Читать книгу Наполеон и граф Монтекристо - Николай Башилов - Страница 3

Санкт-Петербург встретил штабс-капитана Куравлева ненастьем. Сильный порывистый ветер с залива и мелкий дождь заставляли плотнее кутаться в шинель. Сняв жилье, штабс-капитан первым делом нанес три визита по адресам, указанным Кутузовым. Все три члена Санкт-Петербургской масонской ложи, узнав, от кого он прибыл, встретили его тепло и радушно. К концу дня штабс-капитан уже знал, с чего ему следует начинать.

Утром следующего дня он получил приглашение на прием, который этим вечером давали граф и графиня Ливен по случаю отбытия в Англию, в Лондон, куда граф был назначен послом. В их доме должен был собраться весь цвет петербургского общества.

Княгиня Дарья Христофоровна Ливен, урождённая Доротея фон Бенкендорф

И действительно, когда он появился в указанное время в парадном зале большого дома на Невском, там уже собралось немало представителей высшего света Петербурга.

Он был представлен хозяевам. Графиня Дарья Христофоровна Ливен, урожденная Доротея фон Бенкендорф, была женщиной весьма примечательной. Она была дочерью подруги детства матери Императора Марии Федоровны, с которой у нее были очень теплые и дружественные отношения. Недавно графиня покоряла салоны Берлина, где служил посланником ее муж. Теперь то же самое ей предстояло делать в Лондоне, где она собиралась обучать искусству вальса англичан, пока не знакомых с этим танцем. Прелестная Доротея или Доротти, как звали Дарью Христофоровну Ливен на английский манер, покорит сердца английских аристократов. Благодаря своему очарованию и живости манер, столь не свойственных чопорному английскому обществу, она сделается одной из законодательниц мод лондонского общества. Обладая отменным умом, наблюдательная и общительная, она будет играть в русско-английских делах роль чуть ли не более важную, чем ее муж.

– Какой бравый кавалер! – встретила она восклицанием штабс-капитана.

– Теперь, когда гвардия ушла в поход, такого в наших салонах увидишь не часто.

– Вам не грозит быть обойденной мужским вниманием и без гвардейцев. Если даже на земле останется только один мужчина, его удел – быть у ваших ног, графиня, – отозвался штабс-капитан, целуя хозяйке руку.

– Ого! Да еще такой галантный! – со смехом продолжила графиня.

– Что же отвлекло столь бравого вояку от противостояния супостату? – спросил граф Ливен.

– Военная тайна, Ваша Светлость. Жду Императора для вручения особо секретного послания.

Для графа и графини Ливен упоминание о тайне было аналогично взмаху красной тряпкой перед быком. В обязанности посланника входил и сбор информации, в чем графиня всегда очень эффективно помогала мужу. Это было уже в крови. Поэтому оба дружно насторожили ушки.

– Штабс-капитан, я буду ждать вашего приглашения на танец. Кавалеров мало, и я боюсь, что вас быстро приберут к рукам. А я хочу узнать последние новости с театра военных действий.

– Всенепременно, сударыня. Какой танец вы предпочитаете?

– Вальс. Он гарантирует, что ненужные уши не услышат ваших секретных новостей.

– Буду ждать его исполнения с нетерпением. У меня к вам просьба, графиня: представьте меня, пожалуйста, гостям. Я прибыл с Кавказа, и никого здесь не знаю.

– С удовольствием.

Вскоре штабс-капитан был представлен княгине Марии Нарышкиной, с которой Александр I жил второй семьей. Красота этой женщины была ослепительной и не зря воспевались современниками.

– Даже на Кавказе наслышаны о вашей несравненной красоте, княгиня. Но разве корявые слова могут описать то, что видит взор? И как после этого жить? Вот говорят: «Увидеть Париж и умереть». Париж мы, скорее всего, увидим, но от вида кучи камней не умрем точно. А вот умереть от тоски после лицезрения такой красоты можно запросто.

– Льстец, – польщено засмеялась Нарышкина. Вы это часто говорите женщинам?

– Если бы все было так просто, княгиня. Комплименты – это одно. Но когда при взгляде на женщину в душе возникает огонь и хочется говорить стихами, которые тут же и рождаются, это уже серьезно.

– Вот вы и попались, врунишка! А ну-ка, озвучьте нам только что родившиеся стихи!

– Вы меня обижаете, сударыня. Почему врунишка? Скажу больше: ваша красота подвигла мою душу не только на стихи, но и на музыку. Здесь есть рояль?

Художник И.Грасси. Портрет М. Нарышкиной, 1807

– Конечно. Очень любопытно узнать, на что способна моя внешность. Идемте сюда.

Они прошли в угол зала, где находился великолепный рояль, и штабс-капитан уселся за инструмент. Когда его сильный мужественный голос поплыл под сводами зала, все замерли.

