Читать книгу Ночной охотник - Никита Владимирович Серков - Страница 2

Во всех окнах большого белого дома в частном секторе, где жила свидетельница вчерашней трагедии, было темно. Единственное светлое окно на первом этаже принадлежало гостиной, и из-за светлого тюля цвета крем-брюле было видно, что на диване лежит полноватая женщина лет пятидесяти и смотрит телевизор. За окном было темно, а в доме очень уютно и светло. В телевизоре мелькали какие-то кадры, электрический камин транслировал теплую картинку тлеющих поленьев и издавал фальшивое, но приятное потрескивание.

Раздался звонок в дверь. В позднее время звонки в дверь – крайне тревожное явление, а особенно после случившегося прошлой ночью, но игнорировать было нельзя. Пройдя на веранду и подойдя к двери, женщина заглянула в глазок и спросила, кто там. В ответ – молчание. Снаружи никого. Женщина поставила дом на сигнализацию, включила свет на улице и выглянула в большое окно на веранде. На участке было тихо, на поводке в конце двора мирно спала овчарка. «Странно, что она не лаяла, когда кто-то звонил в дверь… Может, соседка приехала?..» – подумала женщина. Вдруг она заметила что-то маленькое на крыльце, недалеко от порога. Это был белый конверт. Когда сегодня после шести вечера она возвращалась в дом, ничего подобного на пороге не было, иначе она бы заметила. Испугавшись, женщина решила не выходить на улицу, проверила все замки, выключила свет во дворе и вернулась в комнату. Уткнувшись в экран телевизора, она просидела так минут десять, но передача ее больше не занимала, все мысли были заняты только конвертом, который лежал на большом крыльце возле порога. Выключив телевизор, женщина проследовала обратно на веранду, еще раз выглянула из окна – никого и ничего, собака все так же мирно спит. С хирургической аккуратностью, как можно тише и незаметнее женщина отперла дверь, выглянула в щелочку, увидела в пяти шагах от двери белое пятнышко конверта, шагнула за порог и медленно, озираясь по сторонам, двинулась в сторону тайного послания. Наклонившись, она потянулась за конвертом, как вдруг сзади скрипнула половица. Мгновенно женщина поняла, что не одна. Выпрямившись, она уткнулась затылком во что-то холодное. Это было дуло пистолета, и она сразу это поняла. Дрожа от страха, женщина взяла себя в руки и произнесла:

– Я никому ничего не говорила. Я действительно ничего не видела. Прошу вас – не надо. Пожалуйста…

Человек, который держал в руках пистолет, толкнул им женщину в затылок. Она догадалась, что дело в конверте, и раскрыла его, достав оттуда ровный прямоугольный кусок белого чертежного картона. Толчок повторился.

– Мне нужно это прочитать? Я не понимаю, – произнесла женщина, и слезы покатились из ее глаз, – здесь написано… «3:0»… Я не понимаю…

Прозвучал щелчок взведенного затвора.

– Подождите! – захлебываясь от слез и дрожа всем телом, еле выговорила женщина. – Прежде чем вы это сделаете, я хочу повернуться лицом!

Именно так она сказала, и в ее взгляде блеснуло что-то, но точно не страх.

Человек за спиной сделал шаг назад, и ствол перестал упираться в затылок. Женщина медленно повернулась, но глаз или лица ночного гостя она не увидела. Это были пустые черные глазницы на белом фоне. Она направила взгляд в глубину этих темных пятен, заменяющих глаза. Белая маска качнулась в сторону, как будто удивляясь бесстрашию этой храброй женщины. Далее прозвучал всего один выстрел. Женщина упала. Из-под ее головы начало растекаться темное вязкое пятно, а в левой руке, запрокинутой выше головы, виднелся кусочек белого картона. Темная фигура с белым пятном вместо лица подняла с пола гильзу и бесшумно шагнула во тьму дверного проема большого загородного дома.

Днем сразу же после вскрытия и составления протоколов по второй жертве в уголовный розыск наведался Арсений. Его напугало ночное письмо от убийцы, но больше раззадорило, поэтому он решил действовать и под предлогом страха за свою жизнь не отставал от Миронова с вопросами: – Виктор Демьянович, объясните мне вкратце, что происходит?! Вы мне звоните среди ночи, предлагаете проверить мой почтовый ящик, и что в итоге – я обнаруживаю письмо от убийцы! Что все это может значить?

– Арсений, ну а я-то откуда могу знать, что это значит? Мы работаем! И тебе бы стоило тоже идти поработать.

– Кто еще получил подобные письма? – не прекращал сыпать вопросительными знаками Арсений.

– Точно ты, я, оба Александра, Сергей, Егор Макарович.

Тут в комнату заглянул один из оперативников.

– Виктор Демьянович, вам бы глянуть на это…

– Что такое?

– Идите за мной.

