Читать книгу Гидра. Том 1 - Николай Алексеевич Сергеев - Страница 2

В пятом пункте, вышедшего весной 1995 года Указа №310 президента Б. Н. Ельцина «О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации», было предложено Российской академии наук в двухнедельный срок представить в Государственно-правовое управление Президента Российской Федерации научное разъяснение понятия «фашизм», а также связанных с ним определений и терминов для подготовки предложений по внесению изменений и дополнений в действующее законодательство.

Я сильно сомневаюсь, что такая задача вообще выполнима в рамках какого-либо определённого срока. Предположу, что человечество ещё долго будет осмысливать причины, которые привели его к Аушвицу и Ясеновацу. Этот указ и глупая фраза про двухнедельный срок были в числе причин, побудивших меня написать эту книгу.

Книга не претендует на научный труд и носит исключительно публицистический характер. Именно поэтому в ней нет ссылок на какие-то неизвестные ранее документы. Все приведённые в ней цитаты и исторические примеры общеизвестны. Единственная цель, которую я преследовал, когда писал книгу – обратить внимание российского общества на проблему, пробудить интерес исследователей и заставить задуматься политиков над настоящей природой фашизма, без предрассудков и идеологического налёта.

Книга была задумана ещё два года назад, в преддверии президентских выборов, которые прошли в июне-июле 1996 года. Как среди интеллектуалов, так и просто образованных людей, тогда бродил Страх. Леденящий ужас от мысли о возможности прихода к власти всё ещё могущественных, на тот момент, бандитско-чекистских группировок, почувствовавших себя, после распада СССР, обделёнными властью и деньгами, обойдёнными при дележе государственной собственности, которая ныне разворована лихими бывшими комсомольцами и вороватыми «красными директорами». Это был Страх того, что экономические и социальные проблемы большинства российских избирателей могут сыграть жестокую шутку с нашей страной, которая в этом столетии и так уже натерпелась.

Говорят, что история учит. Это ложь, она никогда и ничему не учила. Грабли – самый подходящий для миллиардов людей инструмент познания окружающего мира, а многократное повторение политических ошибок является основным историческим процессом, протекающим в подавляющем большинстве государств. Бесконечный круговой бег по старым граблям свойственен, в равной степени, всем народам и государствам, без исключения.

Сильным эмоциональным толчком и побудительным мотивом к созданию этой книги стала гнетущая политическая предвыборная атмосфера весны 1996 года, а ещё, в большей степени, вопиющее историческое невежество, недооценка опасности фашизма большинством российских избирателей, в руках которых оказалась судьба страны. Непонимание многими современными философами, историками и политологами фашизма как универсального явления, которое может исследоваться вне каких-либо определённых исторических или культурных рамок, без привязки к географии, национальным или расовым особенностям народов.

Прошло всего пять лет, как из танковых орудий расстреляли избранный народом парламент и страна подошла к тонкой черте, отделявшей её от гражданской войны. Ещё не ушла в прошлое мечта генералов госбезопасности о «железной руке», правящей страной и концлагерях в Сибири. Не стали прошлым грёзы бывших партийных функционеров о бесконтрольном разграблении государства грандиозными стройками, бездумным освоением Севера или параноидальным укреплением обороноспособности страны, на которую никто не собирается нападать (вряд ли найдутся в мире такие идиоты, которые рискнут проверить на своей шкуре эффективность ядерного щита России). Пугает также «инициатива снизу», вроде создания новой русской фашистской партии или возрождения националистом Штильмарком, на обломках НПФ «Память» черносотенного движения.

Я намеренно не использую, привычные для русскоязычного читателя, советские пропагандистские штампы как в определении фашизма, так и в описании некоторых его свойств, а также любые другие идеологические ярлыки, по возможности полностью отстранившись от некорректной политической интерпретации исторических событий.

В своей книге я рассматриваю фашизм лишь сам по себе, как самостоятельно существующее явление, как набор универсальных способов захвата и удержания власти, отдельно от идеологической шелухи политически ангажированных историков и государственных пропагандистов.

Немногочисленные исторические примеры присутствуют в книге лишь для иллюстрации отдельных свойств фашизма. Список признаков фашизма, которые приведены в тексте, не является исчерпывающим.

Большинство людей полагают, что на интуитивном уровне ощущают разницу между демократической системой и фашистской диктатурой. Если в результате смены правящего политического режима и прихода к власти некой группы людей отменяется цензура, объявляются выборы, провозглашается примат равенства граждан, признаётся необходимость политического разнообразия, то большинство людей однозначно воспринимают событие смены власти, как демократическую революцию. А если новая власть закрывает газеты и телеканалы, устанавливает цензуру, запрещает любую политическую и общественную деятельность вне ограниченного перечня разрешённых политических организаций, распускает парламент или законодательная власть монополизируется какой-либо партией, отменяет выборы, устанавливает табу на обсуждение отдельных политических, социальных или исторических тем, то эти события трактуются, как установление фашистской диктатуры.

На самом деле, не всегда фашистская суть политического режима столь очевидна. Фашизм может чувствовать себя вполне уютно в стране с многопартийной системой, если остальные партии несут декоративную функцию и не участвуют в управлении государством. В стране может отсутствовать официальная цензура, но при этом большинство СМИ быть подконтрольно правящей партии. Во многих фашистских странах как в современных, так и существовавших ранее, формально сохранялся демократический статус, регулярно проходили выборы, естественно, с заведомо известным результатом – в пользу единственной фашистской партии. В Югославии после переворота 1929 года фашисты распустили парламент, а Германии, Болгарии, Польше, Австрии, Венгрии, Румынии при фашистах парламенты не были распущены. Диктатура в отдельных странах имела монархо-фашистскую форму, так как опиралась на власть монарха (в Греции и Югославии – короля, в Болгарии – царя).

