Читать книгу Обугленные Земли - Никита Николаевич Головнин - Страница 2

Глава Первая: это наш дом

Пусть живем мы скудно, некоторые из нас сходят с ума,

но бункер, наш дом и наша крепость. Да, жизнь в нем не сахар,

питаемся мы уже который год одними консервами, но дышим

чистым воздухом, пьем чистую воду, у нас есть электричество,

и самое главное, мы жители подземного бункера, есть друг у друга!

Из дневника Алексея Орловского.

День за днем, год за годом, я рос в этих железобетонных стенах бункера. Прошло уже 25 лет с момента «Вспышки Феникс», так называли ее ученые из бункера. Мама мне часто рассказывала, как отец спас нас в тот день. Он любит меня и маму больше жизни. В 2020 году у меня появился младший брат Дима. С того момента мы стали жить вчетвером, отец занимался бункером, ведь он здесь был главным. Он часто мне рассказывал, каким был мир до вспышки. У него осталось очень много фотокарточек и открыток со всеми городами мира.

Однажды он сказал мне, что наступит время, и я стану главным в бункере, а мой брат Дима будет мне во всем помогать. Я все время думал и мечтал об этом дне. Но когда я вырос, то понял, что это адски тяжелый труд. Отец старался изо всех сил, чтобы люди чувствовали себя нормально. Но всегда находились недовольные, они пытались поднять бунт против отца, но их попытки были тщетны. Зачинщиков он выгонял из бункера на поверхность. Местные говорили, что эта участь хуже смерти.

Бункер казался огромным подземным высотным домом, о которых часто рассказывали мои родители и старики. Огромная шахта лифта, у которой словно не было дна. Металлические балки, которые были все в ржавчине. Сплошные коридоры и двери, будто это был огромный лабиринт. На последних двух уровнях был командный центр, а под ним ядерный реактор. Отец один раз взял меня с Димой в командный центр. Для нас это было что-то из фантастики и рассказов нашего отца. Много приборов, лампочек, кнопок и мониторов. Там была радиостанция для общения с другими бункерами, но нам никогда никто не отвечал.

Отец научил меня и Диму военному делу, рукопашному бою, правилам выживания, а самое главное обращению с огнестрельным оружием и холодным. Он как будто готовил нас к чему-то ужасному и неизбежному. Каждый день мы практиковались, а мама с ужасом смотрела на это, но молчала. Но были и яркие дни в нашей подземной жизни. Однажды я с братом, попросил деда Степана научить нас играть на гитаре. Мы часто засиживались у него и впустую перебирали струны. Дед Степан очень злился и говорил:

– С гитарой нужно обращаться как с девушкой, а не как с колодой бездушной! – Говорил дед, забирая свою гитару у меня с рук.

Он часто играл нам на ней, напевая очень классные, приятные мелодии и песни. К двадцати годам я научился играть даже лучше него, а дед Степан гордился мной словно своим внуком. Потом я научил Диму играть, и так мы начали по очереди играть на гитаре. Музыка что лилась, помогала людям вспомнить, как было раньше, а молодым, рожденным в этом аду детям и подросткам, было классно слышать, что-то кроме мертвой тишины бункера.

Мама же наоборот, учила нас математике, грамматике, рисованию и другим интересным наукам. Она была учительницей в школе до «Вспышки», за все время она прочла так много книг, что знала их все наизусть. Мама часто рассказывала сказки и пела нам песни перед сном. Наше детство было беззаботным и веселым, но об ужасе напоминали дни, когда отец с другими поднимался на поверхность, за припасами и запчастями. Местные жители бункера, называли их «сталкерами».

Однажды я спросил у отца, почему их называют сталкерами. Он, откашлявшись, сказал мне:

– Нас называют сталкерами из-за того, что мы подымаемся на поверхность, и изучаем ее, принося в бункер припасы, запчасти, лекарства. Мы искатели, охотники, спасители бункера. Наше дело очень опасное, хоть и полезное, вот подрастёшь, тогда и выберешь кем ты хочешь стать. – Говорил мне отец, и продолжал работать с документами за своим столом.

Мне было всего 13, когда во мне загорелась искра желания выйти на поверхность, и помогать нашему бункеру, как это делал отец с друзьями. Мы с Димой часто расспрашивали друзей отца, что там на поверхности, а они молчали, словно не умели говорить. Лишь дядя Петя Чернов, с позывным «Череп», говорил нам:

– Спросите у отца, он вам все и расскажет. – Говорил дядя Петя, словно увиливая от ответа.