На втором этаже стоял телевизор, вокруг него собралась добрая половина уголовного розыска. Шли новости по городскому каналу:

«Сегодня в городе произошло нечто странное. Во все отделения полиции, а также, как нам стало известно из достоверных источников, в уголовный розыск, областную прокуратуру и приемную губернатора пришли письма с загадочным содержанием. Цитируем: „Вы в игре! Игрок – Город – 2:0! Кто следующий?“ Что это? Угроза или шутка от школьников-игроманов – выясняют наши корреспонденты. Следите за развитием событий. К другим темам дня…»

– Вот и ответ на твой вопрос, Сеня. – Виктор Демьянович, видимо, был крайне подавлен этой новостью, поскольку никогда раньше не называл Арсения Сеней.

Немного постояв в раздумье, Миронов взял себя в руки.

– Саша, – обратился он к оперативнику, – ты узнал что-то про звонки? Откуда они? Их прослушали?

– Да. Звонили с телефона потерпевшего мужчины, звонок был сделан в 2:54 ночи.

– Экспертиза показала, что примерно в это же время наступила смерть, – подхватил Арсений. – Судя по всему, во время звонка женщина была еще жива. И жива она была еще минут десять – двадцать.

– Значит, есть огромная вероятность, что машина, которую видела свидетель, принадлежала убийце, – сказал Миронов. – Саша, звони Сереге. Он как раз сейчас поехал опрашивать свидетеля.

Но звонить никуда не пришлось. После этих слов в кармане Александра заиграла песня Высоцкого. Он сразу же ответил:

– Да?

От услышанного лицо оперативника вытянулось, выразив недоумение и растерянность. Он отвел трубку в сторону и сказал:

– Виктор Демьянович, свидетель мертв. Ее убили.

Получив новую за сегодняшний день дерзкую пощечину из-за происходящих событий, Миронов произнес, сжав губы:

– Выезжаем. Арсений, это и по твоей части, едешь с нами.

Сев в старый служебный ВАЗ, они направились к дому свидетельницы. Дорога заняла всего минут двадцать. Чуть позже подоспела еще группа криминалистов, в том числе и Лисицын. Калитка была отперта, так что Миронов, Арсений и Александр беспрепятственно проследовали к дому. Их встретил Сергей и проводил к месту преступления. Арсений направился к телу и начал его осматривать. Виктор Демьянович первым делом бросил взгляд на собаку, которая даже не подняла головы, когда чужаки ступили на участок, сразу же достал свой блокнот и направился обследовать дом и большое крыльцо, на котором прошлой ночью разыгралась трагедия. На дощатом полу, выкрашенном бордовой морилкой, лежало тело женщины, которая вчера еще давала показания Миронову и его помощнику. Кожа ее лица и рук приняла синевато-белый оттенок, а глаза остались открытыми и смотрели куда-то в сторону и вдаль – в них не было испуга, скорее сожаление о том, что случилось. Странно, но МВД показалось, что женщина словно бы извинялась перед кем-то незримым, ей одной видимым. Кровь уже застыла, и ее было непросто разглядеть: цвет пола сливался с цветом крови практически один к одному. В руке покойной Виктор Демьянович обнаружил листок с надписью «3:0». «Неужели ошибся?» – подумал он.

– Серега, ты же видел послание? Здесь написано «3:0», но трупа уже четыре. Неужели он ошибся?

– В каком смысле четыре? – не понял оперативник.

– Ну как же? Два вчера и два сегодня, или он собак не считает? – без тени иронии, с абсолютно строгим и серьезным видом сказал МВД.

– Собака жива! – ответил Сергей. – Она спит.

– Спит? – удивился Миронов. – Так это что значит? У нас теперь уже серийный убийца, который пробрался на участок, вколол или дал какое-то вещество собаке, то есть не стал убивать, а хозяйку убил.

Виктор Демьянович тяжело вздохнул. Он понимал, что это только начало, дальше будет хуже. Постояв еще минуту и оглядев крыльцо, Миронов бросил взгляд на Арсения, который с большим рвением, прилежно делал свою работу, и, закончив обдумывание всех известных фактов случившегося, подошел к Александру.

– Ты узнал что-нибудь про камеры в подъездах, куда были присланы конверты?

– Да. Про камеры в подъездах у Арсения, у вас и говорить нечего – их там попросту нет. Одна-единственная камера была у меня в подъезде. Доставил мне этот конверт… ребенок. Мальчик лет двенадцати. Я раздобыл запись. А вот распечатка фотографии. – Он достал из кармана сложенный вдвое лист, на котором был отпечатан черно-белый кадр с камеры видеонаблюдения – мальчик в осенней ветровке заходит в подъезд с куском белой бумаги в руках, по-видимому, с конвертом. – Не знаю, как мы будем искать этого ребенка… Одно дело, если он приносил письмо только мне, тогда можно будет поискать по близлежащим школам, а если он разносил это по всему городу, то только если в новости пускать…

– Ну хоть что-то есть. Будем искать. Продолжайте работу, я поеду обратно. Дай-ка мне эту распечатку.