Даже при наличии явных фашистских признаков у правящей партии, большинство граждан, одураченных государственной пропагандой, неспособно увидеть фашистские черты у политической элиты, находящейся у власти. Пока человек лично на себе не почувствует пристальный хищный взгляд фашистского зверя, он может и не осознавать античеловечной сути политического режима в своей стране. В этом случае, справедливо классическое марксистское утверждение о том, что бытие человека определяет его сознание.

В нацистской Германии, если гражданин не был евреем, цыганом или коммунистом, то вполне мог не заметить звериной сущности нацистского государства. Наоборот, у добропорядочного, законопослушного и верящего в Бога трудолюбивого немца, при его соприкосновении с государственной машиной Третьего Рейха вызывало патриотическое ликование. Борьба с коррупцией, социальные гарантии, попытки искоренения таких общественных пороков, как проституция, преступность, наркомания и алкоголизм, бродяжничество и тунеядство, и другие меры, проводимые в жизнь фашистским правительством с помощью всеобщей ненависти и чрезмерного насилия, встречают безусловное одобрение большинства граждан.

Чаще всего, фашизм не просто молчаливо одобряется гражданами, а встречается ими с восторгом. Как это было, например, в нацистской Германии и фашистской Италии. Особенно в Италии, где фактор страха перед государственной машиной подавления инакомыслия был менее значим и где не было таких репрессий, какие были в гитлеровской Германии, не было концлагерей, не было ужасов войны. Режим Муссолини в сравнении с гитлеровским был менее кровожадным и менее жестоким. Именно Италию при Муссолини историки и политологи называют классическим фашистским государством, а политический режим, установленный в Италии сторонниками Муссолини, именуют классическим фашизмом в академическом понимании этого термина, в котором наиболее ярко проявлялись все его основные родовые признаки (тоталитаризм, этатизм, популизм, вождизм, традиционализм и прочие).

Лично для меня, война с фашизмом – это та война, в которой нельзя победить, но и не участвовать в ней невозможно. Эдмунд Бёрк когда-то сказал: «Единственное, что нужно для триумфа зла – это чтобы хорошие люди ничего не делали».

Фашизм приходит к власти прежде всего по вине людей, которые понимают его опасность, но бездействуют.

Опасность фашизма в лёгкости понимания морально нечистоплотными политиками его основных принципов, простоте практического применения его методов, а также в его исключительной привлекательности для народных масс.

Непонимание большинством избирателей настоящей природы фашизма, неадекватно низкая оценка его опасности, всеобщая историческая и политическая безграмотность – благодатный питательный субстрат для прорастания фашизма на любой почве, даже казалось бы, не на самой благоприятной для этого.

Часто бывает так, что расти фашизм начинает медленно, постепенно оплетая своими побегами умы людей. От Ницше до Гитлера прошло полвека, от «Rerum novarum» Винченцо Печчи до Джентиле и Муссолини прошло тридцать лет, от Жоржа Буланже до Жака Дорио прошло пятьдесят лет.

Фашизм – абсолютное зло и поэтому его нельзя победить. Можно раздавить военной мощью фашистское государство, но невозможно полностью уничтожить саму идею, в основе которой изуверское стремление насильно сделать всех, без исключения, граждан страны счастливыми, по придуманному кем-то единому образцу. Очень трудно истребить желание людей проводить силой государственного принуждения и подавления то, что либо должно проводиться самой жизнью постепенно, без насилия, либо то, что в естественных условиях свободы выбора плохо приживается или не приживается совсем, либо то, что противно самой человеческой природе и не имеет права на существование.

Фашизм бессмертен, ибо в основе его лежит умелая эксплуатация отдельных низменных сторон человеческой природы и эффективное управление поведением толпы.

Можно смело утверждать, что истоки фашизма изначально заложены в любом человеческом сообществе, в самой природе человека, высшего социального животного. Мы не удивляемся тому, как уживаются в одном человеке хорошие и плохие черты его личности. По той же причине, полагаю, не стоит удивляться присутствию в человеческих сообществах одновременно, как созидательных прогрессивных гуманистических, так и деструктивных человеконенавистнических идей.

Идеалистическая убеждённость в искоренение на планете фашизма равнозначна религиозной вере в окончательную и абсолютную победу добра над злом. Желать этого можно, быть уверенным – глупо.

Фашизм очень привлекателен для рядового обывателя, в особенности для малообразованного, с неразвитым мышлением и склонного, вследствие этого, к упрощениям. Для которого удобно и привычно делить всё существующее в окружающем его мире исключительно на две половины – на хорошее и плохое, чёрное и белое, а граждан в государстве на лучших и худших. Для таких людей не существует цветов и полутонов, мир людей для них всегда чёрно-белый.

Фашизм обещает простыми, до примитивности, способами обеспечить общественное благополучие. В диапазоне от понятных люмпену бандитских призывов «грабь награбленное» и «отнять всё и поделить», до изощрённого, установленного уродливыми правовыми нормами, государственного вмешательства в производственную и финансовую сферу.

Фашизм легко обеспечивает общественные запросы на великодержавие и имперские амбиции титульной нации, на исключительность религиозной группы. Не обходит фашизм своим вниманием запросы общества на сохранение традиционных ценностей и национальную героику, включая искажённую трактовку исторических событий, не соответствующую реальности, но потакающую желанию малообразованных слоёв населения видеть историю своей страны в выгодном, по их мнению, виде.

Фашизм разоблачает недостатки капиталистического общества, такие как гедонизм, потребительство как цель жизни, коррупцию, пороки избирательной системы, ограниченность демократических институтов и невозможность прямого участия граждан в управлении своей страной.