Когда песня закончилась, все гости несколько секунд пребывали в шоке, потрясенные. А затем разразились аплодисментами и криками «браво». А Мария Нарышкина посмотрела на бравого гусара одним из тех взглядов, от которых мужчин бросает в жар.

Когда подошло время танцев и штабс-капитан уверенно закружил по залу в вальсе графиню Ливен, та сказала ему:

– Вы произвели фурор среди наших дам, барон. Я смотрела за их реакцией. Теперь вам открыты двери всех салонов столицы. Особенно опасаться вам следует Нарышкиной. Я видела ее взгляд.

– Опасаться?

– Вы разве не знаете, с кем она живет?

– Знаю. Вообще-то венценосный рогоносец звучит довольно поэтически.

– А вы смелый не только на поле боя. Это может стоить вам карьеры, как минимум.

– Я не амбициозен.

– Ну, смотрите. Я вас предупредила.

– Будем посмотреть. Как любит говорить наш полковой доктор, вскрытие покажет.

Княгиня Ливен засмеялась. Затем, посерьезнев, спросила:

– Так что вы там говорили, барон, насчет секретного письма? Вы должны мне сказать хоть что-нибудь хотя бы в благодарность за мое благорасположение к вам.

– Хм. Вам, графиня, конечно, неплохо было бы знать содержание этого письма, раз вы отправляетесь в Англию. Как и вашему мужу, конечно. Но это прямое нарушение служебного долга. Могу лишь чуточку приоткрыть завесу тайны: письмо от Наполеона.

Услышав такую новость, графиня Ливен еще больше загорелась желанием узнать о таинственном письме хоть какие-то подробности. Упоминание о Наполеоне только подогрело любопытство. Но все ее попытки неизменно наталкивались на отговорки штабс-капитана об абсолютной невозможности нарушения гонцом служебных обязанностей. Наконец, атака графини достигла апогея.

– Барон, просите, что хотите, кроме супружеской измены, но расскажите мне об этом письме все.

Слегка отстранившись, барон Куравлев с сомнением посмотрел на графиню.

– Не знаю, право. Есть один вопрос, в котором вы могли бы помочь, но. Впрочем, танец заканчивается, и нам придется продолжить разговор во время следующего. Вы позволите вас пригласить еще раз?

– Я настаиваю на этом.

Однако следующий танец штабс-капитану пришлось танцевать с Марией Нарышкиной. Он шел по залу, проводив графиню на место, когда встретился взглядами с любовницей Государя. Это был взгляд ждущей женщины, и штабс-капитан понял, что, не пригласи он ее на следующий танец, заимеет в лице княгини опасного врага.

Следующим танцем был полонез, и когда они начали танцевать, княгиня Нарышкина заговорила первой, и сразу пошла в атаку.

– Мне очень понравилась, барон, реакция вашего сердца на мою внешность. Бесподобная песня. И я хочу повторить опыт. Но уже без докучливых свидетелей. Вы согласны на продолжение наших физических опытов?

– Всегда готов, княгиня! Где и когда?

– Вас известят запиской. Где вы остановились?

Княгиня Нарышкина возвращалась на место с неопределенной улыбкой довольной собой женщины.

Когда штабс-капитан вновь пригласил графиню Ливен, та в первые же па танца сказала ему:

– Все же решили рискнуть, штабс-капитан. Ну, дело ваше. А что с нашим делом? Что вы надумали?

– Так случилось, сударыня, что я знаком с содержанием письма Наполеона Императору Александру. Должен сказать, что это содержание весьма примечательно. Настолько, что я хотел бы поговорить об этом с матушкой Государя Марией Федоровной, прежде чем передам ему письмо. Вы могли бы помочь мне в этом, организовав аудиенцию? Вы смогли бы присутствовать при нашем разговоре и, таким образом, узнать все подробности. Я же при этом не нарушаю служебный долг, поскольку говорить о письме с членом императорской фамилии можно.

– Пожалуй, я смогу помочь вам в этом. Моя матушка и Мария Федоровна были подругами детства, и после смерти мамы Императрица приняла во мне деятельное участие, взяв нас с сестрой под свою опеку. Она очень расположена ко мне. Я завтра же утром переговорю с ней и, полагаю, уже завтра вопрос об аудиенции может быть решен. В связи с отъездом у меня мало времени, и я попрошу ее сделать все быстро.

– Хорошо, графиня. Буду ждать известий от вас. – И штабс-капитан второй раз за вечер назвал свой адрес.

За вечер дамы еще несколько раз просили штабс-капитана спеть, что он без особых возражений и выполнил, совершенно очаровав представительниц слабого пола исполнением незнакомых для всех, но очень красивых и чувствительных романсов.

Попутно он перезнакомился почти со всеми, и высший свет Санкт-Петербурга широко распахнул ему свои объятия.