Виктор Демьянович сунул листок с фотографией в карман пальто и еще раз оглядел участок. Забор был абсолютно бесполезен, поскольку то тут, то там в нем имелись прорехи и дыры, а калитка, по всей видимости, не запиралась на ночь. Сам участок, на котором располагался дом, был засеян травой, уже некоторое время не кошенной, а потому излишне разросшейся. В самом конце участка стояла старая будка, возле нее мирно спала посаженная на цепь овчарка, а ближе к калитке располагался и сам дом, большой и основательный, обшитый белым сайдингом – мода, которая ушла так же быстро, как и пришла. По всей видимости, в нем жили круглый год, однако в этой части поселка словно все вымерло, поскольку соседние дома, судя по их внешнему виду, пустовали. За все время пребывания на месте преступления следователем не было замечено ни одного соседа. Так бывает, что одни дачные участки становятся постоянным местом жительства, а другие остаются покинутыми навсегда. Век дачных кооперативов и садоводств недолог: сначала идет тяжелое, трудное развитие, потом наступает миг расцвета, несколько лет веселья, игр, дружбы, целой детско-подростковой жизни одного растущего поколения, а затем закат, который может длиться бесконечно долго – до тех пор, пока все старики-старожилы не вымрут, а их дачи не перейдут к дочерям-сыновьям, которые либо продадут участок, либо забросят, так что со временем будет проще сровнять все с землей, чем исправить или починить, либо построят что-то фешенебельное с бассейном и гаражом, отгородившись трехметровым забором от всего внешнего мира. Дом свидетельницы вчерашнего происшествия и жертвы ночного преступления, окруженный отчасти заброшенными участками, был жилым круглый год – пожалуй, это объяснялось желанием самой хозяйки и близостью города.

МВД стоял посреди участка и вдыхал воздух, наэлектризованный от грозовых серых туч, которые уже не первый день висели над городом и только пугали дождем и громом. Вокруг царила атмосфера чего-то недоброго. Вся природа словно затаилась, предчувствуя беду.

Миронов направился к автомобилю и, пройдя через калитку, остановился как вкопанный. На лобовом стекле под дворником лежал белый конверт. Рука сама потянулась к кобуре, и он начал оглядываться по сторонам, осторожно ступая назад. Быстро вернувшись к дому, он крикнул полушепотом своим оперативникам: «Он здесь!» – приказал им идти с ним, а всем остальным – не шуметь и не привлекать внимания.

Втроем они достали оружие и стремглав бросились к калитке, выбежали на дорогу и стали озираться по сторонам. Впереди по глинистой дороге шел человек, метрах в пятидесяти от них. Все трое бросились в его сторону. Подбежав метров на тридцать, Миронов остановился, принял стойку для выстрела и прокричал: «Стоять! Полиция! Руки за голову! И повернись лицом!» Фигура в темной ветровке с капюшоном резко остановилась, медленно подняла руки и развернулась. Это был мальчик-подросток. Его лицо выражало страх и абсолютное недоумение.

– Не стреляйте, пожалуйста, – чуть не плача, сказал он. – Я ничего не делал.

Виктор Демьянович опустил оружие и сказал:

– Саша, отведи ребенка в безопасное место! Мы с Серегой пойдем дальше. Он все еще может быть где-то здесь!

Александр схватил подростка в охапку и, прикрывая своим телом, потащил к дому.

Миронов направился дальше, но вдруг остановился, развернулся и окликнул Александра с мальчиком. Он подбежал к ним поближе, снял с ребенка капюшон и опустил руку в свой карман, чтобы извлечь оттуда распечатку с камеры. Развернув листок, МВД понял, что перед ним и на распечатке – один и тот же мальчик.

– Это ты положил под дворник той машины конверт? – Миронов указал в сторону своего служебного автомобиля.

– Да, – осторожно ответил подросток.

– У тебя есть телефон твоих родителей?

– Не звоните им, пожалуйста, – взмолился мальчик, – я больше так не буду! Отпустите! Я правда-правда больше так не буду!

– Поздно. Давай телефон родителей.

Его посадили в машину, после чего позвали Славу Лисицына, криминалиста, чтобы он аккуратно обследовал и распечатал конверт. В конверте лежало письмо, которое состояло из букв и слов, вырезанных из какой-то газеты:

«Как можно работать следователем и не видеть дальше своего носа? Путь так прост, что и ребенок бы понял! А вашему уму это непостижимо. Может, все-таки стоит взяться за руль и направиться в нужную сторону? Или мне сменить противника? Так кто следующий?»

– Судя по всему, он любит пошутить, – заметил Слава.

– Ты это к чему? – спросил Миронов.

– Письмо из газетных вырезок – это же классика. Он смеется над нами. Он уже и звонил, и писал, и ребенка подослал, а мы все никак поймать его не можем. Да он просто измывается…

Письмо положили в прозрачный пакет для экспертизы, и Миронов уже собирался садиться за руль, как вдруг к калитке подъехал старенький «форд», из которого пулей выскочил знакомый самовлюбленный журналист. Его улыбка была оружием, с помощью которого он раскалывал собеседников и нарабатывал очки в издательстве. Вот на этой же старой кляче он во второй раз решил подъехать к Миронову.

