Читать книгу Смерш – военная контрразведка. Солдаты России. Летопись защитников Отечества из рода Дуюновых - Николай Дуюнов - Страница 11

Действительность оказалась суровее. Нас планировалось использовать во Вьетнаме, где который год подряд шла война и где американцы чувствовали себя как дома – неуязвимыми. Я вспомнил рассказы командира нашей дивизии генерала Пулова, когда он делился опытом войны в Корее, где ему пришлось встретиться с американскими асами. Они храбрые, когда их много, и они страсть как боятся быть сбитыми, попасть в плен, они воюют за деньги и здесь очень боятся встречи с равными по силам и мастерству летчиками, зенитчиками. Поэтому наши и били их десятками.

Во Вьетнаме также были наши ракетчики, но в силу того, что мы не участвуем в этой войне и не афишировалась военная помощь, мы читали в секретных журналах «Вестник ПВО» скупые очерки о работе наших специалистов, где в основном описывались приемы применения зенитно-ракетных комплексов С-75 для борьбы с авиацией США и в которых ни слова не говорилось о наших потерях, проблемах, в основном только о победах.

Скоро ли, долго ли решался вопрос, но в декабре 1969 года нас собрали в дорогу. Техника оставалась на месте, уже шло заполнение дивизиона другими солдатами и офицерами округа, а нас посадили на поезд – и старым маршрутом в Южно-Сахалинск, потом во Владивосток самолетом и на Вторую речку, в порт.

Там нас «обшманали», грубо говоря, изъяли все, что напоминает о Родине, переодели в серые, как на заказ сшитые костюмы, изъяли все документы, которые говорили, что мы военнослужащие, и в один из вечеров привезли в порт на сухогруз, на палубе которого стояли сеялки, веялки, трактора и комбайны, и погрузили в трюмы, оборудованные кое-как для жилья: раскладушки, одеяла, стояли умывальники, туалеты и прочее. Дали последний инструктаж – не выходить на палубу ни в коем случае, особенно днем, не паниковать, если нас будут атаковать самолеты: мы идем с мирным грузом, а то, что внутри находится боевой дивизион техники, знать никому не следует. И вот мы, специалисты сельского хозяйства, пошли в неизведанный Вьетнам оказывать помощь в производстве сельхозпродукции.

Все было как во сне, особенно в первые дни, пока мы шли в наших водах, потом в нейтральных, уже за пределами СССР. Прошли Японию, Корею, вышли в океан и стали медленно приближаться к водам Вьетнама. Мы сидели как мышки в трюме, дышали в блистеры, которые можно было открывать, и только по ночам нам, офицерам, разрешалось выползти на палубу, спрятаться в спасательных шлюпках и немного поспать на свежем воздухе. А каково было бойцам внизу, около провонявших гальюнов, где и спали, и ели. В общем, полундра, как говаривали бывалые матросы, которые смотрели на нас как на какое-то недоразумение, с которым им приходится почему-то вместе идти к черту на рога. Ребята бывалые, помогали при укачивании, давали пить какую-то гадость, от которой, правда, потом становилось легче, следили, чтобы мы не высовывались на палубу, и когда мы стали в нейтральных водах, вот тут-то мы их зауважали.

Американские самолеты контролировали всю морскую гладь Вьетнама, пикировали на пароходы с воем, от которого кровь стыла в жилах, сбрасывали мусор на пароход. Его потом убирали наши доблестные моряки, которые просто игнорировали эту карусель и спокойно делали свое дело.

Так продолжалось каждый день. Днем американцы минировали вход в порт Хайфон, это порт Ханоя, столицы Вьетнама, по ночам их тральщики расчищали от мин вход и заводили несколько судов. Мы ждали своей очереди в нейтральных водах, наблюдая всю эту вакханалию, и надеялись на благополучный исход нашего мероприятия. В одну из ночей, уже в январе, когда шел проливной дождь и самолеты не летали, к нам приблизился буксир и повел нас в порт. Часа через три мы вошли без приключений в Хайфон, и началась сумасшедшая гонка по разгрузке судна. Вот тут мы увидели класс работы наших моряков и их кранов. Без суеты, зная каждый маневр, они поснимали всю технику с палубы и разгрузили нас, подъехали заправщики бензина и солярки, позаправляли тягачи и машины, и мы быстро стали уходить из порта на север Вьетнама, под населенный пункт, назовем его Хоанг Лиенг Шон, где нас ждали. Все движение было организовано тщательно, нас сопровождали наши советники и переводчики, кто-то из командования группировкой наших войск, этого я, конечно, не знал, так как делал свое дело по разгрузке, заправке техники, сбору своих подчиненных, они были рады окончанию почти месячного плена трюма и возможности размяться. Просто поговорить, так как обстановка на судне как-то не располагала к душевным беседам, а здесь раздолье, они и выговаривались.

