Читать книгу Хороший плохой босс - Николь Келлер - Страница 9

Сознание возвращается ко мне очень тяжело. Судя по запахам и писку приборов, я в больнице. Вспоминаю дикую боль в животе и огромное пятно крови…И тут же остро ощущаю пустоту. Моего ребенка нет.

Только потом накатывает сильная боль в животе, которая, распространяется по моему телу, как яд, вместе со страхом и паникой. Моего малыша забрали…Где он? Что с ним?!

В горле пересохло, не могу кричать. Но плевать. Сейчас самое главное – найти моего ребенка. Он не мог умереть, его не могли у меня отнять! Я помнила, как он пинался, до того, как я потеряла сознание!

Мое тело напоминает бесформенную массу, оно не слушается меня от слова «совсем», сил нет. Боль затмевает все связные мысли, но я огромным усилием воли отгоняю ее, напоминая, что теперь несу ответственность за сына и просто обязана найти его и убедиться, что он жив и здоров.

С пятой попытки я все же встаю с больничной койки. Руку пронзает острой болью, и только сейчас замечаю, что в нее воткнута капельница. Не задумываясь, выдергиваю иглу и зажимаю вену. Два шага к стене, превозмогая боль. Опираюсь на нее, тяжело дыша и едва не теряя сознание. Но это все мелочи! Я должна идти к сыну! Я должна найти Никиту! Ведь именно так я звала своего малыша, как только узнала, что беременна. Именно об этом мы с Марком мечтали в ту ночь, когда он сделал мне предложение, что назовем нашего сына Никитой, когда он родится.

Очень медленно, шаг за шагом я дошла почти до середины коридора. У меня на это ушло очень много времени, но, кажется, именно его у меня сейчас с лихвой. Я не знала, где лежит мой малыш, но чувствовала, что он где-то рядом. А значит, я просто должна идти и найти его…

– Девушка, вы что, совсем с ума сошли?! – раздается гневное и возмущенное за спиной. – Вам нельзя вставать, швы разойдутся! Доктор вас едва с того света вытащил, а вы сразу же бегать вздумали!!

Я не вижу ту, что отчитывает меня, как девчонку, а обернуться сил нет, все потрачены на то, чтобы преодолеть какой-то жалкий десяток метров, поэтому произношу прямо перед собой:

– Бегать – это очень громко сказано. Беременная улитка, и та быстрее будет.

Медсестра подлетает ко мне и усаживает в кресло-каталку. Очень вовремя, потому что я чувствую, что сама бы обратно точно не дошла.

– Сейчас я отвезу вас в палату и скажу доктору, что вы очнулись. Он осмотрит ваши швы. Как вы вообще встали?!

– Нет, – неожиданно хватаю девушку за руку, с силой сжав ее запястье. – Где мой ребенок?! Что с ним? Я шла к нему…, – дальше мне не позволяют продолжать слезы и ком в горле, что отнимают способность говорить и дышать.

– С вашим малышом все хорошо, он сейчас в отделении для новорожденных. Крошечный, но для семи месяцев очень даже крепенький. Он справится и ничем не будет отличаться от сверстников. Не переживайте, мамочка!

Жив! Мой сыночек жив! Слезы, только теперь уже от радости, бегут нескончаемым потоком, а я даже не пытаюсь их стереть. Просто нет на это сил.

– Пожалуйста, – шепчу, как в бреду, еще сильнее сжимая руку медсестры. – Отвезите меня к Никите. Я сделаю все, что захотите. Хотите денег? У меня есть деньги. Любое ваше желание, хоть звезду с неба! Только можно мне увидеть сына? Хоть одним глазком?.. Пожалуйста, если вы мне не поможете, то я сама пойду, – пробормотала я, снова пытаясь встать с каталки.

– Да вы ненормальная! Не нужны мне ваши деньги! Оставьте себе! К ребенку отвезу. Но сразу договоримся: три минуты, не больше. Меня итак могут уволить за то, что потакаю вашим капризам.

– Не уволят, – твердо произношу, прикрыв бессильно глаза. – Не позволю.

Я сразу узнала его. Сердцем почуяла. Эта незримая связь между ребенком и сыном будет всегда. И именно она сейчас вела меня и придавала сил. Я снова предприняла попытку встать, но была решительно остановлена медсестрой.

Бросила на нее благодарный взгляд и снова вернула его к Никитке. Он лежал там такой совсем маленький, беззащитный и одинокий. Я буквально прилипла к окну и поглаживала стекло кончиками пальцев, представляя, что стою рядом и провожу по головке самого любимого мужчины на планете.

– Я люблю тебя, Китенок! С днем рождения! Мама рядом и обязательно будет сильной. Извините, у вас не будет телефона? – обращаюсь к медсестре, которая терпеливо ожидает окончания нашего с Никиткой «свидания». – Хочу, чтобы у сына была фотография на память о его самом первом дне рождения.

Девушка торопливо достает телефон и передает мне, украдкой вытирая слезы.

– Не плачьте, все правда хорошо. Мы справимся, – со слабой улыбкой произношу, не зная успокаиваю тем самым себя или ее. Возвращаю медсестре телефон, предварительно отправив фото на свой номер. В дальнейшем эта нечеткая фотография через заляпанное мною же стекло станет самой любимой и засмотренной до дыр…

В палате я не могла налюбоваться на фотографию сына, меня распирало от желания поделиться этой новостью хоть с кем-нибудь. С родителями не вариант – помня разницу во времени, у них сейчас ночь, дождусь утра и обрадую тем, что они стали дедом и бабушкой. На пару месяцев раньше, чем планировалось, но все-таки.

Неожиданно в голову приходят слова Джека. «Я хотел бы знать». Он прав. Марк – такой же отец, как и я – мать. И он имеет право знать, что сегодня стал папой самого замечательного малыша на свете. Вот только судьба не готовила меня к тому, что мы с Китенком окажемся ему не нужны…

Недолго думая, отправляю единственную фотографию малыша, подписав ее: «Поздравляю тебя, папа. Твой сын очень похож на тебя».

Ответ пришел мгновенно, словно мое сообщение ждали все эти месяцы.

«Мне вы не нужны. Не смей меня беспокоить. У меня своя семья, и я счастлив с женой».

Вот так сухо, словно и не было жарких ночей и признаний. Словно не было одних желаний на двоих. Словно не он звал меня замуж, устроив романтический ужин на берегу озера…Словно «нас» никогда не было.

Я из тех людей, кто умеет ставить черту и точку. Здесь же я поставила жирный крест черным маркером. Потому что то, что я не нужна, я могу пережить, не маленькая девочка. Но когда не нужен собственный ребенок…Это за гранью.

Я буквально рву на себе трясущимися руками цепочку на шее и снимаю кольцо, что подарил мне Марк. Оно висело у меня на груди, как надежда. На то, что когда–нибудь, возможно, мы будем счастливы. Что когда-нибудь я созрею, чтобы забыть и простить измену… Но сейчас я аккуратно кладу его на тумбочке и благополучно забываю там при выписке, оставив вместе с ним все воспоминания о тех нескольких счастливых неделях…