Читать книгу Лабиринты судьбы. Сборник стихов 2014—2016 годов - Николай Андреевич Боровой - Страница 5

Пишу тебе ответ, подруга,

Я впопыхах, уж извини

За стиль, но пару чистых звуков

Похоже – выну из души.

Так надо нам писать, Марина?

А для того, что бы писать —

Дышать работою незримой

Души нам нужно, и страдать,

Нам нужно помнить о далекой

И неизбежнейшей судьбе,

В минутах редких, одиноких,

Нам нужно думать… о себе…

О жизни… смерти… о дороге…

О том, что «вблизь» не увидать…

Работать нужно, думать, помнить,

Решиться чувствовать, страдать,

Отбросить быта утлый праздник,

Забвенья слабость и суметь —

Хоть это больно и ужасно —

В обличье жизни посмотреть.

В ту правду горя, испытаний,

Великой ценности ее,

В тот ужас смерти и незнанья

Как жить нам и куда идем,

Которые не знать желаем,

От них трусливо воротим

И ум, и совесть, забывая

О нашем подлинном пути…

О том пути, перед которым

Нас ставит тайна… нас самих…

И той задумки нашей (богом?…)

Которую мы не постичь,

Но воплотить лишь только можем —

Живя не праздно, на века,

По совести, любви… да… сложно

Но в этом смысл… что же нам —

Ждать смерти?! Это ли не подлость?!

Бесследно сгинуть, будто нас

И не было на свете вовсе?!

Так можно жить, спрошу я вас?!

Мы можем в сердце примириться

С таким уделом?! В этом смысл?!

Былинка к смерти волочится,

Ее лишь «ждет» – чтоб я так жил?

Как нужно жизнь не ценить нам,

Что бы такой удел принять!

Какою силою забыться

Чтоб «просто жить»… и смерти ждать,

Чтоб заглушить и ум, и совесть

И к жизни страстную любовь,

И честь… все то, что вместе с горем

В нас восстает все вновь и вновь?

Не в этом ли цинизм презренный,

Преступной трусости дитя?

Грех трусости, мы знаем – первый,

Он не дает нам жить… любя.

Цените ж жизнь, ее любите,

И для того, что бы любить,

Мгновенья жизни проживите

Творя, чтоб после не забыть.

Нельзя использовать, что любишь,

Ему возможно лишь служить,

Рождать в исканьях… жить не «всуе»…

Творить… вот это значит жить.

Талант жесток, и выбирая

Покой, забвенье, быта власть,

Мы вдохновение теряем,

Нам просто нечего сказать.

Мы сами и не замечаем,

Как власть над нами дней пустых

Нас изнутри опустошает,

Как мы становимся мертвы.

Мертвы нутром, душою, духом…

Не испытать… не пожелать…

Влачат свой век живые трупы,

Им не любить, и не страдать,

Не отвергать им, не стремиться,

Не петь, охваченным тоской,

Как смерть души в ней воцарился

Один лишь благостный покой.

Как будто нет простой печали —

Проходит жизнь и ближе смерть,

Жить – будто жизнь не замечая,

Будто не страшно умереть.

Живешь – страдай… терзайся… мысли…

Стремись… душой не онемей…

Ужасна смерть, но смерть при жизни

Еще ужасней и страшней.

Откуда ж взяться вдохновенью?

Живи нутром, открытым будь

Неповторимому мгновенью —

Глядишь, напишешь что-нибудь.

Вместе с задумием о жизни,

Бурленьем духа и души,

В постылой будничной трясине

Мы губим то, чем пишем мы.

Привычка к будням – омертвенье,

В ней гибель духа и любви,

В ней безразличие к мгновеньям

Бесценным жизни и пути.

Покорность грех, и тут загадка —

Мы «богом» приговорены

К абсурду жизни, тот же «бог в нас»

Восстать велит против судьбы.

Таков закон – то заставляет

Нас отрицать, искать, страдать,

Что «богом в нас» мы называем,

В чем наша подлинная стать.

Проклятье – разум и свобода,

Проклятие – любовь и совесть,

И в человечности – не благо,

А испытание и горечь.

Но что за странная загадка,

В чем смысл ее, стремлюсь понять я —

Узнать свободу как страданье,

А человечность – как проклятье?

Таков уж путь наш в мире этом,

Нам не понять его вовек —

Не стать не можешь человеком,

И проклят тем, что человек.

Тут и соблазн, и испытанье —

Не всякий путь готов принять,

Себе мы часто изменяем

Из нежелания страдать.

Когда покорно принимаем

Удел наш в быте, его рок,

Мы против жизни преступаем,

Против любви, свершаем зло,

Мы святость жизни оскверняем,

Что в буднях попрана и так,

Покорность – грех, отупеваем

Мы духом в будничных грехах,

Любовь в нас к жизни умирает

Вместе с готовностью страдать

И, ценность жизни понимая,

Проклятье будней отрицать.