– Господин следователь, мы с вами виделись вчера рано утром. Разговор не задался, но, может, настало время прокомментировать происходящее, как думаете?

– Я думаю, что каждому лучше заняться своим делом. Мое дело – расследовать, вот я и буду этим заниматься. А комментировать – это скорее по вашей части, так и комментируйте на здоровье, – ответил ему Виктор Демьянович.

В глазах парня мелькнул огонек обиды, но улыбка не сошла с его губ, она лишь вместе со взглядом стала похожа больше на гримасу.

– Знаете что, господин следователь!.. – произнес он.

– Что? – коротко и остро спросил Миронов.

– Ничего… – на выдохе, словно сдувшийся воздушный шарик, произнес журналист.

МВД сел в автомобиль, хлопнул дверью и умчался по дороге в сторону города. А «парень из газеты» остался стоять на месте с выражением отвращения на лице.

Когда Миронов привез мальчика в уголовный розыск, он полушепотом предупредил на входе:

– Скоро приедет его мать. Направь ее ко мне, как только она появится, а я пока побеседую с ним, – и повел подростка в свой кабинет на пятом этаже.

Там они сняли верхнюю одежду, и Виктор Демьянович поставил чайник. Он понимал, что проводить допрос несовершеннолетнего в отсутствие родителей или хотя бы одного родителя незаконно и чревато скандалом, но по опыту понимал, что при родителях он будет все отрицать и толкового ничего не скажет. А пока что есть немного времени получить хоть какую-то информацию.

Мальчик молчал всю дорогу и грустно наблюдал за жизнью улиц пронзительно умным взглядом. Он вообще производил впечатление тихого и очень пугливого подростка. Войдя в кабинет, он осмотрелся и сразу сел на стул возле стола следователя.

– Как тебя зовут? – прервал томительное молчание Миронов.

– Степан, – тихо ответил мальчик. На звуке «и» он слегка запнулся.

– А меня Виктор Демьянович… Послушай, Степан, – сказал Миронов после небольшой паузы, наливая кипяток в две кружки с пакетиками чая, – давай поговорим начистоту. Тебе нечего бояться, поскольку ты пока что не сделал ничего плохого.

– Вы все так говорите.

– Кто все? Тебя уже кто-то допрашивал?

Тишина.

– Хорошо, – продолжил Миронов, поставив перед мальчиком кружку с чаем. – Давай так. Ты сейчас ответишь на пару моих вопросов, только честно. И это останется между нами.

– А если вы все это тайно записываете?

Виктору Демьяновичу пришлось хорошенько прислушаться, чтобы расслышать, что сказал мальчик – так тихо он говорил, но после услышанного Миронов понял, что мальчик заикается и вообще боится разговаривать.

– Тут я тебе обратное доказать никак не смогу. Могу только сказать, что даже если и записываю, то это незаконно. И меня бы за это наказали.

– Не говорите со мной, как с ребенком. Я не ребенок, – еще тише произнес мальчик.

«А кто же ты, если не ребенок?!» – подумал про себя Миронов, но сказал иначе:

– Мне в любом случае придется задать тебе эти вопросы, только в присутствии твоей мамы. А пока ее нет, это может остаться, я повторяю, исключительно между нами.

И снова повисла долгая пауза. Мальчик так и не притронулся к чашке, он опустил голову и сидел молча.

– Ладно. Подождем, когда приедет твоя мама, – разорвал тишину Миронов.

– Не надо. Я расскажу. Только никому…

– Слово офицера, – добавил немного пафоса Виктор Демьянович и продолжил: – Сколько таких конвертов ты разнес по адресам?

– Много. Около двадцати штук.

– Как тебе это удалось?

– Я ездил на велосипеде. Мы долго это планировали.

– Кто это «мы»?

– Мой друг и я.

– Как его зовут?

– Не знаю.

– Так, – произнес Миронов. – Я клещами должен вытаскивать из тебя каждое слово? Если хочешь, чтобы наш уговор был в силе, рассказывай все и по порядку.

– Хорошо, – начал Степан, заикнувшись на звуке «х». – Мы – это я и мой друг. Мы познакомились в Интернете. Он мне написал первым.

И предложил дружить. У него в Сети, как и у меня, ненастоящее имя.

– И давно вы так дружите? – перебил Виктор Демьянович.

– Месяц.

– Какое у него имя?

– В Сети Faceless. Несколько дней назад он предложил помочь ему разнести письма в разные части города. Сказал, что это небольшой розыгрыш – шутка. Он вообще довольно отвязный – любит поприкалываться.

– А где ты взял письма и конверты?

– Я сам все распечатал и разложил по конвертам.

В этот момент в кабинет постучалась и сразу же вошла женщина. С первых слов стало ясно, что это мать Степана.

– Здравствуйте. Что случилось? Почему мой сын здесь?