Абсолютно любой человек, благодаря фашистской пропаганде, может почувствовать себя принадлежащим к элите, к лучшей части населения своей страны, причастным к созданию справедливого и сильного государства, искоренению общественных пороков. И неважно, кем он при этом является, аристократом, финансистом, промышленником, простым клерком, фермером, сезонным рабочим или даже самым безнадёжным в социальном отношении, завшивленным и вечно пьяным, живущим под мостом клошаром, отягощённым различными фобиями и мощным комплексом неполноценности. Достаточно, чтобы он считал себя патриотом своей страны и причислял себя к сторонникам фашистской партии.

Тяга фашизма к традиционализму привлекательна для доминирующей в стране религии, особенно если она является официальной государственной. Культ войны выгоден промышленникам и финансистам, зарабатывающих на военных заказах, а создание «социального буфера» между капиталистами и пролетариатом приветствуется профсоюзами. Жёсткость, а нередко излишняя жестокость по отношению к криминальным элементам, радостно одобряется законопослушными гражданами. Регулируемые цены на продовольствие выгодны домохозяйкам, а увеличение государственных (в особенности оборонных) заказов приветствуется их мужьями. Констатация в массовой культуре доминирующей роли мужчин в общественной жизни страны, нравится сильной половине населения, а «культ матери и хранительницы семейного очага» импонирует слабой половине. У фашизма всегда найдётся что предложить каждому.

Фашистские партии, традиционно опирающиеся на поддержку большинства избирателей, чаще всего приходят к власти двумя основными путями: в результате выборов или вторым по распространённости способом – при передаче власти от предыдущей правящей элиты, напуганной политической обстановкой в стране. Удивительно, но второй способ не был редким в мировой истории. Несмотря на всю кажущуюся политическую несуразность, когда фашистская партия, опирающаяся на народные массы, борющаяся за власть с правящей политической элитой, получает власть не напрямую от народа, а от той самой презираемой элиты.

К примеру, Адольф Гитлер получил власть из рук Рейхспрезидента Германии Пауля фон Гинденбурга, а Бенито Муссолини – из рук итальянского короля Виктора Эммануила III, поглавнику (хорватскому фюреру) Анте Павеличу власть вручил последний король Независимого государства Хорватия Томислав II.

Список фашистских партий и лидеров, получивших власть в результате передачи предыдущим правительством во время серьёзного политического кризиса в стране, продолжать можно долго. Именно по этой причине, Каудильо Франко до конца жизни гордился тем, что избран испанцами и свою власть получил из-за личных заслуг перед испанским народом, в результате выборов военного вождя в тяжёлое для страны время, а не от действующего правительства, к тому же не будучи в тот момент ни левым, ни правым, ни фалангистом, ни монархистом, ни республиканцем.

Фашизм либо заботливо культивируют без лишней спешки и тогда он приходит под радостные крики толпы, либо им правящая элита тушит зарождающийся пожар народных волнений. Фашизм годится как для одного, так и для другого.

В первом случае он гордо берёт власть по воле избирателей, одурманенных фашистской пропагандой, действуя легально через выборы, референдум или путём формирования «народного правительства» усилиями парламентского большинства. Во втором случае власть фашистам приносят на блюдечке, с низким поклоном и просьбой принять её из рук правящей на тот момент властной политической элиты или царствующего монарха.

Фашизм хоть и крайне редко, но всё-таки может прийти непосредственно в результате военного переворота, несмотря на то что это не естественный для него путь. В этом случае, не сам путч непосредственно, а лишь следующие за вооружённым переворотом события, последовательно ведут к фашистской диктатуре.

В Испании в 1936 году и в Чили в 1973 году, когда стала очевидной опасность установления коммунистической диктатуры, военные подняли мятеж. В Чили военной хунте удалось унижить ещё только зарождавшуюся левую диктатуру, впоследствии установив свою ультраправую диктатуру. В Испании левые всё-таки успели укрепится в стране, вследствие чего мятежникам, которые не успели задушить революцию сразу, понадобилось три года кровопролитной Гражданской войны, чтобы прийти к власти и установить собственную диктатуру.

Часто мятежники, пришедшие к власти силовым путём, то есть без непосредственного участия народных масс, сперва не слишком остро нуждаются в широкой поддержке населением страны и сначала выбирают иные пути удержания власти. На первом этапе, после вооружённого мятежа, им гораздо важнее лояльность армии и полицейских сил. Тем не менее, пришедшие к власти с помощью её вооружённого захвата, вероятно, потом могут обратиться к фашизму для своей легитимизации, путём получения «мандата народного доверия», с целью создания тоталитарного государства. Население, сначала с естественным недоверием или откровенно враждебно относится к путчистам, но после соответствующей пропагандистской обработки, постепенно начинает принимать их идеологию и относиться терпимо к фашистским методам государственного управления.

Ещё раз повторюсь, так как это очень важно, что вооружённый захват власти – это возможный, но не естественный для фашизма путь, по причине того, что основа государственной власти фашизма заключается в его массовой поддержке населением.

Рафинированные, абсолютно фашистские государства, в классическом их определении – большая редкость. Как правило, политические режимы, называемые историками фашистскими, имели признаки фашизма разной степени выраженности. Некоторые режимы не имели полного набора признаков, характерных для классического фашизма, но тем не менее по степени выраженности остальных признаков их можно с уверенностью отнести к фашистским.

Симптомы фашизации, в той или иной степени выраженности, всегда присутствуют в любом достаточно большом социуме. Они хоть и проявляются по-разному, но всегда имеют общие легко узнаваемые черты. Отличие здорового общества от больного фашизмом, в выраженности симптомов болезни, в степени влияния фашистских идей на жизнь этого общества.

Иное значение фашизация приобретает в государстве. Фашизация государства отличается от фашизации общества принципиально. То, что в фашистском государстве является реальной государственной политикой, подкреплённой правовыми нормами и осуществляемой государственными институтами, в обществе существует лишь в виде абстрактных идей.

