Читать книгу Тайна гибели линкора «Новороссийск» - Николай Черкашин - Страница 4

Женщины бились в надгробных венках, рыдали и голосили, проклиная море, судьбу, корабль, адмирала… В их глазах еще стояло страшное ночное видение: черная туша опрокинувшегося линкора, скопище людских голов в воде, бурлящей от вырывавшегося из корпуса воздуха, от предсмертных вздохов, от взмахов сотен рук, плывших и утопавших. Они плыли к берегу, где с высоты железнодорожной насыпи взывали к ним их жены и дети. Они тонули у них на глазах, и жены, мертвея, превращались во вдов, сыновья – в сирот. Стена людского горя остановила ночной экспресс, шедший в Севастополь 29 октября 1955 года… Машинист и пассажиры, разбуженные горестным воем, вглядывались в темень бухты, исполосованную лучами прожекторов. Там разворачивалась одна из самых страшных в истории мореплавания трагедий…

Имя этого корабля я услышал давно – еще школьником. Его произносили вполголоса: так и должно было быть – в знак скорби. Но при этом оглядывались – не подслушал ли кто государственную тайну? Шел пятьдесят пятый год… В те времена еще не привыкли называть вещи своими именами. Однако ни тогда, ни теперь гибель линкора «Новороссийск» не составляла и не составляет никакой особой тайны. Не могла быть тайной весть, облетевшая весь флот, сотни семей, все крупные газеты мира…

Несколько лет назад НАТОвские военные журналы, комментируя события тридцатилетней давности, писали, не скрывая злорадства: «Самая крупная катастрофа в истории Вооруженных Сил Советов – результат технического авантюризма большевистского флота. Трагическая гибель большого корабля в центре военно-морской базы, сотни и сотни жертв, унесенных на дно перевернувшимся линкором, десятки заживо погребенных, к которым спасатели так и не смогли прийти на помощь, красноречиво говорят о морской выучке русских, отсталости советской инженерной мысли, жестокости большевистских уставов».

«Русские потеряли самый крупный свой корабль, доставшийся им от итальянского флота как трофей, только потому, что они не смогли овладеть слишком сложной для них западной техникой».

Можно было бы привести добрую дюжину подобных сентенций из других изданий, но нужды в том нет, так как все они перепевают на разные лады одни и те же обвинения.

Тридцать три года мы молчали о трагедии «Новороссийска», словно нам нечего было возразить нашим недругам. Это молчание воспринималось ими (или выдавалось широкой публике) как наше невольное согласие с оценками западных военных обозревателей драмы в севастопольской бухте, оценками весьма предвзятыми, а то и вовсе извращенными.

За треть века нашего неправедного молчания имя погибшего линкора обросло множеством небылиц, домыслов, кривотолков. «Новороссийск» стал мрачной легендой нашего флота, а севастопольская бухта обрела славу филиала Бермудского треугольника.

«Как же, как же, – приходилось слышать не раз и не два, – ведь на том же самом месте взорвалась и погибла в 1916 году “Императрица Мария” – лучший линкор Черноморского флота. Причем оба корабля перевернулись и оба унесли свои экипажи на дно…»

«И все курсантики, молоденькие… Их как раз на практику туда направили».

«Трое суток живые из-под воды в корпус стучали…»

«Водолазы работать не могли… Все коридоры трупами были забиты. Трое в уме повредились…»

По счастью, еще живы люди, которые могут рассказать, как было все на самом деле… А те, кто уже ушел из жизни, успели оставить свои свидетельства…