Только когда мы подросли, то поняли, что там наверху еще хуже, чем здесь, в бункере. Отец часто нам приносил различные книги, фотографии, и даже некогда вершины инженерной мысли, так называемые «смартфоны». Он рассказывал, что раньше с помощью «смартфонов», люди общались даже через материки и страны. В основном, вся электроника шла инженерам, в их лабораторию. Бункер процветал, а люди жили, хоть и в маленьком, но достатке. Артем Владимирович Обухов, главный инженер и научный сотрудник, часто нам рассказывал, что же произошло наверху. Он делился с нами идеями, старыми историями, подучивал нас инженерному делу.

Дима очень преуспел в инженерии, и стал главным помощником Артема Владимировича. Вместе с ним, они сделали новую систему защиты от радиации на поверхности, и улучшенные фильтры противогаза. Я же научился делать патроны и различные виды оружия из подручных запчастей, что приносили сталкеры с поверхности. Самое классное мое изобретение – самозарядный арбалет «Коготь». А так, в основном я делал улучшение, или ремонтные модификации старым образцам оружия. Мой самый частый гость на столе был АКМ 74. Их было больше всего, надежность и простота автомата поражала мой разум. Я лишь чистил их от грязи и устанавливал коллиматоры ручной работы. Порою это было скучно и однообразно, но я понимал, что в бункере, все должны работать на благо. Ведь вместе мы сила, а по отдельности, погибнем как крысы под землей.

Я часто видел отца уставшим и измотанным, ведь он был в ответе за всех нас. Порою, в его глазах, я видел боль от утраты или отчаяние, но не набирался смелости спросить. Однажды он заснул за своим столом, а в руках держал старую выцветшую фотографию. На ней была голубоглазая женщина, с каштановыми волосами, а рядом, стояла девочка лет трех. Я не стал спрашивать кто это, ведь у всех нас было прошлое и есть будущее. Я разбудил отца, и мы пошли домой, по холодному коридору бункера.

Отец не обронил ни одного слова, а я сделал вид, что не видел ту фотографию. Мы медленно поднимались в старом ржавом лифте на пятый уровень. Я вышел из лифта первым, а отец сказал, выходя следом за мной:

– На этой старой фотографии, моя первая семья. До встречи с твоей мамой я был женат, и у меня была дочь Алиса, твоя сводная сестра. За год до «Вспышки» мы развелись, а в тот день, у бункера, я встретил твою маму. Ты с ней дал мне смысл жизни, ведь я утратил все возможные надежды, что моя прежняя семья выжила в этом аду. – Говорил отец, со слезами на глазах, обнимая меня так сильно, что мои кости захрустели.

– Ты мой отец, и я тебя люблю, как маму и Диму. Вы втроем, все, что есть у меня в этом мире! У всех до «Вспышки» была жизнь, но это в прошлом, нужно жить здесь и сейчас. – Сказал я, обнимая отца.

– Ты говоришь, как твоя мама, горжусь тобой сын! – Сказал мне отец, приобняв меня за плечо.

Мы медленно шли домой, разговаривая на различные темы. Смехом и радостью были переполнены наши голоса. Мы уже почти дошли до дверей, но к отцу подбежал с криком Федор Меншиков, его сослуживец и друг.

– Витя, у нас пожар в реакторном отделе. Там остался Вова Чайковский и Петя Чернов. Обухов сказал, если не потушим, то бункер взлетит на воздух! – говорил дядя Федор, со страхом и ужасом в глазах.

– Хорошо Федя, побежали! Леша, скажи матери и брату, пусть поднимаются на самый верх, и ждут возле дверей. Оповестите всех остальных, пусть собирают вещи первой необходимости, противогазы и тоже поднимаются наверх! Беги, не трать ни секунды впустую! – Сказал мне отец, приказным и четким голосом.

– Да папа, я все сделаю! – Сказал я, сильно нервничая, переживая за отца, и всех, кто был в бункере.

Я забежал к маме и сказал, чтобы она с Димой собиралась. Мама сказала мне, что Дима не вернулся еще, с лаборатории. Лаборатория, была на девятом уровне, двумя уровнями выше реакторного отделения. Я сказал маме:

– Собирай все вещи, бери противогазы и еду на первое время. Оповести всех остальных, а я пойду искать Диму! – Говорил я, с нервными отголосками в голосе.

– А где Витя? Где твой отец? – Сказала мама, дрожащим испуганным голосом.