Фашизм возникает не сразу и не на пустом месте. Вначале традиционалист-народник исповедует здоровый национализм, который можно только приветствовать. Действительно, нет ничего плохого в том, что человек гордится своим народом. Он покупает для городского дома картины с сюжетами из народных сказок, сельского быта или на исторические темы. Потом, в какой-то момент, он начинает считать свою нацию исключительной, берёт дубину с гвоздями, встаёт под знамёна православных боевиков «Союза русского народа» и идёт бить иноверцев.

Ликующие «патриоты» начинают с того, что жгут учебники истории, не соответствующие фашистской идеологии, потом в костёр летят учебные пособия по литературе, искусству, постепенно доходит очередь и до других книг. Полуграмотные пьяные немецкие штурмовики с гиканьем и под одобрительные выкрики собранных для этого аутодафе школьников кидали в огонь то, что долгие годы составляло гордость немецкого народа. Чилийские солдаты зажигали костры из книг на улицах Сантьяго, под улюлюканье толпы, через сорок лет после немецких штурмовиков. А исламские фанатики жгут книги сейчас. Достаточно лишь начать и если это не остановить, то конец будет предсказуемым и ужасным. Справедливо в трагедии Генриха Гейне «Альмансор» написано, что там, где сжигают книги, рано или поздно станут сжигать и людей. Потому, что это то же проявление фашизма.

Фашизм шагает по стране уверенно, без опаски, когда для юристов источником права становятся программные документы партии или публичные высказывания вождя. Когда становится безнравственным соблюдать существующие фашистские законы, так как нравственность и закон в фашистском государстве располагаются на противоположных полюсах. Когда бандитское отребье уверено в своей безнаказанности, в том, что не будет никакой ответственности за насилие и погромы в случае, если эти преступления объявляются уголовниками проявлениями «справедливого народного гнева».

Самый активный электорат фашистских партий – люмпены и другие малообразованные слои населения, чьё мировоззрение сформировано исключительно на основании публикаций в подконтрольных средствах массовой информации и официальных органах государственной пропаганды.

Опорой фашизма становятся также целые социальные группы, которые наиболее пострадали от экономического либо политического кризиса, испытали сильное унижение, чувство обиды и несправедливости.

Неслучайно возникновение фашизма некоторые исследователи связывают напрямую с наличием экономического и политического кризисов. Причём тот и другой, как предполагается этими исследователями, должны существовать одновременно. Действительно, во многих случаях политические и экономические кризисы являются решающими факторами для прихода в стране к власти фашистов. Но сами по себе кризисы не являются причиной первичной фашизации общества, тем более возникновения фашистских организаций и партий. И также кризисы не являются единственной причиной прихода фашистов к власти.

Для возникновения фашизма необходима, прежде всего, соответствующая идея или комплекс идей – так называемая фашистская доктрина. Таковая может возникнуть вначале среди очень небольшого круга лиц, что, впрочем, не исключает её возникновения в голове у отдельно взятого человека. А для того, чтобы эта идея получила распространение, необходима социальная база, наличие которой также необязательно связано с катастрофическим положением в стране.

Фашизация общества начинается незаметно, когда возникает запрос на неё со стороны отдельных социальных слоёв. При этом может сложиться так, что некоторое время идеи фашизма не покидают рамок небольших маргинальных групп.

При определённых объективно сложившихся благоприятных условиях (например, во время экономического и политического кризиса, краха государства) и некоторых усилиях фашистов, идеи фашизма могут захватить всё общество целиком, когда уже не имеют никакого значения социальные или культурные различия.

Кризис помогает фашистам прийти к власти ещё и потому, что в условиях кризиса значительно расширяется социальная база фашизма. Во время кризиса теряют своё политическое значение большинство социальных и культурных различий. Перестают иметь значение даже серьёзные классовые противоречия, по причине того, что экономический кризис затрагивает подавляющее большинство населения, а политический кризис касается вообще всех. В обществе возникает потребность в агрессивных формах противодействия кризису и острая необходимость в существовании идеи общественного (национального, религиозного и пр.) единства. Основной целью такого единства становятся мобилизация и совместные усилия по преодолению кризиса. В таких условиях для народных масс становится естественным обратится к объединяющим людей историческому опыту, традиционной культуре, религии. Возникает потребность в единой для всех идеологии.

Фашизм предлагает то, к чему стремится большинство людей в условиях кризиса – порядок, социальную справедливость, возможность изменения собственной жизни, а также судьбы своего народа и страны. Он даёт иллюзию возврата, утраченного во времена кризиса.

Обязательным признаком фашизма является наличие неких врагов, зачастую мнимых, а также одержимость толпы идеями внутреннего заговора, лучше всего – международного. Фашистский режим неустанно повторяет своим гражданам, что государство находится в осаде, окружено кольцом могущественных и сильных врагов, а внутри страны ведёт свою подрывную деятельность предательская «пятая колонна», действующая непременно при помощи внешнего врага. В гитлеровской Германии на роль пятой колонны были назначены евреи, в СССР – кулаки и «бывшие», в Чили – американцы, а в Индонезии – коммунисты.

Так, что же такое фашизм? Сам термин «фашизм» лишён какого-то определённого, единогласно признанного историками и политологами содержания.

В нашей стране под фашизмом ошибочно понимают вполне конкретную крайне правую идеологию, ограничивая это понятие такими же конкретными историческими и географическими рамками.

Фашизм – это, вопреки распространённому в обществе мнению, не какая-то строгая и упорядоченная система политических взглядов, а, как было указано выше, набор универсальных методов захвата и удержания власти, с помощью строго определённых способов манипулирования массовым сознанием, с использованием определённого типа внутренне логически непротиворечивой системы представлений о мире и идей о государственном устройстве, преобразовании общества и государства – фашистской идеологии. Это крайний воинствующий антилиберализм, авторитаризм и этатизм в экстремальном его проявлении, основанный на популизме и поддержке населением.

