Читать книгу Анатомия заблуждений. Большая книга по критическому мышлению - Никита Непряхин - Страница 30

Признаюсь честно: многие мои друзья и знакомые пытались уговорить меня исключить эту главу из книги. «Зачем играть с огнем? Ты же знаешь, что у нас в стране происходит с темой религии?» Согласен, но если не затронуть эту тему, то разговор о природе критического мышления будет неполным.

Расскажу вам о случае из недавнего опыта. Московский департамент образования пригласил меня прочитать лекцию по критическому мышлению для школьников старших классов. В конце был предусмотрен раунд вопросов и ответов. И вот какой вопрос мне задал один из ребят: «Может ли критически мыслящий человек быть глубоко верующим?» Присутствовавшие в зале преподаватели, услышав вопрос, побелели; кто-то инстинктивно зажал себе ладонью рот, а один даже перекрестился.

Вопрос, скажу откровенно, поставил меня в тупик. Во-первых, потому что правильного ответа, очевидно, быть не может. А во-вторых, потому что еще надо было понять, насколько все готовы услышать мою позицию. Мы живем в уникальное время, когда церковь стала не просто транслировать традиционные религиозные идеи, а еще и диктовать свою мораль в ранее чуждых ей сферах.

Но действительно, может ли человек религиозный быть еще и критически мыслящим? Для начала скажу, что я атеист. Нет, это не означает, что я ни во что не верю. Верю, еще как! Верю в людей. Верю в человеческие возможности. Верю в силу природы. Верю в удивительное чудо создания необыкновенного – нашей Вселенной. Но я не верю в административный институт под названием «церковь».

Нельзя не привести замечательную аналогию, которую придумал английский математик и философ Бертран Рассел. Он хотел опровергнуть идею о том, что бремя доказательства ложности религиозных утверждений лежит на сомневающихся[54]. Для этого в 1952 году он написал статью «Существует ли Бог?»[55].

Приведу небольшой фрагмент: «Многие верующие ведут себя так, словно не догматикам надлежит доказывать общепринятые постулаты, а наоборот – скептики обязаны их опровергать. Это, безусловно, не так. Если бы я стал утверждать, что между Землей и Марсом вокруг Солнца по эллиптической орбите вращается фарфоровый чайник, никто не смог бы опровергнуть мое утверждение, добавь я предусмотрительно, что чайник слишком мал, чтобы обнаружить его даже при помощи самых мощных телескопов. Но заяви я далее, что, поскольку мое утверждение невозможно опровергнуть, разумный человек не имеет права сомневаться в его истинности, то мне справедливо указали бы, что я несу чушь. Однако, если бы существование такого чайника утверждалось в древних книгах, о его подлинности твердили каждое воскресенье и мысль эту вдалбливали с детства в головы школьников, то неверие в его существование казалось бы странным, а сомневающийся – достойным внимания психиатра в просвещенную эпоху, а ранее – внимание инквизитора»[56]. Позже эту аналогию так и стали называть: «Чайник Рассела».

Вот и меня с детства приучали к православию. Точнее, даже не к православию, а к ритуалам. Мне не объясняли происхождение и значение тех или иных символов, я просто знал, что перед иконой должен испытывать трепет; богохульство – самое страшное, что может быть; на Пасху мы будем красить яйца; в церкви нельзя громко разговаривать и свободно себя вести; если что-то тебе нужно, то необходимо помолиться; более того, каждый раз перед сном надо прочитать молитву, чтобы тебе простились все грехи, а следующий день был удачным. Так я и воспитывался, без раздумий воспринимая и копируя модель поведения старших.

Но уже будучи подростком, я стал задавать себе (и другим, за что иногда получал; так где-то на подкорке и возникла догма о табуированности этой темы) массу вопросов и не мог услышать на них вразумительные ответы. Например, почему, если Бог один, религий на земле много и в чем-то они довольно сильно отличаются друг от друга? Почему происходят религиозные войны и единый Бог это допускает? Или почему Адама и Еву всегда изображают как людей, у которых есть пупки? Значит, их кто-то родил и у них была пуповина? А почему людей в аду наказывают? Если там всем заправляет Сатана, то, по логике, он должен поощрять плохие поступки. Почему же оплот зла наказывает таких же, как он? Почему Бог допускает невыносимые страдания, кровопролитные войны, неизлечимые болезни, массовые эпидемии? Почему болеют и умирают те, кто в своей жизни сеял только добро? Почему в наших православных церквях никто никогда не улыбается и не радуется? Почему люди верующие обращаются к магам, гадалкам, верят в венец безбрачия и родовые проклятия? Разве это не противоречит сути, например, православия? Почему в религиозных текстах столько жестокости? Например, в Ветхом Завете можно найти повеления, данные от Бога, истреблять целые народы: «А в городах сих народов, которых Господь Бог твой дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души, но предай их заклятию…» (Втор. 20:16–17). Или: «И прогневался Моисей на военачальников… и сказал им…: для чего вы оставили в живых всех женщин?.. Убейте всех детей мужеского пола и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя» (Чис. 31:14–18). Таких вопросов можно задать еще миллион. Ответы, конечно, тоже есть, но они меня не очень устраивали.