– Он пошел тушить с остальными реактор. Папа приказал мне оповестить, чтобы все поднимались наверх. – Сказал я, выбежав в коридор.

Я бежал из всех ног к лифту, ведь реактор мог взорваться в любой момент, а где был Дима, я не знал. Мое сердце билось так сильно, что будто пыталось вырваться из груди. Кровь бурлила и заглушала все мысли в голове. Так страшно, мне не было никогда. Лифт, как специально, двигался очень медленно, или мне просто это казалось. Наконец-то лифт был уже на девятом уровне. Я выбежал с него пулей, и, вышибая перед собой стальные двери, влетел в лабораторию.

Там был Дима, жив и здоров, но он бегал словно ужаленный. Что-то включал, что-то записывал.

– Дима, собирайся нам пора наверх! Отец объявил эвакуацию, завязывай уже с работой, времени мало! – Кричал я, но Дима, словно меня не слушал.

– Леша, погоди секунду, сейчас запишу пару переменных, и двинем. – Сказал брат, спокойным голосом.

– Ты что, меня вовсе не слышишь? Реактор скоро взорвется, нужно уходить! А где Обухов делся? – Кричал я, неистовым голосом схватив Диму, за руку.

– Он вместе со всеми, в реакторном отсеке. Без него не получится стабилизировать системы. – Сказал Дима, положив блокнот с записями на стол.

– Дима, нам нужно идти! Отец справится, ты, что в него не веришь? Он и не из таких ситуаций выкручивался! – Сказал я, толкая Диму к выходу с лаборатории.

– Ладно, пошли уже. Я верю в папу, но очень сильно боюсь и переживаю! – Сказал мне Дима, вытирая слезы с глаз.

– Соберись, Доронины не плачут и не сдаются! – Говорил я брату, приободряя его поникший дух.

Мы быстрым шагом дошли до лифта и направились на первый уровень. Когда створки лифта распахнулись, я увидел огромную толпу людей. Они были испуганы, но не сеяли паники. Тесная лестница, что вела к дверям на поверхность, была занята людьми. Они сидели на полу, на своих сумках и вещах. Одни плакали, другие молились, а некоторые просто молча сидели. В дали мы увидели маму. Она ходила между людьми и спрашивала обо мне и о Диме. Я крикнул ей:

– Мама, мы здесь! – Крикнул я, проходя через толпу.

– Мои мальчики, вы оба живы! Как я рада вас видеть, я уже извелась вся! Отец еще не вернулся, хоть бы с ним все было хорошо! – Говорила мама, обнимая меня и Диму.

Мама дала нам по рюкзаку с вещами, едой и противогазы с фильтрами. В руках она держала еще два рюкзака, себе и отцу. Мы достали куртки и перчатки, оделись, повесили противогазы на пояс и стали ждать. Никогда не любил ждать, ведь ожидание сводило меня с ума. Я не мог найти себе место, мама с братом сидели в уголке, и нервно прикусывали губы. Мы ждали и ждали, но вестей не было. Жуткую тишину и ожидания, пронизывали тихие голоса людей, и поскрипывание лифта.

Я уже не знал, сколько времени прошло, но вдруг лифт кто-то вызвал, и он устремился вниз. Все стали просыпаться, и снова разговаривать с надеждой в голосе. Мои глаза пылали любопытством и жаждой увидеть отца. Лифт медленно поднимался на первый уровень. С него доносился смех и радость:

– Мы справились, потушили реактор! – Говорил громким счастливым голосом, один из мужиков.

Радость нахлынула на всех, кто слышал эти слова. Все начали смеяться, и плакать от счастья. Только мне было не до смеха, ведь я не знал, что с моим отцом. И тут открылись створки лифта, с него выходили грязные вымазанные в сажу люди. Они улыбались и шутили, самым последним вышел мой отец. В этот момент мы с мамой и братом побежали ему на встречу.

– Живой! Ты справился! Ты снова спас бункер, и всех этих людей! – Говорила мама, без остановки целуя грязное лицо отца.

Этот день показал нам, что вместе мы сила. Люди, запомнили этот день, как очередную победу над смертью. Все кричали спасителям «Ура», а моего отца подкидывали вверх. После маленького праздника, люди стали разъезжается по своим уровням. Мы ехали самыми последними, ведь мама с папой долго сидели вдвоем, и обнимали друг друга. День был тяжелым, но мы выдержали испытание огнем. Это наш дом, и мы его никогда не бросим!