Против него свобода, совесть,

Пред жизнью трепет, к ней любовь

Восстать нас тянут… в этом может

Достоинства последний взлет,

И с этим взлетом вдохновенье

Приходит в тягостные дни…

Нет, друг мой – неповиновенье

Абсурдной данности судьбы,

Восстать способность – вот он «бог» в нас,

Ведь отрицание – да, да! —

Есть сила, что «свершает благо,

Как будто бы желая зла».

Да вообще – не стоит «всуе»

Загадку жизни поминать.

Мы часто говорим о «боге»

Что бы безбожность оправдать.

Ведь в обывательстве – безбожность!

Когда великий жизни дар

Бездумно втаптываем в пошлость,

Меняем на страстей угар,

Когда в погоне за напрасным

Мелькают будни коротки

Мы – знай же, друг прекрасный —

От «бога» очень далеки.

Тебе не думалось, Марина,

В тиши умильных вечеров,

Что удовлетворенность бытом

Есть грех, а вовсе не любовь?

Покой – как к жизни безразличность…

Какой покой? Есть смерти власть…

Священна жизни единичность,

И «упокоиться» – лишь пасть…

Поверь же в силу отрицанья —

Последняя опора в ней,

Она с надеждой умирает,

С любовью к жизни… верь-не верь…

Пока еще жива любовь в нас,

Мы отвергаем будней рок,

Бессмыслицею предстает нам

Бегущих к смерти дней поток,

Безлико сгинувших, бесследных,

Как жертва смерти на алтарь…

А вместе с ними незаметно

Уходим мы в немую даль

Небытия или забвенья,

Что в общем где-то суть одно…

И только силой вдохновенья

Судьбу оспорить нам дано,

Плодами жертвы и исканий,

Самозабвенного труда,

Ночных мучений и терзаний,

И непокоя… вот беда!

Если страдать еще мы можем —

Любовь в нас, знать, не умерла,

Покой, Марина, очень ложен,

С ним утекают как вода

Мгновенья жизни, с ними ж вечность,

Так не преступен ли покой?

Жутка дороги быстротечность,

Страшит конец… долг ясен мой!

Мне умирать и расставаться,

Уйти в «ничто», таков у ж рок,

И нужно все же быть остаться

В том, чем ты был и что ты смог.

Пред смерти ликом мы лишь властны

Оставить жизнь и жить не зря.

Когда мы к смерти безучастны

Над нами властвует она.

Вот парадокс, вот жизни тайна —

Мы примиряемся тогда

С влаченьем будней, когда даром

Любовь в нас к жизни умерла.

Любовь и разум – вот страданье,

Проклятый дар! Но им лишь жить,

Его сурово испытанье:

О смерти думать – жизнь любить.

В любви – призыв быть непокорным

Привычной будней пустоте,

В любви – порыв к противоборству

Всевластью времени, судьбе.

Мир очень сложен, неизменчив,

Рок – он как есть, и надо быть…

Ты пишешь… В этом изреченьи —

Влачить лишь жизнь, но не любить.

Влачить, приняв судьбу как данность,

Склонясь пред властью пустоты,

Как будто право жить – подачка

И милосердие судьбы.

Прими, мол, червь, удел, который

Мир милосердный ниспослал,

И счастлив будь, что есть, доколе

Тебя суд смерти не нагнал.

А что с судом прикажешь делать?

Неотвратимый, будет он…

С чем перед ним предстать, где смелость

Взять перед жуткою судьбой?

Не в том, чтоб быть любой ценой

Людских сердец большая сила,

А в том, что быть самим собой,

Не преклонившись перед миром,

Пред будней тяжкой пустотой,

Мученьем дней по-адски длинных,

Пред той бессмысленной судьбой,

Что называется кончиной.

Терпеть бессмыслицу не споря —

Тут нет любви, лишь стыд и боль.

В протесте же – любовь и совесть,

Достоинство, как ты не спорь.

Так значит просто страх – подумать,

Увидеть путь, конец, судьбу,

И жить любя, творя, не «всуе»?

Как жить со страхом – не пойму.

Покупки, дети, дом, работа,

Квартиру новую купить,

Поехать в отпуск – вот забота,

Вот о чем думать, вот чем жить!

Но посреди бесчинств безумных,

Забот привычных и ролей

Проходит жизнь!!! Сейчас – не думай,

Смотри, потом… не пожалей…

Пред смертью, друг мой, одиноко

Мы предстаем в конце пути,

Лишь в том, как пройдена дорога,

Дано спасение найти.

Пред смертью – суд наш и расплата,

Пред ней ответ за жизнь и путь,

За то, что смог ты, то, чем стал ты…

За то, чем был… не обессудь.

Мы забываем вдохновенье

По омертвению сердец,

Познав всевластие забвенья

В быте… это ль не конец?

Когда не спишь, живешь душою,

Страдаешь, думаешь… да, да —

Себя откроешь «непокою»,

Оно и пишется тогда!

Поэта путь, увы, – особый,

Он среди будней забытья,

Своей душою обнаженной

Открыт страданьям бытия.

Погонным метром льются строки…

Тут не талант – одна лишь боль,

Кипенье мыслей одиноких…

Так что прими как есть… изволь.