– Не беспокойтесь… – Виктор Демьянович замялся, не зная, как к ней обращаться. – С вашим сыном все в порядке. Мы немного поговорили.

– Вы что, его допрашивали? – перебила она. – Вы не имели права.

– Ни в коем случае! – попытался успокоить нервную мать Миронов. – Просто поговорили. Мне нужен будет ваш номер телефона. Я позвоню. И вызову на допрос. Степа, – обратился он к мальчику, – можешь минуту подождать маму за дверью?

Степан посмотрел на Миронова с подозрением:

– Вы помните, что мне обещали?

– Помню, – ответил Виктор Демьянович и добавил: – Не пиши больше своему другу. Он тебя предал, а сам испугался, поэтому тебе пришлось приехать сюда. Общайся с другими своими друзьями.

– У меня больше нет друзей, – тихо ответил Степа, а Миронов не нашел ничего лучше для ответа, кроме как:

– А как же я? Я твой друг.

Степан слегка улыбнулся в ответ и вышел за дверь. Виктор Демьянович повернулся к красивой высокой женщине, которая стояла в кабинете. Ей было уже за сорок, но весь ее внешний вид говорил, что она следит за собой: легкий приятный макияж, укладка, и одежда подобрана со вкусом.

– Ничего страшного не произошло, – обратился он к ней, – ваш сын просто оказался не в самой лучшей компании, которая пыталась втянуть его в неприятности. Ничего серьезного. Сегодня вы его ни о чем не спрашивайте. Пусть он немного обдумает все то, о чем мы побеседовали, а завтра вместе приедете, и мы немного поговорим.

– Так вы его все-таки допрашивали?

– Я провел воспитательную беседу. Это не для протокола, а значит, и не допрос. Доверьтесь мне, у меня опыт в таких делах. Мальчика нельзя спугнуть, он должен довериться нам с вами.

– Но я его мать, – как-то тихо и рассеянно произнесла женщина.

– Просто доверьтесь мне. Завтра мы все обсудим. А сегодня пусть он отдохнет.

Когда мать Степана покинула кабинет, находясь в состоянии спокойного недоумения, Миронов поднял трубку стационарного телефона и набрал номер. Прозвучало три гудка, прежде чем последовал ответ:

– Алло! Слушаю, Виктор Демьянович.

– Сережа, не очень приятные новости. Сегодня ты ночуешь у дома этого мальчика. Он слишком много знает, и я боюсь, что его может ожидать участь свидетельницы. Будь предельно внимателен.

– Хорошо. Сделаю, – не очень бодро, но абсолютно серьезно ответил Сергей. Миронов знал: если он говорит, что сделает, значит, его словам можно верить.

К семи вечера в кабинет к МВД начала подтягиваться вся оперативная группа, кроме Сергея, и в начале восьмого Миронов задал первый вопрос:

– Итак, Туманов, что у нас по потерпевшим и их родственникам?

– Установлено, что потерпевшие вместе работали. Есть предположение, что были любовниками…

– Это не предположение! Это факт! – раздался голос из угла кабинета. Этот голос принадлежал Арсению.

– Что ты здесь делаешь, Романов? – удивленно спросил МВД.

– Виктор Демьянович, у меня есть что вам сказать по этому делу. Я, как-никак, судмедэксперт. Считаю своим долгом находиться здесь, потому что это дело после того письма касается уже лично меня. Я хочу в группу.

Он говорил так уверенно, так самозабвенно и безапелляционно, что Миронову ничего не оставалось, как фыркнуть, удивленно улыбнуться и сказать:

– Хорошо. Посмотрим.

Александр после небольшой паузы продолжил:

– В общем, скорее всего, они были любовниками. Их супруги утверждают, что ничего не знают об этом. На вечер убийства у обоих алиби, так что мотивы ревности не имеют оснований. Муж потерпевшей вернулся из командировки сегодня утром, ночью он был в самолете, билет и посадочный талон имеются, а жена потерпевшего работала в ночную смену, что также подтверждено. Больше родственников у них в городе нет. Вот то, что успел сегодня выяснить.

– Саша, что у тебя? – прозвучал следующий вопрос.

– Про звонки и камеры мы с вами говорили. Ничего толкового. На записи нет никаких особых посторонних звуков. Голос, скорее всего, изменен с помощью особого приборчика или программы, которую можно скачать на любой телефон.

– Слава?.. – продолжил «перекрестный допрос» подчиненных Виктор Демьянович.

– По поводу вчерашнего – мрак. На телефоне потерпевшего, откуда поступил звонок, никаких отпечатков. Следы протектора шин тоже ничего не дали. Шины не новые и абсолютно обычные, так что искать бессмысленно: они продаются по всему городу и стране. Насчет нового убийства… Собака спала. Мы нашли в ее организме убойную дозу успокоительных. Стоит поискать и поспрашивать по ветеринарным аптекам. И еще: ни на одном конверте нет ни следа. В остальном – снова чисто.

