Читать книгу Залив белого призрака. Фантастика - Николай Бойков - Страница 16

Лёд рвался от боли и трещал, разрываемый горячими пальцами антарктических гор, молодых и прорастающих из Земного шарика, как зеленые пучки из луковицы… Ледниковая корона Полюса кренилась и падала, дробясь и растекаясь ледниковыми реками… Гигантские жемчужины раскалывались на куски, айсбергами сползая в океан и шипя… Ледяные поля размерами в пол-Европы, вскипали и переворачивались, как мясо на вертеле, не вмещаясь в бушующий океан, ныряли, выпрыгивали из воды и снова погружались, будто пытались спрятаться. Но люди, самолёты, космические лаборатории – находили и преследовали. Самолёты визгливо жужжали, поливая нещадно аэрозолями красок, как цели для будущего бомбометания. …Подводные лодки пронзали пульсарами гидролокаторов, примериваясь… Крутились километровые ленты кинопленки… Щёлкали и молнились миллионами вспышек профессиональные и любительские фотоаппараты, будто изучая и планируя поле боя… Молотками, ломиками, бурами – били, кололи, сверлили и препарировали, вонзаясь безжалостно… Лёд плакал. И таял. Таял. А слёзы его плескал океан… солёные, как у человека…

За первые сутки перелёта, с антарктической станции на Кейптаун и прыжок над всей Африкой на Дакар, Данила отупел и оглох буквально от шума моторов и криков людей, от тесноты замкнутого пространства и множества афро-евро-азиатских улыбок и лиц, сжался и сморщился от неприятно нахлынувшей близости чужих запахов, и глупо, по-мальчишески, перевозбудился: «Скоро буду в Москве! Три года Антарктиды кончились!»…

Но верно говорится, чем ближе к дому, тем забот больше: обязанности, обязательства, волнения, предчувствия… Предчувствие его не обмануло и он, оказалось, не зря пошёл проверять в Дакаре экспедиционный груз. Агент-сенегалец в белой рубашке, шортах и сандалиях на босу ногу, с полным жёлтых зубов ртом и желтоватыми же белками огромных глаз на шоколадном лице – долго вёл Данилу по коридорам, через ограждения и калитки, к багажным тележкам, прямо на лётное поле, к грузовой пасти винтокрылого монстра, где два негра пыхтели, распихивая коробки, чемоданы, ящики. Из-под приметного двухметровыми габаритами блока с надписью «Академия наук …Антарктида – Москва…» текла влажная струйка. Данила бросился к ящику и стал ощупывать его, как больное живое существо:

– Температура? Какая температура? Рефрижератор?!

Агент заулыбался, закивал часто и подтверждающее:

– Но рефреджерейтор! Нот нид! Не надо! Понимай?

– Надо! Надо, Том!

– Нет надо! Том знаешь! Том райт! Олл райт! Лук!

Данила не понял последнее слово, пока агент не достал из портфеля копию телекса: Лук! – «Смотри!» – догадался Данила, заглядывая в бумажку. По-русски и по-английски было написано, что в связи с прекращением финансирования, получатель груза – Институт… Российской Академии наук снимает требование по соблюдению температурного режима во время транспортировки груза.

У Данилы мгновенно начало чесаться всё тело, а перед глазами поплыли радужные круги: «Ошибка? Опечатка? В Москве этот груз никому не нужен?.. Институт… Российской Академии наук снимает требование по соблюдению температурного режима во время транспортировки груза…».

Содержание телекса ударило по голове, развалило сознание: «Что там у них происходит? Почему?! Керн антарктического льда, мерзлая слеза тысячелетий, ценнейший гляциологический материал – никому не нужен?! Конечно, опечатка. Конечно, недоразумение. Я сам все исправлю. Нужно! Это живой лед. Нельзя его губить. Он может сказать… Он скажет! За Антарктиду и холод собачий, за нашу работу и вьюгу, за наших мужиков, за орден по имени Геология! За Землю, летящую в звездах!..».

Данила стал теребить агента:

– Нет стоп! Температура минус двадцать – нот лесс! Не меньше! Сколько надо платить?.. Я заплачу… Кэш! Я плачу кэш! Наличными! Делай, Том, делай!..

