэтому спустилась я без всяких проблем. Я шла через дворы, постукивая каблуками и мерцая вишневой сигаретой во тьме. «Я знаю, что прожигаю свою жизнь, но остановиться было бы кощунством», – приговаривала я, убеждая себя.

Рита встретила меня в своем самом шлюшечном платье: ее сиськи почти вываливались из декольте; она держала пакет с бухлом. Обычно мы выпиваем все это в заброшке через дорогу от ДК. Начинаем мы, как правило, с сидра, затем идет красное вино, белое вино, немного шампанского. В темноте этого здания мы накачиваем себя алкоголем, никотином, говорим о членах, и вот, когда мы уже доходим до нужной кондиции, наши ноги плетутся на танцпол. Поднимаясь по лестнице в клуб, я ловила на себе взгляды парней. Самцы чувствовали, что мы в говно, и хотели этим воспользоваться.

Дом культуры, с утра был местом концертов, а вечером превращался в блядюшник, он разделялся на три части: зона №1 – это продажа билетов и, самое главное, туалеты, где все ебались и курили; зона №2 – темное место со столиками и барной стойкой: здесь все начинали обниматься и сосаться, чтобы потом перейти в туалет; зона №3 – танцпол со сценой для диджея, где, как правило, все танцевали, пока их не станет тошнить либо пока красотка не клюнет на удочку, после чего пара переходит в зону №2, к столикам, где парень купит девушке выпивку, и, если все будет хорошо, они доберутся до зоны №1, то есть до туалета. Весь этот путь напоминал человеческую многоножку из одноименного фильма. Клуб как процесс пищеварения, где вначале ты смакуешь еду, ощущая весь спектр вкусов на танцполе, а затем, после пары процессов, высираешь ее с болью в животе, и боль – это незнакомый парень, чье имя наутро ты и не вспомнишь, который пялит тебя в жопу.

Судя по Рите, она хотела попасть в туалет и захватить меня с собой. Мы заплатили за билет и прошли в зону №2. Купив блейзер и недолго посидев за столиками, мы отправились в пляс: дикий dubstep с кислотными прожекторами заставлял нас дрожать в экстазе. Люминесцентные лампы вокруг танцпола освещали ультрафиолетом наши тела. Зона №3 сияла, дрожала, как и наши пьяные киски. Какой-то чувак вышел в середину и, взбалтывая бутылку шампанского, резко открыл ее, заливая всех. Парня, что танцевал неподалеку от меня, сильно забрызгало, он разозлился и побежал за этим чуваком с шампанским. После мистер «Я облит» вернулся, а вот другой – нет. Он стал медленно пританцовывать, все больше приближаясь ко мне. Когда парню оставалось всего пару шагов до меня, я хлебнула блейзера и припрыгнула к нему, он тут же схватил меня за жопу. Его друзья вокруг нас присвистывали и кричали:

– Давай, Дэн! Поцелуй ее, Дэн!

Так он и сделал: прижал меня к себе и засосал. Я была так пьяна, что даже забыла, переходили ли мы в зону №2 или же сразу оказались в сортире. Когда мы зашли, в глаза ударил едкий грязный оранжевый свет галогенных ламп. Вонь от говна, курева и секса стояла страшная. Вдали, у окна, толпа ребят что-то активно обсуждала. Дэн открыл первую кабинку: какой-то парень нюхал порошок с толчка. Дэн его выгнал, а я встала на колени и положила голову на крышку унитаза, вздернула юбку, приспустила стринги, оголив перед ним попку, и он приступил к делу. Пара сильных толчков в киску, я только начала заводиться, как вдруг у меня скрутило живот, и он заорал. Я повернулась и увидела, что его конец был в крови… «Блядь, месячные!» – прокричала я в голове.

Его лицо перекосилась, челюсть съехала, нос сморщился, а брови поднялись вверх. Не успела я ничего сказать, как дверь открыла Рита. Я увидела, что она заржала, подбежали дружки этого парня и сквозь хохот заорали:

– Фу-у-у! У нее месячные! Фу-у-у! Дэн закраплен! Фу-у-у!

Это было фиаско… В слезах я убежала из клуба. Пасть еще ниже было бы безумием. Слезы капали на песчаную тропинку, меня трясло, кровь стекала по ляжкам, я медленно шла к мосту на пустыре, заползла под мост и, отмыв в речке ноги от крови, достала из сумочки прокладку. Скрутившись калачиком на песке, закурила. Скука, пустота вновь настигли меня, но в этот раз они сдавили мне грудную клетку, заползли в глотку и не давали дышать. Что же я делаю со своей жизнью? Какая я жалкая… Возможно, я такая из-за отца, что вечно лупил нас с братом. А может, во всем виноват этот чертов город. Детогря… Помойка…