Виктор Демьянович тяжело вздохнул и подошел к окну. На минуту повисла тяжелая пауза, прервал которую голос Арсения.

– У меня есть кое-что. Во-первых, потерпевшие были любовниками. В ту ночь у них была связь. Во-вторых, женщина была жива, потому что он промахнулся, пуля лишь слегка задела голову. Скончалась же она от потери крови. Мужчина умер мгновенно. Сегодня ночью он стрелял в голову, причем почти в упор. Жертва стояла лицом к преступнику – следы пороха есть на лбу. Пуля прошла навылет. Можно предположить, что он не умеет стрелять и поэтому старается подойти к жертве поближе. В случае же с мужчиной он попал точно в цель, потому что стоял со стороны водителя, то есть потерпевшего. Однако могу ошибаться, потому что лично мне сложно поверить в то, что убийца выбирает в качестве орудия убийства именно пистолет и действует так четко и хладнокровно, но при этом не умеет стрелять. Возможно, он просто нервничал или его спугнули.

– Любопытно, – задумчиво произнес Миронов, глядя в окно. – Что касается меня, то я сегодня допрашивал мальчика, который разносил всему городу эти письма. Саша, поскольку ты у нас по технической части, то на тебе теперь его аккаунт в социальных сетях. Там он познакомился с нашим «Безликим». Именно так он себя называет в Интернете. Серега сейчас дежурит возле дома мальчика: есть вероятность повторения истории со свидетелем. Продолжаем копать.

Когда все покидали кабинет, Виктор Демьянович все еще стоял возле окна и смотрел поверх крыш окружающих здание уголовного розыска домов. Он любил этот город, потому и не уехал никуда, хотя еще лет двадцать назад ему прочили большое будущее в столице. И сейчас, когда в городе объявился некто, возомнивший себя Богом, Миронову было больно за родной клочок земли, который сейчас испытывает такие страдания. За окном было уже темно, только во дворах местами горели фонари и в окнах постепенно зажигали лампы жители города. Виктор Демьянович наблюдал за темными силуэтами на фоне ярких лампочек. «Кто знает – может, кто-то сегодня ночью погибнет от рук убийцы, а я ничего не могу с этим поделать! Он должен был где-то просчитаться! Все ошибаются, и он не исключение! Но где?!» – напряженно думал МВД.

– Витя, – раздался осторожный голос за спиной. Миронов вздрогнул, возвращаясь из своих мыслей в реальность, и обернулся. Это был Слава.

– Может, посидим где-нибудь, поговорим? – предложил он. – Или ты еще занят?

– Давай, – устало произнес Виктор Демьянович с грустной улыбкой, прикинув в уме, что некоторая смена обстановки точно не помешает.

Они обосновались в баре ближе к центру города, где Миронов бывал раз-два в месяц один или в компании и выпивал немного пива. Они заказали по кружке и гренки с чесноком и сыром.

Оба не знали, с чего начать разговор, вроде о работе не хотелось, а вечер был такой, что лучше просто немного помолчать и отдышаться, как после долгой пробежки. Это был тот случай, когда даже небольшая физическая активность отнимала много сил, и дорогу от работы до бара нужно было переварить. Принесли пиво. Слава и Виктор Демьянович почти одновременно сделали глоток, энергии прибавилось, поэтому, посидев в молчании еще несколько секунд и смакуя горечь на языке, говорить начал Слава.

– Ну, рассказывай, как ты здесь? Что нового?

– Да я-то что?! Мне нечего рассказывать… Работаю потихоньку, и все… Вот ты лучше расскажи, как там работалось в столице. Зачем вернулся? То есть я рад, что ты вернулся, но времени прошло много, а у нас здесь совсем не столица.

– Да знаешь, столица столицей, а грязь везде та же. И поверь, там ее в разы больше. А вернулся вот почему. – Он застенчиво улыбнулся и опустил глаза. – История простая и неприятная. Я завел служебный роман с замужней женщиной. Муж у нее пустое место, хоть и нагревает своей задницей кресло покрупнее моего. Однако, несмотря на то, что он абсолютный идиот, ему хватило ума, чтобы все понять. Я тоже дурак, но в атмосфере недомолвок работать не мог, поэтому попросил о переводе.

– А чего же ты не перевелся в другое отделение? Это же столица все-таки!