Фашизмом также называют авторитарные политические системы, провозглашающие превосходство какой-либо определённой доминирующей группы людей в государстве над всеми другими, отрицающие демократию, свободу слова, политическое разнообразие и прочее. Основной принцип фашизма – Siamo nel giusto, perché siamo una nazione (мы правы, потому что мы и есть народ). А основной фашистской идеей является государственное и (или) национальное единство. В любой фашистской идеологии обязательно будут присутствовать, в том или ином виде, идеи консолидации и социального партнёрства.

Туго связанный пучок берёзовых прутьев (фасций), являлся символом власти в Древнем Риме, который символизировал право исполнения государством своих решений силой. Именно из названия этого пучка прутьев, перевязанных красным шнуром, и родилось само слово «фашизм». Часто в государственную символику фашистских государств входит этот приметный фашистский атрибут, наряду со стилизованной под свастику эмблемой правящей фашистской партии. Во многих странах изображение фасций вне закона. Запрет на фашистскую и нацистскую символику действует, в том числе и в современной России. Например, в прошлом году был принят Закон города Москвы от 15 января 1997 года №1 «Об административной ответственности за изготовление, распространения и демонстрацию нацистской символики на территории города Москвы».

Большинство фашистских партий, желая обозначить свою историческую преемственность, происхождение от уже ранее существовавших фашистских организаций, партий или государств, используют в своей партийной или государственной символике образы фасций и свастики. Если вы видите на флаге политической партии стилизованное под свастику изображение или на эмблеме государственного органа присутствуют фасции – с большой долей вероятности, вы имеете дело с фашистами.

В основе фашистской идеологии и социальной платформы фашизма всегда присутствуют, в том или ином виде, идеи социализма, социального государства. Классический европейский фашизм первой половины XX века отрицал марксистскую идею классовой̆ борьбы и проповедовал классовое сотрудничество, но при этом противопоставлял себя буржуазным политическим течениям и буржуазной идеологии.

Тем не менее фашизм, как явление, нельзя однозначно отнести ни к левым, ни к правым, ни к центристским. Фашизм, на самом деле, может основываться на любой удобной для него идеологии, трансформируя её под себя, внося в неё новые элементы консолидации и социального партнёрства. Социальное сотрудничество, по мнению современных фашистов, может быть на любой основе, например, расовой или национальной, религиозной или атеистической, экологической или прогрессистской.

По мнению европейских фашистов первой половины XX века (примером которых являются итальянские фашисты), классы должны взаимно дополнять друг друга, ориентироваться на общее сотрудничество, которое необходимо для процветания. С точки зрения европейских фашистов, принадлежность человека к тому или иному классу определяется лишь его профессией и социальным статусом и не должна входить в противоречие с интересами всего народа, с интересами единого фашистского тоталитарного государства.

По мнению идеологов большевизма, социальное сотрудничество возможно между различными профессиональными группами населения лишь в обществе, полностью лишённом классовых противоречий. Построение бесклассового общества было основной задачей правящей партийной бюрократии в Советской России.

Исламофашизм под социальным взаимодействием понимает построение социального государства на основе религиозных догм. Социальные классы и национальное происхождение людей также не имеют для исламофашистов никакого значения. Важна лишь принадлежность человека к определённому религиозному течению. Идеи исламского государства всеобщего благоденствия имеют очень древнее происхождение. Автором идеи исламского государства обычно называют Абу Зарра аль-Гифари. Эта идея в момент своего рождения не носила фашистского оттенка и частично была даже реализована ещё в Арабском халифате в VII веке. В последствии, в концепцию Халифата стали вносится чужеродные элементы – тоталитаризм, этатизм, вождизм и им подобные. Так постепенно, из века в век, происходила фашизация идеи всемирного исламского халифата.

Современный религиозно-фундаменталистский фашизм, именуемый джихадизмом, неистребим силовыми методами в принципе. Он не локализован, сторонники джихадизма рассредоточены по всему миру. Джихадизм исчезнет сразу после того, как сама идея джихада станет непопулярной, а это произойдёт ещё очень нескоро.

Большинство фашистских режимов в Европе и Америке в первой половине XX века были социалистическими странами. Такими, например, были Третий Рейх и фашистская Италия. По сути, фашизм в Западной Европе образца первой половины XX века – это антимарксистская форма социализма, характеризующаяся отрицанием классовых противоречий в обществе.

После окончания Второй мировой войны фашистские режимы возникали уже не только на почве социалистической идеологии. В их основу могла быть положена любая идея исключительности, к примеру, религиозная. Социалистическая идея, на самом деле, самая привлекательная, поэтому многие фашистские движения, а также фашистские политические режимы успешно сочетали в своей идеологии одновременно социалистические и другие, свои специфические идеи (исламский социализм, африканское единство и им подобные).

Провозглашаемые фашистами цели прихода к власти, оправдание террора, направленного на удержание власти, могут были различны. Если есть подходящая для захвата и удержания власти идеология, то фашизм использует эту идеологию, добавляя в неё свои элементы и превращает её в фашистскую. Если такой подходящей идеологии нет, фашизм создаёт новую.

Соответственно декларируемой цели, фашистами не только выбирается существующая или создаётся новая идеология, но также тщательно строится под эту идеологию пропаганда. Пропаганда – главное и самое эффективное оружие фашистов.

Привлекательность фашизма для народных масс заключается, помимо прочего, ещё и в том, что он провозглашает себя революционной силой, ниспровергающей привычные нормы и принятую в обществе буржуазную мораль. Фашизм рождается из разочарования в прежнем политическом режиме, из поиска новых радикальных путей политического и социального переустройства, решительной переоценки прежних ценностей. Главные враги фашистов – носители буржуазной либеральной идеологии и протестантской этики, лежащей в основе современного капитализма.

