Читать книгу Чистая кровь - Никки Козловский - Страница 2

В ту ночь мне не спалось. Множество разнообразных мыслей все никак не могли уняться у меня в голове. Да и сложно было не думать, кроме как о грядущем празднике, стоявший у тебя на носу. Ночное небо было усеяно яркими звездами, и две луны нежно освещали ночной сад под моим окном. Я встал с постели, подошел к застеклению и прислонился к нему головой.

Так я и простоял всю ночь, и с первыми лучами солнца мое тело тут же рухнуло на кровать, но лишь на мгновенье, – в мою комнату вошла Эмма, – моя сестра. Глаза мои горели, да и разглядеть в ярком утреннем свете что-то было проблематично, но даже так я смог понять, что сестра была одета в красивое парадное платье. Как я узнал потом, она собиралась отправиться в город за важными, по ее словам, травами для блюд. Он спросила меня, что бы мне хотелось, но я лишь махнул рукой. «Бери, что хочешь…» – пробубнил я тогда. Я закрыл глаза, носом уткнулся в подушку.

Эмма была статной, высокой девушкой, чьей красоте мог позавидовать любой нарцисс. Волосы ее были ярко-рыжими, заплетены в длинную косу и лежали на ее плече. Лицо было острым и женственным, как и подобает истинной даме.

Однако не это привлекло мое внимание (почти). Когда дверь в мою комнату захлопнулась, я тут же вскочил и влетел в коридор. Сестра обернулась ко мне, и на лице ее был явный испуг. Правая бровь ее слегка приподнялась, что являлось ее неизменной привычкой при большом стрессе. Я спросил ее, как она смогла попасть в мужское крыло (наш особняк был поделен на мужское и женское крыло), на что она ответила:

– Мне отец разрешил.

После этих слов она резко развернулась и отправилась прямо на улицу, где ее уже ждал лакей.

«Разрешил отец? Что-то мне в это не верится», – подумал я тогда.

Я бы мог взять и пойти к отцу, дабы высказать ему свое мнение на то, что его правила нарушаются, однако силы стали покидать меня еще во время прохода мимо комнаты. Ноги сами завернули в проем, и я лишь мог молча подчиниться им…

Прошло несколько дней. За это время то, что могло поменяться – не поменялось; то, что могло вырастить – не выросло; то, что могло меня завлечь сильнее, чем подготовка к празднику – не завлекало и вообще не привлекало никакого внимания. В какой-то момент я начал осознавать, что я становился озабоченным этим днем. На столько сильно я погрузился в выбор имиджа и речей, которые, как мне думалось, я буду произносить на торжественном вручении грантов, что напрочь забыл о сне.

Напомнила мне о нем моя вторая сестра Нуна. Эта была эльфийка с слегка повисшими ушами, с серебристыми волосами, подстриженными под каре, и нежными руками, – на столько, что любая поверхность могла вызвать на них царапины или трещины, – которые она прятала под белоснежными перчатками. Глаза ее были мамины – добрыми и спокойными. Она зашла ко мне в комнату в самый разгар моей речи; она ждала, пока я замолчу и раскраснеюсь, как помидор, а затем, слегка посмеявшись в кулачок, войдет с подносом, на котом стоял горячий кофе.

– Ты сегодня в ударе, братик, – сказала она нежным голоском. – Тебя слышно даже у нас.

– П-правда, что ли? Ох… как не ловко…

– Но знаешь, мне нравится! Я их слушала каждый день, и каждый день я удивлялась твоим талантом… – сказала она и спрятала личико за перчаткой, мило хихикая.

– Ох, сестра, не смущай меня… – я спрятал глаза в пол. – Это еще сильнее вгоняет меня в краску…

– Хи-хи…

Сестра налила мне чашечку чая, поставила ее на стол, а сама села на кровать. Платье на ней было серебристым и скромным, и скорее напоминало сложенный халат, связанный поясом. Мои глаза быстро оглядели ее фигуру: я тут же подметил, что она от меня что-то хотела. Сложно сказать, почему я так решил. Возможно, потому что ее плечи были слегка напряжены, а ноги терлись друг об друга.

– Что-то случилось? – спросил я ее.

Лицо сестры тут же изменилось. На нем показалось несчастье – настолько искреннее, что я чуть не выронил кружку из рук! По ее покрасневшим щекам тут же прошлись слезы, которые она стерла перчаткой.

– Н-н-ничего такого, братец-ц-ц… Просто… Просто я… Меня отдают замуж…

– Так что же в этом плохого? У тебя появится любящий муж, у вас появятся дети…

– Н-нет, не хочу… Это… Меня выдадут за старикашку!.. Я не хочу так!

– Ну-ну, не плачь, – я крепко обнял ее за плечи.

В тот момент внутри меня все пылало, ведь я не мог смотреть на то, моя сестра, нет, – моя кровь – будет осквернена тем, с кем она не хочет связать свою жизнь! Это был бы настоящим позором для нее!