– Знаешь, слухами земля полнится. Мне бы сложно жилось. Вкратце история звучит как-то обыденно, а на самом деле это было роковое влечение, порочная связь. Если бы не уехал, окончательно разрушил бы и свою, и чужую жизнь. Я решил, что надо вернуться. И не зря: такое дело расследуем – кровь в жилах стынет. Если мы его раскроем, то звездами просто станем, но ведь это только в кино так. Мне сейчас мысль в голову пришла: почему весь мир помнит о маньяках, убийцах, почему о них пишут статьи, диссертации, почему изучают их биографию, но никто и никогда не вспоминает тех людей, благодаря которым мы теперь знаем об этих преступниках столько всего до тончайших деталей, до мелочей? Почему никто не помнит людей, благодаря которым эти преступники больше никогда и никому не сделают больно? Как зовут следователя, который поймал Чикатило? Как зовут того, кто раскрыл дела Оноприенко, Генри Ли Лукаса, Михасевича? Я думаю, эти имена достойны упоминания в учебниках, статьях, потому что их методы тоже нужно изучать, даже несмотря на то, что убийц классифицировать можно, а вот методов поимки столько, сколько пойманных, – никогда не знаешь, где тот или иной преступник даст осечку… – Он остановился, нахмурился, потом встряхнул головой и улыбнулся. – Что-то я, так сказать, зафилософствовался. Твоя очередь! Как работа строится? Как у тебя жизнь? Как вообще город поживает – давно я тут не был…

И они еще часа два говорили о жизни, о работе, делах, зарплате, начальниках, женщинах. Миронов рассказал, что у него был роман, но теперь он один – не срослось как-то, что характер у него тяжелый и никто не может с ним жить долго.

Тем временем в нескольких километрах севернее в служебной машине сидел Сергей и грелся от печки. Температура опустилась до десяти градусов, и дул пронизывающий ветер. Подъезд, в котором жил мальчик, и окна его квартиры хорошо просматривались. Лишь изредка приходилось протирать лобовое стекло, которое запотевало, и пристально вглядываться в темноту, чтобы разглядеть силуэты людей, – фонарь у подъезда не работал. Сергей поставил машину среди других так, чтобы ее не было видно с любой стороны и чтобы она, несмотря на отличительные знаки, терялась в общей массе автомобилей. Примерно в начале двенадцатого, когда Слава и Миронов выбирались из бара и когда в районе, где жил мальчик Степа, уже полчаса как не было ни души, а окна постепенно гасли – этот район был исключительно рабочим, и люди здесь рано ложились спать, – к дому Степана медленно подъехал черный тонированный автомобиль и припарковался. Это заметил Сергей и несколько насторожился: по описанию машина походила на ту, которую видели в ночь первых убийств. Человек в черном автомобиле погасил фары, но не вышел. Сергей заглушил мотор и начал вглядываться во тьму. Видно никого не было, стало ясно: человек еще сидит в машине. В таком напряжении прошло минут семь – десять, после чего дверь автомобиля отворилась, и темная мужская фигура, озираясь по сторонам, направилась к подъезду Степана. Сергей потянулся к кобуре – оружие было на месте, – это несколько остудило нервы, потом проводил взглядом эту тень и потерял ее, когда она нырнула в Степин подъезд. Выйдя из машины, оперативник направился к подъезду. Он достал телефон из кармана и попробовал набрать Миронова, но никто не ответил. Выругавшись про себя, Сергей набрал на домофоне первый попавшийся номер квартиры.

– Кто это? – ответил через несколько гудков сонный голос.

– Полиция, откройте.

– Ага, сейчас, разбег беру. Ничего поинтереснее придумать не могли?

И человек повесил трубку. Сергей начал судорожно набирать другой номер, руки дрожали, а пальцы еле-еле попадали по клавишам. Наконец кто-то проявил великодушие и впустил Сергея внутрь. Он подбежал к лифту, но лифт не работал. Почувствовав, что у него еще есть шанс, Сергей как можно тише стал взбираться наверх, перешагивая две-три ступеньки разом. Добравшись до шестого пролета, он оглядел лестничную площадку, где находилась квартира мальчика, и увидел возле Степиной двери человека в черной куртке, который тихо копался в замке. Подкравшись сзади, Сергей схватил незнакомца, оттащил от двери, потом, заломив руки, кинул животом на землю, приложил пистолет к голове и произнес:

– Не шевелиться! Оперуполномоченный Скворцов.

В эту секунду отворилась дверь в квартиру Степана, из которой показалась мать мальчика. Она вышла на звуки борьбы. Когда она увидела, кто лежит на полу и что один человек угрожает другому пистолетом, она завопила что было мочи:

– Что вы делаете?! Кто вы такой? Что вам от нас нужно?

Сергею пришлось приложить усилия, чтобы ее перекричать.

– Я из полиции. Не волнуйтесь! Этот человек хотел вам навредить, а теперь он поедет со мной, – сказал он и достал наручники.

– Вы что, с ума все посходили?! – не унималась женщина. – Оставьте этого человека в покое! Это мой друг… И он пришел ко мне в гости!

– Друг? – ошарашенно произнес Сергей.

– Кажется, вам пора что-то мне рассказать… – в приказном тоне сказала мать Степана.

– Пожалуй, – произнес оперативник, вставая с человека в черной куртке, который с заведенными за спину руками лежал лицом в бетонный пол.

– Только для начала покажите удостоверение.

Сергей послушно выполнил строгое приказание женщины и, снова набирая телефон Миронова, проследовал в квартиру. На звонок опять никто не ответил.