Все фашистские политические режимы имеют ряд общих особенностей, отличительных признаков, вне зависимости от господствующей идеологии. В некоторых случаях понятие фашизма имеет отношение в первую очередь к политическому устройству государства, а уже потом к идеологии.

Классический фашизм проповедует интернационализм, а немецкий национал-социализм утверждает превосходство одной нации над всеми другими. Клерикальный христианский фашизм основан на христианской этике и религиозной традиции, а сталинизм на марксистском учении и атеистическом мировоззрении.

Основными характеристиками государства, окончательно сформировавшегося в качестве фашистского, являются: обязательно наличие определённого типа государственной идеологии (фашистской идеологии), радикальный этатизм, авторитаризм, развитый корпоративизм, явный, иногда крайне примитивный популизм, очень часто традиционализм, религиозный или политический вождизм, иногда милитаризм и всегда ксенофобия. В фашистском государстве может культивироваться радикальный расизм или национализм, ярый антикоммунизм, либо, наоборот, коммунистическая идеология в крайних её проявлениях (сталинизм, маоизм и им подобные).

Авторитаризм, будучи очень распространённым свойством фашизма, не является его обязательной отличительной характеристикой. Фашистский режим может прийти к власти путём волеизъявления населения, то есть всенародного свободного голосования и после прихода к власти может вообще остаться парламентаристским.

Фашистский режим либо изначально открыто тоталитарен, либо стремится к тоталитаризму, не признаваясь в этом. Это его свойство вытекает из радикального стремления контролировать всё, что может подлежать контролю, в принципе.

Не все авторитарные и тоталитарные режимы фашистские. Реальная сила фашизма в эффективном популизме, апеллирующим непосредственно к народным массам, а не в социальных и политических институтах. Например, авторитарным государством может быть монархия, источником власти которой является царствующий монарх, а не популистская политическая группировка, опирающаяся на большую часть граждан страны. Власть в тоталитарном государстве может принадлежать отдельной религиозной, этнической или социальной группе, например, клерикальной верхушке в религиозном государстве, военному правительству (так называемая военная хунта), опирающемуся исключительно на силу и лояльность армии и полицейских частей. Власть может распределяться среди традиционной для страны элиты, например, наследственной аристократии, теократии, противопоставляющей себя народным массам. Во всех этих случаях государство может быть авторитарным и тоталитарным, но не быть фашистским.

Когда где-то в Европе говорят о фашизме, обычно сразу вспоминают Германию при Адольфе Гитлере и Италию при Бенито Муссолини. И больше на ум редко что-то приходит. Ну, может быть, наиболее образованные вспоминают ещё фалангистскую Испанию. Подавляющее большинство россиян вообще отождествляют фашизм исключительно с гитлеровским национал-социализмом (нацизмом). На самом деле, нацизм – это государственная идеология Германии периода 1933 – 1945. Нацизм провозглашает своей главной исторической задачей создание «расово чистого государства».

Следует различать фашизм как таковой и идеологию, на которую он опирается для завоевания доверия населения и удержания власти.

Правда в том, что фашизм был и есть очень распространённое явление, он разнообразен и многолик. О фашистском государстве можно говорить в отношении режимов: Франсиско Франко в Испании, Антониу Салазара в Португалии, Анте Павелича в Хорватии, Мао в Китае, Тито в Югославии, Пол Пота в Кампучии, аятоллы Хомейни в Иране, талибана в Исламском Эмирате Афганистан, Ким Ир Сена и Ким Чен Ира в Северной Корее, Энвера Ходжи в Албании, Хо Ши Мина во Вьетнаме, Франсуа и Жан-Клода Дювалье на Гаити, Сукарно в Индонезии, Саддама Хусейна в Ираке, Анастасио Сомосы в Никарагуа, Иди Амина в Уганде, Мобуту Сесе Секо в Заире, Масиаса Нгемы Бийого в Экваториальной Гвинее, Иосипа Броз Тито в Югославии, аль-Сауда в Саудовской Аравии, Сапармурата Ниязова в Туркменистане и многих других.

Полагаю, что не следует как-то особенно выделять фашистскую Италию, как это делается многими современными историками, отделять её от нацистской Германии и сталинского СССР, от других фашистских государств. Некоторые историки называют политический режим, который существовал в Италии в период с 1922 по 1945 годы – классическим фашизмом. По моему скромному мнению, неверно отождествлять фашизм с Италией времён Муссолини, так как все политические режимы в странах, управляемых фашистами, имеют общие черты. Все эти фашистские государства делают похожими друг на друга не только популизм, авторитарное государственное управление «от имени и в интересах народа», что первым бросается в глаза при поверхностном сравнении, но также очень похожие идеологии, государственные механизмы, экономическая и социальная государственные политики, а также многое другое. Какой из режимов был классический, а какой нет, какой более фашистский, а какой менее – определить трудно. Да и нет в этом особой необходимости для понимания сути фашизма.

Несмотря на то, что не существует чёткой границы между красным и оранжевым или между синим и фиолетовым, тем не менее любому человеку, если он зрячий и не дальтоник, несложно отличить красный цвет от синего, находящегося в противоположном конце спектра. Политический дальтонизм гораздо опаснее, чем физиологический. Дальтонику достаточно отказать в выдаче водительских прав, и он уже не будет представлять опасности для окружающих.

Всеобщее избирательное право, к моему сожалению, не делает никаких различий среди избирателей, не учитывает ни социальное положение, ни уровень образования, ни уровень умственного и культурного развития, ни способности конкретного избирателя к пониманию важности осмысленного выбора будущего своей страны. Крайне редко встречающийся в обычной жизни дальтоник, за рулём автомобиля, непонятно по какой причине считается более опасным, чем пьяный маргинал, предварительно «отметивший» очередной день пол-литрой горячительного, с избирательным бюллетенем в руке, в день выборов на избирательном участке.

