Читать книгу Черника в масле - Никита Максимов - Страница 6

***

Международный аэропорт «О'Хара», что расположен в Парк-Ридж, на северо-западе Большого Чикаго, при взгляде сверху напоминает часть огромной снежинки. По крайней мере, расходящиеся в южной его части отростки терминалов, делящиеся в свою очередь на небольшие веточки, выглядят очень похоже. Коби Трентон быстро шла через третий терминал по направлению к юго-восточному «лучу» этой «снежинки». Нет, она не опаздывала. Просто впереди был перелёт, который мог занять от десяти до двенадцати часов и прогулка энергичным шагом должна послужить хорошей разминкой для ног. Конечно, большую часть времени полёта она проведёт на ногах, как и положено стюардессе. Но одно дело – стоять или не спеша, коротким шагом, ходить по салону. И совсем другое – идти, уверенно выбрасывая перед собой ногу на длину шага, который позволяет форменная юбка. Ощущать при этом пружинистое напряжение, которое пробегает от мышц голени через бедро и ягодицы, ритмично раскачивая их так, что головы пассажиров непроизвольно поворачиваются ей вслед. А потом волна движется через талию, поднимается до затылка, где сходит практически на нет, отдаваясь лёгким покачиванием заплетённых в косу волос. Да, Коби умела ходить правильно и знала, какое впечатление при этом производит на окружающих.

Сквозь застеклённые стены галереи терминала далеко просматривалась огромная территория аэропорта. На юге, за рулёжными и взлётно-посадочными полосами для традиционных самолётов, виднелась громада нового грузового кластера. Там почти непрерывной вереницей приземлялись огромные транспортные «Валентайны». Медленно и неторопливо они снижались по почти отвесной траектории, пока не касались бетона посадочной площадки. Что происходило с ними дальше, с такого расстояния без бинокля разглядеть невозможно, но Коби как-то довелось оказаться в тамошнем кафетерии, чтобы перекинутся парой слов со знакомым вторым пилотом. Поэтому она представляла, как к очередной севшей махине сразу подруливает небольшой наземный буксировщик, подцепляет его за переднюю стойку шасси и тащит к свободному месту в начале технологической дорожки.

– На этом этапе нам уже делать нечего, – рассказывал тогда Питер, её знакомый, прилетевший из Калгари. – Если предстоит лететь дальше и лень шевелиться, можно там же на месте задрать ноги и подремать. Хотя правила настоятельно рекомендуют встать, выйти из кабины, поболтать с людьми, как мы с тобой сейчас, выпить кофе, отвлечься. Ибо главный враг пилота «Валентайна» – это рутина. 90% полёта за нас работает автоматика, нас в кабине двое только потому, что правила эксплуатации воздушных судов никак не приведут в соответствие с современными реалиями. Взлёт и посадка проходят в полуавтоматическом режиме, когда мы скорее контролируем, чем управляем непосредственно. Иногда шутят, что мы даже не пилоты, а так – диспетчеры с рудиментарными навыками пилотирования. Вот для того, чтобы не одичать от скуки, мы и выходим в самом начале техдорожки из кабины – видишь, там есть застеклённая платформа? Потом от нашего «Валли» отцепляют грузовые контейнеры. В это момент он, конечно, может попытаться самопроизвольно взлететь, но замки держат его за шасси. Пока транспортёр тянет его в зону погрузки, техники проверяют системы, источники энергии, расходники. Потом остаётся всего ничего – подцепить новые контейнеры, закрыть грузовой отсек, вручить полётное задание свежему экипажу или прислать сообщение нам, что хватить расслабляться – и вперёд. Нас выкатывают на взлётную площадку, и – давай, давай, вверх, освобождай место следующему! Вот такой получается «МакДональдс»: с одной стороны – скука и рутина, с другой – жёсткий тайминг, всё по расписанию, конвейер не ждёт. Где-то между взлётом и посадкой проходит час, а где-то полчаса – только успеваешь кофе выпить, да сигарету выкурить. Здесь, в Чикаго, золотая середина – 40—45 минут, можно даже успеть пообщаться с красивой девушкой.

На дисплее его наручных часов замигал огонёк полученного сообщения, он глянул на него и сокрушённо взмахнул руками:

– Ну вот, сглазил! Пора в поход, труба зовёт! Чертовски рад был с тобой повидаться, Коби, счастливых полётов и привет родителям!

Питер вскочил из-за столика, чмокнул её в щёку и помчался к выходу из кафетерия.

При воспоминании о том поцелуе Коби непроизвольно улыбнулась. Хороший парень этот Питер. Добрый, общительный, всегда найдёт для тебя время и ни разу не пытался затащить в постель. Иногда даже жаль, что не пытался.

Рассеянно размышляя об этих ничего не значащих мелочах, она дошагала до места назначения, подошла к двери с надписью «только для персонала», поднесла к терминалу правую руку для сканирования, взглянула в объектив камеры над дверью, автоматически улыбнувшись при этом. Дверь с тихим шелестом отъехала в сторону. Оказавшись внутри, Коби поставила сумку на ленту транспортёра, так же автоматически, как объективу до этого, улыбнулась офицеру-женщине за мониторами, прошла через ворота безопасности, подхватила сумку, выехавшую из камеры сканера, и направилась к своему посадочному шлюзу.

Она едва успела зайти в служебный отсек самолёта, убрать сумку в личный шкафчик, прикрепить бэйдж и бросить дежурный взгляд в зеркало, как ожила система громкой связи:

– Представителя экипажа рейса NP412 просят пройти на стойку регистрации.

