Читать книгу Шагая в бесконечность - Никита Мышев - Страница 5

Лежа в больнице, я стал замечать, что люди здесь были отнюдь не счастливые. Каждый переживал горе по-своему: кто-то лежал на койке с глазами полными печали, а кто-то лишь радовался каждому мгновению своей жизни и ни о чем больше не думал. Некоторые из них были полностью расслаблены даже перед операцией, будь она серьезной или пустяковой. Иногда врачи называют такие операции пустяковыми, но это описание слова точно мне не нравилось. Как хирургическое вмешательство врача может быть пустяком? Такое всегда сопровождается только плохими событиями, ведь ваше тело не станут резать скальпелем, потому что у вас все хорошо. Всегда что-то не так, всегда есть проблема и обычной таблеточкой ее не вылечишь. К чему я это говорю? Врачи употребляют слово «пустяк», обманывая пациентов, а главное – обманывая себя.

Я же лежал на своей кровати, и никто из персонала не знал, что со мной делать. Нет, в прямом смысле. Анализы ничего не дали, а понять, что же происходило на самом деле в моем организме, они не смогли. В скором времени мне предстояла операция. И именно это слово я и услышал от врача. «Просто проверим, что у вас в коленной чашечке». Просто проверите? Вы ее разрежете. Меня такие условия не успокаивают, как бы быстро и безболезненно не проходила эта операция.

Вам, наверно, интересно, как я попал сюда, и что со мной происходит? Могу вам кратко пересказать свою жизнь за последние три недели. Началось все с того, что я жил прекрасной жизнью. Ходил на работу, как все бесполезные работяги, что трудятся в офисе, сидя за компьютером. Мы тихонечко нарабатывали себе проблемы в спине из-за вечных скручиваний на стуле, поэтому несколько раз в неделю после работы я начал ходить в спортзал.

Первую неделю все было прекрасно, пока я не почувствовал небольшое жжение в области коленной чашечки. Мне казалось, что все это из-за непривычки, напряжения и усталости. Но пока шло время, все становилось хуже и хуже. Я уже не мог спокойно встать на беговую дорожку или прокатиться на велосипеде. Боль в левом колене только усиливалась. Как и многие наивные люди, я рассчитывал, что такой недуг пройдет в скором времени, но этого не произошло.

– И давно у тебя это? – спросил меня фитнес тренер, когда я ему поведал о моей проблеме.

– Примерно с неделю. Плюс или минус пару дней, – ответил я.

– Боль постоянно мучает или только когда занимаешься?

– В самом начале волновала только во время занятий, теперь всегда болит, даже когда лежу в кровати.

– Тебе стоит обратиться к врачу, так дело не пойдет, навредишь себе только больше.

В тот день, послушавшись своего тренера и свое чувство самосохранения, я отправился прямиком в больницу на Октябрьском поле. Тренировку пришлось закончить раньше, чем обычно, так как боль в ноге только усиливалась во время тренировок и становилась нестерпимой.

Меня приняли в больнице и довольно быстро обследовали, хотя раньше эта процедура занимала большую часть дня. К счастью, сидеть до ночи не пришлось. Врачи осмотрели мое колено, взяли анализы и, о чудо, отправили меня домой, сказав выпить обезболивающую таблетку. До этого я мог и сам додуматься, поэтому, не поблагодарив за осмотр, отправился домой. Единственное, чем они меня обнадежили, так это тем, что попросили вновь вернуться в больницу через четыре дня. К этому времени должны были проверить мои анализы и сказать хоть что-то дельное.

Я вернулся домой и выпил «Нурофен». Он мне не помог, и я полночи ерзал в кровати, пытаясь найти удобное положение ног, чтобы боль хоть немного утихла. Лишь к двум часам ночи мне удалось уснуть. Слава всем живым и неживым богам.

Все эти веселые четыре дня мое тело тоскливо брело по улице, идя то на работу, то в магазин. К моему большому сожалению, занятия спортом пришлось прекратить. Мне даже начало казаться, что мой организм превращается в дерево без физических нагрузок. Все четыре дня я старался проводить дома, лежа на диване, иногда глотая таблетки, которые помогали минут на десять, не больше.

Когда время моих ожиданий подошло к концу, я отправился снова в больницу, в надежде получить хоть какие-то сносные ответы на мой простой вопрос: «Доктор, что со мной». Когда я поднялся на нужный мне этаж, медсестра, которая сидела за стойкой регистрации, отправила меня прямиком к врачу.

Я подошел к кабинету и постучал три раза. Врача звали Аркадий Петрович. Так было написано на табличке, прикрепленной к двери кабинета. Внутри помещения раздалось тихое «войдите», и я открыл дверь. Аркадий Петрович оказался довольно пожилым мужчиной, с белоснежными усами, что пытались скрыть его губы.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Добрый день, проходите, присаживайтесь, – ответил мне врач.

Интерьер старой больницы оставлял желать лучшего, поэтому сесть мне пришлось на доисторический обшарпанный стул, немного шатающийся из стороны в сторону. Аркадий Петрович находился в кабинете один, с ним не было ни медсестер, ни других врачей. Я понадеялся, что это действительно хорошо, возможно он толковый врач, которого не беспокоили по пустякам. Профессионалу нужна концентрация. Либо до старика никому не было дела. Это пугало гораздо больше, но в это я не верил. Когда я сел на стул, мои губы сами начали безмолвно артикулировать:

– Ну, что со мной? Надеюсь, ничего плохого.

– Ничего плохого, – ответил врач.