Так как фашизм паразитирует на отдельных общественных пороках, то и встречается он повсеместно. Фашизм как идея, как общественное явление, существует в любом обществе, в любом государстве. Разница лишь в степени фашизации каждого конкретного общества и государства. Где-то больше, а где-то меньше.

В одной стране фашизм находится вне закона и существует лишь в виде маргинальных подпольных фашистских организаций, в других – в виде легальных партий, не имеющих политической перспективы, в связи с непринятием большинством граждан фашистской доктрины и идеологии этих партий. В некоторых странах фашистские партии могут быть представлены в парламенте и играть определённую роль в государственной политике. Хуже всего, когда фашизм заполняет всё доступное ему пространство как ядовитый газ, когда он становится государственной политикой и проникает во все сферы человеческой деятельности.

Чаще всего фашизм проходит в виде лёгкого недомогания, но иногда он тяжело поражает целые народы и страны, которым впоследствии приходится проходить длительное и тяжёлое лечение. Исход болезни может стать летальным для государства, как это неоднократно происходило в Европе в конце Второй мировой войны.

Демократические правительства могут использовать фашистские методы во время острых кризисов в формально благих целях, не задумываясь при этом о последствиях. При этом, они часто не понимают, что фашизм заразен, как чума. Пройдёт инкубационный период, необходимый для распространения идей фашизма среди людей, иногда довольно длительный, после чего болезнь может молниеносно охватит весь государственный организм. Достаточно будет любого повода для ослабленного глубокой фашизацией общественного организма вроде экономического кризиса или войны. Как это случилось в Германии в 1933 году.

Если общество и государство в целом здоровые, с хорошим иммунитетом к проявлениям массового фашизоидного психоза, могут противостоять этатистским поползновениям своего правительства, то страна способна перенести болезнь, именуемую фашизмом, в лёгкой форме.

Тридцать второго президента США Франклина Делано Рузвельта американцы не называли фашистом, несмотря на то что президент открыто восхищался Муссолини и Гитлером. Многие идеи Рузвельта, методы государственного управления были вполне фашистскими, при этом стратегические цели президентской политики считались либеральными. Адольф Гитлер и Бенито Муссолини публично высказывали ему ответное уважение за его «Новый Курс», о сути которого Рузвельт высказался в своей инаугурационной речи так: «Если мы хотим двигаться вперёд, то мы все вместе должны идти дисциплинированной, верноподданной армией, готовой на жертвы ради общей дисциплины, ибо без такой дисциплины невозможно движение вперёд. Я буду просить у конгресса единственный оставшийся инструмент решения кризиса – широких властных полномочий для борьбы с чрезвычайной ситуацией, столь же неограниченных, как полномочия, которые мне были бы даны в случае фактического вторжения иноземного врага».

С первых дней своего президентства Рузвельт объявил об организации единой федерации промышленности, создании механизмов государственного контроля в экономике, государственной идеологии и строительстве машины государственной пропаганды. После прихода в Белый Дом Рузвельт фактически взял курс на создание в США корпоративистского государства, которое уже в то время существовало в фашистской Италии.

Эффективности существовавших тогда в Америке механизмов политического сдерживания и активного противодействия остальных ветвей власти (законодательной и судебной) хватило для того, чтобы граждане США не получили фашистскую диктатуру пожизненного президента и бессменного вождя нации Франклина Д. Рузвельта. Да и вправду сказать, американское общество к такому повороту событий действительно было совсем не готово. Уровень фашизации в либеральном американском демократическом обществе, состоящим из бывших эмигрантов, людей разного цвета кожи и разреза глаз, различного вероисповедания, различных культурных традиций был крайне низок. Дух предпринимательства и личной свободы у американцев оказался сильнее, чем идея построения тоталитарного социального государства.

Фашистские режимы Муссолини и Гитлера были настолько популярны во всём мире, что подавляющее большинство развитых стран, так или иначе, играли в фашизм, перенимали его методы, лозунги, внешнюю атрибутику и даже сам термин «фашизм». В лексиконе американцев и европейцев появились такие понятия, как «сельский фашизм», «индустриальный фашизм», «американский фашизм», «русский фашизм» и прочие «фашизмы».

Писатель Герберт Джордж Уэллс, в своём выступлении в Оксфордском университете, заявил: «Я хочу видеть либеральных фашистов и просвещённых нацистов». Его желание сбылось, в США после избрания президента Рузвельта появился этот странный неуклюжий термин – «либеральный фашизм». Два совершенно несовместимых понятия соединились в термине, обозначавшем фашистские способы решения политических и экономических проблем в демократических государствах, то есть достижение либеральных целей откровенно фашистскими методами.

Фашистским государство можно назвать не в связи с изредка применяемыми отдельными фашистскими методами управления страной и её экономикой, а лишь когда фашизм в таком государстве становится государственной политикой и все его родовые признаки налицо. Это когда больной фашизмом стране не просто нездоровится, а её лихорадит, то бьёт озноб, то тут же сразу кидает в жар, а политическое руководство кидается из одной крайности в другую. В стране нарушается нормальный образ жизни граждан, разрушаются экономические основы свободного предпринимательства, деградируют наука, искусство, общественные и государственные институты. То, что ещё вчера не только дозволялось, но и прямо поощрялось государством, с некоторых пор уже запрещается. Белое становится чёрным, а чёрное – белым.

Примечательно, что в различных фашистских странах способы пропагандистского воздействия на массы практически одинаковы, иногда до полной идентичности.