Том сделал. Что-то подписал, куда-то сходил, что-то сказал, ящик опять поместили в рефконтейнер. Данила слушал урчание морозильной машины, ощупал ладонями, чувствуя холод, поднял вверх большой палец, одобряя. Том оскалился в улыбке, тоже поднял палец. Двинулся на выход, немного сутулясь, широко расставляя длинные худые ноги, слегка запрокинув черную голову с открытым губастым ртом. Данила удовлетворенно вздохнул, тихо и искренне…

Потом объявили чартерный рейс Дакар – Москва. Пассажиры гудели, как улей. Данила оглядывал рязанские лица и не мог понять их суетливой говорливости и жадного откровения.

– Здорово, славяне! До Савеловского далеко?

Мужик, лет тридцати пяти, крепкий, в белой рубашке и джинсах, протискивался по проходу, выискивая своё место, устало упал в кресло рядом с Данилой и продолжил, поясняя:

– Москва! Савеловский! Радость и тоска на лицах, будто по грибы от Торжка до Кашино полстолицы двинулось! Смотри-ка, – он с удовольствием крутил головой, будто оказался в театре. – А лица-то?! Родные, как солёный огурчик к случаю! Водочку – скоро подавать будут? Раас-се-я?! Меня Олегом зовут… Когда из Москвы разлетались, никто и ни с кем не разговаривал, будто перед новой жизнью медитировали… Когда на африканском базаре толкались – отворачивались, будто боялись, что кто-то попросит взаймы, хоть пять долларов… А только в самолёт на Москву сели – родны-ия! Наговориться не могут… Откуда летите, простите?

– Из Антарктиды.

– Да?! Первый раз такого попутчика Бог послал. Что везёте? Пингвина? Китовый зуб? Холод? Грибочки-ягодки? Ха-ха, ха…

– Лёд.

– Лёд?! Для коктейлей?! С накладными расходами или таможенной скидкой?.. – сосед рассмеялся собственной шутке.

– Нет, – смутился Данила, – это антарктический керн, лёд из скважины, для исследований.

– А-аа, а я думал для коктейлей…

– Нет, вообще-то, – начал Данила, – антарктический лёд очень здорово, когда его в стакан с жидкостью бросишь. Он шипит, будто шепчет что-то… – Данила улыбнулся, вспоминая. – Красиво.

Сосед ухмыльнулся.

– Красиво – это не коммерция, это только романтика! А много его там? – Сосед уже успел сделать знак стюардессе, и она поняла его, принеся два стаканчика с жидкостью.

– Антарктида покрыта двухкилометровым слоем материкового льда, – как на экзамене ответил Данил.

– А какая от него может быть польза, кроме исследовательской тайны и шёпота? – сосед улыбнулся, показывая прекрасные зубы, будто готовился откусить что-то. И протянул один стаканчик Денису.

– Пейте, студент!

Но Данила, взяв в руки пластиковый сосуд и пытаясь определить содержимое, всё ещё отвечал на вопросы.

– Вода. Пресная. Её не хватает на всей Земле. Полмира страдает от этой проблемы.

– Что вы говорите? Серьёзно?

– Я где-то читал, – ответил Данила, – что пять миллионов человек гибнут ежегодно от недостатка воды. Были идеи буксировать айсберги к берегам Африки и поить. Если иметь айсберг, то можно заниматься и коммерцией, – улыбнулся собственной мысли молодой исследователь.

– Фантастика! – похвалил его опытный сосед. – Только, смею заметить, чтобы зарабатывать деньги, лёд у вас должен быть здесь, – показал на голову, – запомните! Никакого романтического бреда – только лёд. За это! – и медленно выпил, пальцами проведя по горлу и груди, будто сопровождая поток до места.

Данила сделал глоток и вдруг сжался, крича больше глазами, чем захлебнувшимся голосом.

– Водка?!!

– А ты думал вода? Или полярникам спирт дают? К спирту привык? Отвыкай, студент… Дома – проще! Извини, без огурчика. – Он расслабленно распластался, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки, вздохнул, улыбаясь, как солнышко.

– Но с душой, друг, с душо-оий!.. А на сон лучшее средство – стакашек. Учись. Он вынул из целлофанового пакетика чёрную повязочку для сна в самолёте и натянул её на глаза. – На длинных перелётах самое разумное и здоровое – отоспаться. Или придумать коммерческий ход, как в шахматах. Вот – про лёд, например. Шучу. – И всхрапнул неожиданно, а проснулся, кажется, уже перед самой посадкой в столице.