Через секунду подал голос внутренний коммуникатор:

– В сервисном отсеке кто-нибудь есть?

Коби нацепила гарнитуру и подключилась к сети.

– Коби Трентон, я здесь.

– Коби, солнышко, добрый день, – голос старшей стюардессы Марси Уильямс излучал доброжелательность, как и всегда. – Я занята в грузовом отсеке, проверяю комплектность еды для пассажиров. Ты можешь дойти до стойки, узнать, что случилось?

– Конечно, Марси, уже иду.

Она ещё раз бегло осмотрела себя в зеркале, поправила шейный платок и вышла в терминал.

Когда Коби подошла к стойке регистрации, сотрудница аэропорта указала ей на двух мужчин возле зоны контроля безопасности для пассажиров. Один, молодой, но уже излишне полный мулат был одет в форму охранника. Другой, высокий мужчина средних лет с седеющими висками, в костюме и рубашке тёмного цвета. Белая вставка в воротнике выдавала в нём священника.

– Добрый день, господа, я Коби Трентон, рейс NP412 компании «ТрансПолар Эйрлайнс». Чем могу помочь?

Священник вежливо поклонился, охранник начал объяснения:

– Здравствуйте, мисс. Я – офицер Винсент Ортега, это – пассажир вашего рейса преподобный Майер. У мистера Майера в ручной клади находится предмет, который входит в жёлтый список правил безопасности. А именно – бензиновая зажигалка. – Офицер Ортега указал на лежащий в лотке перед ним старый Zippo в латунном корпусе с непонятной эмблемой и гравировкой. Коби всё поняла без слов. Поскольку курение на борту самолётов запрещено уже давно, смысла проносить её на борт нет. Кроме того, правила авиационной безопасности относят любые устройства для извлечения огня к так называемому «жёлтому списку» – потенциально опасным предметам, которые настоятельно рекомендуется провозить только в багажном отсеке. Она вопросительно посмотрела на обоих мужчин.

– Мистер Майер, правила рекомендуют…

– Простите меня, мисс… Трентон? Я правильно произношу вашу фамилию? – Она кивнула в ответ. Священник говорил с явным европейским акцентом, то ли немецким, то ли голландским. – Дело в том, что я путешествую налегке, все мои вещи умещаются в ручную кладь.

Он продемонстрировал ей средних размеров дорожную сумку.

– Сдавать её в багаж мне нет никакого резона, а оформлять туда одну только зажигалку… не совсем разумно, на мой взгляд. Тем более что она абсолютно безопасна – в ней нет ни капли бензина. Вы позволите, офицер?

Он взял зажигалку в руку, откинул крышку и несколько раз крутанул колесо, высекая искры. Огня не было. После этого он извлёк внутреннюю часть зажигалки из корпуса и продемонстрировал хлопковый наполнитель под войлочной прокладкой – там было сухо и лишь слегка попахивало бензином.

– Но эта вещь очень дорога мне как память о друге, поэтому мне необходимо взять её с собой.

Коби переглянулась с офицером.

– Мистер Майер, – начал Ортега. – Я могу разрешить вам пронести зажигалку на борт при условии, если представитель экипажа, – он кивнул на стюардессу: – Позволит это со своей стороны. Кроме того, я обязан поместить её в специальную упаковку, которая не может быть вскрыта на борту самолёта. Если такие условия всем подходят, то мы так и поступим. Мисс Трентон?

Коби внимательно посмотрела на пассажира. Именно так. То, что он одет, как священник, вовсе не означало, что он им был на самом деле. Их всех учили на курсах безопасности оценивать потенциальную угрозу, отсекая в первую очередь внешние признаки, которыми можно усыпить бдительности. Пожилая женщина, беременная женщина и так далее, или мужчина-инвалид, мужчина-священник (и тому подобное) – любой из архетипов, который внушает к себе заведомое расположение, мог быть использован для злонамеренного проникновения. Глупо подозревать только бородатых молодых мужчин среднеазиатского или ближневосточного типа.

Однако этот пассажир был, скорее всего, чист и безопасен. Выглядел он уставшим, вокруг запавших глаз выделялись тёмные круги – явные признаки джет-лага. Видимо, прилетал на несколько дней, не больше чем на неделю, и теперь возвращается домой.

– Хорошо. Экипаж рейса NP412 не возражает.

– Отлично. Мистер Майер, что скажете?

Священник ответил усталой улыбкой:

– Я тоже согласен. Абсолютно.

– Тогда в вашем присутствии и присутствии представителя экипажа я помещаю эту зажигалку в специальную пластиковую упаковку. Уточняю: эта упаковка не может быть вскрыта без использования специальных инструментов вроде ножа или ножниц. Я запечатываю упаковку особой пломбой с радиометкой, которая сработает при попытке вскрыть её на борту самолёта. Мисс Трентон, подтвердите, пожалуйста, активацию пломбы. Вы её видите? Отлично! Теперь, когда все формальности соблюдены, вы можете забрать своё имущество, мистер Майер. Счастливого полёта. – Офицер Ортега являл собой прямо-таки образец сотрудника службы безопасности аэропорта. Бери такого и без купюр вставляй в реалити-шоу о буднях профессионалов. – Благодарю вас за помощь, мисс Трентон.

Он вежливо кивнул Коби. Та профессионально улыбнулась в ответ.

– Всегда рада помочь, офицер!

После чего повернулась к священнику:

– До встречи на борту, мистер Майер!