Десять лет назад, когда началась Перестройка и в страну стала поступать в большом количестве запрещённая ранее в Советском Союзе литература, меня поразила схожесть агитационных плакатов гитлеровской Германии и СССР 1930-х годов. Позднее, когда я увлёкся изучением методов государственной пропаганды тоталитарных режимов, то убедился в идентичности пропагандистских приёмов в Третьем Рейхе и в СССР. Одни и те же образы, одни и те же герои, даже очень похожая музыка, кино, монументальное и изобразительное искусство. Архитектура, склонная к гигантизму и символизму, различалась в разных странах лишь наличием особых национальных форм, традиционных орнаментов. Потом я обнаружил, что также похожи пропагандистские образы, эстетика и стиль фашистской Италии, фалангистской Испании, других фашистских режимов, существовавших уже после окончания Второй мировой войны и существующих в настоящее время.

Один из определяющих признаков фашизма – государство претендует на мысли граждан. Пропаганда для фашистов является главным инструментом власти, обладающим намного бо́льшим практическим значением, чем государственный репрессивный аппарат. Самоцензура в фашистском обществе важнее официальной государственной цензуры, именно поэтому главной целью фашистов является массовые манипуляции с сознанием людей, примитивизация их мышления, чтобы люди использовали не логику и свой жизненный опыт, а мыслили категориями навязанной им идеологии, пропагандистскими образами и лживыми лозунгами.

Человек не всегда способен с первого, второго и двадцать второго раза распознать садистскую природу государства, в котором живёт, ещё и по той причине, что усилиями пропагандистов, на людях фашизм носит небесной красоты вуаль доброй сказочной феи, способной исцелить общество от вечных недугов, дать труженику работу, обеспечить старикам достойную старость, защитить от настоящих или мнимых врагов. А в реальности, под этой лёгкой и тонкой красивой вуалью – страшное звериное мурло.

Находясь внутри системы, большинству граждан кажется, что окружающая действительность на самом деле является именно такой, какой её рисует фашистская пропаганда. Для объективного понимания природы фашизма, огромное, если не решающее, значение имеют интеллектуальный уровень и образование, культурные традиции. Неслучайно принципиальными противниками фашизма являются интеллектуалы. Ярыми сторонниками, теми, кто не просто декларирует своё благожелательное отношение к фашизму, а искренне верят в истинность его доктрины, как правило, являются наименее образованные слои населения. Чем ниже стоит на социальной лестнице человек, тем он сильнее верит пропаганде.

Это не значит, что в рядах сторонников фашистов сплошь социально отверженные маргиналы и неграмотные люмпены. Большинство граждан, за редким исключением, в фашистском государстве могут быть классифицированы по методу треугольника с тремя вершинами «честный-умный-фашист», то есть по воображаемому треугольнику, который может лежать только на двух вершинах. Отдельно взятому человеку крайне сложно обладать всеми тремя перечисленными качествами. Либо «честный и фашист», а значит не умный, либо «умный и фашист» – значит нечестный, соответственно лицемерит, не верит пропаганде, а извлекает выгоду от своей поддержки фашизма. Честный, умный и фашист одновременно – уникальный, но и самый опасный для общества тип.

Это наблюдение объясняет, почему отдельные немецкие интеллектуалы, певшие дифирамбы фюреру, двенадцать лет словом и делом доказывавшие свою преданность идеям немецкого национал-социализма, в одно мгновение, с первыми ударами советской артиллерии по Берлину, стали противниками гитлеровского режима. И то, как малограмотные деревенские дети из гитлерюгенда самозабвенно умирали в последние часы Третьего Рейха, с именем фюрера на устах.

Другие, искренне заблуждаясь, сознательно положили в основу своей веры в идеалы фашизма иную свою веру – уверенность в собственной моральной или профессиональной непогрешимости, веру в естественность, практичность или, что ещё хуже – в научность фашистской идеологии. Небольшое количество активных нацистских юристов верили в то, что создаваемые ими новые немецкие законы являли собой верх юридической мысли, были основой справедливого социального государства всех немцев, без евреев, цыган и национал-предателей.

Учёные, теоретические труды которых легли в основу нацистской расовой теории или немецкой геополитики, с её идеей «жизненного пространства», даже предположить не могли, какое практическое применение их научным результатам найдут взбесившиеся на национальной почве бывшие немецкие агрономы, писатели-неудачники, лавочники, мясники и банковские клерки, дорвавшиеся до власти.

Фашизм, являясь «народным движением», опирается на массы, на большинство, а значит индивидуализм – враг фашизма. Как только человек перестаёт думать категориями, навязанными фашистской пропагандой, он становится опасен для режима. Если перестанет публично повторять, как попугай, официальную государственную точку зрения, то ему стоит опасаться за свою работу, гражданство, свободу, а может быть даже и за собственную жизнь.

В организме человека и животных постоянно находятся различные патогенные микроорганизмы, но лавинообразно размножаться и наносить вред организму, вызывая инфекционную болезнь, они могут лишь при серьёзном ослаблении организма, угнетении иммунитета. И также и вирус фашизма – он всегда латентно находится в общественном организме, из-за особенностей человеческой психики и иррациональности массового сознания.

Первой причиной ослабления иммунитета общества к фашизму может стать банальное массовое подавление индивидуальности людей окружающей неистовствующей толпой, радующейся или негодующей по какому-либо поводу, как, например, победа или поражение войне, кризис или выход из кризиса, избрание на высшую должность фашистского вождя или отстранение от должности прежнего руководителя, а равно низложение монарха, выборы или отмена выборов, присоединение территорий или получение независимости колонии от метрополии и выход из состава большого государства, любые другие события, способные объединить ещё недавно здравомыслящих людей в агрессивную злобную толпу.

Борьба с фашизмом – процесс перманентный и похож на эскалатор, идущий вниз. Для того чтобы просто стоять на месте, нужно постоянно двигаться вверх, напоминать людям об опасности фашизма, просвещать их, незамедлительно пресекать попытки фашизации общества, иначе если не бежишь вверх – сползаешь вниз, во мрак, обратно к Аушвицу, Треблинке, Воркутлагу, Харт Маунтену.