Читать книгу Не моя дочь. Право на наследницу - Николь Келлер - Страница 14

Виктория

– Здорово, что ты успела, – Наташа широко улыбается, наматывая шарф вокруг шеи. – Посидим, отдохнем, поболтаем по- женски, по-мамски. А то мне было мало.

Вымученно улыбаюсь, чувствуя, как все еще колотится сердце. До сих пор не могу поверить, что это происходит именно со мной…

Я знала, чувствовала, что Женя не святой, понимала, что у него есть дела, которые переступают закон. Но чтобы отдать меня какому-то мужику в пользование…В голове не укладывается! Разве так поступают с теми, кого любят без памяти, как он говорил?

– И я рада, – спохватываюсь и отвечаю Наташе, принимая из ее рук пакет с вещами.

– Погоди, а ты чего без вещей? Все в порядке?

– Все хорошо, – уверенно вру и растягиваю губы в улыбке. – Я просто резко передумала, а времени на сборы уже не было.

– Ну, ладно. Да и фиг с ними, с вещами. Если что, из моего что-то подберем.

– Девочки, а можно как-то поживее? – недовольно ворчит муж подруги. – Наташа, ты битый час возишься! Мы уже должны были доехать до дачи, а даже за порог квартиры еще не вышли!

– Ну, не ворчи, – Наташа льнет к супругу, встает на цыпочки и целует в щеку. – Я же не виновата, что мы захотели чаю с круассанами…

Они целуются, а я отворачиваюсь и тихо проскальзываю в подъезд, смущенная тем, что вижу то, что мне не предназначается. Как будто подглядываю за ними в спальне.

А еще дико завидую. Потому что у меня такого не будет. Никто не будет заботиться обо мне, выполнять мои мелкие прихоти, целовать и гладить живот…

Я одна.

Это толкает в депрессию. Это пугает. Потому что будущее…о нем лучше вообще не думать.

– А еще, – весело продолжает Наташа, как колобок, выкатываясь в подъезд, – все, что не делается, все к лучшему. Вот мы задержались, и Вика едет с нами! Будет веселее, правда, Миш?

– Угу, – бурчит супруг Наташи, закрывая квартиру на ключ и подхватывая сумки. – Такое ощущение, что не отдыхать едем на три дня, а переезжаем.

С трудом втискиваемся в лифт все вместе и ждем, когда кабинка закроется.

– Так, не дышим! – Наташа смешно надувает щеки, как будто задерживает дыхание. – Чтоб эта махина точно довезла двух бегемотиков.

Смеемся, и я чувствую, как напряжение и страх понемногу начинают отпускать.

Вываливаемся на улицу и дружно следуем за Мишей, переваливаясь как уточки.

– Я за рулем! – уверенно заявляет Наташа, складывая руки в молитвенном жесте и строя глазки Мише.

– Нет, Наташ, ты же знаешь, тебе неудобно сидеть, ремень давит, ребенок пинается…

– Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Это же в последний раз! Больше не буду, пока не рожу, обещаю!

Миша машет рукой, сдаваясь, и помогает супруге забраться на водительское сиденье внедорожника.

Сажусь назад и сразу же отворачиваюсь к окну. В сознание просачиваются мысли об Александре.

Я оказалась в настолько в безвыходной ситуации, что решилась напомнить ему о той ночи. Рассказать, что беременна от него. И сделала бы это, если бы не его разговор с, по всей видимости, его женщиной.

Не хотелось бы, чтобы он говорил со мной подобным тоном. Холодным, отчужденным, безразличным. Я не выдержу. Точно сломаюсь. Слишком много боли и переживаний за последние месяцы.

Мне не дает покоя лишь один вопрос: почему он считает, что не может иметь детей?! Не от святого же духа я беременна!

Неожиданно дочь пинает меня особенно сильно, что я охаю и немного наклоняюсь вперед.

– Вик, все в порядке? – Наташа оборачивается и с тревогой смотрит на меня.

– Да…Наташа! – орем мы с Мишей в унисон.

И последнее, что я вижу, прежде чем сгруппироваться и обнять живот, – слепящие огни летящего прямо на нас автомобиля…

***

Противный монотонный писк действует на нервы. Что это, на будильник не очень похоже…

Глаза распахнуть удается только с третьего раза. И то зря старалась – солнечный свет, что заливает помещение, слепит глаза.

Зажмуриваюсь, и сознание пронзают картинки произошедшего.

Наташа отвлеклась, а на нас вылетел другой автомобиль. Что-то похожее на внедорожник Миши. Подруга заметила его в последний момент, закричала и от испуга закрыла глаза, бросив руль. А дальше темнота. И как я не стараюсь все вспомнить, ничего не получается. Лишь зарабатываю пульсирующую боль в висках.

Господи, что с моей малышкой?! Я не переживу, если с ней хоть что-то…

Сил, чтобы сесть и осмотреть себя, нет. Все, на что меня хватает, приподнять немного руку, чтобы потянуться к животу. Но она безвольно опадает на полпути, и я стону от бессилия. На глаза наворачиваются слезы, что тут же стекают за уши, доставляя дискомфорт. Громко всхлипываю, ощущая ноющую боль во всем теле, и замечаю движение справа.

– Очнулись? – в поле зрения появляется милая девушка в белой форме. По всей видимости, медсестра. Я, так понимаю, нахожусь сейчас в больнице. – Слава Богу! У вас, считайте, второй день рождения! Чудом выжили в такой аварии!

Девушка тараторит и тараторит, проверяя капельницу, а я прикрываю глаза, морщась от выстукивающей боли в висках. Облизываю губы, чувствуя сильную жажду.

– Пить…

– Сейчас, сейчас, – приподнимает мою голову и подносит бутылку к моим губам. – Осторожно, пейте небольшими глотками. По чуть-чуть. Вот так.

Я откидываюсь назад на подушки, глубоко дыша. Не думала, что такое простое действие может отнять столько сил.

– Ребенок…

– Скоро придет врач, и вы спросите у него подробности. Но в общем и целом, вашей жизни и жизни вашего малыша ничего не угрожает.

Я слышу простые, но такие важные на данный момент слова, и слезы облегчения наворачиваются на глаза. Это какое-то чудо, что мы с дочерью почти не пострадали в этой злополучной аварии!

– Пожалуйста, – шепчу, протягивая руку к девушке, – помогите…

Она не сразу понимает, чего я хочу, но все же обхватывает мою руку и кладет прямо на живот. И малышка тут же толкается прямо в мою ладонь!

– Моя девочка…Солнышко…Все хорошо. Ты, наверно, испугалась…Мама здесь, мама рядом…

Поглаживаю живот, ощущая заветные пиночки дочери. Общаюсь с ней, нашептывая, как я ее люблю, и все у нас обязательно будет хорошо.

Дверь палаты резко открывается, ударяясь об стену, и мы с медсестрой вздрагиваем. А я чувствую, как учащается, пульс, сердце пускается в галоп, и я снова на грани потери сознания.

Потому что на пороге палаты стоит Александр. Он скользит по мне цепким взглядом, задерживаясь на животе. И от добродушия мужчины не осталось и следа…