– Б-братик… ты мне… ты мне поможешь?

– Конечно, Нуна! – я был уверен в своих силах. – Проси, что хочешь!

– П-правда? Все? Прямо все?!

Она тут же развеселилась, крепко обняла меня в ответ, и повалила меня на кровать. Ее руки тут же оказались у меня на бедрах, а горячее лицо прижалось к моему. Все произошло так быстро, что я даже не успел ничего предпринять; из рта моего летели только «э-э-э» и «а-а-а».

– П-прости меня, братик, – вдруг начала она, поняв, в какое положения она загнала нас обоих. – просто я… Я не могу доверится никому, кроме тебя! Я… Я люблю тебя! Я всегда любила тебя! С самого детства ты был таким смелым, таким мужественным… Я всегда смотрела только на тебя и… Прошу, стань моим первым…

Это окончательно выбило меня из колеи; столько событий за одну неделю могло не хило так перевернуть твою жизнь! Сначала признание отца, затем праздник, а теперь искренняя любовь моей сестренки…

Я схватил Нуну за плечи, перевернул ее спиной на постель и стал медленно расстегивать со своей рубашки пуговицы. Затем одним резким движением я сорвал с нее зловещий пояс, отделяющий меня и мир наслаждений. И я увидел ее – женское тело. Оно было таким прекрасным, таким нежным, таким теплым… Горячее дыхание Нуны заполнило всю комнату, проникло внутрь моих легких, словно аромат весенних цветов, прорвавшийся в окно. Наши губи слились в страстном танце, и я окончательно потерял над собой контроль.

Я лишь слышал ее стоны; я чувствовал ее слезы на моих щеках; я чувствовал нежность ее тепло изнутри…

Следующий день у меня прошел в тумане. Все вокруг было таким размытым, таким незначительным, что порой я не мог понять, в какой комнате нахожусь. Лишь, когда мои ноги сами вернулись в мою комнату, я понял, что солнце снова ушло в закат. Я присел на стул, стоявший возле окна, и положил голову на ладонь. У меня был всего один вопрос, который все никак не давал мне покоя – куда делась Нуна?

Потом я начал вспоминать это утро: я проснулся от ужасного грохота со стороны сада. Поднявшись быстро с кровати и заглянув в окно, я увидел странную фигуру, у которой были длинные руки; сама же фигура была одета в черный плащ. Рядом с ней стояла еще одна фигура, чьи очертания мне показались знакомыми – тонкая талия, прическа под каре… Сомнений не было – перед фигурой в черном стояла Нуна! Я уже решился схватить палочку и произнести заклинание, но в это самое мгновенье меня чем-то огребли по спине…

Именно тогда и начался весь этот туман (в момент моего просветления заныла спина). Тогда вставал другой вопрос – почему меня никто не остановил? Я вышел в коридор с таким вопросом, но не служанок, ни братьев и сестер я не нашел. Даже зайдя в санузел, я увидел лишь пустоту. Неужели я попал в кошмар? Верная пощечина не подтвердила мои догадки. Но может это заклинание, которое не дает мне выбраться из кошмара? Даже если это так, то почему сон кажется таким реалистичным? Неужели это демоны сновидений?

Я слышал о том, что демоны снов могут заставить своих жертв попасть в ваш худший кошмар, но и при этом здания и фауна вокруг тоже менялась. Однако в моем случае изменилось лишь наполнение дома, а именно то, что вокруг меня не было НИКОГО! Да и возможность бегать, прыгать, кричать я также не потерял…

Может, меня бросили?

Потоки мыслей и догадок смешались в одну мутную кашу. Я отправился на кухню, где огонь уже успел потухнуть, а запах еды испарился вместе с ее жаром. Открыв винный шкафчик, я отбил горлышко от бутылки, налил немного в стакан и выпил его. Вкуса я не почувствовал, хотя вино было закрыто еще сто лет назад (вкус как минимум должен отдавать кислятиной)! Вдруг внутри меня забилось сердце. Оно и раньше билось, но теперь с таким громким и тяжелым ударом, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Оно ужасно болело, и, чтобы хоть чуть-чуть унять боль, я присел на пол. Дыхание с каждым вдохом становилось все тяжелее и тяжелее. В глаза снова появился туман. Вино медленно выливалось на пол, распространяя не виданный для меня аромат.

Я услышал треск, шум, гам, – на меня летел бурный поток раскаленного вина. Я чувствовал его жар своим ослабшим телом, но не мог ничего поделать. «Эта тварь… хочет меня убить… Но я… Я…» Преодолев все возможные пределы моего тела, я вытащил из кармана свою палочку, и крикнул во все горло:

– Сандафул!

… и я яркая вспышка раздала оглушающий звон!

… и услышал я стон …

… женский стон …