Услышав это, я успокоился, но после, Аркадий Петрович продолжил:

– Но и ничего хорошего.

– Это как?

– Ну… – врач запнулся.

– Говорите как есть, – прервал я его раздумья.

– Понимаете, мы не знаем, что у вас.

– Не понимаю, – отрезал я.

– Ваш случай чрезвычайно интересный, с таким мы сталкиваемся впервые. По крайней мере, с таким впервые сталкиваюсь я.

– То есть боль в коленке вас поразила? Вы часто лечите пожилых людей? У них, говорят, такое бывает.

Аркадий Петрович заулыбался, но после откашлялся и продолжил:

– Ваши анализы удивительны, но вам рассказать про них я боюсь не смогу, много тонких подробностей из области медицины. Нам придется оставить вас на ночь, обследовать дальше, а утром решим, что с вами делать. Возможно, придется оперировать.

Помните про слово «пустяк»? Вот тут им и воспользовался Аркадий Петрович, а потом я оказался в койке. Да, конечно же, я согласился остаться у них на ночь, пусть обследуют и лечат меня дальше, это же было в моих интересах.

Я лежал и пытался терпеть боль в колене. Цвет кожи на ней изменился, словно появился довольно крупный синяк. Обезболивающее лекарство мне не давали ни в виде таблеток, ни в виде инъекций. Мне хотелось поскорее дожить до утра, а там уже согласиться на любую операцию, лишь бы врачи не бросали мой «интереснейший» случай.

Каким-то чудом я смог уснуть, а глаза мои открылись, когда медсестра стала тормошить меня рано утром. Солнце еще не успело выглянуть и осветить всю Москву.

– Лежите, лежите, я просто хочу взять кровь, – сказала мне медсестра.

Она набрала ее из вены на правой руке и отправилась восвояси. Через какое-то время пришел врач, только гораздо моложе Аркадия Петровича, его я видел в первый раз. Мне дали подписать согласие на операцию, а потом выбрили на моем колене несколько волосков. Пустяк наверно, раз меня так готовили. Не успел я окончательно проснуться, как меня пересадили на больничную каталку и повезли в операционную, что находилась несколькими этажами ниже. Далее, все что со мной происходило, я помню лишь короткими отрезками, отдельными кадрами. Врачи и медсестры окружили меня со всех сторон. Наркоз сделали общий, поэтому не знаю, сколько длилась и как успешно прошла операция.

Очнулся я в маленькой комнате, напоминающей кладовку для швабр. Лежал я на полу, и мне стало безумно холодно. Именно по этой причине я очнулся так быстро, меня начало знобить. После, я почувствовал неимоверное жжение в области колена, но первое время не обращал на боль никакого внимания. Поняв, что происходит что-то неладное (оказаться в кладовой на полу было не лучшим результатом операции), я встал и подошел к единственной двери. Мое тело было ослаблено, а голова затуманена эфиром. Дверь оказалось запертой. В истерике я начал биться кулаками об дверь и звать на помощь, но безрезультатно. Меня никто не слышал. Или слышали, но делали вид, что ничего не замечают.

Сделав пару шагов назад, мое тело облокотилось на стену. Я решил рассмотреть свою коленную чашечку. Увиденное поразило меня. В колене по правую сторону от чашечки был сделан надрез, из которого торчало нечто. Маленький петляющий лоскуток, который больше напоминал щупальцу осьминога, только без привычных присосок. Я схватил его и попытался понять, что это. Щупальца начала двигаться и забилась об мою кожу. Боль охватила всю ногу, и мне захотелось вскрикнуть от изнеможения.

Я попробовал оторвать инородный объект. Получилось неудачно. Щупальца разорвалась на две части, одна продолжала торчать и дергаться в ноге, вторая безжизненно повисла у меня в руке, в перекрестие большого, указательного и среднего пальцев. Из половины, что была в колене, брызнула жидкость, напоминавшая по цвету гной. Колено заболело еще сильнее, и из него струйкой потекла кровь.

За дверью послышались шаги, и она открылась. Передо мной оказалась одна из медсестер, что была со мной в операционной палате. Я ее вспомнил. Только глаза у нее были другие, они напоминали зрачки то ли кошки, то ли змеи. Да, это была змея. Медсестра посмотрела на меня, потом отошла куда-то в сторону. Забыв про свое колено, я сделал несколько аккуратных шагов в сторону двери и подсмотрел за действиями медсестры. Она начала набирать что-то в шприц около небольшой стойки с хирургическими инструментами, возможно для моего последнего укола в этой жизни.

Впереди, прямо напротив меня, была дверь эвакуационного выхода. В то, что она могла быть открытой, я не поверил, но вариантов у меня не оставалось. Я побежал напролом, забыв про свою боль в колене. Боковым зрением я увидел, как медсестра, заметив побег, бросилась за мной. Не знаю, был у нее шприц в этот момент в руке или нет.

Добежав до двери выхода, я со всей силы ударился в нее плечом, и две широкие двери распахнулись. Я не верил происходящему, но бегущая медсестра с глазами змеи продолжала гнаться за мной, что-то крича или шипя. Счастью не было предела, когда я добежал до выхода с территории больницы. Этим ранним утром на улице еще не появились люди, видимо, я пролежал под наркозом не так уж и долго.

Не знаю, продолжала медсестра бежать за мной или нет, но убегать мне пришлось еще очень долго. Я был в одном лишь медицинском халатике, кровь струилась по моей ноге вперемешку с гноем. Боль в ноге только усиливалась, но я был свободен, и это меня волновало гораздо сильнее. Я продолжал свой марафон в неизвестном направлении.