Для Виктора Демьяновича этот вечер оказался лучшим за долгое время. Они со Славой прекрасно отдохнули и выпили по четыре кружки каждый, так что пиво неплохо ударило по мозгам. Распрощавшись на выходе из бара, Миронов слегка шаркающей походкой последовал в сторону дома, до которого было идти минут тридцать-сорок. Алкоголь позволил телу расслабиться, остудил мозги, так что можно было немного отдохнуть от половодья мыслей и догадок. Миронов шел по улицам вдоль домов прогулочным шагом, наслаждаясь этим прекрасным теплым вечером. Сегодня впервые за долгое время ему спокойно и глубоко дышалось.

Дома его ждал кот. Это был шикарный добрый и ласковый зверь с хорошей долей сомнения, свойственного лишь котам.

– Ну, привет, Шустрик! Я скучал… – сказал Миронов. Усевшись в прихожей, он стал гладить кота по пушистой шерсти и, посмотрев в благодарные сонные глаза животного, добавил: – И ты скучал, морда ты моя…

МВД жил в двухэтажном старом доме с деревянными лестничными пролетами. В столице таких домов не найти, но в других городах нашей необъятной страны их полно. Они прячутся во дворах крупных девятиэтажек или более современных домов – новостроек, и эта игра в прятки нравилась следователю. В квартире было две комнаты и небольшая кухонька, везде деревянный настил скрипучих вздувшихся полов и особенный «бабушкинский» запах старины, такой приятный и уютный, что в итоге эта квартира для Миронова стала теплым пристанищем, островком спокойствия в непростых буднях следователя уголовного розыска.

Суетливо раздевшись, Виктор Демьянович сбросил все вещи в одно место, завалился на кровать и почти моментально уснул.

Среди ночи Миронов открыл глаза. Он лежал на боку лицом к окну. Во рту пересохло, а нос не дышал. Он решил сходить на кухню за водой, но все тело затекло, так что невозможно было пошевелить даже пальцем. По телу пробежало мелкое покалывание. Виктор Демьянович попытался встать, но не мог. Тело его не слушалось. Миронова парализовало. Вдруг он почувствовал, что в комнате кто-то есть. Скрипнул пол, и Миронова бросило в холод от страха. Он мог шевелить только глазами и не видел половину комнаты, но знал, что кто-то стоит прямо возле двери. Снова скрипнул пол – этот кто-то медленными шагами продвигался к кровати. Страх достиг неимоверных масштабов. В ушах пульсировало, а сердце заходилось в бешеном ритме. Виктору Демьяновичу еще никогда не было так страшно – он почувствовал, как неизвестный присел на краешек кровати. Миронов осязал, что комната наполняется злом. Он ничего не мог увидеть, но знал, что тот, кто сидит рядом, за спиной, и есть виновник его паралича и что это не просто враг, это абсолютное зло. Маленькие капельки пота начали выступать на висках. Миронов слышал чье-то хриплое дыхание, как на той записи телефонного разговора. Этот хрип приближался к обездвиженному телу МВД. В эту секунду у Виктора Демьяновича в голове мелькнула мысль, что тот, кто сидит на кровати, не догадывается, что следователь проснулся и все слышит. Тогда Миронов закрыл глаза и собрал все свои силы, чтобы, как только злоумышленник подойдет на минимальное расстояние, сделать рывок и схватить его. Хрип приближался. Наконец он достиг уха Виктора Демьяновича. Стало ясно, что этот кто-то наклонился прямо над головой парализованного. Хрип утих. Миронов задержал дыхание и приготовился к рывку. Далее раздался голос. Всего два слова, от которых сердце в пятки ушло: «Впусти меня!» Виктор Демьянович сделал рывок и открыл глаза. Яркий утренний свет на мгновение ослепил. И Миронов вскочил на кровати весь мокрый от пота.

«Давно мне ничего не снилось…» – подумал Виктор Демьянович, спуская ноги на холодный деревянный пол. Тело еще сохраняло в себе это гадкое чувство паралича. Посидев немного на кровати, Миронов размял пальцы на ногах и дал привыкнуть глазам к свету.

Во рту за ночь пересохло, поэтому Виктор Демьянович сделал усилие, встал с кровати и направился на кухню. Но, только сделав первый шаг, он остановился у кровати как вкопанный. На том месте, где, как ему казалось, во сне сидел незнакомец, лежала газета. Миронов прикоснулся к ней, взял в руки, осмотрел комнату, прошелся с газетой в руке по квартире, заглянул в туалет и ванную, проверил замок – никого. Развернув находку, Виктор Демьянович обнаружил на первой полосе заголовок «ИГРА НА ВЫЖИВАНИЕ. В городе появился серийный убийца». Пробежав глазами статью, Миронов наткнулся на свое имя.

«…Следователь Виктор Миронов отказывается давать по делу какие-либо комментарии, да оно и неудивительно: комментировать нечего, преступник всегда на шаг впереди и уже открыл счет 3:0, увы, не в пользу стражей правопорядка…»

Внизу стояла подпись: «Андрей К.»