Двигались мы, конечно, медленно: незнакомая дорога, колонна, в которой ни обогнать, ни свернуть с пути, только вперед за впереди идущей машиной. К рассвету, которому препятствовал дождь, а тут был сезон дождей, на что и был расчет наших стратегов, мы прошли около ста километров, а сколько еще – мы не знали. Но вот, наконец, мы куда-то свернули, в какое-то ущелье, показалась площадка, ровная, отсыпанная гравием и песком, и мы стали ее занимать, согласно правилам размещения боевого дивизиона. Вначале разместили радиотехническую батарею, потом поставили пусковые установки, забили сошники, которые держат ее во время пуска, стали тянуть кабели от пусковых установок к кабине управления – в общем, обычная работа. Станцию П-15, взвода управления, поставили в полутора километрах от дивизиона, так полагается, на возвышении, чтобы она видела дальше, и там шла своя работа. Короче, без дела никто не сидел, позавтракали, пообедали, дождь льет и льет, мокрые, а где обогреться? В радиотехнической батарее все в кабинах, там тепло, дизели запустили, они обогрелись, обсохли, а мы, стартовики, под дождем, и спрятаться можно только в кабине ЗИЛ-157, а там всего на максимум четверых места. Вот тут мы и поняли, за что нам давали яйца и молоко да отпуск больше на 15 суток, одевали не в тряпки, а в меховые куртки и штаны, чему завидовали техники из радиотехнической батареи – стартовика видно издалека, он весь из меха и морда красная, а эти от тепла и излучений вялые, бледные. Но в этом конкретном случае мы им завидовали.

Так продолжалось только до привоза на позицию двух взводных укрытий из дюралюминия. Мы закопали их в землю, предварительно выкопав под них экскаватором ямы, которые мы быстро закопали и стали оборудовать жилье, а это мы умели, научились еще в Союзе. Там было укрытие на взвод, а поскольку их было два, то каждый взвод после маскировки пусковых установок, кабелей принялся обживать. Была специальная печка-буржуйка на соляре, и вскоре, вернее, на третий день мы зажили, как и положено стартовикам, с комфортом. Вот тут обзавидовались техники, которые, придя к нам в гости, чуть в обморок не попадали, увидев гостиницы высшего класса, где не капает, тепло, уютно. Эти укрытия потом превратились в гостиницы, действительно, так нам предстояло нести дежурство расчетами, и много места было свободного, куда поселялись все, кому не надо было дежурить. А впереди ведь зима, которая во Вьетнаме тоже есть, правда, специфическая – не холодно, но зябко.

Это была лирика, а физика началась буквально сразу, как были решены все вопросы с размещением, обживанием территории и объектов быта. Мы замаскировали технику, подъездные пути, кабели, соединяющие нас с кабиной «А», управление, стали знакомиться с прибывающими к нам на стажировку и обучение вьетнамскими солдатами и офицерами. Нам в этом помогали наши советники, знавшие язык и помогавшие в общении. Все было несложно, да и у нас в стартовой батарее не так много сложностей, можно только раз показать, и эти ребята буквально копировали все наши движения, да и записывали они все это на бумагу, и потом наши переводчики их контролировали, так что не было особых проблем. Хуже дело обстояло в радиотехнической батарее: там столько аппаратуры и столько манипуляций надо сделать, чтобы она заработала, что нужно было иметь как минимум среднетехническое образование. Причем радиотехническое, чтобы вникнуть в суть проверок и настроек аппаратуры, иначе не совладать с ней этим горе-специалистам.

По срокам введения в строй вьетнамских товарищей мы были на первом месте, но и тут были такие нюансы, что просто смех разбирал. Нам, чтобы зарядить ракету с транспортно-заряжающей машины на пусковую установку, нужно иметь расчет из четырех солдат, кроме водителя, который заезжает на мостики перед пусковой установкой и стоит, а расчет снимает с тормозов заряжающий аппарат и должен поднять ракету, лежащую на стволе заряжающего автомата, выше направляющей пусковой установки. Для этого нужна работа четвертого номера, он должен быть физически сильным и своим весом наклонить ракету, лежащую на ТЗМ, транспортно-заряжающей машине, выше направляющей пусковой и опустить ее прямо на направляющую пусковой, первый номер должен ввести соединительную рейку в пусковую и, включив вручную передвижение ракеты по пусковой, переместить ее до упора на пусковую установку. Это сложно описывать, а на деле на это отводится всего 16 секунд.

Так вот, фишка состояла в том, что их номер, который должен выполнять эту манипуляцию, никак не мог поднять ракету выше пусковой и опустить на пусковую стрелу в силу недостаточного роста и веса, он просто не был в состоянии физически это сделать, так как наши братья-вьетнамцы малорослые, легковесные и там, где наш боец справлялся один, их требовалось минимум трое. А расчеты были всего из четырех человек. Как быть? Мы же не могли им помочь в случае, если бы они самостоятельно обслуживали технику и вели стрельбу, а нас рядом не было. Решение могло быть только одно – увеличить число солдат в расчете, что и было сделано. Мы со смеху падали, глядя, как трое богатырей-вьетнамцев повисали на стреле, пытаясь ее наклонить к земле и перевести ракету на пусковую установку, а затем, опуская ракету на пусковую, повисали в воздухе, пытаясь плавно положить ее на пусковую. Это было незабываемо. Бедная учебная ракета, столько раз ее били о направляющую пусковой установки, роняли на землю, т. е., не доводя до направляющей, стукали о землю, она была помятая, стабилизаторы погнутые, а ведь боевая ракета в таком состоянии не может быть запущена, она просто упадет, сойдя с пусковой.

Мы им объясняли этот момент, переводчики с пеной у рта переводили то, что мы говорили, они стояли, виновато улыбаясь, и обещали делать все правильно, но снова в момент тренировки ударяли бедолагу о землю или о направляющую, и тогда хотелось их всех послать куда подальше и самим выполнить загрузку, но нельзя, надо их научить, им же воевать.

Это снова лирика, куда ж без нее. А на деле мы исходили потом, пытаясь научить братьев по интернационализму военному делу, ведь им защищать свою Родину.